– Верно. Только говорят, что он уже никогда не придет в сознание. Нас заставили все проверить. Глупость, конечно, там ведь все очевидно – инсульт, болезни, возраст… Но начальство велело, и мы взяли под козырек.

– И как? Проверили?

Маша кивнула:

– Да. Вся эта морока отняла у нас два дня. И начальство терзало звонками – по пять раз в день. Старик устал отвечать и переправлял их прямо на мой мобильник.

– Старик – это…

– Полковник Жук, наш начальник отдела. – Маша вздохнула. – Одним словом, вымотали так, что сил нет. И все на пустом месте.

– Да, неприятно, – согласился Авен.

– Может, хватит? – не выдержал наконец Любимов-старший, который терпеть не мог разговор про убийства и уголовников. – Нашли тему для разговора!

– Саня, не пыхти, – мягко осадил его доктор Валерий Николаевич. Взглянул на Машу и спросил: – Значит, инсульт в чистом виде?

– Чистее не бывает. Хорошо хоть «Скорая» быстро приехала. Секретарь Черновца не мог до него дозвониться, чтобы напомнить о важной встрече, поэтому приехал к нему домой. Дверь была открыта. Секретарь вошел и увидел, что Черновец лежит на полу. Сразу вызвал врачей. Зайди он минут на двадцать позже, и… В общем, вы понимаете.

Валерий Николаевич покивал, помолчал задумчиво и проговорил:

– А ты знаешь, когда-то я был довольно близко знаком с Черновцом. Давно, еще в начале девяностых. Он тогда был тридцатилетним инженером в каком-то НИИ. Потом началась вся эта карусель с введением «дикого капитализма», и Черновец оседлал волну. Быстро, буквально в одночасье, разбогател. Говорят, не без криминала.

– Ну, куда ж без этого, – хмыкнул Любимов-старший. – Они тогда все быстро богатели. Не все, правда, дожили до сорока лет.

– Да… – протянул Авен. – Жаль Володьку. Двадцать лет тому назад он был вполне приличным человеком.

– Ну, может, еще выкарабкается, – неуверенно сказала Маша.

Валерий Николаевич допил чай и поставил чашку на блюдце. Посмотрел на Машу и негромко уточнил:

– Значит, инсульт, и ничего больше?

– Инсульт, и ничего больше, – кивнула Маша. – Телесных повреждений нет. Квартира чистая, ничего не сломано и не взломано, никаких отпечатков. Дверь целехонька. За стеллажом с книгами мы нашли сейф с электронным замком. Ключ лежал на письменном столе. На ключе никаких отпечатков, кроме пальчиков самого Черновца.

– А что в сейфе? – поинтересовался Валерий Николаевич.

Маша улыбнулась:

– «Золото-брильянты», что же еще! Деньги, больше ста тысяч «зеленых». Несколько золотых швейцарских часов. В общем, обычная заначка на черный день.

– И не надоело вам обсуждать эту ерунду? – насмешливо поинтересовался Любимов. – Нет бы о рыбалке поговорить! Или о футболе. Вот вы, например, знаете, что в Москве-реке водится рыба берш?

– Нет, – сказала Маша. – А есть такая рыба?

– Есть. Притом очень редкая. Я вытянул одного в прошлом году, на Бронницких спиннинговых соревнованиях.

– И как он выглядит? – поинтересовался доктор Авен.

– Как берш, – ответил Любимов. – А вы знаете, что однажды я выловил из нашей реки настоящего зеркального карпа! И, между прочим, он весил…

– Пять килограмм! – хором закончили за него Маша и доктор Авен.

Валерий Николаевич улыбнулся:

– Саня, прости, но твои рыболовные байки не отличаются разнообразием.

– Это потому, что вы не слушаете, – проворчал Любимов. – Вот Митька – хороший, благодарный слушатель. Попомните мое слово – из него вырастет отличный рыбак.

– Рада за него, – сказала Маша. И вновь повернулась к Авену: – Валерий Николаевич…

– Скучно мне с вами, – проворчал Любимов. – «Сейфы-отпечатки…» Никакой романтики! Пойду сварю себе кофе.

Он поднялся из кресла.

Маша удивленно воззрилась на отца:

– Откуда у тебя кофе?

– Из магазина, – насмешливо ответил он.

– Ты покупаешь кофе?

– Нет, мне его дарят – за красивые глаза.

