Полная версия
Митю поддержала Вреднючка.
– Дедуль, в деревне свой уклад, а в Москве свой. Мы городские домовята и хотим жить в городской квартире.
Ворчун нахмурился. Некоторое время он молчал, а потом с обидой сказал:
– А я-то думал, вы обрадуетесь. Эх вы! Как хотите, дело хозяйское.
Он завертелся на месте и принялся колдовать. Но колодец, печка и лошадь почему-то не спешили исчезать.
– Как же я мог забыть! – Ворчун хлопнул себя ладонью по лбу. – Заклинанье будет держаться до полуночи, а потом всё возвратится на свои места.
– А как же папа с мамой? Придут домой и увидят: вместо кровати – печь, а вместо водопровода – колодец? – забеспокоился Митя.
Ворчун вздохнул:
– Ничего не могу поделать. Раньше полуночи колдовство не развеется.
Митя с тревогой стал ждать возвращения родителей. Он и представить боялся, что произойдёт, когда мама с папой увидят, как изменилась квартира. Ведь они совсем недавно сделали ремонт.
В десять часов вечера родители ещё не вернулись. Мальчик понемногу начинал надеяться, что они заночуют у тёти Олеговны. «Может быть, на сей раз всё и обойдётся», – он прилёг на кровать и незаметно для себя уснул под однообразное чавканье коровы и мирное ржанье коня.
Но вот в половине двенадцатого внизу у подъезда остановилось такси. Мама и шофёр выгрузили из машины папу. Папа сиял и пытался петь, но мама ему не позволяла:
– Тише! Ночь уже. Что люди подумают?
– Пускай что хотят думают! Тоже мне думальщики нашлись!
В доме не было лифта, и папе с мамой, чтобы подняться на четвёртый этаж, потребовалось минут пять. Папа хихикал и пытался позвонить всем соседям, но мама ему не разрешала. Мама открыла свою дверь и хотела включить свет. Она не знала, что по милости Ворчуна у них теперь нет электричества.
– Наверное, п-пробки п-перегорели. Сейчас я их п-починю.
– Тебя током ударит! Ни к чему не прикасайся!
Мама с папой, осторожно ощупывая руками стены, в кромешной тьме прошли по коридору. Раздался грохот. Это папа случайно столкнул в колодец ведро. Слышно было, как где-то глубоко плеснула вода.
– Что там грохнулось?
– Тише! Ребёнка разбудишь! – прошептала мама.
Темнота была такая, что собственных ног не увидишь. Кое-как они добрались до кухни и уткнулись в русскую печь.
– Кирпичи какие-то! Кто их сюда притащил? – засмеялся папа и чиркнул спичкой. При дрожащем огоньке родители различили белую русскую печь и кувшин с квасом на столе. Мама негромко вскрикнула:
– Сделай что-нибудь, ты же мужчина!
– Чичас разберёмся! – Папа взял кувшин и стал жадно пить квас.
В это время луна выглянула из-за тучи. В кухне посветлело. Теперь мама с папой смогли рассмотреть и чугунки, и вёдра, и ухват, и саму огромную русскую печь, занимавшую большую половину кухни. Мама выглянула в коридор и увидела замшелый колодец. Откуда-то из глубины квартиры донеслось полусонное мычание. Мама ухватилась за папин рукав.
– Спокойно! Не раскачивай меня! Куда ты меня завела?
Мама прислонила папу к печке и схватилась руками за голову. К счастью, в это мгновение часы пробили двенадцать. Колдовство Ворчуна развеялось. В кухне зажглась лампочка.
От яркого света мама и папа зажмурились. Когда же они открыли глаза, всё уже было по-прежнему.
– Фу! – облегчённо выдохнула мама. – В темноте чего только не привидится.
Но неожиданно мама ойкнула. В руках у довольного папы она увидела кувшин с квасом.
Глава девятая
День игрушки
Подошли к концу каникулы. Мите пора было идти в третий класс.
– Какой ты счастливый! – порадовался за Митю папа. – В этом году ты получишь много новых знаний! С каким нетерпением я когда-то ждал первого сентября!
Нельзя сказать, чтобы Митя спешил получать новые знания. И почему только каникулы заканчиваются всегда так быстро?
– В школе я был круглым отличником! – продолжал папа.
