Фашистская Европа

Картины строящегося либерального «рая» выглядели очень живописными в партийных программах и заявлениях политиков. Они соблазнительными волнами захлестывали обывателей со страниц популярных газет, в эфире радиопередач. Но на самом-то деле получалось, что «рай» ощущается только в узеньком мирке правящей и финансовой верхушки – за столиками фешенебельных ресторанов, в залах модных театриков и варьете, в офисах новых хозяев жизни и их респектабельных домах. А за заборами дорогих вилл и за дверями ресторанов на «рай» было не похоже. Демобилизация высвободила миллионы мужчин, оказавшихся не у дел. Кроме вчерашних солдат, без средств к существованию остались сотни тысяч вдов и сирот, которых война лишила кормильцев. Круто зашкаливала безработица. А перепрофилирование промышленности с военных заказов на мирную продукцию вызывало дикие перекосы. Разрекламированный промышленный бум то и дело сваливался в жестокие кризисы.

Модные космополитические установки приживались среди простых людей очень плохо. Решения Версальской конференции и перекроенная победителями карта Европы сформировали многочисленные очаги национальных обид и оскорблений. Ну а повальная демократизация везде и всюду оборачивалась разгулом злоупотреблений и воровства. Этой больной атмосферой умело пользовались коммунисты. Структуры Коминтерна в разных странах вербовали недовольных в свои ряды. Но появлялись и другие организации, старающиеся противодействовать углубляющемуся развалу…

1. Италия

Бенито Муссолини

Италию в свое время целенаправленно создавали масоны. На Апеннинском полуострове угнездилась дюжина разнокалиберных королевств и княжеств. Некоторые из них зависели от австрийской империи Габсбургов, другие – от Испании. Ну а Англия с Францией рыли подкопы под Австро-Венгрию и Испанию. А заодно и под позиции папы Римского. Рассчитывали перетянуть итальянцев под собственное влияние. Множились организации карбонариев и прочих экстремистов, Лондон и Париж финансировали их, обеспечивали убежище эмигрантам. Раз за разом в Италии инициировались революции, завозилось оружие, появлялся Гарибальди с отрядами «краснорубашечников».

В этой борьбе западные державы сделали ставку на «прогрессивное» Сардинское королевство – противопоставив его «реакционному» Неаполитанскому. Их прогрессивность и реакционность выражалась, например, в том, что в период Крымской войны 1853–1855 г. либеральное правительство Сардинского королевства присоединилось к антироссийской коалиции, послало войска осаждать Севастополь вместе с французами, англичанами и турками. А неаполитанский король принял сторону русских. За это с ним расплатились: устроили революцию. Аналогичным образом свергались другие неугодные властители, изгонялись австрийцы.

Шаг за шагом Италия объединилась, хотя получилась очень неоднородной. На севере, на территории Сардинского королевства, еще с середины XIX в. не без участия британцев начала развиваться промышленность. Разрастались заводы Милана, Турина, Генуи. Юг оставался сельскохозяйственным краем. Здесь царили нищета, неграмотность. Города переполняли бродяги, безработные. На Сицилии реальная власть вообще принадлежала не правительству, а мафии.

Невзирая на подобные издержки, Италия силилась показать себя великой державой. Она чрезвычайно активно участвовала во всех европейских конгрессах и конференциях. Но по меркам XIX – начала XX в., чтобы числиться «великими», требовалось иметь колонии. А Италия сформировалась поздновато. Почти все, что плохо лежит, уже расхватали. Итальянцы полезли в «Тройственный союз» с Германией и Австро-Венгрией. Опираясь на альянс с Бисмарком, удалось обзавестись концессиями в Китае, кое-какими владениями в Африке: Итальянским Сомали, Эритреей.

Но этого было так мало по сравнению с Францией и Англией! В Риме нацелились захватить еще и Эфиопию. Обширную, многолюдную. А войско – местные племена с луками и стрелами. Эти планы поддержали не только немцы, но и Англия – она видела в Италии «противовес» Франции. В 1895 г. в портах Восточной Африки высадились отлично вооруженные дивизии и двинулись с двух сторон через границы Эфиопии. Однако ее император Менелик II тоже нашел союзницу – Россию. Царская армия как раз переходила на новейшие винтовки Мосина, а старые, однозарядные берданки отправила африканским друзьям. Послала неплохие пушки, откомандировали инструкторов – артиллеристов, инженеров, казаков. Итальянцев разнесли наголову. Они не только отказались от поползновений на Эфиопию, но даже вынуждены были уступить ей некоторые районы собственной Эритреи и выплатить контрибуцию.

