Место, где все заканчивается

Маша отключила связь и вздохнула. Ну вот – избавилась от сына. Да еще и попросила привезти его как можно позже. Какая же ты пройдоха, Любимова!

И все же Маша не чувствовала себя виноватой. Теперь можно будет провести с Глебом приятный романтический вечер. И самое главное – сделать это не в спальне, а в гостиной, о чем Маша мечтала с тех пор, как Глеб соорудил в гостиной камин и расстелил перед ним белый пушистый ковер из великолепно выделанной овчины.

Глеб пришел через час. Открыв дверь, Маша окинула взглядом его продрогшую и промокшую под дождем фигуру и всплеснула руками:

– Господи, ты похож на мокрого воробья!

– Иногда даже орлы выглядят воробьями, – гордо сказал Глеб, юркнув в прихожую. – Машину пришлось припарковать далеко от подъезда. А на улице ливень.

– Снимай куртку!

– Угу.

Маша помогла ему стянуть мокрую куртку.

– А теперь быстро в ванную! – приказала она. – И под горячий душ!

– Да, но я бы сначала…

«…Выпил чего-нибудь крепкого», – хотел было сказать Глеб, но не договорил.

– Никаких возражений, – сказала Маша с напускной строгостью. – Я не допущу, чтобы ты умер от воспаления легких! Мокрую одежду оставишь в ванной. Я принесу тебе халат.

Горячий душ пошел Глебу на пользу. Его загорелые щеки слегка порозовели, темные волнистые волосы были зачесаны назад, открывая высокий аристократический лоб.

Закутавшись в красный мягкий халат, который ему подарили где-то в Азии, Глеб развалился в кресле и перевел дух. Маша присела на подлокотник кресла и провела ладонью по его влажным волосам.

– Устал?

– Угу. – Глеб взял ее руку и поцеловал. – Набегался, как собака. Но кому я об этом говорю! У тебя самой работа собачья.

Маша улыбнулась и покачала головой:

– Меня везде возят на машине. Я даже «баранку» сама не кручу. И поклонницы мне не досаждают.

Она высвободила руку из его ладони и встала.

– Ты куда? – спросил Глеб.

– Сделаю тебе кофе. Тебе как всегда – с двумя ложками сахара?

– Угу.

– Сахар – это яд.

– Из твоих рук я готов принять даже яд. – Глеб прикрыл глаза.

– Если ты голоден, я могу нажарить блинов. У нас в холодильнике осталась икра.

– Не хочется, – сказал Глеб. – Я поужинал в ресторане. – Он потянулся. – Лягу сегодня спать пораньше. Завтра тяжелый день. К тому же вечеринка в Доме кино.

Маша остановилась. Черт, она совсем забыла про презентацию! А ведь уже и вечернее платье куплено. Маша представила, как она будет слоняться по залу с бокалом шампанского в руке среди незнакомых людей, и поморщилась.

– Слушай, Глеб, – осторожно начала она, – может, я не пойду на эту вечеринку?

Глеб открыл глаза и строго на нее посмотрел.

– Повтори!

Маша виновато улыбнулась:

– Ну, что я там буду делать? Я же не тусовщица. И вечернее платье уже лет двести не надевала.

Глеб вздохнул:

– Маш, ну что я там буду делать без тебя?

– То, что делаешь всегда. Познакомишься с какой-нибудь длинноногой грудастой дамой лет двадцати…

– Меня вполне устраивает длина твоих ног, – отрезал Глеб. И добавил с улыбкой: – Не говоря уже про дивную форму твоей груди.

– Льстец. – Маша вздохнула. – Ладно, потащусь на твою вечеринку. Только сделай так, чтобы я потом об этом не пожалела, ладно?

– Ладно.

Блины она все-таки пожарила. Каким бы сытым ни приходил домой журналист Глеб Корсак, но перед сном он всегда перекусывал, поскольку не любил засыпать голодным.

– Я была сегодня у отца, – сказала Маша, подперев рукою подбородок и наблюдая, как Глеб поедает блинчики.

– У Александра Вадимовича?

Она хмыкнула:

– А у меня есть какой-то другой отец?

