Иван IV «Кровавый». Что увидели иностранцы в Московии

Иван IV «Кровавый». Что увидели иностранцы в Московии

© Мединский В. Р., текст, 2016

© Чертопруд С.В., ред. – составитель, 2016

© ООО «ТД Алгоритм», 2017

Вместо предисловия. Какие мифы придумали иностранцы о Московии

Посетившие во второй половине XVI века Россию иностранцы или находящиеся на службе в этот период времени иностранцы, порой сами того не подозревая, создали множество мифов о Московии и ее царе Иване Грозном. Одни из них были относительно безобидны и связаны с непониманием иностранцев особенностей национальной культуры и специфики жизни. Например, все, что касалось церковной службы. Другие, наоборот, были опасны, т. к. формировали на Западе, говоря современным языком, негативный образ нашей страны. Например, противниками России во второй половине XVI века было предпринято немало усилий для формирования образа кровавого тирана Ивана Грозного. Причем не просто диктатора, а главаря армии злодеев – опричников. Проделанная тогда западными мифотворцами работа оказалась столь качественной, что даже спустя несколько столетий продолжает оказывать значительное влияние на оценку деятельности и саму личность Ивана Грозного. Основная причина – часть первоисточников по истории нашей страны второй половины XVI века – как раз эти сочинения.

Мы не ставим перед собой цели разоблачить все мифы о России, что есть в этих произведениях. Мы расскажем лишь о некоторых из них. Ну а остальные предлагаем отыскать вам самостоятельно. Предоставив для этого первоисточники.

Вот несколько примеров того, что обнаружили иностранцы в России, но почему-то этого не замечали местные жители.

Джером Боус (британский дипломат, в Москве находился в 1583 году):

голландские купцы регулярно давали щедрые «откаты» за право беспрепятственной торговли в Московии представителям царской администрации;

представители британских торговых компаний испытывали серьезные проблемы при ведении бизнеса в нашей стране;

Иван Грозный, желая задобрить дипломата, распорядился поставлять ему значительно больше продуктов для питания, чем это требовалось.

Александр Гваньини (итальянец, длительное время проживал на сопредельной с Московией территории):

«Если бы этому народу была предоставлена возможность напиваться ежедневно, он бы был истреблен взаимной резней. Ведь, опьянев, они совершенно теряют рассудок и соображение, как дикие животные, и убивают один другого ножами, кинжалами и всякого рода вероломным оружием»;

любой желающий мог заказать местному ювелиру чеканку серебряных монет;

«если муж и жена не нравятся друг другу, то они обычно выходят за деревню на перекресток, взяв с собой полотенце, тут они тянут его за концы, пока не разорвут пополам: они считают, что, разорвав его, разрывают также и брак»;

«отец также имеет право четырехкратной продажи сына (в рабство. – Примеч. ред.), так что если сын продан один раз и каким-нибудь образом освобожден или отпущен, то отец может продать его снова и снова, по своему отцовскому праву»;

«слуги большей частью обижаются на своих хозяев, если те их не наказывают как следует»;

«мало-мальски известные домовладельцы и чиновники, как простые, так и знатные, целыми днями сидят в своих четырех стенах и очень редко появляются в общественных местах: этим они надеются снискать у народа больший авторитет и уважение»;

«в кладовой великого князя хранится много пышных одежд, которые он дает на время всем и каждому из своих придворных на какое-нибудь торжество или для приемов иностранного посла»;

«московиты до того грубый и вероломный народ, что никакой искренности в их взаимоотношениях нет, и никогда они не чувствуют к друг другу настоящего естественного расположения, но не боятся бесстыдно и дерзко обвинить один другого в каком-нибудь преступлении, нимало не смущаясь, открыто или тайно»;

Томас Рандольф (британский дипломат, в 1568–1569 годах находился в Московии):

монахи в русских монастырях «живут отдельно, едят вместе, сильно предаются пьянству, не учены, писать умеют, но никогда не поучают, в Церкви торжественны, молятся долго»;

жители российских городов «много предаются пьянству и другим отвратительным порокам»;

Иоганн Таубе и Элерт Крузе (служили при дворе Ивана Грозного):

придумали множество подробностей об опричнине.

