Во времена фараонов

Чтобы досмотреть за точным выполнением его приказов, у фараона есть свои вестники, «очи и уши царя в чужеземных странах», как выражаются египетские протоколы. Они поставлены выше всех туземных правителей; за очень редкими исключениями, это египтяне и видные сановники двора фараонов. Их расследования очень боятся: «Пусть царь, мой владыка, спросит у всех своих вестников, верный ли я слуга моего царя; пусть царь спросит такого-то, он увидит, что это правда». Эти инспектора могли быть и постоянными, но у них не было определенного места жительства. Они властно вмешиваются в затруднительных случаях с обязательством, однако, давать отчет фараону.

А затруднительные случаи бывали нередко. Из этой переписки египетская провинция Сирия представляется нам как бы бесконечно раздробленной на мелкие автономные области, находящиеся в постоянном соперничестве; между теми или другими хазану возникают непрерывные столкновения, и самые эти раздоры как будто бы нравятся фараону, который находит в них элементы своего могущества, искусно выражая то благоволение, то строгость и всюду заставляя считаться со своей волей как с конечной инстанцией. Со всех сторон прибегают к помощи фараона; то разбойники грабят такой-то город, то хазани бессовестно захватывают участки земли, принадлежащие соседним городам: «Знай, о царь, что разбойники возмутили эти города против меня… я как птица, попавшаяся в сети или в клетку… Пришли мне стрельцов из Египта». Испрашиваемое количество более чем умеренно: губернатор Мегиддо просит о присылке двух стрельцов, губернатор Тира испрашивает двадцать, Библа – четырех с двадцатью колесницами (колесницы Египта были в то время неотразимы; гомеровские воины заимствуют свои колесницы у египтян); в особенно затруднительных случаях повышают число до двухсот египетских солдат.[47] Эти данные показывают, что фараоны не содержали в Сирии постоянного гарнизона. Губернаторы пользуются своими собственными войсками, но они желают присылки нескольких египетских солдат, играющих, несомненно, роль инструкторов и составляющих кадры из туземных войск, по тому же приему, каким пользуемся мы в Сенегале, в Тонкине, в Марокко.

Из многочисленных «дел», о которых идет речь в переписке Эль-Амарны, есть два, которые, приблизительно, доступны разбору во всей своей последовательности и дают очень живую картину египетской политики в Сирии. Это дела Азиру и Арадгиббы. Вот краткое их изложение по разборам Халеви и Делатр.

* * *

В одном округе северной Финикии, называемом страной Амурру, на хазану Азиру фараону отправлен донос его товарищем из Библа, по имени Рабимур.[48] Несмотря на заверения покорности, которые он шлет египетскому послу Деди, Азиру формально обвиняется в умерщвлении трех царей соседних городов и всех сановников страны с целью присоединения их городов к своей области. Азиру оправдывается и пишет: «Сановники города Симиры не оставляли меня в покое, и никакого проступка по отношению к царю, моему повелителю, я не совершил». Тут вмешивается новое лицо, которое пишет сухо: «Именем царя, твоего владыки, управителю города Амурру»: это может быть только египетский инспектор, передававший ответ фараона на сделанное Рабимуром донесение:

«Истинно, говорит он ему, ты не с царем, твоим владыкой. Если ты хочешь принести царю повинную, в какой награде отказал бы тебе царь? Но если ты хочешь продолжать действовать таким образом, мятеж в сердце твоем, и ты умрешь вместе с твоим семейством. Подчинись царю, твоему владыке, и ты останешься в живых… Я говорю тебе: покинь вершину этой горы (где Азиру укрылся) и явись перед лицо царя, твоего владыки; или же пошли сына твоего к царю. Разве нет у тебя детей, которые могли явиться? Знай, что царь могущественен, как солнце на небе, и что отряды его и колесницы многочисленны в Верхней и в Нижней стране, от востока до запада».[49]

Поставленный перед необходимостью личного самооправдания при дворе египетского царя, Азиру предусмотрительно избегает отказа: он пишет с разных концов посланникам Деди и Хаи и самому фараону, что он выезжает, что он уже едет… и остается. Извещая о своем отъезде, он упоминает о нападении царя хеттов на город Тунип: кто защитит этот город, если он, Азиру, не останется на своем посту? «Я и сын мой, мы верные слуги царя; итак, я и он, мы немедленно пускаемся в путь… пусть знает мой повелитель, что я спешу повиноваться. Но царь поручил мне защищать его владения, и теперь царь хеттов в стране Нухашше, в городе Тунипе… я опасаюсь за владения моего хозяина». Отправился ли Азиру в Египет? Дело его обрывается в эту роковую для него минуту. Если судить по прежним случаям, Азиру, должно быть, сумел избежать страшного испытания – явиться лично или послать сына в качестве заложника в руки фараона.