На некоторое время Италия угомонилась. Совершенствовала армию, строила флот. Подходящий момент настал в 1911 г. Заполыхала гражданская война в Османской империи, партия младотурок свергла султана Абдул-Гамида. Италия сочла, что вполне сможет отобрать владения турок в Северной Африке: Ливию и Триполитанию. На ее стороне было подавляющее военно-техническое превосходство. К африканским берегам подошли первоклассные линкоры. Высаживались войска с пулеметами, скорострельными орудиями, впервые была применена авиация – итальянские пилоты бросали с аэропланов ручные бомбы. Противостояли им полуразвалившиеся турецкие части и ополчение арабских племен.

Но опять оказалось, что войну развязали опрометчиво. Арабы и турки, отвратительно вооруженные, сражались стойко. Итальянцы же показали себя отвратительными солдатами. Получил известность анекдотический пример, как офицер поднял в атаку свою роту, но вдруг обнаружилось, что он бежит один. А его солдаты стоят в окопах, аплодируют и кричат: «Браво, капитано!». В общем, завязнуть могли надолго. Однако Италию выручили Сербия, Черногория, Греция, Болгария – они тоже сочли, что пришло время свести счеты с Османской империей. Объединились в Балканскую лигу и обрушились на турок.

В такой ситуации турецкое правительство сочло за лучшее спасать Стамбул, а в Африке замириться. Отдало Ливию и Триполитанию. Правда, арабы все равно не желали покоряться. Но и итальянцы предпочли договориться с местными шейхами. Сошлись на том, что власть европейцев установилась чисто номинальная. В городах появились учреждения колониальной администрации. А вокруг, по степям и пустыням, заправляли шейхи, европейцы в их дела совершенно не вмешивались.

Балканские войны принесли Италии новое приобретение. Страны Балканской лиги разбили турок, но отнятых областей не поделили, передрались между собой. Угрожали вмешаться Германия, Австро-Венгрия, Италия. Россия и Англия пытались всех мирить. На Лондонской конференции спорную Албанию признали автономной и передали под итальянское покровительство. Хотя оно стало еще более формальным, чем в Ливии: в Албании верховодили древние феодальные кланы.

Что же касается внутренней жизни Италии, то здесь в полной мере сказывались традиции «революционного» прошлого. Само государство рождалось в революциях! Хочешь или не хочешь, былые мятежи героизировались. На этих традициях воспитывались новые поколения, и значительный вес набирали социалистические партии. А место карбонариев занимали анархисты и прочие радикальные заговорщики. Различные партии и группировки искали точки соприкосновения, заключались и распадались альянсы, и в этой мешанине впервые прозвучал термин «фашизм».

В Древнем Риме высших должностных лиц, консулов и трибунов, сопровождали ликторы – почетный эскорт и охрана. Они приводили в исполнение приговоры о наказаниях: кого-то высечь, кого-то казнить. Атрибутом ликторов являлись фасции – связки прутьев, в которых закреплялся топорик. Изображение фасций неоднократно использовалось в различных эмблемах в качестве символа государственной власти. Но от фасций произошло и слово «фашизм», оно означало связку, союз. Первые организации с таким названием возникли в XIX в. Например, группы социалистов и революционных демократов Сицилии в 1895 г. объединились в «Сицилианский союз» («Fasci siciliani»). Соответственно, именовались «фашистами».

А вскоре среди левых активистов замелькало имя Бенито Амилькаре Андреа Муссолини. Его отец, мелкий ремесленник, был ярым социалистом, постоянно лез выступать на митингах, несколько раз попадал в тюрьму. Будучи убежденным атеистом, он отказался крестить сына. Отец дал ему имена в честь социалистов Андреа Косты, Амилькаре Чиприани и мексиканского реформатора Бенито Хуареса. В школе мальчик из-за буйного нрава периодически оказывался под угрозой исключения, менял учебные заведения, но при этом проявил блестящие способности, получил солидное образование. По окончании гимназии он получил диплом учителя, начал работать в начальной школе.