Джилс Флетчер (британский дипломат, в 1588 году посетил Московию):

10 нестандартных способов пополнения госбюджета: начиная от изъятия имущества крупных взяточников с публичной казнью последних и заканчивая скупкой по низкой цене какого-либо товара, а затем насильственной продажи его купцам по более высокой;

«что нет слуги или раба, который бы более боялся своего господина, или который бы находился в большем рабстве, как здешний простой народ»;

«народ (хотя вообще способный переносить всякие труды) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания»;

власть всячески препятствуют возможности путешествовать жителям Московии, как внутри страны, так и за ее пределами, что бы «чтобы они не научились чему-нибудь в чужих краях и не ознакомились с их обычаями»;

«русский царь надеется более на число, нежели на храбрость своих воинов или на хорошее устройство своих сил»;

«брачные обряды у них отличны от обрядов в других странах»;

«в обращении со своими женами мужья обнаруживают варварские свойства, обходясь с ними скорее как со своими прислужницами, нежели равными»;

«всякий раз, как варится пиво, у них есть обычай приносить часть сусла священнику в церковь и по освящении вливать его в пиво, отчего оно получает такую силу, что кто его напьется, редко остается трезвым»;

зимой, когда земля промерзла и могилу выкопать проблематично, «они не хоронят покойников, а ставят их (сколько ни умрет в течение зимы) в доме, выстроенном в предместье или за городом, который называют Божедом, или Божий дом: здесь трупы накладываются друг на друга, как дрова в лесу, и от мороза становятся твердыми, как камень; весной же, когда лед растает, всякий берет своего покойника и предает его тело земле»;

«они вялы и недеятельны, что, как можно полагать, происходит частью от климата и сонливости, возбуждаемой зимним холодом, частью же от пищи, которая состоит преимущественно из кореньев, лука, чеснока, капусты и подобных растений, производящих дурные соки; они едят их и без всего и с другими кушаньями»;

«напиваться допьяна каждый день в неделю у них дело весьма обыкновенное»;

«что касается до верности слову, то русские большей частью считают его почти нипочем, как скоро могут что-нибудь выиграть обманом и нарушить данное обещание»;

Антонис Хутеерес (член голландской дипломатической миссии, в 1615–1616 годах находился в Новгороде):

Иван Грозный, находясь в Новгороде в 1569 году, «приказал сбросить с Волховского моста 1700 именитых горожан и кроме того множество монахов и бедных людей, которых для того, чтобы доставить ему удовольствие, всех приказали безжалостно погубить, утопив»;

царь придумывал изощренные наказания для своих подданных (например, он приказал «посадить тогдашнего митрополита задом наперед на лошадь, дал ему в руки дудочку, в которую он должен был дудеть, и послал его в таком виде с большим позором в путь на Москву»).

Генрих фон Штаден (немецкий авантюрист, опричник царя Ивана Грозного):

сверхвысокий уровень коррупции и казнокрадства;

решение судебных споров с помощью кулачных боев – кто победил, тот и прав;

«если кто разбойничал, убивал и грабил, а потом с добром и деньгами бежал в монастырь, то в монастыре был он свободен от преследования»;

«великий князь (Иван Грозный. – Примеч. ред.) пришел в Тверь и приказал грабить все – и церкви, и монастыри; пленных убивать, равно как и тех. русских людей, которые породнились и сдружились с иноземцами. Всем убитым отрубали ноги – устрашения ради; а потом трупы их спускали под лед в Волгу. То же было и в Торжке; здесь не было пощады ни одному монастырю, ни одной церкви».

Павел Юстен (шведский дипломат, в Москву прибыл в 1569 году):

русские изощренно издевались над дипломатами и их слугами (первых содержали «как арестантов и преступников», а вторых – «как свиней в хлеву», а так же изъятием у них всех ценных вещей;

денег, что «давали русские на их содержание» хватало лишь «скудный завтрак» и «тот отвратительный напиток, который они называли квасом».