– Пап, врачи строго-настрого запретили тебе…

– Можешь показать мне хоть одного врача, который дожил до ста пятидесяти лет? – иронично осведомился Любимов.

– Нет, – вынуждена была признать Маша.

– Тогда сиди и не выступай. Армагеддоныч, тебе с молоком?

– Саня, я не пью кофе.

– И этот туда же, – мрачно изрек Любимов. Тяжело вздохнул и добавил: – Куда катится наш мир? Скоро люди будут глотать одну лишь дистиллированную воду, заедая ее соевыми галетами! – Глаза Любимов блеснули. – Знаете что? Можете катиться в тартарары вместе со всем своим кастрированным миром, помешавшимся на зеленом чае, а я буду пить кофе!

С этими словами он гордо покинул комнату.

Мария перевела взгляд на доктора Авена.

– Видели? И что прикажете с ним делать?

– Смириться, – сказал Валерий Николаевич. – Или подменить ему кофе напитком из цикория.

– Это идея, – улыбнулась Маша.

В сумочке, лежавшей на диване, запиликал мобильник. Маша извинилась и достала трубку. Глянула на дисплей, нахмурилась и поднесла телефон к уху.

– Слушаю, Андрей Сергеич!

– Мария Александровна, вы сейчас не заняты ничем важным?

– Нет.

– У нас новый труп. Место – район станции метро «Добрынинская». Волохова и Данилова я известил, они выехали. Эксперты также уже в пути. Как скоро вы сможете подъехать?

Маша прикинула в уме время, которое ей предстояло потратить на дорогу, и ответила:

– Думаю, через полчаса буду на месте.

– Хорошо. Записывайте адрес…

Маша достала из сумочки блокнот и записала.

– Данилов и Волохов введут вас в курс дела, – продолжил полковник. – Когда осмо́тритесь, позвоните мне и подробно обо всем сообщите.

– Слушаюсь.

Полковник Жук отключил связь. Маша убрала мобильник в сумку, посмотрела на Авена и сказала:

– Мне нужно бежать, Валерий Николаевич. Приятно вам провести время со старым ворчуном. И не поддавайтесь на провокации, если он предложит вам покурить или начнет расхваливать «великолепный первач», который стоит у него в гараже.

– Постараюсь, – с улыбкой заверил ее Авен.

Со Стасом Даниловым они встретились возле указанного места. Он как раз выбирался из машины, когда Любимова окликнула его:

– Стасис!

– О, привет, Марусь! С синхронным прибытием тебя!

Данилов одарил ее улыбкой, которая сразила наповал уже немало женщин, и посмотрел на нее серыми глазами, способными вскружить голову и юной старлетке, и многоопытной даме. Следом за ним из машины выбрался Толя Волохов. Кивнул Маше, пригладил огромной ладонью ежик русых волос, поскреб ногтями небритую щеку и уставился на старинный, недавно отреставрированный особняк, в котором располагалась частная больница.

– Не знал, что частные клиники можно открывать в старинных дворянских особняках, – пробасил он.

– Почему нет? – поинтересовался Стас.

Толя кивнул на бронзовую табличку, привинченную к стене, и сказал:

– Это же памятник архитектуры. Начало девятнадцатого века.

– Толя, не будь наивным, – сказала Маша. – Старик сказал, что вы введете меня в курс дела. Можете приступать.

Они двинулись к особняку, и Стас в нескольких фразах обрисовал ситуацию. Известный бизнесмен и начинающий политик Владимир Маркович Черновец находится в одной из палат этой замечательной клиники. Около сорока минут тому назад аппарат искусственного жизнеобеспечения закоротило. Кто-то вылил на него стакан воды, предварительно отсоединив верхнюю часть панели. При этом известно, что в момент аварии в палату к Черновцу никто не входил.

– Значит, Черновец мертв, – невесело констатировала Маша, поднимаясь по мраморным ступенькам.

– Мертвее не бывает, – отозвался Стас.

– Надо же! Перед тем как поехать сюда, я как раз говорила о нем с одним старым знакомым.

Стас хмыкнул:

– Нашли тему для беседы!

– Человек окочурился на больничной койке, не выходя из комы, – прогудел Толя Волохов. – Не понимаю, зачем было гнать сюда целую толпу оперов?

– Ты здесь лишь для того, чтобы оттенять мое великолепие, – сказал на это Стас.

– Нет, правда! Сначала заставили нас выяснять обстоятельства, при которых его хватил инсульт. Теперь пригнали сюда. Уж который день мы водим хороводы вокруг этого Черновца. Будто у нас других дел нет!