– Кто тебя знает. Ты очень загадочная женщина, Любимова. Женщина-тайна!

– Только не для тебя.

Глеб положил себе в тарелку еще один блинчик, намазал его икрой.

– И как поживает дядя Саша? – осведомился он.

– Ругает американцев и ревматизм.

– Неизбежное зло, – сказал Глеб и отправил в рот кусок блинчика.

– Американцы или ревматизм?

Глеб усмехнулся, но не ответил. Доел блинчик и отодвинул пустую тарелку.

– Ладно, Маш, пойду на боковую. Завтра будет трудный день. Ты тоже долго не засиживайся.

– Постараюсь, – сказала Маша.

Глеб встал из-за стола, поцеловал ее в щеку, выпрямился и усталой походкой отправился в душ. Маша грустно посмотрела ему вслед.

Всю жизнь Маша считала, что писательство – самая спокойная и неспешная профессия. Но с тех пор как Глеб стал писателем, беготни у него только прибавилось.

Издательство сделало ставку на его книгу, обеспечило ей мощное рекламное продвижение. Так или иначе, но если раньше Маша видела своего любимого хотя бы два часа в день, то теперь их общение свелось к совместному ужину пару-тройку раз в неделю. Лишь изредка – как, например, сегодня – им удавалось пересечься где-нибудь днем и вместе пообедать.

Маша вздохнула. Похоже, романтический вечер придется отложить. Что ж, она это переживет. В конце концов, женщины не так сильно нуждаются в плотской любви, как мужчины. Определенно.

Маша уселась за письменный стол, надела очки, протянула руку к музыкальному центру и включила негромкую музыку. На этот раз ее выбор пал на вещицу «A face without a name» Билла Эванса. К джазу Машу приохотил Глеб, и теперь она не понимала, как могла раньше жить без этой музыки. Ведь под джаз ей не только хорошо отдыхалось, но и думалось лучше.

Под нежные, трогательные звуки прекрасной мелодии Маша принялась набрасывать в тетради схемки.

Глеб подошел сзади, бесшумно. Когда он обнял ее, Маша вздрогнула.

– Как насчет того, чтобы опробовать ковер перед камином? – спросил он.

– На предмет?

– На предмет его мягкости.

Маша улыбнулась и поежилась.

– Ты собираешься меня соблазнить?

– А у меня получится?

– Конечно. – Она посмотрела на него снизу вверх и усмехнулась: – Какая девушка в здравом рассудке может отказать такому красавчику?

Глеб наклонился и поцеловал ее в приоткрытые губы. Затем – без предупреждения, одним сильным движением – поднял ее на руки и отнес в гостиную, к камину. Там он бережно опустил ее на расстеленную шкуру, расстегнул Машину рубашку и поцеловал ее в грудь.

Свечи уже были зажжены, в камине потрескивали поленья. Все было так, как она мечтала. По телу Маши пробежала сладкая истома. Она запустила пальцы в его густые волосы. Его мягкие губы скользнули к ее животу.

– Подожди, – сказала Маша. – Давай выключим свет.

– Зачем?

– Без света лучше.

– Почему?

– Я не хочу, чтоб ты разглядывал мой живот.

Глеб улыбнулся:

– У тебя самый красивый живот в нашей Галактике!

– Только в нашей?

– В другой я не был. Но если там есть такие же, я готов полететь туда хоть завтра!

– Какой ты ветреный, – тихо засмеялась Маша. – Еще слово, и я стукну тебя по голове подсвечником.

– Ты этого не сделаешь. Иначе одним твоим поклонником на земле станет меньше.

– И одним болтуном тоже, – сказала Маша.

Глеб протянул руку к торшеру и выключил свет. Притянул Марию к себе, осторожно снял рубашку, бросил ее на пол. Каждое его движение было полно необыкновенной нежности. Маша закрыла глаза. Она чувствовала, как его губы блуждают по ее телу. Наконец их ноги переплелись, Маша обняла его и крепко прижала к себе, их дыхания смешались…

…Через час они перебрались в постель и перевели дух. Глеб закурил и включил телевизор. На экране пела очередная блондинка-старлетка с рыбьими губами. Внизу появилась надпись: «Стелла Осенева, «Я сведу тебя с ума».

