Иван IV «Кровавый». Что увидели иностранцы в Московии

По мнению англичанина, русское войско вообще не было обучено тактике и стратегии. Однако из русских источников известно, что Иван IV очень интересовался сочинениями о военных походах Александра Македонского, римских императоров. У него на службе состояли иностранные специалисты, которые помогли ему провести военные реформы. Об этом сообщали и русские источники, и сами англичане, например, Дженкинсон. В ходе военных реформ 1550–1556 годов Иван IV смог создать мощное и хорошо обученное войско, не уступавшее лучшим европейским армиям того времени.

Не разобравшись, как русские вели боевые действия и побеждали (незадолго до прибытия Ченслора в Москву в 1552 году была с триумфом взята Казань), англичанин с снобистски заметил: «Что могло бы выйти из этих людей, если бы они упражнялись и были обучены строю и искусству цивилизованных войн? Если бы в землях русского государя нашлись люди, которые растолковали бы ему то, что сказано выше…»

Русских он выставлял перед своими читателями далекими от цивилизации варварами, хотя и выносливыми и неприхотливыми. «Я могу сравнить русских с молодым конем, который не знает своей силы и позволяет малому ребенку управлять собою и вести себя на уздечке, несмотря на всю свою великую силу». Англичанин явно намекал, что его соотечественники имели возможность направить русских в нужное русло и извлечь из этого максимальную выгоду.

Ченслор плохо разобрался в различных аспектах жизни в Русском государстве. Например, совсем не понял, как царь платил своим подданным за службу, считая, что русская знать служила бесплатно. Жалование же, по его мнению, небольшое, получали только иностранцы. При этом русские дворяне якобы совсем не имели собственности, в отличие от англичан. На самом деле, для дворян платой за службу являлись поместья. У представителей высшей знати имелись наследственные владения – вотчины. За успешную и многолетнюю службу государь мог пожаловать дворянину поместье в вотчину.

Данные о русском войске и о том, что русские дворяне служат без жалования и очень неприхотливы в быту, аналогичны тому, что писал об этом Герберштейн. Напрашивается предположение, что эта информация была заимствована из «Записок о Московии» австрийца. Но вряд ли это сделал сам автор «Книги о великом и могущественном». Эти заимствованные дополнения, вероятнее всего, были вставлены в первоначальный текст Климентом Адамсом, когда Ченслор вновь отправился в Россию.

АДАМС

Сначала считалось, что Адамс был спутником Ченслора. Но потом историки выяснили, что этот человек никогда не был в России. Он родился около 1519 года в Букингтоне и умер в 1587 году в Гринвиче. В 1536 году закончил колледж в Кэмбридже и с 1539 года стал его преподавателем.

В 1554 году к Адамсу обратился Р. Эден и попросил описать путешествие Ричарда Ченслора. Тот отправился в Лондон к ставшему знаменитым мореплавателю и после нескольких бесед с ним составил на латыни сочинение «Новые английские путешествия в Московию». «Написано на латинском языке Климентом Адамсом» – это вынесено на первую страницу.

В 1555 году Эден включил его в сборник с другими аналогичными произведениями и опубликовал.

В англосаксонской литературе записки самого Адамса о России – да, есть и такое сочинение! – рассматриваются как памфлет, поскольку с русской действительностью он не был знаком. Несмотря на это, его труд «Английское путешествие к московитам» был опубликован в сборниках с сочинениями настоящих путешественников. В 1589 году он был переведен на английский язык и опубликован Гаклюйтом. В 1600 году латинский текст был издан во Франкфурте, и в 1630 году вышло повторное издание.

Завершая недописанное сочинение Ченслора, всю недостающую информацию Адамс брал из сочинений других путешественников. Герберштейн «поделился» с ним таким удивительным фактом, что в Русском государстве преступников редко казнили даже за тяжкие преступления. Судьи старались провести расследование, вызывали свидетелей. Если дело было спорным, то его решали с помощью поединка. При этом тот же Герберштейн пером Адамса и якобы устами Ченслора сообщил, что русские люди по природе своей склонны к обману. Сдерживали их от этого только сильные побои.