Дело Арадгиббы сложнее: здесь замешано личное соперничество чиновников и щекотливый вопрос дипломатической неприкосновенности.[50] Арадгиббы был губернатором Иерусалима. Имя Израиля, впрочем, нигде не упомянуто в его письмах; оно встречается на одной египетской стеле фараона Мернептаха (ок. 1250 г. до н. э.), который хвалится тем, что подавил Израиль в Сирии в то время, когда, по преданию, израильтяне находились еще в Египте. Но имя Арадгиббы указывает на его семитское происхождение. У него оспаривали власть Милькили и Шумардата, туземные агенты египетского правительства. Последние обвиняли его в соучастии с шайками разбойников, грабивших Палестину по приказу Буррабуриаша, царя Вавилона: иррегулярные войска вавилонского царя нарушили союз своего повелителя с египетским царем, потому что Буррабуриаш был им серьезно оскорблен.

В одном письме к Аменхотепу IV он говорит об отправлении посольства, снабженного подарками, в Египет:

«Мои уполномоченные, до тех пор благополучно совершавшие путь, были застигнуты насильственной смертью в Палестине. Они покинули твоего доброго брата, чтобы явиться к тебе, когда, по прибытии в город Акру, сопровождавшие их (от лица фараона) умертвили моих уполномоченных и завладели подарками… Это Шумардата отрезал ноги моим людям и вырвал у них пальцы; что касается другого, он первый, по чьему наущению их головы попирали ногами… Допроси этих людей, произведи расследование, собери сведения, и ты узнаешь правду. Земля Палестинская – твоя земля, и цари ее – твои данники; это в твоей стране мне был причинен ущерб. Повели произвести следствие, повели вернуть отнятое золото и повели казнить людей, умертвивших моих людей, и пусть пролитая ими кровь падет на их головы. Если ты не казнишь смертью этих людей, мои военачальники убьют всех твоих людей и твоих посланников, так что отныне всякие сношения между нами прекратятся, и солдаты их будут поступать с тобой как с врагом».[51]

Эти угрозы были приведены в исполнение, но Шумардата обвинил Арадгиббу в покровительстве предприятиям вавилонян, и вопрос об умерщвлении послов стушевывается перед личным соперничеством уполномоченных египетского царя.

Арадгибба пишет царю пламенные послания: «Кто же осудит мои действия, глубоко клевеща перед царем, моим владыкой, говоря: ”Арадгибба изменил своему владыке?” Смотри: ведь не слуги моего отца и не слуги моей матери доставили мне это место; это рука царя могущественного ввела меня в дом отца моего. Почему же бы я принял на себя преступление неверности и предательства по отношению к царю?»[52] Арадгибба желал бы оправдаться лично. «Я сказал себе: отправлюсь к царю, увижу города царя, но у меня есть сильный враг, и я не могу достигнуть до царя». И не желая пренебречь ни одним средством удачи, Арадгибба трижды заключает свои послания припиской, относящейся к царскому писцу: «Писцу царя, моего владыки, сказано следующее: Я Арадгибба, твой слуга, я повергаю себя к стопам моего владыки. Я твой слуга. Снеси благоприятные слова (в мою пользу) царю, моему владыке. Я слуга царя, а также и твой»[53]. Мы видим, что «ходатайства» канцелярий имели свое значение для удачного исхода дела со времен XVIII династии.

Ходатайства были тщетны. Аменхотеп IV как будто бы склонился в пользу Шумардаты и Милькили: они получили приказ низложить Арадгиббу силой. Долго наемники, бывшие на содержании соперничающих управителей, и разбойники опустошали Палестину. Арадгибба покинул Иерусалим, чтобы вести войну в Палестине, а управление вручил одной женщине, Белитнеши, которая дважды писала фараону в его пользу.[54] Неизвестно, чем кончилась борьба. Буррабуриаш и Аменхотеп IV помирились, что же касается Арадгиббы, он вероятно, в конце концов пал под ударами соперничающих самолюбий.