– Это ты о ком? Не о себе случайно? – Мама вошла в комнату. – Помнится, мне попался твой дневник за третий класс. Пятёрки там были только по физкультуре.
– Неправда! – возмутился папа. – А по труду плохие, что ли?
– Эх ты! А вот у меня были большие способности к учению.
– Были-то были. Но встаёт вопрос: куда они сплыли?
– Перестань! – рассердилась мама. – Нельзя подрывать у ребёнка родительский авторитет. Митя, закрой уши!
Вечером тридцать первого августа Митя достал из шкафа свою школьную сумку и положил туда чистые тетрадки в прозрачных обложках. Они были такие красивые, пухлые и замечательно пахли свежей типографской краской. На мгновение Мите даже захотелось учиться.
– Привет! Куда это ты собрался? – услышал он тоненькие голоса. Конечно же, это были домовята и леший Ворчун.
– Я завтра иду в школу, в третий класс.
– Этим карапузам не помешало бы хоть чему-нибудь научиться. А то знай баклуши бьют!
Хлопотун обиженно посмотрел на Ворчуна:
– Неправда. Я уже выучил почти всю таблицу умножения.
– Хорошо. Проверим. Сколько будет трижды два?
Хлопотун задумался и почесал затылок.
– До этого места я ещё не доучил, – признался он.
Вреднючка запрыгнула к Мите на колени:
– Обещай, что ты научишь нас считать и писать! Читать мы уже немного умеем!
– Мы будем очень сталаться! – застенчиво подтвердил Пузатик. – Плавда, Хлопотун?
– Как бы не так! Стану я у него учиться! Да я умнее этого вашего Мити в сто тысяч раз!
Наступил первый учебный день. Мама проводила Митю до школы. Митя в новой белой рубашке и с чисто вымытыми ушами нёс громадный букет гладиолусов.
С этого года он перешёл в другую школу. В старую ездить было далеко. Понятное дело, что Митя волновался, как всё устроится на новом месте и как примут его ребята.
– Ну как всё было? Как тебе новая школа? – спросила мама, когда после уроков сын вернулся домой.
– А ничего особенного, – Митя забросил школьную сумку в угол комнаты. – Ты даже не представляешь себе, мама, сколько в школах всякой мелюзги развелось, второклашек там, первоклашек. Всё время под ногами путаются и нам, третьеклассникам, мешают.
Мама улыбнулась.
– А как зовут вашу учительницу?
– Ирина Максимовна.
– Она молодая?
– Не очень. Ей, наверное, лет двадцать или сорок.
Мама только головой покачала.
– Да, и вот ещё, – Митя серьёзно посмотрел на маму. – Учительница сказала, что завтра у нас день игрушки и чтобы каждый принёс в класс свою любимую игрушку. Можно я возьму полосатого тигра?
– Не стоит, – подумав, решила мама. – Он легко пачкается. Возьми кубики или индейцев.
Весь день Митя был озабочен. Он перерывал свои игрушки и искал что-нибудь подходящее:
«Конечно, можно взять индейцев, но они перемазаны пластилином. И вообще, нужно принести что-нибудь особенное».
В поисках игрушки Митя заглянул под кровать и увидел домовят, которые пили чай с брусникой из маленьких чашечек.
– Присоединяйся! – пригласил Хлопотун и спрятал что-то за спину. – Только у нас сахара нет и заварки тоже нет!
– Не жадничай! – одёрнула его Вреднючка. – Есть у нас сахар!
– Нет, спасибо, я не хочу чаю! Я ищу какую-нибудь игрушку, чтобы взять её с собой в школу.
– Игрушку?
Ворчун задумчиво посмотрел на мальчика, и в его глазах зажглась озорная искорка.
– Тебе нужна игрушка? Считай, ты её уже нашёл.
– Где?
– Вот она! – Ворчун ткнул себя пальцем в грудь.
Митя растерялся. Он не собирался брать Ворчуна с собой в школу.
– Ты хочешь сказать, что я плохая игрушка? – Леший подбоченился. – Да такой замечательной игрушки, как я, тебе вовек не найти! Представляешь, как рады будут детишки увидеть меня?
Сколько Митя ни отговаривал Ворчуна от этой затеи, у него ничего не получилось. Леший ни разу в жизни не был в школе, и, естественно, ему хотелось посмотреть, что это такое.