Часть первая. Мифотворцы с берегов «Туманного Альбиона»

Лицом к лицу с чудовищем

Владимир Мединский

В 1553 году корабль «Эдуард – Благое предприятие» с экипажем из 28 человек под командой главного кормчего Ричарда Ченслора вошел в устье Северной Двины и бросил якорь у монастыря Святого Николая. В Двинской летописи это событие зафиксировано под 24 августа.

В начале XVI века английские купцы оказались в тяжелом положении. Почему-то именно из такого положения в Европе было принято вспоминать о России. Удар по английской торговле нанесло открытие португальцами морского пути в Индию вокруг Африки. Португальцы стали монополистами по восточным пряностям на европейских рынках. А вывоз испанцами из Америки серебра привел к «революции цен». Традиционный английский товар – сукно, стал стоить в Европе дешево.

Надо было искать новые рынки сбыта и новые пути в восточные страны. Из сочинения Павла Йовия[1] англичане узнали о возможности попасть в Индию и Иран через территорию Московии. От шведов им стало известно о существовании морского пути в эту страну по северным морям. В 1548 году в Лондоне было создано «Общество купцов, искателей открытия стран, земель, островов, государств и владений неизвестных и доселе не посещаемых морским путем». Когда его уставной капитал достиг 6 тысяч фунтов стерлингов, было решено отправить три корабля через северные моря к далекой Московии, в которой правил Иван Грозный.

В мае 1553 года корабли под началом Хью Уиллоуби отправились к намеченной цели. Из 116 человек, находившихся на них, 11 были торговыми людьми. Однако двум кораблям не повезло. Они затерялись в Белом море, были вынуждены остаться во льдах на зимовку, и во время нее все участники экспедиции умерли от голода и холода. Но «Эдуард – Благое предприятие» Ченслора до цели дошел.

ЧЕНСЛОР. КНИГА О ВЕЛИКОМ И МОГУЩЕСТВЕННОМ ЦАРЕ РОССИИ И КНЯЗЕ МОСКОВСКОМ

Когда Ченслор подъехал к ним, рыбаки, помертвев от страха, пали перед ним ниц и собирались целовать его ноги. Но он, по своей всегдашней большой любезности, ласково посмотрел на них, ободряя их знаками и жестами, отказываясь от их знаков почтения, и с дружеской лаской поднимал их с земли…

Тем временем наши люди узнали, что страна эта называлась Россией, или Московией, и что Иван Васильевич (таково было имя их тогдашнего короля) правил далеко простиравшимися вглубь землями. Русские варвары, в свою очередь, спрашивали у наших, откуда они и зачем они приехали, на что они получали ответ, что приехали англичане, посланные к этим берегам превосходнейшим королем Эдуардом Шестым с приказанием сделать их королю сообщение о некоторых делах, что они ничего не ищут, кроме его дружбы и возможности торговать с его подданными, отчего великая прибыль будет для подданных обоих королевств.

Варвары охотно слушали такие речи и обещали помочь и содействовать немедленному осведомлению своего короля о столь умеренной просьбе.

ДВИНСКАЯ ЛЕТОПИСЬ

Того же лета, августа в 24-й день, прииде корабль с моря на устье Двины реки и обослався: приехали на Холмогоры в малых судех от английского короля Эдварда посол Рыцарт, а с ним – гости.

КОЛЛЕКЦИЯ РАННИХ ПУТЕШЕСТВИЙ

Ричард Ченслор вскоре получил приглашение в Москву. Царь Иван IV радушно встретил его, одарил всевозможными подарками и весной 1554 года с грамотой к королю Эдуарду VI отпустил на родину. В этом документе писалось о том, что английские купцы получают право свободной торговли на всей территории Русского государства.

Хотя на обратном пути Ченслор был ограблен голландцами, в целом его путешествие было расценено в Англии как очень успешное. В качестве отчета он написал сочинение о Русском государстве, которое назвал «Книга о великом и могущественном царе Русском и великом князе Московском». Правда, он не успел закончить свой труд. Позднее он был дополнен Климентом Адамсом – образованным человеком, который преподавал в университете. С его помощью «Книга» была написана на латыни.