– Станешь богатым бизнесменом, и вокруг тебя тоже будут водить хороводы, – заверил его Данилов.

Холл клиники был небольшим, но шикарным, под стать особняку. Стены обшиты ореховыми панелями, под потолком – гипсовая лепнина. С потолка свисала огромная хрустальная люстра.

– Красиво, как в раю, – сказал Стас.

– И мрачно, как в аду, – изрек Волохов. – О, а вон и церберы!

Три охранника в синих форменных пиджаках стояли возле электронной рамки металлодетектора. Еще один сидел за компьютером, стоявшим на столике.

Охранники взглянули на Машу с интересом, пробежались взглядами по ее стройной фигуре.

– Ох, Марусь, – тихо сказал Стас, – сдается мне, эти парни собираются посмотреть, что у тебя под одеждой.

– Перебьются, – сказала Любимова.

Подойдя к турникетам, Маша кивнула охранникам и сказала:

– Мы из полиции.

– Предъявите документы, – потребовал один из них.

Маша достала из сумочки удостоверение сотрудника ГУВД и показала его молодым людям.

– Годится? – спросила она.

– Да, – ответил один из них.

Маша и ребята прошли через рамку металлодетектора. На Стаса рамка среагировала, и он откинул полу куртки и показал кобуру с пистолетом.

– У вас пистолет, – сурово произнес охранник.

– Угадал.

– У вас есть разрешение на его применение?

– Слыхала, Маш? – усмехнулся Стас. – Тут у них все по-взрослому. – Он достал разрешение и сунул его под нос охраннику. – На, любуйся, недоверчивый ты мой.

Охранник ознакомился с разрешением и кивнул:

– Можете пройти. Вам нужна палата номер восемь, по лестнице на третий этаж и направо. Или воспользуйтесь лифтом.

Поднимаясь по лестнице, Стас заметил:

– Охрана у них тут покруче, чем в Кремле. Мышь не проскользнет.

Маша ничего на это не сказала. У нее уже закрались определенные сомнения на этот счет, но озвучивать их она не спешила.

Полчаса спустя, после тщательного осмотра места происшествия, Маша решила перекурить. Толя и Стас составили ей компанию. Стас, будучи приверженцем здорового образа жизни, не курил, но из солидарности стоял рядом с ними и грыз зубочистку.

К ним подошел судмедэксперт Лаврененков, сухой и морщинистый, как старое дерево.

– Ну что, – заговорил он, снимая перчатки, – не знаю, как для вас, а для меня тут все очевидно. Гражданин Черновец лежал на койке, доживая свои последние дни. Но кому-то показалось, что эти дни для него – непозволительная роскошь.

– Значит, его все-таки убили, – констатировал Волохов.

– Убили-то убили, но непонятно как, – сказала Маша. – В момент гибели Черновца рядом с ними никого не было. Это подтверждают две медсестры, которые стояли рядом с его палатой и трепались «за жизнь».

– А сам Черновец не мог этого сделать? – осведомился Толя Волохов, дымя сигаретой.

Лаврененков задумчиво посмотрел на него и сказал:

– Вообще-то мог. Но для этого ему нужно было выйти из комы, подняться с кровати, налить в стакан воду, а потом выплеснуть ее на аппарат искусственного жизнеобеспечения. Да, но за мгновение до этого – пока стакан «завис» в воздухе – вернуться в кровать и погрузиться в кому!

– Я просто предположил…

– Понимаю, – кивнул Лаврененков. – А я просто развил твое предположение.

– Итак, что мы имеем, – подытожила Стас. – В палате больной был один. Окна закрыты. У дверей стояли медсестры. И все же кто-то вылил из стакана воду в аппарат и вывел его из строя. На полтергейст грешить не будем, но все же рационального объяснения этому происшествию нет. Марусь, а ты что скажешь?

Любимова откинула со лба светлую прядь волос и сдвинула темные брови.

– Надо подумать.

Лаврененков улыбнулся и проговорил отеческим голосом:

– Думай, Машенька, думай! Похоже, в нашей компании ты единственная, кто на это способен.

– Я хочу еще раз поговорить с медсестрами, – сказала Маша.

– Поговори, – кивнул Лаврененков. – Но вряд ли они скажут тебе что-нибудь новое. Я пока начну составлять протокол.

– Хорошо, Семен Иванович. Стас и Толя вам помогут.