В течение этих раздоров, превращающих их богатую провинцию Сирии в поле битвы, фараоны выказывают часто равнодушие, которое было бы непонятно, если бы не было предумышленно. Мы знаем, по жалобам данников, что их ответы на донесения приходили с промедлением, если только приходили. Рассмотрите это послание маленькой республики Тунипа, которая спрашивает себя, покровитель ей фараон или нет:

«Город Тунип, слуга твой, говорит: Кто некогда отличил город Тунип? Разве не Аменхотеп III отличил его? С той поры боги и статуя египетского царя, нашего владыки, пребывали в городе Тунипе. Пусть наш владыка справится в архивах того времени, принадлежим ли мы нашему владыке, царю Египта! Мы отправили уже двадцать писем царю, нашему владыке, и посланники наши остались у нашего владыки… Теперь город Тунип, твой город, плачет, слезы его льются, и нет никого, кто бы помог нам. Мы написали уже двадцать писем царю Египта, и ни одного ответа не пришло к нам от нашего владыки»[55].

Существует более сотни писем подобного рода в актах Эль-Амарны. Вывести ли отсюда заключение о закоренелой небрежности Министерства иностранных дел в Египте? Вернее будет допустить, что восточные добродетели медлительности, осторожности, обдуманного бездействия были в ходу в дипломатии фараонов. Царь Египта, по-видимому, умел сообразовать свою действенность с неотложностью дел; во многих случаях выиграть время, предоставить события своему ходу и выжидать, с тем чтобы вмешаться в решительную минуту, было лучшим врачеванием легких хронических недугов в странах, находившихся под протекторатом. И кроме того, эти междоусобия были важны для поддержания иноземной гегемонии: разделять, чтобы царствовать, – этот принцип создал силу фараона в стране, которую он удостаивал изображениями богов и своей собственной божественной особы,[56] но где у него были одни дипломаты и кадры офицеров без постоянных отрядов войска.

* * *

С крупными державами Тавра и Евфрата, Аляшией, Митанни, Ассирией, Кардуниашем (Вавилоном) египетская дипломатия придерживается другой политики. Цель фараонов – окружить сирийские провинции полосой государств-буферов, которые ослабляли бы столкновения между страной Ханаанской и кочевыми племенами Средней Азии, из которых наиболее угрожающими были хетты. Эта роль выпала на долю старых династий Ашшура и Вавилона, значительно утративших свой прежний блеск, но все еще грозных и влиятельных; а иногда фараон возводит на степень союзников выскочек, царствовавших в Аляшии и Митанни.

Это уже не отношение покровителя к данникам: каждый из этих варваров смотрит на фараона как на равного. «Царю Египта, брату моему, говорится: ”Я царь Аляшии, твой брат, я здоров и посылаю горячие приветы тебе, твоим родным, твоим служанкам, твоим детям, твоим женам, с искренним поздравлением по случаю многочисленных колесниц твоих и коней и с пожеланиями стране твоей Египту”»[57].

Царь ассирийский, от которого до нас дошло только одно письмо, пишет более сухо: «Аменхотепу IV, брату моему, сказано: ”Мир тебе, твоим родным, твоей стране”»[58]. Тон переписки сердечен, если монархи соединены кровными узами родства: «Аменхотепу III, великому царю Египта, моему брату, моему зятю, которого я люблю, который меня любит, сказано: ”Я, Тушратта, великий царь страны Митанни, твой брат, твой тесть, который любит тебя, я здоров и шлю тебе свои приветствия, тебе, моему брату и зятю, твоим родным, твоим женам, твоим сыновьям, твоим слугам”»[59]. Со своей стороны Аменхотеп IV, обращаясь к царю Кардуниаша, употребляет точно такие же выражения.[60] Из этих отрывков ясно следует, что дипломатический формуляр существовал уже в те времена, чтобы придать переписке корректность, единообразие редакции с оттенками личного расположения.

После обмена установленными приветствиями монархи взаимно делились состоянием здоровья. Одно письмо Бурра-буриаша служит примером потешной обидчивости в этом отношении:

«С того дня, как явился ко мне посланник брата моего, я не был здоров. Во время моего нездоровья брат мой не подбодрил меня. Я сердился на брата моего, говоря: ”Не слыхал разве брат мой, что я болен? Почему не шлет он своего гонца и не заботится обо мне?” Посланник брата моего ответил: ”Страна не настолько близка, чтобы брат твой успел узнать об этом и мог отправить к тебе посланника справиться о тебе”… Действительно, я узнал от моего вестника, и он сказал мне: ”Это очень далекое путешествие”. С тех пор я перестал сердиться на брата моего…»[61]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

V династия – 2498–2491 гг. до н. э.; XI династия – 2498–2491 гг. до н. э.　– Прим. ред.

2

Этот обелиск украшает площадь Согласия в Париже. Второй, также подаренный Франции, остался доселе не вытребованным.