– Это точно, – усмехнулся Глеб. – С ума от них сойдешь! Сколько нежных созданий в телевизоре развелось: Снежаны, Стеллы, Элины… И все похожи, как родные сестры.

– Не наговаривай, – сказала Маша, держа в руке бокал с белым вином. – Хорошие девочки.

– Если бы они еще умели петь, цены бы им не было.

– Ты даже не включил звук!

– Спасибо, я не мазохист. – Глеб взял дистанционный пульт и выключил телевизор. – Маш, подай-ка мне бутылку, я не дотянусь.

– Сейчас. – Маша потянулась за бутылкой вина, стоявшей на тумбочке, и вдруг со смехом отдернула ногу. – Глеб, перестань меня щекотать! С ума сошел! Я же вино расплескаю! Перестань!

– Прости, захотелось услышать твой смех.

– Не будь мальчишкой!

Корсак улыбнулся:

– Ладно, как скажешь. Буду взрослым серьезным дядей. Так ты дашь серьезному дяде выпить?

– Попробую. Только если ты не будешь щекотаться.

– Не буду, – пообещал Корсак.

Маши повернулась и вновь захохотала, лягнув Корсака ногой.

– Глеб, ты же обещал! Останешься без вина!

– Все, больше не буду, – пообещал Глеб. – Клянусь своим серебристым «Порше Кайеном».

– У тебя нет «Порше Кайена»! – со смехом сказала Маша.

– Будет, – оптимистично заявил Глеб. – Так мы пьем вино или как?

Маша прищурила карие глаза:

– Ты обещал!

– Угу. Не бойся – не трону.

Она вновь потянулась за вином и снова покатилась со смеху, когда Глеб пощекотал ее пятку, однако на этот раз сумела дотянуться до бутылки.

– Обманщик! – со смехом воскликнула она. – Клятвопреступник!

– Журналист, – поправил Глеб. – Всего лишь журналист. Гони сюда бокалы!

– Держи!

Глеб разлил по бокалам холодное белое «Chateau Perreau».

– Слушай, сколько мы с тобой уже вместе? – спросила Маша, пригубив вина.

Глеб задумался.

– Года полтора?

– Да. – Она вдохнула. – Даже немного больше. Как летит время… Совсем скоро я стану старой.

– Ничего. Я люблю антиквариат, – заверил ее Глеб.

– Я стану слабенькой и немощной, – грустно сказала Маша. – Я не смогу ходить без костылей.

– Я буду носить тебя на руках, – пообещал Глеб.

– У меня выпадут все зубы!

– Я куплю тебе вставную челюсть.

– Я буду совсем слепенькая, в таких огромных очках… как у пожилых училок. Я даже не смогу прочитать твой новый роман.

– Я прочту тебе его вслух, – заверил ее Глеб.

– Я отощаю и покроюсь морщинами, – не сдавалась Маша. – Стану похожа на мумию.

– В Музее Востока мне дадут за тебя хорошие деньги.

Маша шутливо выпучила глаза:

– Ах ты… Знаешь, кто ты после этого?!

– Кто?

– Спекулянт несчастный – вот кто!

Красный огонек сигареты ярко вспыхнул в полумраке, озарив губы Глеба, сложенные в улыбке.

Глава 2

1

Утром, как это часто случалось, ее разбудил телефонный звонок.

– Маш! – громко окликнул ее Стас Данилов. – Это я!

– Данилов, сегодня суббота, – сонно проговорила Маша. – Я хочу выспаться.

– Брось хныкать. Я узнал новый адрес медбрата Лукьянова!

– В Подольске?

– Что? Нет, Подольск здесь ни при чем. Это здесь, в Москве, в районе «Академической». Одевайся, через двадцать минут я буду у тебя!

– Что?.. Через двадцать?

– Да!

Маша потерла пальцами заспанные глаза.

– А сколько сейчас времени?

– Полдевятого.

– Черт… Кажется, я забыла завести будильник для Глеба.

– Я уже известил Старика. Он распорядился, чтобы я заехал за тобой. Старик верит в твою интуицию, Марусь!

– До сих пор?

– Сам удивляюсь.