Кроме заимствованных малодостоверных фактов, в «Книге о великом и могущественном…» можно обнаружить и ложные сведения. К их числу относится рассказ, якобы услышанный от одного русского человека о том, что он любит жить в тюрьме, поскольку там можно получать пищу и одежду, не работая. В XVI веке подобных тюрем в Русском государстве вообще не существовало. Заключенных могли поместить под стражу в каком-нибудь помещении при приказе или заставить должностное лицо охранять его в собственном доме. При этом обвиненный обязан был питаться и одеваться за свой счет. Если у него не было родственников и друзей, то он мог умереть с голоду. За счет казны очень скудно содержались только государственные преступники, большую часть которых, как правило, отправляли в отдаленные монастыри или города под надзор приставов или местных воевод.

Обо всем этом можно узнать из следственных дел того времени. Одним из наиболее громких было дело Романовых. Из него можно узнать, что Ф.Н. Романова и его жену постригли в монахи, их детей с родственницами отправили в заключение на Белоозеро под надзор приставов. При этом царь должен был лично распоряжаться о том, чтобы им выделили средства на одежду и питание. Позднее их перевели в их собственную вотчину. Михаила сослали в Сибирь, где для него была вырыта земляная тюрьма. В ней он погиб от голода и холода. Из Следственного дела Федора Андронова можно выяснить, что хотя этот человек считался государственным преступником и обвинялся в краже царской казны, он содержался на дворе частного лица. При этом родственники обязаны были заботиться об его пропитании.

Сведения Ченслора о православной вере и русской церкви в целом аналогичны тем, что содержатся в «Записках» Герберштейна. Англичанин также упрекал русских людей за суеверия, полагая, что истинная вера только у протестантов (Герберштейн считал, что у католиков). К числу суеверий он относил поклонение иконам, почитание Ветхого Завета, излишнюю склонность к постам светских людей и очень скудное питание в монастырях. При этом Ченслор приводил факты, которые говорят об его плохой осведомленности в данном вопросе. Например, он утверждал, что во время церковной службы русские люди сидят и болтают друг с другом. Однако, как известно, в православных храмах полагается стоять. Сидеть разрешается только в костелах.

Данные Ченслора о тяжелой жизни в Русском государстве бедняков противоречат известиям Барбаро и Контарини о большом количестве продуктов на русских рынках, которые стоят сущие копейки. Многие иностранцы писали, что жизнь простых людей в России сытная, но без излишеств. Нищих и тюрьмы мог вставить Адамс, никогда не бывавший в Русском государстве, но знакомый с реалиями жизни простых людей в Англии.

Еще больше противоречий в данных английского моряка, касающихся православных монастырей. Описывая суровую жизнь в них с постоянным соблюдением постов и многочасовыми церковными службами, Ченслор сделал неожиданный вывод: «Что касается разврата и пьянства, то нет в мире подобного, да и по вымогательствам это самые отвратительные люди под солнцем». Поскольку никаких примеров и доказательств для этого высказывания в «Книге о великом и могущественном…» нет, то его следует считать откровенной ложью. Тем более что в монастыри не допускались представители иной веры. Протестант Ченслор не имел возможности ознакомиться с внутренней жизнью православных монастырей.

Надуманным выглядит утверждение, что православные верующие не понимали содержания Евангелия. Все церковные книги были написаны на церковно-славянском языке, понять их содержание русским было легко. Иная ситуация была у католиков и протестантов. У них Священное писание было написано на латыни, которую рядовые верующие не знали.

Вообще, о повседневной жизни русских людей ошибочных сведений много. Ченслор пишет о повсеместном пьянстве, но оно разрешалось только по определенным праздникам. Пишет о практике продажи в рабство жен и детей. Но институт холопства означал лишь наем на службу на заранее обговоренных условиях.

Ченслор и его соавтор Адамс практически повторили все «черные мифы», которые были в сочинениях других европейцев: о деспотизме русских правителей, склонности русских людей к пьянству, раболепию, суевериям и плутовству. Причем, вполне вероятно, английский моряк в этом не виноват и дополнения из «Записок» Герберштейна с их негативом были внесены в первоначальный текст позднее. Сделал это Адамс. Сам же Ченслор мог дать сведения только о русских товарах и приеме в царском дворце, поскольку с остальными сторонами жизни в Русском государстве вряд ли ознакомился.