Но отец еще ребенком таскал Бенито по митингам. Он тоже вступил в социалистическую партию, начал писать статьи для партийных газетенок. Вдобавок отец заразил его пацифизмом, и Муссолини в 1902 г. уклонился от призыва в армию, сбежал в Швейцарию. Здесь околачивалось много итальянцев, приезжавших на заработки. Бенито выделялся среди них образованием, отличным знанием французского языка. В различных спорных ситуациях брался отстаивать интересы итальянских рабочих, пробовал себя в роли лидера. В Швейцарии он близко сошелся и с русскими революционерами, Ульяновым-Лениным и Балабановой. Она стала одной из политических учительниц Муссолини. Под влиянием Балабановой будущий диктатор начал читать Маркса, Бабефа, Ницше, Штирнера, Сореля. Особенно его заинтересовали идеи о необходимости силового свержения «декадентской либеральной демократии». Он посещал также лекции профессора Парето, учившего, что власть всегда захватывает меньшинство.

В 1903 г. по запросу из Италии швейцарская полиция арестовала дезертира. Его депортировали на родину, хотя вскоре освободили по амнистии. Однако мировоззрение Муссолини менялось. После уроков Парето и Балабановой он стал апологетом «прямого действия», революции. Военное дело также заинтересовало его. Он подал прошение о зачислении в армию добровольцем, удостоился в полку самых лучших аттестаций. После службы продолжал работу учителем, его взяли профессором во французский колледж.

Но и политические страсти затягивали его. Он пишет статьи для социалистических газет, организует забастовки. Попадает в тюрьму то за публичные оскорбления, то за несанкционированный митинг. Наказывали мягко, сажали на 10–15 дней. Но с преподавательской работой пришлось расстаться. Муссолини целиком переходит на стезю партийной журналистики. В эти годы у него появляется прозвище «пикколо дуче» – «маленький вождь». Он жил в разных городах, работал в редакциях социалистических газет. Писал хлестко, ярко и весьма плодовито, статьи будто сами выскакивали из-под пера Бенито. Буйной творческой энергии хватало и на большее. В соавторстве с Санти Корвайя Муссолини настрочил антицерковный роман «Клаудиа Партичелла, любовница кардинала», создал повесть о жизни чешского реформатора Яна Гуса.

В это же время «пикколо дуче» выделяется в качестве оратора. Речи тоже выплескивались из него как бы «сами». Муссолини говорил напористо, эмоционально, не считал нужным придерживаться каких-либо ограничений, в том числе и правил приличия. Но грубости и непристойности вплетались в его язык вполне естественно и только сильнее увлекали слушателей. Для простонародья он выглядел «своим». Очередной толчок его карьере дала война в Триполитании. Муссолини со свойственной ему энергией взялся отстаивать антивоенную линию социалистов. Участвовал в акциях протеста, клеймил политику правительства и «военщину», добился исключения из партии «ренегатов», поддержавших экспансию в Африку. За нападки на власть и армию он получил самый значительный в своей жизни срок заключения – пять месяцев. Но стал в партии «героем», его поставили редактором, а потом и главным редактором главного органа социалистов, газеты «Аванти» («Вперед»). Тут он проявил свои недюжинные таланты, поднял тираж «Аванти» с 20 до 80 тыс. Она стала самой популярной из левых газет.

Но загрохотал август 1914-го. Европу перечеркнули линии фронтов. А в итальянском правительстве, парламенте, прессе заштормили споры: вступать ли в войну, и на чьей стороне? Социалистическая партия, как и прежде, отстаивала идеалы пацифизма, заявляла о верности принципам Социалистического интернационала – бороться против империалистических войн. Но… Муссолини неожиданно оказался иного мнения! В «Аванти» вдруг появилась его статья, что война войне рознь, выступать против всех войн – «глупость, граничащая с идиотизмом». Он доказывал, что победа Германии будет означать «конец свободы в Европе», поэтому необходимо поддержать Францию. Немцев он называл «европейскими пиратами», австрийцев – исконными врагами и «палачами» итальянского народа. Указывал, что германские и австро-венгерские социалисты проголосовали за войну. Следовательно, пацифистские установки Социалистического интернационала все равно перечеркнуты.