Медсестер – рыженькую и блондинку – Маша нашла в холле. Белые халатики, белые изящные шапочки, приколотые к волосам заколками. Обе сидели на диване. Рыженькая шмыгала носом. Блондинка, сдвинув брови и уставившись в экран мобильника, отправляла кому-то эсэмэску, постукивая по клавишам длинным красным ногтем.

Маша присела рядом с ними:

– Девчонки, я задам вам еще пару вопросов.

Рыженькая исторгла глубокий горестный вздох и кивнула. Блондинка опустила мобильник, приготовившись слушать.

– Вы уверены, что дверь палаты все время находилась в поле вашего зрения? – спросила Маша.

– Да, – сказала рыженькая. – Мы стояли в шаге от нее.

– Вы слышали какой-нибудь шум?

Рыженькая и блондинка переглянулись. Обе пожали плечами, и рыженькая сказала:

– Да нет, ничего особенного.

– Шума не было, – подтвердила медсестра-блондинка. – Мы просто почувствовали запах чего-то паленого. Знаете, такой бывает, когда проводка горит. Или когда какой-нибудь провод расплавится.

– Кто выходил из палаты Черновца последним и когда в точности это было? – спросила Маша.

– Ну… – Рыженькая слегка смутилась. – Я заглядывала в палату минут за пять до того, как запахло паленым. Все было в порядке, аппарат работал.

– Вы не обратили внимания: быть может, на аппарате стоял стакан с водой?

Медсестра задумалась, наморщив лоб, покачала головой и уверенно проговорила:

– Нет, ничего такого я не видела.

Маша кивнула:

– Хорошо. Кто заходил в палату перед вами?

– В ближайшие пять минут – никто.

– А до этого?

Девушки задумались.

– Не помню, хотя… – начала было рыженькая, но блондинка ее перебила:

– Лукьянов заходил. Ваня. Это наш медбрат.

– Точно! – вспомнила и рыженькая. – Он заходил как раз перед нами! Примерно за пару минут!

Маша слегка прищурила карие глаза:

– Что он там делал?

– Записывал показания для журнала, – ответила рыженькая.

– Сколько времени он там пробыл?

– Недолго. Минуту или около того.

Любимова обдумала ее ответ и вдруг спросила:

– Где у вас холодильник?

– Какой холодильник?! – удивилась рыженькая.

– Обыкновенный. В котором вы храните продукты.

– Какие продукты?

– Пиццу, котлеты, бутерброды… То, что вы едите, когда остаетесь на ночные дежурства.

– А, вы об этом… – Рыженькая покосилась на блондинку, та пожала острыми плечами. – Холодильник стоит в комнате отдыха медперсонала. А что?

– Проводите меня туда, пожалуйста.

Возражений не последовало.

В комнате отдыха Маша открыла холодильник и осмотрела его. Потом заглянула в морозильную камеру, в отделение для льда, после чего повернулась к медсестрам и спросила:

– А где сейчас медбрат Лукьянов?

– Где-то в больнице. Хотя… – Рыженькая медсестра посмотрела на круглые часы, висевшие на стене. – Дежурство у него закончилось двадцать минут назад. Наверное, он уже ушел. – Она вновь пожала плечами. – Ну, или переодевается.

– Проводите меня в раздевалку, я хочу задать ему пару вопросов.

По пути к раздевалке к Маше и медсестрам присоединился Стас Данилов.

– Как там? – спросила его Маша.

– Нормально. Лаврененков диктует, Толя записывает. Минут через двадцать закончат. А вы куда?

– Мы…

Договорить Маша не успела. В холл вывернул из-за угла коренастый полный человек в черной толстовке с надетым на голову капюшоном. Из-под капюшона торчал козырек кепки-бейсболки, низко надвинутый на лоб.

– А вот и Ваня Лукьянов! – сказала рыженькая медсестра. – Вань, постой!

Мужчина остановился.

– Это полицейские, они хотят с тобой поговорить! – сказала медсестра-блондинка.

Мужчина посмотрел на Машу. Глаза его были скрыты за темными стеклами очков. Лицо одутловатое, до глаз заросшее рыжеватой щетиной.

– Майор Любимова, уголовный розыск, – представилась Маша.

Лукьянов задрал рукав куртки и посмотрел на часы.

– Вообще-то я спешу…

– Я задержу вас всего на пару минут.

– Ну, если на пару… – Голос у Лукьянова был хрипловатый, недовольный. – Хорошо, давайте.