Сменившая короля Эдуарда королева Мария дала разрешение на создание в феврале 1555 года «Московской торговой компании». В ее состав вошли 6 лордов, 22 представителя высшей знати и 29 менее знатных дворян. В правлении были 1 или 2 губернатора, 4 консула и 24 ассистента. Велика же была заинтересованность правительства и знати в контактах с Русским государством!

Ричард Ченслор вскоре отправился во второе путешествие в Россию, но на обратном пути погиб. В ноябре 1556 года его корабль разбился у берегов Шотландии. В 1557 году его сменил Антоний Дженкинсон, который не ограничился посещением Москвы, а стал искать пути в восточные страны. В итоге он четыре раза посетил Русское государство и смог добраться и до Бухары, и до Персии. Все свои поездки он описал в отдельных произведениях. Кроме того, особое сочинение создал и его переводчик Р. Бест.

Английский матрос Уильям Бэрроу составил карту побережья Баренцева моря. Его родственник Стивен Бэрроу в 1556 году доплыл до Новой Земли и сделал описание Баренцева моря и окружающих его земель.

Заметки о России написали и некоторые английские послы. Например, Т. Рэндольф, ездивший в Москву в 1568 году по поручению королевы Елизаветы, и Дж. Баус, обсуждавший в 1583–1584 годах с Иваном Грозным военный союз против Польши и Швеции и возможность его женитьбы на родственнице английской королевы.

В 1589 году издатель Гаклюйт собрал все эти сочинения и опубликовал в сборнике «Коллекция ранних путешествий». Он вышел в свет в Лондоне. В XIX веке этот сборник несколько раз переиздавался «Гаклюйтовским обществом».

Первым по времени написания является сочинение Ченслора.

Так как главный кормчий считал себя первооткрывателем пути в Русское государство, для него было бы естественным представить нашу страну в самом положительном виде. Из заголовка его произведения напрашивается вывод о том, что содержание исключительно хвалебное. Первые фразы, казалось бы, это подтверждают: «Россия изобилует землей и людьми и очень богата теми товарами, которые в ней имеются».

Превосходная рыба, ворвань[2], пушнина, рыбий зуб (клыки моржей), лен, конопля, воск, мед, кожи, сало, зерно. Не ограничиваясь простым перечнем, Ченслор подробно указал, в каких русских городах выгоднее купить эти товары, описал населенные пункты, которые видел во время поездки в Москву из Холмогор. При этом отметил только положительные моменты. Например, населенность деревень от Ярославля до Москвы, обширные поля вокруг, активное движение на дорогах. Эти сведения уникальны, поскольку в русских источниках этого времени нет данных о плотности заселения местности между Ярославлем и Ростовым и дорожном движении.

Описывая Москву, Ченслор указал, что по площади она больше Лондона с предместьями, но заметив, что дома возведены хаотично и очень пожароопасные, поскольку деревянные. Оценил он и красоту каменного Кремля, хотя и подчеркнул, что иностранцам запрещено его осматривать. К тому же, по его мнению, замки в Англии лучше. Царский дворец ему не понравился – с низкими потолками и без роскоши. Хотя Ченслор и не испытал особого восторга от Кремля, критики в его сочинении тоже нет. Например, он указал, что крепостные сооружения хорошо вооружены всевозможной артиллерией, а 9 кремлевских храмов просто превосходны. Английский моряк явно старался быть объективным. В это время в Кремле, действительно, все храмы были каменными.

Особенно интересен описанный Ченслором прием и пир у Ивана IV. Англичанина поразили роскошные одежды приближенных царя и его самого, а также обилие золотой посуды, на которой подавались блюда во время обеда всем гостям, которых было не менее 200 человек. При этом он ничего не написал о качестве блюд, которые многим иностранцам не нравились, или отсутствии столовых приборов. Тут Ченслор стремился лишь к тому, чтобы рассказать о баснословном богатстве русского государя. Важно для него было и то, что сам он был принят с большим почетом в царском дворце. На родине это являлось свидетельством важности его миссии в Россию.