– Я буду вести себя как самая обыкновенная игрушка, – пообещал Ворчун. – Никто и не догадается, кто я на самом деле.
На следующее утро Ворчун залез в школьную сумку к Мите. Он с любопытством разглядывал Москву, высунув голову из сумки.
– Тяжело деревьям в городе, – бормотал он. – Совсем замучились, бедняжки. Корни в асфальт пустили. Мой лесок получше был, пока его не вырубили.
Когда Митя переходил дорогу с оживлённым движением, Ворчун испуганно спрятался и закрыл глаза.
– Батюшки-светы! Машин, машин-то сколько! Собьют и не заметят!
На другой стороне он выглянул из сумки:
– Надо же! Не раздавили. Кто бы мог подумать!
В класс мальчик попал перед самым звонком. Все его одноклассники уже расставили на партах свои игрушки. Как он и ожидал, у девочек это были куклы и мягкие разноцветные игрушки всех размеров, а у мальчиков – пистолеты и черепашки из мультфильма.
– А ты что принёс, Митя? – спросила учительница, подходя к нему.
Он нерешительно достал из портфеля Ворчуна и поставил его на стол. Ворчун не шевелился и даже не моргал. Его нельзя было отличить от обыкновенной игрушки.
Ирина Максимовна разглядывала Ворчуна.
– Забавная штучка! – сказала она. – Этакий старичок-лесовичок. Ручки – палочки, туловище – шишка. Ты сам его сделал?
Митины одноклассники засмеялись и стали показывать на Ворчуна пальцами:
– Где ты только откопал это чучело?
Пальчики на ручках Ворчуна сжались в кулачки. Митя понимал, каких огромных усилий стоит ему сдержаться.
К счастью, очень скоро учительница и одноклассники потеряли интерес к лешему. Одна из девочек принесла в класс куклу-фотомодель, с зимним и летним гардеробом, которая произносила «мама» по-английски и по-французски.
Митя загородил Ворчуна учебниками, и обиженный Ворчун смог дать выход своим чувствам.
– Я дружил с деревенскими детьми. Выводил из леса, когда они заблудятся, помогал находить ягоды, грибы, и никто никогда не называл меня чучелом… – бормотал Ворчун, вытирая красные глаза. – Ну я их проучу! Леший я или нет?
Прежде чем Митя успел его отговорить, Ворчун стал кружиться на месте, притоптывать, пришёптывать и размахивать своей сучковатой палкой. Комнату заволок золотой туман. Когда он рассеялся, в классе стало твориться что-то совершенно невероятное.
Куклы покрылись корой и, к ужасу своих хозяек, стали пускать корни в парты. Игрушечное зверьё ожило и стало, рыча, разгуливать по классу. Пистолетики принялись стрелять во все стороны колючими репьями. Мальчики и девочки бегали между партами, уворачиваясь от репьёв.
У учительницы Ирины Максимовны вырос чешуйчатый русалочий хвост. В классе назойливо запахло рыбой. Ирина Максимовна стучала по столу журналом и повторяла:
– Спокойно, дети, спокойно! Не наступайте мне на хвост!
Та самая кукла, которая раньше говорила «мама» на иностранных языках, выросла до таких чудовищных размеров, что упиралась головой в потолок. Она медленными шагами бродила между рядами и, расставив руки, ловила детей. «Мало, мало!» – гнусаво повторяла кукла. Мальчики и девочки с писком прятались под партами.
Сквозь паркет стала прорастать густая трава, а стены покрылись мхом. Прямо в классном журнале вырос огромный мухомор. Ирина Максимовна сидела под этим грибом, как под зонтиком, и обмахивалась хвостом.
Чудовищная кукла поймала нескольких детей и жонглировала ими, как мячиками.
Митя наклонился к Ворчуну и прошептал:
– Хватит! Ты их уже достаточно проучил. Миленький Ворчун, ты же добрый, прости их!
Ворчун недовольно покосился на Митю, но послушался. Пистолетики перестали стрелять репьями, громадная кукла уменьшилась, звери стали тряпичными, а хвост у Ирины Максимовны исчез. Вместо него возникли её крепкие учительские ноги.
Дети сгрудились возле учительницы. Постепенно их страх проходил. Они со смехом вспоминали, как убегали от куклы и прятались под партами.