К этой мысли подталкивает собственное сочинение Адамса «Английское путешествие к московитам». Информацию из этого полного выдумок труда (стоит напомнить: он выходил не только по-латыни, но и на английском) позднее использовал Дж. Горсей, в частности, данные о том, что в России одна треть всех земель принадлежала церкви. Так был создан очередной миф, который перекочевал потом на страницы исторических исследований.

АДАМС.

АНГЛИЙСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ К МОСКОВИТАМ

Русский переносит холод выше всякого вероятия и довольствуются самым малым количеством пищи. Когда земля покрыта глубоким снегом и окостенела от сильного мороза, Русский развешивает свой плащ на кольях, с той стороны, с которой дует ветер и сыплется снег, разводит себе маленький огонек и ложится, спиною к ветру; один и тот же плащ служит ему крышей, стеной и всем. Этот жилец снегов черпает воду из замерзшей реки, разводит в ней овсяную муку, и обед готов. Насытившись, он тут же располагается и отдыхает при огне. Мерзлая земля служит ему пуховиком, а пень или камень подушкою. Неизменный его товарищ, конь, питается не лучше своего героя…

…В смежности с татарами живут идолопоклонники. Главный идол их называется золотою телицею. Если случится общественное бедствие, как-то: голод, война или язва, то они вопрошают идола следующим образом: народ повергается пред ним на землю и молится; посредине ставится тимпан; вкруг него ложатся, кому выпадет жребий; на тимпан кладут серебряную жабу, и по тимпану ударяют палочкой. На кого упадет жаба, того на месте убивают; не знаю каким волшебством, он тотчас оживает и открывает причину бедствия. Таким образом идола умилостивливают и бедствие проходит.

После Ченслора в Москве побывало множество англичан – мореплавателей, купцов, послов. Некоторые из них составили записи о своих визитах. Эти сочинения были существенно короче «Книги о великом и могущественном…» и содержали информацию, интересующую преимущественно купцов.

К числу таких произведений следует отнести «Описание неизвестного англичанина, служившего царю зимой 1557–1558 гг.». Исследователи предполагают, что автором его был английский переводчик Роберт Бест, который прибыл в Москву вместе с английским дипломатом и купцом Антонием Дженкинсоном. Вместе с ним вернулся на родину и первый русский посол в Англию Осип Непея.

В сочинении Р. Беста почти нет негативной информации о Русском государстве. Оно представляет собой лишь подробное описание путешествия англичан из Холмогор в Москву и встречи их с Иваном IV.

Бест сразу же отметил гостеприимство русских людей. Он подробно перечислил продукты, которыми англичан снабдили жители Холмогор. Это хлеб, масло, оладьи, говядина, баранина, свинина, яйца, рыба, гуси, утки и куры. Москва, по мнению переводчика, была обширным городом. Он указал также, что их поселили в просторном доме, где для каждого была предусмотрена отдельная комната. Через два дня прибывших англичан принял сам царь и пригласил на обед. Бест заметил и оценил расположение Ивана IV к заморским гостям.

Переводчик с большим восхищением описал великолепную одежду Ивана Грозного и его придворных, большое количество роскошной золотой посуды, на которой им подавали кушанья. Вина и мед показались ему чудеснейшими, но по поводу кушаний он заметил, что бывают и лучше. Это было единственное критическое замечание, которое встречается в описании приема у царя.

Далее в сочинении Беста подробно, с указанием дат получения, перечислены царские подарки, даны сведения о приемах и обедах, описаны учения царских войск, праздники Крещение, Масленица, Вербное воскресение и Пасха… Можно заметить, что автор здесь стремится описать лишь то, что видел и воздерживается от каких-либо своих оценок. Поэтому эта часть сочинения является ценным свидетельством повседневной жизни русских людей и может быть использована в качестве исторического источника.

БЕСТ.