За такое выступление Муссолини выгнали с поста главного редактора и из партии. Но он уже чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы создавать собственную организацию. Назвал ее «Fasci autonomi d’azione rivoluzionaria» – «Союз автономного революционного действия». Правда, тягаться с ортодоксальным крылом партии ему было рано. Фракция получилась малочисленной. Но споры о войне вызывали новые расколы среди социалистов и других левых партий, появлялись аналогичные группы. В январе 1915 г. они объединились в более крупную организацию «Fasci d’azione rivoluzionaria» («Союз революционного действия»). Муссолини возглавил ее. Объединение произошло на собрании в Милане, и членов этой организации называли «миланскими фашистами».

Между тем правительство Италии усиленно торговалось с обеими сражающимися сторонами. Армия Италии насчитывала почти миллион солдат, в составе флота было 14 первоклассных линкоров, не считая крейсеров, эсминцев и прочих кораблей. Завязывались переговоры то с Антантой, то с Германией и ее союзниками. Прощупывалось, от кого можно получить больше. Правда, в России оценивали боевую мощь Италии очень невысоко, полагали, что союз с ней может принести больше проблем, чем пользы. В Германии к возможностям этой державы относились тоже скептически. Приходили к выводу, что полезнее будет нейтралитет итальянцев, чтобы получать через них промышленную продукцию, стратегическое сырье.

Куда там! Римские политики считали ситуацию слишком выгодной, боялись продешевить. Даже за свой нейтралитет они требовали, чтобы Австрия отдала им часть Тироля и Трентино – приграничную область, где проживало много итальянцев. Их попытались удовлетворить другими перспективами: после победы над Францией отобрать у нее и передать Италии Корсику, Савойю, Ниццу, Тунис. Нет, в Риме воротили нос – дескать, еще неизвестно, одолеете ли вы Францию. Поэтому извольте «платить вперед». Но отдавать свои земли просто так, за обещания не нарушать мир, отказывалась уже Австрия.

Вокруг потенциального союзника суетились и Англия с Францией. Им-то самим приходилось туго, и они рассуждали, что дополнительный миллион солдат станет той самой «гирей», которая перевесит чашу весов к победе. Что ж, в переговорах с ними итальянские дипломаты также проявляли разыгравшиеся аппетиты. Требовали обещаний, чтобы британский флот взял под защиту их побережье, а русские начали наступление и отвлекли на себя Австро-Венгрию. Тут-то и вмешается Италия, ее армии триумфальным маршем рванут прямо на Вену. Но за это после победы ее надо будет вознаградить. Передать из территорий Австро-Венгрии Триест, Истрию, Далмацию. Из территорий Турции – Анталью и Измир, отдать Албанию. Претендовать на земли Германии Риму было трудновато, но и здесь римские дипломаты сориентировались. Заявляли – если Германию будут делить без Италии, ей должны выделить компенсации в Африке.

26 апреля 1915 г. в Лондоне был подписан договор. Итальянцам выделяли заем в 50 млн фунтов и обещали удовлетворить «значительную часть требований». Ситуация складывалась, вроде бы, подходящая: основные силы Австро-Венгрии были переброшены против русских. 23 мая Италия вступила в войну. Основной удар она нанесла у реки Изонцо – там, где основание итальянского «сапога» захватывает северный берег Адриатики. Нацеливались прорвать фронт, наступать на Горицу и Триест, а затем повернуть в глубь Австрии. Но… германские и российские оценки итальянской боеспособности оказались верными. Австрийцам и немцам даже не потребовалось отвлекать войска с основных направлений. Они перебросили на новый фронт 6 дивизий из Сербии и отшвырнули втрое превосходящую армию Италии. Главнокомандующий генерал Кадорна собрал группировку посильнее, предпринял второе наступление на Изонцо. Но итальянцев снова потрепали и не дали продвинуться ни на шаг.