Ирина Максимовна потрясла головой, закрыла глаза и сказала самой себе:
– Мне всё померещилось. Этого быть не может, потому что не может быть никогда.
В этот день учительница отпустила детей с уроков пораньше, а сама пошла домой, приняла снотворное и легла спать. На следующее утро она уже была уверена, что все чудеса ей просто привиделись.
Конечно же, дети рассказали дома своим папам и мамам о том, что случилось сегодня в классе, но родители только смеялись и называли их фантазёрами:
– С нами в день игрушки не то ещё бывало…
А Ворчун разгуливал по подоконнику, поливая цветы, и довольно приговаривал:
– Леший я или кто?! Я ещё и не такое могу!
Глава десятая
Кто скажет слово…
Как-то в сентябре случился холодный и дождливый денёк. Домовята сидели на диванчике, поджав под себя ноги, и тосковали. Они уже полчаса не могли придумать, во что бы поиграть.
– Может, в салочки?
– Да ну их, эти салочки. Надоело. Лучше в прятки.
– Неохота!
Пузатик зевнул, а следом за ним поочерёдно зевнули Вреднючка и Хлопотун.
– Ску-у-чно!
– Я придумала! – воскликнула Вреднючка. – Будем играть в молчанку!
В глазах Пузатика и Хлопотуна зажглась искорка интереса.
Вреднючка хлопнула в ладоши:
– Кошка сдохла, хвост облез, кто заговорит, тот кошку съест! Кто скажет слово – тот корова!
В комнате повисла тишина. Домовята поглядывали друг на друга и корчили страшные рожи. Прошло минут пять, потом десять, потом полчаса. Никто так и не открыл рта. Дождь постукивал в стекло, и вздрагивали за окном ветки деревьев.
Леший Ворчун вышел из комнатки с лейкой и стал поливать цветы. Потом уселся на подоконник и спросил:
– Как дела?
Ворчуну никто не ответил. Понятное дело, никому не хотелось съесть дохлую кошку.
– Чего вы накуксились? Плохое настроение?
Вреднючка и Пузатик принялись мычать и наставлять друг дружке рожки, пытаясь объяснить, что играют в молчанку. А Хлопотун встал на четвереньки и стал бодаться, изображая корову.
Но Ворчун решил, что его дразнят, и страшно обиделся.
– Уеду я от вас! – дрожащим голосом сказал он и отвернулся.
С жалобным мычанием Вреднючка подбежала к дедушке, сделала умоляющее лицо и указала на свой рот, объясняя, что не может говорить.
Ворчун некоторое время недоумённо смотрел на внучку, а потом хлопнул себя по лбу:
– Бедные! Да вы же онемели! А я, старый пень, и не догадался!
Он подошёл к домовятам и стал обеспокоенно заглядывать им в глаза. Хлопотун и Пузатик мычали и зажимали рты, чтобы не расхохотаться.
– Совсем дурашливые стали! – жалостливо запричитал Ворчун. – Это на вас немота напала. Но не бойтесь. Я вас вылечу!
Леший достал из своей котомочки большой лист лопуха.
– Лучшее лекарство от немоты – это съесть лопух.
Хлопотун, Пузатик и Вреднючка замотали головами, показывая, что не собираются жевать лопух.
– Не упрямьтесь! Лекарство и не должно быть вкусным.
Сколько домовята ни мычали и ни мотали головами, Ворчун заставил их съесть по куску лопуха. К слову сказать, лопух оказался ещё более невкусным, чем можно было себе вообразить.
Когда после такого лечения домовята не заговорили, Ворчун ещё больше обеспокоился.
– Это вас кто-то сглазил. Не знаю уж, чем и помочь. Есть, правда, одно волшебное средство.
Он вынул из котомочки маленькую бутылочку, вытащил из неё пробку, понюхал и содрогнулся.
– Да, запах не очень, – со вздохом признал леший. – Обычно настойка из мышиных хвостиков и поганок выходила у меня получше.
Ворчун плеснул в деревянную ложку своего снадобья.
– Жаль, мышиных хвостиков я положил меньше, чем надо, – он поднёс ложку ко рту Вреднючки. – Выпей, внученька, выпей, Вреднюченька!
Когда ложка с настойкой из мышиных хвостиков оказалась у самого носа Вреднючки, бедняжка не выдержала.
– Убери эту гадость! – закричала она, вертя головой. – Не буду её пить!