ОПИСАНИЕ РОССИИ НЕИЗВЕСТНОГО АНГЛИЧАНИНА

6 дек. день св. Николая, мы обедали у Царя; этот день один из главнейших праздников, соблюдаемых московитами. Посуда была серебряная, порядок тот же что и прежде. Пробило уже 7 часов, прежде чем обед кончился.

Его Царское Величество, обыкновенно, приказывает в декабре вывозить в поле за предместье всю артиллерию, которая находится в Москве; там ее устанавливают и направляют на два деревянных дома, набитых землей; против домов ставят 2 белых значка, у которых артиллерия стреляет; делается это, чтоб Царь мог видеть на что способны его пушкари. У русских прекрасная артиллерия из бронзы всех родов: маленькие пушки, двойные, королевские, фальконеты, василиски и пр.; у них же есть шесть больших орудий, ядра которых до аршина высотой, так что, когда они летят, их легко различаешь; у них много мортир, из которых они стреляют греческим огнем.

12 дек. Его Величество со знатными своими выехал в поле, свита его была на испанских и турецких жеребцах, изобильно разукрашенных золотом и серебром. На царе было парчовое платье, на голове его алая шапка, усыпанная не только жемчугом, но и другими драгоценными каменьями. Царские придворные все были в парчовых платьях, ехали они пред царем в порядке по 3-е, впереди их шли стрельцы по 5 в ряд; каждый стрелец нес пищаль на левом плече и фитиль в правой руке. В таком порядке они следовали на поле, где была установлена артиллерия, как сказано выше.

До прибытия Царя на поле, там был сделан помост из небольших свай, длиною в 1/4 мили; в 60 аршинах от этого помоста были поставлены кабаны льду, 2 фута толщиной и 6 фут. высотой, во всю длину помоста. Как только Царь прибыл на поле, стрельцы взошли на помост и разместились в порядке; когда же Царь занял место, откуда он мог бы видеть всю артиллерию, стрельцы начали стрелять в ледяной ряд, как будто была стычка или битва, и не прекращали стрельбы до тех пор, пока не разбили и не повалили на землю все льдины.

После стрельцов стреляли на воздух греческим огнем, что представляет великолепное зрелище. Затем начали стрелять из пушек, начиная с самых маленьких и постепенно переходя к большим, и, наконец, из самых больших. Когда выстрелили из всех, пушки снова были заряжены, и стреляли в таком же порядке 3 раза, начиная с самых маленьких и кончая наибольшими. Заметьте, что еще до окончания стрельбы, 2 дома, в которые стреляли, были разбиты вдребезги, несмотря на то, что они были прочно сделаны из дерева и набиты землей, имея, по крайней мер, 30 фут. в ширину. По окончании этого торжества Царь отправился домой в таком же порядке, в каком он прибыл на поле. Артиллерия ежегодно стреляет в декабре таким порядком.

В Рождество Христово мы были приглашены обедать у Царя, нам подавались те же блюда и напитки, что и прежде; но прежде мы не видали в таком множестве столь дорогой и богатой посуды. Этот день в присутствии Царя обедало до 500 иностранцев и 200 Русских, и для всех поставлена была золотая посуда, притом поставлено было столько, сколько можно было уместить, ставя одну подле другой. Кроме того стояло 4 шкафа, наполненных золотой и серебреной посудой; между прочими предметами выдавались 12 серебреных бочонков, каждый вместимостью до 12 галлонов, на краях этих бочонков было по 6 золотых обручей. Обед этот продолжался 6 часов.

Во второй части «Описания» содержится информация, имеющая определенное сходство и с рядом сюжетов из «Записок» Герберштейна (например, пояснение, что титул «царь» в переводе означает король), и с «Книгой» Ченслора (об особой любви подданных к царю, который все у них отнимает и угнетает). Есть в этой части и оригинальные сведения о симпатиях Ивана IV к иностранцам, особенно военным, о его увлечении соколиной охотой, травлей зверей и игрой музыкантов. Данные Беста об увлечении русских государей охотой полностью подтверждаются исследованиями историков.