ЧЕНСЛОР. КНИГА О ВЕЛИКОМ И МОГУЩЕСТВЕННОМ ЦАРЕ РОССИИ И КНЯЗЕ МОСКОВСКОМ

Теперь расскажу о моем представлении Царю. Когда я уже прожил здесь 12 дней, дьяк, ведавший дела иностранцев, прислал мне уведомление, что князь желает, чтоб я явился к нему с грамотами короля, моего государя; этому я был очень рад и со тщанием приготовился. Когда Князь занял свое определенное место, за мною пришел толмач в верхнюю комнату, где сидело слишком 100 дворян, все в роскошных с золотом платьях; отсюда я вошел в залу Совета, где сидел Князь со своею знатью, образовывавшею великолепную свиту; они сидели вокруг комнаты один выше другого; сам же князь сидел значительно выше, чем кто-либо из его приближенных, в позолоченном кресле; одет, он был в длинное золотое платье, с царской короной на голове; в правой руке держал скипетр из хрусталя и золота, левой опирался на свое кресло. Думный дьяк с дьяком стояли перед князем. Поклонившись, я передал ему грамоту; Князь милостиво подозвал меня и осведомился у меня о здоровье короля, моего государя; я отвечал ему, что при моем отъезде король был в добром здравии, и что я надеюсь, что и теперь он в таком же здравии. После этого князь пригласил меня к обеду. Думный дьяк представил мои подарки Его Светлости открытыми (до этого времени они были закрыты), и когда Его Светлость взял мою грамоту, я был приглашен выйти; я не мог говорить с Князем, исключая тех случаев, когда он обращался ко мне.

Я отправился в секретарскую комнату, где и ждал 2 часа, по прошествии которых я был приглашен в другой дворец, называемый золотым; не знаю, почему он так называется: я видел много дворцов, которые лучше этого во всех отношениях. Я вошел в палату, которая мала и необширна, как зала Его Величества, короля Англии; стол был накрыт скатертью, на конце стола сидел Кравчий (Маршал) с небольшим белым жезлом в руке, этот стол был переполнен золотой посудой. На другом конце палаты стоял красивый шкап с серебреной посудой.

Отсюда я вошел в обеденную палату, где сидел сам Князь, не в торжественном платье, а в серебреной одежде, с короной на голове; сидел он на стуле, несколько приподнятом; около него никого не сидело. Вокруг комнаты стояли столы, за которыми сидели лица, приглашенные князем к обеду; все были в белых платьях. Места, на которых стояли столы, были подняты ступени на две. Посреди палаты стоял стол или шкап для посуды, наполненный золотыми чашами (между прочим здесь находились 4 удивительно больших кружки (crudences, как их называют здесь) из золота и серебра; думаю, что они добрых 1 1/2 аршина высотою). При шкапе с посудой стояло 2 дворянина с салфетками на плечах, оба держали по золотой чаше, усыпанной жемчугом и драгоценными каменьями; это были чаши для питья самого князя; когда он бывал в хорошем расположении, он попивал из них по глотку. Блюда подавались Князю без порядка, но сервиз был очень богатый: всем было сервировано золотом, не только Князю самому, но и нам всем, притом приборы были массивные; золотые чаши также были очень массивны. Число обедавших доходило в тот день до 200 чел., и всем им были поданы золотые сосуды. Прислуживавшие дворяне были в платьях с золотом и служили Князю с шапками на головах.

До подачи кушаний Князь разослал всем по большому куску хлеба, и податель, называя вслух лицо, которому было послано, говорил: «Иван Васильевич, Царь Русский и Великий Князь Московский, пожаловал тебя хлебом»; при этом все вставали и так оставались, пока он произносил эти слова. После всех Князь дал кусок хлеба Кравчему, который тот съел перед Князем и затем, откланявшись, вышел. Тогда внесли блюдо лебедей, разрезанных на куски (каждый лебедь на отдельном блюде), куски Князь рассылал также как и хлеб, и податель говорил те же слова. Как я уже говорил, кушанья подавались не по порядку, а одно тотчас за другим. Затем Князь рассылал с теми же словами напитки. Перед обедом он переменил свою корону, да во время обеда две, так что я видел 3 короны на его голове в один день.