– Ты кошку съела! Ты кошку съела! – радостно завопил Хлопотун.
Услышав, что они заговорили, леший обрадовался:
– Вот видите! Выздоровели! Вот какая микстурка! Один запах помог!
Сколько потом домовята ни объясняли, что они просто играли в молчанку, упрямый леший был уверен, что вылечил их своей настойкой из поганок.
– Не хотите ложечку для укрепления здоровья? – предлагал он каждый день, побалтывая своей бутылочкой.
Если бы кто-нибудь в один из таких моментов заглянул в окно двенадцатой квартиры, он бы увидел маленьких забавных человечков, с писком убегающих от бородатенького старичка, похожего на шишечку, с деревянной ложкой в руках.
– Постойте, куда вы? – растерянно восклицал старичок.
Глава одиннадцатая
Волшебный альбом
Целую неделю Митя надоедал родителям, чтобы ему купили альбом для рисования и фломастеры. А каждый ребёнок знает, что если приставать к папе с мамой достаточно долго, то можно выпросить у них даже космический корабль.
Получив альбом, Митя нарисовал на первой странице толстую красную лошадь с крыльями. Лошадь получилась такой большой, что не поместилась на листе целиком, и Мите пришлось дорисовать хвост на обратной стороне.
Мама посмотрела на рисунок и улыбнулась:
– В тебе дремлет великий художник!
– И судя по всему, ещё долго будет дремать, – вполголоса добавил папа.
Как-то раз, когда домовята вместе с Ворчуном пили под кроватью чай с красной смородиной и ели ватрушечки, Митя предложил нарисовать их портреты.
Домовята и леший Ворчун были польщены и с радостью согласились. Митя снял с фломастеров колпачки и принялся рисовать. Через полчаса портреты были готовы. Вреднючка некоторое время вертела в руках рисунок, а потом спросила:
– Ты уверен, что это я? Разве у меня три уха?
– Меньше надо было вертеться! – оправдывался юный художник.
Если Вреднючка осталась не всем довольна, то лешему Ворчуну его портрет понравился:
– Это хорошо, Митя, что ты нарисовал мне такую длинную бороду. Так гораздо уважительнее. Только подпиши внизу, что это моя борода, а то всегда найдутся завистники.
Ворчун долго любовался изображением своей бороды, а потом сказал Мите:
– За то, что ты меня уважил, я исполню любое твоё желание.
Мальчик задумался. Чего бы такого пожелать?
– Мне бы хотелось, чтобы все мои рисунки оживали. Так было бы намного интереснее.
Леший прошептал заклинание и прикоснулся своей палочкой к Митиному альбому:
– Будь по-твоему. Только смотри, не нарисуй того, о чём сам потом пожалеешь! А я, пожалуй, пойду вздремну после обеда.
Ворчун отправился соснуть, а домовята принялись вырывать друг у друга альбом. Им вдруг ужасно захотелось порисовать.
– Садитесь рядом и не мешайте, – Митя со сладким замиранием сердца открыл альбом. Внешне альбом совсем не изменился. Всё та же шершавая белая бумага и множество чистых страничек.
– Нарисуй мне новенькие туфельки! – Вреднючка сняла ботиночек и пошевелила босенькими пальчиками.
– Вечно ты со своими пустяками! – отмахнулся Хлопотун. – Лучше давайте нарисуем робота Макарона.
Недавно Митя и домовята смотрели мультфильм про робота Макрона, спасшего Землю от космических пришельцев. Для домовят сложно было запомнить иностранное имя Макрон, и они прозвали робота Макароном. Возможность обзавестись собственным роботом показалась всем очень заманчивой.
– Макарона! Нарисуем Макарона!
Только Пузатик был против:
– Может, не будем лисовать лобота? Может, налисуем цветочек?
– Не говори ерунды! Вечно ты со своими бабьими нежностями! – рассердилась Вреднючка.
Митя нарисовал металлическое туловище в заклёпках и мощные руки с пневматическими мышцами.
– Непробиваемая сталь! Нашего Макарона невозможно будет уничтожить!
Вреднючка пририсовала к железному туловищу квадратную голову с антеннами и глазами-лампочками, а Хлопотун вооружил робота внушительным космическим ружьём – бластером.
– Это бластер! – объяснил он. – Чтобы Макарон смог нас защитить!