Но можно обнаружить и явные выдумки. Например, о том, что впавшие в немилость государя придворные отпускали длинные волосы (таких сведений ни в одном русском источнике нет), что мужья раз в неделю били жен кнутом и держали взаперти, что среди русских людей множество бедняков, питавшихся соломой, корой деревьев и травой и умиравших с голоду.

Характерно, что Бест сам же опровергал информацию о затворничестве женщин, сообщая о том, что те ездили на лошадях верхом и очень сильно красились. Значит, их он неоднократно видел на улицах Москвы.

Данные о голодающих бедняках опровергают и сведения об обилии всевозможных продуктов на русских рынках, и рассказ самого же Беста об активной благотворительной деятельности богатых монастырей, в которых щедро раздавались хлеб, мясо и напитки всем нуждающимся.

БЕСТ.

ОПИСАНИЕ РОССИИ НЕИЗВЕСТНОГО АНГЛИЧАНИНА

Имя Царя на их языке «Иван Васильевич», т. е. Иван, сын Василия; по своему государскому положению он называется Царем (Ctesara), как и его предшественники, в переводе – король; приписывать себе титул никому не позволяется. Это слово «Царь» переводчики Его Величества издавна переводят «Emperor»; теперь он называется Царем и Великим Князем всей Руси и пр. До его отца его предки не назывались ни царями, ни королями, а только Великими Князьями (Knese Velike Great Duke). Нынешний царь Иван Васильевич превосходит своих предшественников, т. е. вместо князя – царь; так же, по рассказам, он превосходит их в твердости и отваге: он не больше боится своих неприятелей, которых не мало, чем сокол – жаворонков.

Враги, с которыми царь воюет: литовцы, поляки, шведы, датчане, лифляндцы, крымские, нагайские и все прочие татары, один из храбрейших и упорнейших народов под солнцем.

Этот царь обращается очень свободно как со своими знатными и подданными, также точно и с иностранцами, которые служат ему в войнах или каких-нибудь других делах; для его удовольствия они должны довольно часто в году обедать у него; кроме того он часто выходит из дому в церковь или куда-либо в другое место и прогуливается со своими придворными. Благодаря чему, его не только обожают знатные и простой народ, но и так боятся его во всех его владениях, что я думаю, что нет Христианского государя, которого бы больше боялись и больше любили, чем этого. Если он приказывает кому-нибудь из бояр идти, тот бежит; если он скажет одному из них дурное или бранное слово, то виновный не может являться пред его лицо, если за ним не пошлют; но он должен притворяться больным, отпускает себе длиннейшие волосы на голове, не подрезая их, что есть очевидный признак, что он в немилости у Государя, потому что бояре в счастье считают позорным носить длинные волоса, вследствие чего волоса у них обыкновенно коротко обстрижены.

Его Величество выслушивает сам все жалобы и сам же устно произносит приговоры по всем делам, и без замедления, только в духовные дела не вмешивается, но представляет их целиком Митрополиту.

Его Величество принимает и хорошо вознаграждает иностранцев, приезжающих к нему па службу, особенно военных. Царь немного забавляется соколиной охотой, травлей зверей, музыкой или чем-нибудь подобным, но все свое удовольствие он полагает в 2-х вещах: в служении Богу, так он без сомнения, очень предан своей религии, и в планах как бы ему подчинить и завоевать своих врагов.

У царя чрезвычайно много золота и серебра в его казне; но большая часть его подданных не различит жестянки от кроны, золота от меди; они так угнетены, что имеющий 2–4 гроша уже богач.

Бест включил негатив о Русском государстве лишь по уже сложившейся в Европе традиции. Вероятнее всего, заимствовал эту информацию из других сочинений и даже не заметил, что она противоречит его же собственным впечатлениям.

Дипломат и купец Антоний Дженкинсон побывал в Русском государстве четыре раза, описав свои путешествия в виде довольно кратких заметок. Первый раз он посетил Москву в 1557 году. Город произвел самое благоприятное впечатление – просторный, с хорошими рынками. Наибольшее внимание дипломата, как и его предшественников, привлекли приемы в царском дворце. На них, по его мнению, было не меньше 600 человек разных национальностей. Даже на обеде по случаю православного праздника Крещения присутствовало 300 иностранцев. Это наглядно свидетельствовало и о гостеприимстве русского государя, и о его симпатиях к иноземцам.