– Моя интуиция еще не проснулась.

– Так буди ее скорей! Все, увидимся через двадцать минут!

Стас отключил связь. Маша положила телефон на тумбочку и с досадой проговорила:

– Хорошо начинается суббота, ничего не скажешь!

Глеб приподнял голову с подушки, взглянул на Машу прищуренными глазами и спросил:

– Кто это был?

– Стас Данилов, – ответила она. – Заедет за мной через двадцать минут.

– А сейчас сколько?

– Полдевятого.

– Черт! – Глеб рывком сел на кровати и округлил глаза: – Ты что, не завела будильник?!

– Забыла.

– У меня встреча через сорок минут!

– Успеешь, если поедешь на метро. Но чур я первая в ванную!

Не успел Глеб возразить, как Маша уже была у двери. Ему оставалось только вздохнуть и смириться. Что он и сделал.

Подъезжая к дому, Маша думала о своем сыне Митьке и о том, что она плохая мать. И об этом теперь знает не только она, но и мать Вити Малышева, Инна Сергеевна, которую Маша уговорила приютить Митьку еще на день.

«Приютить»… Слово-то какое гадкое! И откуда оно только вылезло во время ее разговора с Инной Сергеевной?

Маша, Стас и Толя Волохов вышли из лифта и остановились у двери квартиры с неровно приклеенной цифрой «9». Стас взялся за ручку и хотел надавить вниз, но внезапно дверь слегка приоткрылась.

– Не заперто, – тихо проговорил он.

– Вижу, – отозвалась Маша.

– Может, вызовем помощь? – с сомнением проговорил осторожный Толя Волохов. – Если что-то пойдет не так, Старик оторвет нам головы.

– У нас нет времени, – сказала Маша. – К тому же я не уверена, что там кто-то есть. Если Лукьянов и заезжал домой за вещами, то давно уже скрылся.

– Скорей всего, – поддержал ее Стас. – У него была уйма времени. Я войду первым.

Маша не возражала. Толя мог бы высказаться против, с лица его все еще не сошло выражение сомнения в правильности этих действий.

Стас, держа в правой руке пистолет, левой рукой осторожно открыл дверь и проскользнул в прихожую. Маша и Толя Волохов последовали за ним.

Квартира была однокомнатная, скудно обставленная. Несколько шкафов, тумба, на ней – телевизор, кровать. Медбрат Лукьянов лежал на кровати – навзничь, раскинув руки. Остекленевшие глаза смотрели в потолок. Одет он был в рубашку цвета хаки, черную кофту и заношенные джинсы. На полу валялась пустая бутылка из-под водки. На тумбочке стоял стакан.

Толя Волохов подошел к кровати и пощупал шею медбрата.

– Он мертв? – спросил Стас.

– Мертвее не бывает, – ответил Толя.

Данилов опустил пистолет, вздохнул:

– Мы опоздали.

– Да, похоже на то.

Стас повернулся к Маше.

– По-моему, картина ясна, – сказал он. – Кто-то нанял Лукьянова, чтобы тот убил Черновца. Лукьянов выполнил заказ. А потом его самого шлепнули. Убрали свидетеля.

Маша задумчиво наморщила лоб, поразмыслила несколько секунд, после чего покачала головой:

– Нет.

– Что – нет? – не понял Стас.

– Не клеится. Во-первых, нанимать для убийства непрофессионала – это большой риск. Во-вторых, Лукьянов не покинул клинику сразу же после убийства, хотя мог это сделать.

– Это как раз можно объяснить, – сказал Стас. – Парень не хотел привлекать к себе внимание.

– Допустим. Хотя… – Маша посмотрела на труп медбрата. – Убийство было обставлено слишком уж нарочито. У нас и в мыслях не было, что это несчастный случай, верно?

Толя и Стас взглянули друг на друга и усмехнулись. Маша сделала вид, что не заметила этого переглядывания.

– По крайней мере, у меня не было точно, – сказала она. – Кроме того, ты забыл, как лихо Лукьянов сиганул в окно с третьего этажа. И главное – насколько удачно он приземлился.

Стас пожал плечами:

– Повезло. Такое бывает даже с эдакими увальнями.