– Раз, два, три – оживи!
Едва Митя это произнёс, как в комнате погас свет. Стол затрясся, и на пол грохнулось что-то железное.
– Какая темнотища! – взвизгнула Вреднючка.
Неожиданно свет вспыхнул.
– Ах! – воскликнули разом домовята и Митя. Посреди комнаты они увидели робота. Он медленно вращал квадратной головой с антеннами. Его глаза-лампочки мерцали. А в руках с бугрящимися железными мышцами робот держал лучебластер. Робот был такой огромный, что доставал головой до потолка.
– Ма-ка-рон ждёт ваших приказов! – отчеканил робот металлическим голосом.
Глава двенадцатая
Спятивший макарон
Хлопотун подошёл к Макарону и постучал его по железной ноге:
– Всегда мечтал иметь собственного робота, чтобы им управлять! Нале-направо! Кру-угом!
Робот повернулся направо, а потом кругом. Он выполнял любую команду.
– Шагом марш!
Макарон замаршировал по комнате. Пол затрясся. Люстра на потолке стала раскачиваться.
– Макарон, стой! – закричал Митя. – Сейчас сбегутся соседи!
– Пусть сбегаются! Мы им зададим жару! – запрыгал Хлопотун. – Макарон! Слушай мою команду! Занять круговую оборону!
Робот стал топтаться на месте и размахивать железным кулаком. Вероятно, это называлось у него круговой обороной. Удивительно, как только он не обрушил дом. Он вполне мог бы это сделать.
– Макарон! Давай поиграем в качельки! – предложила Вреднючка. Стальные пальцы Макарона, способные завязать узлом железнодорожную рельсу, сложились лодочкой. Робот бережно посадил Вреднючку на ладонь и принялся её раскачивать.
– Сильнее! Ещё сильнее! У-ух! – восторженно повизгивала Вреднючка.
Хлопотун затопал ногами. Ему хотелось самому командовать Макароном:
– Отставить! Теперь ты будешь слушаться только меня! Я твой командир! Из бластера огонь!
Макарон уронил Вреднючку на пол и отдал Хлопотуну честь. Потом робот схватил бластер, прицелился в открытую форточку и выстрелил. Из бластера вылетел тонкий раскалённый луч.
Немедленно с улицы раздались вопль и ругань. Митя подбежал к окну. Около подъезда бегал дворник Михеев и размахивал дымящейся метлой.
– Макарон! Прекратить огонь!
– Макарон, стреляй! Три медали вне очереди! – Хлопотун явно воображал себя великим полководцем.
– Макарон! Хочу играть в качельки! Покачай меня! – Вреднючка забарабанила кулачками по ноге робота. Выше она просто не доставала.
– Макалон! Плинеси клубничного моложеного и шоколадного зайчика! – сложив ручки рупором, кричал Пузатик.
– Макарон, покажи приём карате! – требовал Митя.
Робот не знал, что ему делать и кого слушать. Он метался между Митей и домовятами, и его железные суставы недоумённо лязгали. А следует знать, что роботы не выносят сомнений и противоречий. От такой неопределённости они ломаются. Неожиданно от головы Макарона повалил пар. Робот не выдержал противоречивых приказов и спятил. В его электронных мозгах произошло короткое замыкание.
– Ты что, не понял? Огонь! – Хлопотун по-прежнему был уверен, что робот будет его слушаться. Но откуда-то из глубины груди робота, где был скрыт речевой динамик, раздался страшный голос:
– Программа уничтожения! Всех уничтожить! Всех уничтожить!
Макарон прицелился в Хлопотуна из бластера. Полководец не растерялся и колобком закатился под кровать.
– Спасайся кто может! – завопил он. – Макарон свихнулся!
Митя и домовята выбежали в коридор и навалились на дверь всей тяжестью.
– Программа преследования! Припятствие устранить! – прогудел Макарон. Стальной кулак робота пробил дверь, будто она была из вафли.
Митя и домовята успели шмыгнуть в соседнюю комнату и затаились за диваном. Они лежали тихо-тихо и боялись даже громко вздохнуть. Спятивший Макарон тяжело топал по коридору и искал их:
– Запущена программа уничтожения! Задача – уничтожить!
Из кухни раздался грохот. Это Макарон расплющил в лепёшку холодильник и сорвал со стены кухонный шкафчик.