– Мы вам еще нужны? – поинтересовалась рыженькая медсестра.

– Нет. Спасибо за помощь.

Девушки прошли мимо подмигнувшего им Стаса, захихикали и зашептались, как девочки-подростки.

– Может, присядем? – предложила Маша медбрату Лукьянову.

Толстяк посмотрел на стулья, рядком стоявшие у стены, перевел взгляд на Машу и сказал:

– Пару минут я могу и постоять.

– Что ж… Тогда, пожалуй, приступим. Вы, конечно, знаете о том, что случилось с пациентом по фамилии Черновец?

– Само собой.

Маша вгляделась в одутловатое лицо медбрата и вдруг спросила:

– Кажется, вы нервничаете?

– А вы как думаете? – хмуро проговорил Лукьянов. – Из-за вас я опаздываю на свою электричку!

– Вы живете не в Москве?

– Я живу в Подольске.

– Еще минута, и я вас отпущу. Скажите, Иван… Я ведь могу называть вас Иваном?

– Почему нет? Ведь я и в самом деле Иван, – проговорил он с хмурой усмешкой.

– Скажите, Иван, какие напитки вы любите пить?

Стас удивленно взглянул на Машу.

– Что? – не понял Лукьянов.

– Что вы пьете, когда испытываете жажду? «Пепси», «Кока-колу», «Тархун»?

– Я люблю «Спрайт».

– Вы пьете его со льдом?

– Случается. Я не понимаю, к чему вы…

– А сегодня вы пили «Спрайт» со льдом?

– Возможно.

– А если точнее?

Лукьянов помрачнел еще больше.

– Ну, пил, – процедил он. – А при чем тут это? Что это вообще за вопросы?!

Маша чуть склонила голову набок и несколько секунд задумчиво разглядывала медбрата. Потом вздохнула и сказала:

– Думаю, вам придется проехать с нами.

– Что?! Куда это проехать?!

– На Петровку. В здание ГУВД Москвы. Там мы с вами обо всем подробно поговорим.

– С какой стати я должен с вами ехать?

– Если хотите, можем оформить это как задержание, – холодно произнесла Маша.

Лукьянов молчал. Стас как бы невзначай передвинулся – так, чтобы заслонить выход из холла. Он по собственному опыту знал, что Маша Любимова полна сюрпризов и когда она вот так беседует со свидетелем или подозреваемым, дело часто заканчивается «нежелательными эксцессами» (как называл их полковник Жук).

То, что произошло дальше, заняло всего секунду. Лукьянов быстро шагнул к Маше, схватил ее за плечи и с силой толкнул на Стаса, развернулся и бросился к окну. Стас был готов к подобному финту и сделал попытку схватить противника, но тот оказался быстрее – в несколько прыжков достиг окна, взмыл в воздух, вышиб плечом раму со стеклом и исчез из виду.

* * *

Улица была пустынна, если не считать одинокого парня-азиата, неторопливо шагавшего по тротуару. Маша и Стас пробежали мимо него, свернули в переулок и остановились.

– Здесь тоже никого! – с досадой воскликнул Стас.

– Вижу!

Она быстро развернулась, вышла из переулка и громко окликнула удалявшегося азиата:

– Простите!

Парень остановился и повернул голову. Маша быстро и внимательно оглядела его. Очки в модной оправе, джинсы, белая рубашка. На тощей жилистой шее болтается фотоаппарат «Никон», рот растянут в доброжелательной улыбке.

– Я из полиции, – отчеканила Любимова, подходя к замершему в ожидании парню. – Вы здесь только что не видели полного мужчину в кепке и темных очках?

Он улыбнулся еще шире, выражая готовность к общению.

– Sorry… – проговорил он и тут же добавил на ломаном русском, стараясь выговаривать слова как можно правильнее: – Простите, я плохо говорить по-русски. Скажите это медленно, пожалуйста. Спасибо.

– Маш! – громко окликнул ее Стас. – Я тут кое-что нашел!

Маша вновь окинула взглядом худую фигуру прохожего. Сложением – типичный эктоморф[1], рост около ста восьмидесяти, глаза узкие, нос плоский.

– Извините, – сказала ему Маша, повернулась и заспешила к Стасу.

Он стоял возле большого железного мусорного ящика, прислоненного к высокой кирпичной стене.

– Взгляни, – сказал Данилов.