Марш на Рим

При мобилизации был призван в армию и Муссолини. Его политические успехи военное ведомство не учитывало, поставило в строй рядовым. Правда, он попал в элитную дивизию берсальеров (стрелков, аналог российских егерских частей). Служить ему довелось как раз на Изонцо, на самом напряженном участке фронта. Генерал Кадорна почти всю войну действовал по одной и той же схеме. Подтягивал новые дивизии, наращивал артиллерию и повторял лобовые удары на том же самом направлении. Вслед за вторым последовали третье, четвертое, пятое, шестое наступления на Изонцо. Атаки итальянцев отражали, они несли большие потери.

Австрийцы воевали куда более грамотно. В мае 1916 г., когда 54 итальянских дивизии скопились на Изонцо, они скрытно собрали кулак из 18 дивизий севернее, у Трентино. Внезапным ударом прорвали фронт, ринулись в тылы итальянцев, к Венеции, угрожая отрезать всю их армию от родины. А итальянцы даже не подумали маневрировать, организовать контрудар такой массой войск. Нет, они бросили позиции и покатились прочь! Только бы выбраться из наметившегося мешка. От полной катастрофы Италию спасли русские. Брусилов раньше намеченного срока начал наступление, его знаменитый прорыв взломал боевые порядки Австро-Венгрии, заставил ее прекратить операцию против итальянцев, срочно перебрасывать войска на восток.

Муссолини в этих баталиях проявил себя совсем неплохо. Он был не из таких солдат, которые аплодируют в окопах «Браво, капитано!». Наоборот, по воспоминаниям сослуживцев, он с криком «Да здравствует Великая Италия!» первым поднимался в атаки. За проявленные отличия был удостоен звания капрала (младшего сержанта). Отмечали его готовность помочь товарищам, отзывчивость. Но более полно проявить себя ему было не суждено. В войсках появилось новое оружие, минометы. В феврале 1917 г. во время их пристрелки одна из мин разорвалась в стволе, Муссолини был тяжело ранен в ногу и демобилизован. Десятое наступление на Изонцо провалилось без него. А потом австрийцы и немцы учинили итальянцам еще один разгром, под Капоретто. Россия уже рухнула, второй раз выручить Италию не могла. Выручали французы и англичане, прислали 11 дивизий. Перекрывали дороги заслонами, расстреливали толпы бегущих итальянцев и заставили их остановиться, наладили оборону.

Итоги войны оказались для итальянцев не слишком радостными. 460 тыс. полегли убитыми, около миллиона было переранено. В общем, цифры потерь оказались близкими к потерям России (около 600 тыс. погибших), но Россия на нескольких фронтах измочалила всех своих противников, а Италия без толку дергалась на одном и том же участке. Ну а окончание войны обернулось серьезными проблемами в экономике. 64 % промышленности работало на нужды армии! Теперь конвейеры останавливались, штаты сокращались. А демобилизация выплеснула из армии еще 2 млн мужчин. Скакнула безработица. Вовсю разыгралась преступность.

В этой мутной атмосфере забурлили и политические страсти. Полыхали революциями Россия, Германия, Австро-Венгрия. Ну а в Италии с ее революционным прошлым почва была ох какая восприимчивая! Где-то появлялись эмиссары Коминтерна из Москвы с саквояжами драгоценностей на развитие «мировой революции», где-то слушали легенды об успехах российских большевиков и германских спартаковцев. Быстро умножались партии коммунистов, анархо-синдикалистов. В Социалистической партии тоже обозначилось радикальное крыло, склонное раздувать революции. Ширились забастовки, закипали уличные митинги.

Муссолини к социалистам не вернулся. Позже он объяснял, что «социализм как доктрина был уже мертв, он продолжал существовать лишь как недовольство». Но и коммунистические идеалы Муссолини не привлекали. Отталкивали разрушительные, антигосударственные призывы. Он взялся искать что-то новое, не капиталистическое, но и не коммунистическое. «Третий путь». В марте 1919 г. в Милане он провел собрание для учреждения новой организации, «Fasci italiani di combattimento» – «Итальянский союз борьбы». Целью провозглашалось возрождение нации и той самой «Великой Италии», ради которой поднимался в атаки капрал Муссолини, ради которой воевало и большинство его новых единомышленников.