– А потом он просто исчез, – продолжила Маша. – Растворился в воздухе, как ты метко выразился. И не оставил никаких следов, кроме обрывка толстовки.

– Вот видишь, – сказал Стас. – Кое-что он нам все-таки оставил. Вообще, я не совсем понимаю, к чему ты клонишь?

Маша открыла было рот, собираясь высказать догадку, которая пришла ей на ум, но в этот момент Толя, стоявший рядом с трупом, окликнул их:

– Ребят! Идите-ка сюда!

Маша и Стас подошли. Толя расстегнул пуговицы рубашки медбрата, затем раздвинул края, обнажив жирную бледную грудь. Маша тихонько ахнула, а Стас присвистнул. На груди Лукьянова красовалась татуировка: четыре маленьких квадрати-ка по углам большого квадрата, а между ними – замысловатый узор из точек и линий.

– Довольно свежая, – сказал Стас. – Сделали дней пять назад, может, немного раньше.

Волохов склонился над татуировкой.

– Нелепый рисунок, – резюмировал он. – Понимаю, если человек захотел наколку в виде дракона или, там, волчью голову, но бабский узор… – Толя покачал головой. – Это не круто.

Маша пристально пригляделась к узору, потом провела по коже трупа пальцами, посмотрела на кончики пальцев и покачала головой:

– Нет.

– Что – нет? – не понял Стас.

Маша достала из сумочки влажную салфетку и вытерла пальцы.

– Не пять дней, а совсем недавно.

– Маш, Стас прав, – подал голос Толя Волохов. – Если бы татуировку сделали недавно, кожа была бы припухшей, а сама татуировка – покрыта корочкой.

Любимова объяснила:

– Толь, татуировку Лукьянову сделали, когда он уже был мертв. И кололи не глубоко. Разве вы сами не видите?

Несколько секунд Толя и Стас изумленно глядели на Машу, потом перевели взгляд на грудь мертвеца.

– Черт… – вымолвил Стас. – Вот почему она выглядит так странно.

– Каким извращенцем нужно быть, чтобы сделать татуировку трупу? – хмуро проговорил Толя и потянулся в карман за сигаретами.

– И главное – для чего? – Стас вновь перевел взгляд на Машу: – Марусь, что скажешь?

– Скажу, что медбрата убили не потому, что он был свидетелем. Его убрали с дороги. Ликвидировали, чтобы не мешался. И еще: присмотритесь повнимательнее к татуировке.

– Ну, и? – спросил Стас, покосившись на голую грудь Лукьянова. – Какой-то узор. Похож на те, которыми украинцы расшивают свои полотенца.

– Не полотенца, а рушники, – сказал Толя Волохов и вставил в губы сигарету.

– Не кури здесь, – сказала Маша.

– Да, прости… Задумался.

Волохов вынул сигарету изо рта и сунул ее в карман пиджака.

– Может, тот, кто его убил, – хохол-патриот? – предположил Данилов. – Вроде Тараса Бульбы? Хохлы – они ведь…

– Стас, кончай разводить национализм, – сказал Толя.

– Да я просто пошутил, – пожал плечами Стас. – Марусь, у тебя есть какие-нибудь мысли по поводу рисунка?

– Это не узор с рушника, – сказала Маша.

– А что это?

– Ку-эр код.

На лице Стаса появилось недоумение.

– Какой код?!

– Ку-эр, – повторила Маша. И пояснила: – Quick Response. В переводе на русский – «быстрый отклик». Его еще называют матричным кодом.

– И что это, черт подери, такое?

– Один из фокусов, который стал возможен благодаря развитию компьютерных технологий. Неужели вы о нем никогда не слышали?

Стас и Толя переглянулись.

– Любимова, хватит давить нас интеллектом, – сердито проговорил Стас. – Хочешь что-то объяснить – объясни!

– Это что-то вроде электронного штрихкода, которым помечены товары в магазине. В Японии и в некоторых западных странах такие татуировки недавно вошли в моду.

– А попроще нельзя? – пробасил Толя.

– Попробую. Кассир в магазине считывает штрихкод с упаковки печенья и раскодирует информацию о его стоимости, так?

– Так.