Когда все было подано, он дал каждому из прислуживавших ему дворян кушаний и напитков из собственных рук; его намерение при этом, как я слышал, было то, чтобы все уважали его слуг. По окончании обеда он подзывал к себе по имени каждого из своих знатных; удивительно было слушать, как он может знать их имена, когда их так много у него. Я по окончании обеда отправился в свое помещение, был уже час ночи…

Этот Князь повелитель и Царь над многими странами, и его могущество изумительно велико. Он может вывести в поле 200 и 300 т. людей; сам он никогда не выступает в поле менее чем с 200 т. людей, и когда он выступает в поход, еще оставляет на границах войска, численность которых не мала. На Лифляндской границе он держит до 40 т. чел., на Литовской – до 60 т., против ногайских татар – тоже 60 тыс. люд. – просто, удивительно слышать; к тому же он не берет на войны ни крестьян, ни торговцев. Все его военные – всадники, пехоты он не употребляет за исключением служащих при артиллерии и прислужников, которых будет тысяч 30.

Всадники – стрелки, имеют также же луки и ездят верхом так же, как и турки. Доспехи их состоят из кольчуги и щита на голове. Некоторые покрывают свои кольчуги бархатом или золотой или серебряной парчой; это их страсть роскошно одеваться в походе, особенно между знатными и дворянами; как я слышал, украшения их кольчуг очень дороги, отчасти это я и сам видел, иначе едва ли бы я поверил. Сам Князь одевается богато, выше всякой меры; его шатер покрывается золотой и серебряной парчой, до того усыпанной драгоценными каменьями, что чудно смотреть; я видал шатры королей Английского и Французского, которые великолепны, однако же и не походят на этот.

Когда русских посылают в отдаленные иностранные земли, или когда к ним являются иностранцы, то они одеваются чрезвычайно пышно; а то и Князь сам ходит в плохеньком платье; когда он переезжает из одного города в другой, то он одевается только умеренно сравнительно с другими временами. Пока я жил в Москве, Князь отправил 2 послов к Польскому королю; они взяли с собой, по меньшей мере, 500 лошадей, пышность их была выше всякой меры: не только на них самих, но и на лошадях их были: бархат, золотая и серебряная парча, усыпанные жемчугом, и притом не в малом числе. Что сказать мне дальше; никогда я не слышал и не видал столь пышных людей; но это вовсе не ежедневное их одеяние: когда нет случая, их обиход только посредственен, как я уже сказал.

Описание Ченслором приема в царском дворце часто используется в трудах историков, поскольку в каких-либо документальных источниках таких данных для середины XVI века нет. Подробные описания пиров во дворце относятся только к XVII веку. Первая роспись царским кушаньям датируется 1610–1613 годами.

Несмотря на ироничное замечание о показной пышности, Ченслор был вынужден признать, что могущество русского царя «изумительно велико». Сведения о том, что его войско было конным и состояло из дворян, англичанин мог получить от русских людей. К тому же он мог наблюдать отправку под Астрахань трех полков ранней весной 1554 года. Исследователи, правда, считают, что численность войска в сочинении Ченслора сильно преувеличена. Оно было чуть больше 100 тыс. человек – 5 полков по 20 тыс. воинов.

Хотя у Ченслора не было возможности увидеть, как ведут себя в бою русские воины, он написал, что «они с криком бегают кругом и почти никогда не дают сражений своим врагам, но действуют только украдкой». В русских источниках иные данные, и слова англичанина представляются выдумкой. На это указывает хотя бы тот факт, что конные воины, из которых состояло русское войско, никак не могли бегать, им полагалось скакать.

Недостоверным выглядит и другой рассказ Ченслора – о суровом образе жизни русских солдат. Якобы они зимой ночевали на снегу у костра, прикрываясь только куском войлока, питались же одной водой с овсяной мукой. Из сообщения самого моряка следовало, что в русском войске не было простых солдат, оно состояло из дворян. К тому же царь не вел длительных войн в зимнее время. Характерно, что эта малодостоверная информация получила среди европейцев широкое распространение и использовалась потом в сочинениях других авторов, например, Флетчера.