Первые партизаны, или Гибель подполковника Энгельгардта

Обширный свод бумаг из семейного архива Лесли (27 огромных папок, старых, давно расползшихся, а многие бумаги скомканы и существуют вне папок, как бы сами по себе) – в основном это дневники и разного рода мемуарные записи – ещё ждет своих публикаторов и исследователей.

Пока что из сего архива отбирались для печати всякого рода мелочи, хотя совсем и не безынтересные, конечно; мелочи ведь непростые, исторические. Кажется в сем году, юбилейном, как известно, что-то должно появиться как будто в сборнике «Смоленская старина». Но это опять же будут всего лишь извлечения, никак не более.

Бумаги рода смоленского Лесли, без сомнения, надобно издавать целиком, как единый комплекс, но это дело будущего, и неблизкого совсем будущего.

Бумаг-то семейного архива буквально мириады. Дабы справиться со всем этим, понадобятся целые десятилетия. А за это время с семейным архивом может, увы, произойти что угодно (прости Господи!), ибо хранится он в деревянном флигельке, примыкающем к господскому дому в поместье Станьково.

А теперь возвращаемся всё же к тем дням, когда, собственно, и начиналось партизанское движение на смоленской земле, к июлю 1812, а именно к 11 числу того рубежного во многих отношениях месяца.

То был день начала партизанской войны. Но на самом-то деле я попробую не столько самое начало партизанских действий сейчас описывать, сколько попытаюсь присмотреться к личности Павла Ивановича Энгельгардта и расскажу ещё поподробнее об его поместье Дягилево. Это всё крайне важно в рамках настоящей хроники.

С. М.

г. Смоленск.

Май 1912 года.

Глава седьмая. 11 июля

Уездный предводитель Пореченского уезда Алексей Баранцев, завершив в Смоленске все свои неотложные дела, возвращался, наконец-то, домой, в родное Поречье. Как и было уговорено, с собою прихватил он Павла Энгельгардта, пореченского помещика, землевладельца хоть и не богатого, но личность весомую во всех отношениях.

В дороге, проезжая мимо бесчисленных топей, озер, лесов, как правило заболоченных, говорили они исключительно о движущихся прямо, как сказывал на днях губернатор, на Поречье основных силах проклятого Бонапарта.

Предводитель Баранцев при содействии Пореченского городничего Амболевского уже почти что набрал свой отряд добровольцев. Состоял он из нескольких дворян, представителей мелкой шляхты, но в основном из пореченских исправников, квартальных надзирателей и рядовых полицейских чинов. Наиболее же крупные пореченские помещики, как рассказал предводитель, зарыв в тайных местах столовое серебро и фамильные драгоценности, в основном уже преспокойненько обретались в соседних губерниях.

Вот случай, один из многих.

Помещик Лутковский, когда приближались французы, взял своего преданного старосту и с ним, уложив серебро и другие ценные вещи, отправился в лес. Зарыли. Лутковский уехал в безопасные губернии. Когда пришли французы в его имение, кто-то из дворовых велел передать им чрез переводчика: «Староста с барином закапывали в лесу серебро и прочее». Французы стали допрашивать старосту, бить, мучить. Сперва он отговаривался в несправедливости этого показания, а потом, когда его стали уличать доносчики, сказал: «Хотя и заливал с барином клад, но не помню – где». Его изверги стали ещё более мучить, выпытывая, где клад. Но он молчал, отпирался беспамятством. Староста так и не открыл неприятелю истины. Лутковский, когда война кончилась, возвратился и нашёл все свои сокровища. Такая вот история.

А теперь вернёмся к поездке из Смоленска в Поречье, состоявшейся 11 июля 1812 года.

Говоря о необходимости сопротивления, которое надобно оказать грозному захватчику, Баранцев поведал Павлу Ивановичу о том, что пореченский мещанин Минченков из поречан простого звания набирает вовсю свой особый отряд. Во двор к сему Минченкову натащили несколько дерев, разрубили, настругали пики, приладили к ним металлические наконечники – и смертоносное оружие готово.

Сам же предводитель настоятельно звал Энгельгардта приписаться к своим добровольцам, дабы потом совместно действовать супротив французов: «Иди ко мне. Сообща и будем лупцевать супостата! Ох, и достанется ему от нас!»

На что Павел Иванович ответствовал: «Да стар я уже (а шёл ему 38-й год), любезный мой, чтобы подчиняться кому-то ни было. Так что буду уж сам со своими ребятами бить французов. Пусть они только попробуют подступиться к моему Дягилеву! Поверь уж, пощады им от меня не будет!»

В Поречье был как раз базарный день. И Баранцев высадил Энгельгардта за рынком, недалече от пристани и старой заброшенной таможни, где при Екатерине Великой брали пошлину с барок, плывших в Рижский порт.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.