– Ну а ку-эр код – это закодированная ссылка. Если поднести к ней мобильник, в котором есть специальная программка сканирования, то по этой ссылке мы можем перейти на конкретную интернет-страницу.

Толя поскреб в затылке.

– То есть мобильник считывает эту татуировку, как штрихкод с упаковки печенья, только показывает не стоимость, а адрес интернет-страницы, на которую нужно пройти?

– Да.

– Откуда ты об этом знаешь? – спросил Стас.

– Слежу за новостями, – усмехнулась Маша. – Иногда это помогает в работе.

– Чертовщина какая-то, – сказал Толя, разглядывая странный узор.

– В Японии матричные коды очень широко распространены, – сказала Маша. – Практически они имеются на всех товарах, продающихся в магазинах. И даже на надгробных памятниках.

– Зачем?

– Чтобы можно было поднести к коду мобилу, отсканировать его и получить полную информацию о покойном. А теперь, мальчики, разойдитесь в стороны.

Маша достала из сумки телефон и с решительным видом шагнула к мертвецу.

Стас и Толя смотрели на нее весьма недоверчиво. Маша поднесла телефон к татуировке и включила программу матричного сканирования, которую закачал ей когда-то Глеб. Собственно, о матричных кодах Маша узнала тоже от него. Глеб относился к ним без особого восторга, но считал, что в недалеком будущем они принесут человечеству много пользы.

– Ну? – спросил Толя.

– Подожди, – отозвалась Маша. – Не все сразу. Нужно время.

Несколько секунд прошло в томительном ожидании, затем Маша нажала на кнопку телефона и сказала:

– Готово! Телефон отсканировал код и сейчас переходит на интернет-страницу, к которой этот код отсылает.

Прошло еще несколько секунд, и Маша воскликнула:

– Смотрите!

Экран телефона побелел, как молоко. А затем на нем стало проступать изображение. Вскоре послышался легкий шорох, похожий на шум помех, а потом сквозь этот шум зазвучал голос.

Стас, Толя и Маша уставились на экран телефона: Маша – задумчиво, Стас – хмуро, Толя – изумленно. Они увидели мультяшного человечка, сидевшего за столом спиной к зрителям. Картинка была черно-белая: белый фон, черный человечек. Он был чем-то занят, что-то делал, и при этом негромко напевал гнусавым мультяшным голосом. Вначале слова песни были непонятны, но спустя пару секунд песенка зазвучала громче:

Мой мир огромен,А я так скромен.Вся жизнь спектакль —Я в ней актер.Актер – Лицедей!Добряк и злодей!Не ради людей,А ради искусства…

Вдруг человечек замолчал и насторожился.

«Кажется, ко мне пожаловали гости!» – проговорил он веселым гнусавым голосом.

И обернулся. Сыщики увидели добродушное мультяшное лицо, похожее на «смайлик», – круглая голова, улыбка, две черные точки глаз, бровки «домиком».

«Рад, что вы заглянули ко мне на огонек, ребята! Кажется, вы дышите мне в затылок? А? – Он повернулся боком и приложил ладонь к уху. – Не слышу!»

Пару секунд человечек молчал и вдруг захихикал, да так, что его плечи затряслись.

«Господа, – снова заговорил он, смахивая с глаз невидимые слезы смеха, – я понимаю, что вы всего лишь делаете свою работу, но прошу об одном: не особенно усердствуйте! Потому что, если вы мне будете надоедать… – Тут камера резко наехала на лицо мультяшного героя, и лицо это молниеносно изменилось, превратившись в свирепую маску. – Я вас сожру!» – рявкнул человечек.

С этими словами мультяшный персонаж размахнулся и ударил по воображаемой камере кулаком, и брызги черной крови залили экран.

Толя отшатнулся от телефона:

– Что за черт?!

– Подожди, – сказала Маша. – Ролик еще не закончился.

Из динамика телефона донесся характерный звук, словно кто-то протирал тряпкой стекло. В темном мареве на экране телефона появилась брешь. Человечек выглянул в эту брешь. Лицо его снова стало прежним, веселым и добродушным.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Человек худощавого телосложения, с узкой грудной клеткой и удлиненными конечностями.