Маша наклонилась и посмотрела на клочок ткани, висевший на краю ящика. Клочок был явно оторван, и, скорей всего, на бегу. Синий. По виду – хлопок.

– Зацепился рукавом, когда убегал, – резюмировала Маша.

– Да, скорее всего, – кивнул Данилов.

Маша достала из сумочки пластиковый пакетик и крохотные стальные щипцы, с которыми никогда не расставалась, поддела клочок ткани щипцами, аккуратно сняла его с бака и сунула в пластиковый пакетик.

Стас задрал голову и посмотрел на стену.

– Можно предположить, что Лукьянов вскочил на ящик, а потом перемахнул через стену. Но от ящика до края стены больше трех метров. Либо этот сукин сын гимнаст, либо…

– Либо он вообще никуда не прыгал, – закончила за него Маша.

Брови ее сошлись на переносице.

– Из переулка никто не выходил, – принялась рассуждать Маша, – кроме…

Она замолчала.

– Кроме кого? – спросил Стас.

Она посмотрела на Данилова:

– Ты видел азиата, с которым я разговаривала?

– Да. Мельком. А что?

Маша озабоченно нахмурилась. Стас внимательно на нее посмотрел и недоверчиво хмыкнул:

– Чепуха! Это не мог быть Лукьянов.

– Да, – вынуждена была признать Любимова. Вздохнула и добавила: – И все же мы его упустили. Он ушел. И черт меня подери – хотела бы я знать, как он это сделал?!

– Просочился сквозь стену, – с горькой иронией произнес Стас. – Так же, как в палату Черновца.

Маша покачала головой:

– Нет. В палату он вошел через дверь. А потом разыграл простой фокус – на уровне пятого класса школы.

Стас внимательно посмотрел на Машу:

– Видимо, я учусь в четвертом, раз до сих пор не понял.

– Сейчас поймешь. Он…

Договорить Маше не дал громкий топот ботинок. Из-за угла вывернул запыхавшийся Толя Волохов. Остановился и спросил, хрипло дыша:

– Ну, что? Ушел?

– Ушел, – мрачно ответил Стас. – Улетел. Испарился.

– Уф-ф… – Толя нагнулся и уперся ладонями в коленки, силясь отдышаться.

Стас с сочувствием посмотрел на его красное лицо и проговорил:

– Анатоль, когда ты наконец бросишь курить?

– Когда рак на горе свистнет. Или когда ты снова женишься.

– В таком случае тебе придется помереть с сигаретой в зубах.

Стас заглянул в курилку, увидел дымящего сигаретой Толю и воскликнул:

– Волохов, ты здесь! А я тебя везде ищу!

– А про такую штуку, как мобильный телефон, ты не слышал?

Стас скривился:

– Хватит умничать, тебе это не идет. Ты допрашивал водителя Черновца?

– Ну. И что?

– Не нравятся мне его показания. По-моему, он темнит.

– С чего ты взял?

– Интуиция, Толя, интуиция!

– Про интуицию ты лучше Маше Любимовой расскажи – она поверит. Хочешь допросить его еще раз?

– Было бы неплохо.

– А ты не слишком ли въедлив, Стасис?

Данилов окинул здоровяка Волохова взглядом снизу вверх и обратно и сказал:

– Видишь ли, мой маленький друг… Если бы ты внимательно слушал преподавателей школы милиции, а не разгадывал в это время кроссворды, ты бы знал, что в нашем деле въедливость – это главное!

– Да я не против, – пожал плечами Толя. – Хочешь допросить – валяй, допрашивай.

– А сам не хочешь это сделать?

Волохов посмотрел на друга тяжелым взглядом:

– У меня за две недели три обращения по поводу пропавших девушек. Хочешь, чтобы я все бросил и посвятил остаток дня приятной беседе с А. Г. Феклистовым?

– Девушки, конечно, важнее, – согласился Стас. – Они всегда важнее. Кстати, как у тебя с женой?

– Нормально. – Волохов улыбнулся. – Этот питерский диагностик совершил настоящее чудо. Представляешь, выяснилось, что ей просто неправильно поставили диагноз! Никакой болезни сосудов у нее не было, и головной мозг в порядке. Оказалось, что у нее какая-то «пролактинома», и она успешно лечится, даже без операционного вмешательства. Погоди… – Толя рассеянно нахмурился: – Я тебе это уже рассказывал, да?

– Раз восемь, – сказал Стас. – Но я готов послушать снова, лишь бы тебе было приятно.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

2 из 4