Дженкинсон не видит каких-либо недостатков у Ивана IV. Он, по его мнению, очень могущественный, поскольку отвоевал много земель у ливонцев, поляков, литовцев, шведов, татар и самоедов. Своих подданных держит в строгом повиновении, издал справедливые законы, почитает представителей духовенства.

Однако русские люди не вызывают у англичанина симпатий. «Болтуны, величайшие лжецы, льстецы и лицемеры, любят грубую пищу и вонючую рыбу». Женщин держат в большом подчинении. Все это повторяет, что писалось в «Книге» Ченслора. Иностранцы беззастенчиво заимствовали друг у друга, лишь дополняя выдуманные детали. Если Йовий писал лишь о затворничестве женщин, то англичане добавили еженедельное наказание их кнутом.

Оригинальное известие в записках Дженкинсона касается владельцев кабаков, которые становились настоящими хозяевами некоторых городов. Чтобы поставить их на место, царь, якобы, посылал их на войну, где они были вынуждены растрачивать все накопленные деньги.

Эта информация вызывает большое сомнение. Во-первых, известно, что до эпохи Петра I ежедневное пьянство на Руси было запрещено. Поэтому владельцы питейных заведений не могли постоянно иметь сверхдоходы. Во-вторых, содержателями кабаков, вероятнее всего, были торговые люди, не принадлежащие к служилому сословию. В царское же войско набирали только дворян, стрельцов и казаков – профессиональных воинов. Ведал этим Разрядный приказ. Напрашивается вывод: Дженкинсон придумал историю о том, что владельцы кабаков могли взять в свои руки целый город. Возможно, такая практика существовала в Англии, но в России этого не было в XVI веке.

Даже видному английскому дипломату и купцу, которому было позднее позволено отправиться в Бухару и Персию, не удалось удержаться от отрицательной характеристики русских людей. Правда, критиковать самого Ивана IV он не посмел – слишком важными для Англии в то время были дружеские отношения с царем. Он позволял английским купцам беспошлинно торговать на всей территории своей страны.

Записки о России составил еще один английский дипломат – Томас Рандольф. Он был отправлен королевой Елизаветой в Москву в 1568 году, когда во взаимоотношениях между двумя странами наступило похолодание. Английская сторона отказывалась заключать с царем важный для него военный договор, и рассерженный Иван IV намеривался разорвать всяческие отношения с королевой.

После нескольких аудиенций в первой половине 1569 года Рандольфу удалось уладить конфликт и получить новые привилегии для Московской торговой компании. Вернувшись на родину, он составил отчет о поездке. Следуя примеру предшественников, он не стал критически высказываться в адрес русского государя. Объектом его нападок стали русские монахи. По его утверждению, они не были учены, не занимались просвещением простых людей, поскольку предавались беспробудному пьянству и другим порокам. Несомненно, это было ложью, поскольку, напомним, иностранцы не имели доступа в русские монастыри. К тому же, по данным историков, именно монастыри были центрами просвещения в Русском государстве.

Но Рандольф, судя по всему, просто не мог удержаться от негатива в адрес русских людей. Так он пытался компенсировать унижения, испытанные во время первых приемов у царя.

К концу царствования Ивана Грозного взаимоотношения Русского государства с Англией окончательно испортились. Это наглядно видно из записок о поездке в Москву еще одного английского посла – Джерома Боуса. Он прибыл в Москву в октябре 1583 года, чтобы обсудить вопрос о новых привилегиях для английских купцов, которые были недовольны проникновением на русские рынки голландцев и французов. Царь же хотел подписать с Елизаветой договор о военной помощи против Стефана Батория и шведского короля, а также обсудить вопрос о заключении брака с родственницей королевы. Как свидетельствует сам Боус, переговоры шли трудно, в ходе них у царя случались приступы ярости. В итоге все закончилось его смертью 18 марта 1584 года.