Путь борьбы пока выглядел довольно неопределенным. Будущий вождь развернул самый широкий спектр: «Мы позволим себе роскошь быть одновременно аристократами и демократами, революционерами и реакционерами, сторонниками легальной борьбы и нелегальной, и все это в зависимости от места и обстоятельств, в которых нам придется находиться и действовать». Правда, первые попытки легальной борьбы провалились. На парламентских выборах 1919 г. мало кому известная организация фашистов потерпела полное фиаско.

Но обстановка накалялась. В Париже и его пригородах заседала мирная конференция, и вдруг стало выясняться, что Италия получила гораздо меньше, чем она рассчитывала. На Балканах она надеялась получить Далмацию (Словению), Каринтию и Крайну (Хорватию), Албанию, в Альпах – Тироль. Но получила только крошечные клочки приграничной территории: Южный Тироль, Триест, полуостров Истрия. Словенские и хорватские земли ушли к сербам. Английские, французские, американские политики вовсе не намеревались создавать «Великую Италию». Вместо этого они предпочли конструировать королевство сербов-хорватов-словенцев, которое надеялись держать под своим влиянием.

Италия очень рассчитывала поживиться австро-венгерским флотом, но и корабли уплыли к сербам! Новых колоний в Африке и Азии итальянцам не дали. Германские колонии хапнула Англия и выделять за них какие-либо компенсации не спешила. Правда, было установлено, что Италии полагается 10 % репараций, которые заплатит Германия. Но сумма была непосильной для немцев, и оставалось сомнительным, заплатят ли они вообще.

Да и за счет Османской империи поживиться не удалось. Запрашивали Албанию, Измир, Анталью. Но Албании был сохранен прежний статус – автономия в составе Турции. Измир отдали грекам. За Италией подтвердили только те османские области, которые она сама отвоевала 9 лет назад, – Триполитанию с Ливией. Добавили Додеканесские острова в Эгейском море. Дали и Анталью, но не в собственность, а признали ее зоной итальянского влияния и оккупации. В народе, особенно среди фронтовиков, росло возмущение. Спрашивается, за что воевали? За что положили столько солдат?

А тем временем обострялись экономические проблемы. Промышленность лихорадили кризисы, скакнула инфляция, курс лиры обваливался. Ну а демократическое правительство погрязло в коррупции, покрывало откровенные хищничества. Этим пользовались левые. Повторялись волны забастовок. По инициативе анархо-синдикалистов забастовочные комитеты стали постоянными органами, фактически возглавили рабочих, отпихнув в сторону профсоюзы. К анархо-синдикалистам примкнули коммунисты, часть социалистов. На основе комитетов принялись формировать Советы. Причем зазвучали требования признать их официальными органами, представляющими интересы рабочих.

Левые были настроены воинственно. Металлисты и судостроители Лигурии, когда им отказали в повышении заработной платы, не ограничились забастовками. Захватили свои фабрики и удерживали четыре дня, пока хозяева не пошли на попятную. Опыт показался полезным. Его стали брать на вооружение повсюду. Владельцы предприятий попытались бороться с раскачкой, закрывая свои заводы, а рабочие комитеты принялись их захватывать. Особенно массовыми такие акции стали в Турине. Здесь появились отряды вооруженных рабочих, заводы и фабрики оккупировались, вводилось самоуправление, даже свои «деньги». Правительство направляло войска, но железнодорожники отказывались перевозить их. Кое-где соблазнились крестьяне, принялись аналогичным образом захватывать землю.

Предприниматели и правительство пошли на серьезные уступки: повысили зарплату, признали за выборными рабочими представителями право «контроля» на предприятиях. Власти привлекли к переговорам соглашательскую часть социалистов, профсоюзы, им удалось расколоть забастовщиков и погасить беспорядки. Но хозяева заводов попытались навязать рабочим новую форму контрактов, которые подспудно разрушали систему советов и комитетов. В сентябре 1920 г. было объявлено, что эти советы не имеют реальных полномочий. Анархисты и анархо-синдикалисты ответили новой всеобщей забастовкой. Предприниматели опять пробовали закрывать фабрики. Но приходилось вызывать войска, чтобы избежать очередных захватов предприятий.