3

Хосе-Мария де Эредиа.

4

Du..　michen. Bauurkunde, табл. XVI.

5

Chabas. Sur l’antiquité de Denderah (Zeitschrift für aegyptische Sprache, 1865, с. 92). Усефаис – также принят вариант Ден (I династия, ок. 3050　– 2890 гг. до н. э.).

6

Mariette. Denderah, III, табл. 71–72.

7

Гиксосов. – Прим. ред.

8

G. Maspero. Comptes rendus de l’Académie des Inscriptions, 1899.

9

Annales du Service des Antiquités, IV, с. 101; ср. II, с. 95.

10

G. Maspero. Premier rapport sur les fouilles executeès en É gypte de 1881–1885 (Bibliothèque Égyptologique, т. 1, с. 188).

11

Со времени моего последнего посещения Дендера (1906 г.) произведены усиленные работы и расчищен фасад храма.

12

В 1913 г. – Прим. ред.

13

G. Maspero. Biographie de Mariette (заголовок VIII тома «Bibliothèque Egyptologique»).

14

Этот дом служил квартирой технической миссии, отправленной в Луксор в 1830 г., чтобы снять с места обелиск, ныне находящийся на площади Согласия.

15

G. Maspero. Premier rapport sur les fouilles, executèes en Égypte de 1881 á 1885.

16

Аналогичные переговоры завязаны в настоящее время, чтобы выселить туземцев, поселившихся во дворе и в святилище храма в Эсне.

17

Даресси дал превосходные «Заметки (Notices) о храмах Луксора и Мединет-Абу» (издание Попечительства о древностях).

18

G. Maspero. Rapport pour 1905. Ср.: Annales du Service des Antiquitès, т. IV, V, VII.

19

Ср. Maspero. Causeries d’Égypte, с. 319.

20

Под управлением Вейгалла, Лефебра и Эдгара.

21

Склады и мастерские Карнака располагают ежегодной суммой в 50000　фр., Саккара – 25000 фр. на экстренные работы по раскопкам и реставрации.

22

В 1905 г. Попечительство держало 250 гафиров постоянных и 200 временных.

23

В 1905 г. сбор принес около 150000 фр.

24

О современной деятельности Службы древностей можно прочитать в книге Элебрахта «Трагедия пирамид». – Прим. ред.

25

Под последовательным руководством Масперо, Лефебра, Буриана, Шассина.

26

Под руководством Масперо при временном содействии Пьера Лако.

27

Этот всеобщий каталог Египта предпринял де Морган; после нескольких лет перерыва труд был возобновлен Масперо и включает в настоящее время памятники, сооруженные от Асуана до Ком-Омбо включительно. Однако издание это во многих отношениях оставляет желать лучшего. К счастью, Попечительство о древностях собирается приступить к целой серии монографий, где важнейшие памятники будут воспроизведены in extenso. Много лет понадобится, чтобы довести до конца это колоссальное предприятие

28

Ныне разрушенная со времени работы по реставрации.

29

Rapports de M.M. Maspero, Legrain, Ventre-Pacha, Grand-Pacha et la Commission, réunie á Karnak après la catastrophe du 3 octobre 1899. (Annales du Service des Antiquitès, т. I след.)

30

Ср. Choisy. L’art de bâtir chez les Égyptiens. – Paris, 1904.

31

См. виньетку Масперо. Histoire, I, с. 335.

32

II. 125. Ср. Диодор, I, 63.

33

См. отчет Барсанти в «Les Annales du Service des Antiquités», т. VII.

34

Об этой находке см. G.　Maspero. Revue de l’ancien et moderne, 1906. Легрен начал описание статуй в каталоге Каирского музея (I том появился в 1906 г.).

35

Rapport, 1905.

36

Erman. Wunderzeichen in Hammamat, Zeitschrift für aegyptische Sprache, XXIX, с. 60.

37

Sayce, у Fl. Petrie. El-Amarna, с. 23.

38

Petrie. El-Amarna, табл. XXXII, 5.

39

Revue Sémitique, I, 1893, с. 49.

40

Journal Asiatique, 1891, I, с. 213, 215.

41

Все цитаты сделаны по превосходному переводу J. Halèvy, появившемуся в «Journal Asiatique» с 1890 по 1892 гг. и «Revue Sémitique», 1893–1894. Кроме того, я воспользовался поучительными статьями P. Delattre (Revue des Questions historiques, т. LI–LX, 1892–1896) и классической «Историей» Г. Масперо.

42

Revue Sémitique, 1894, с. 16.

43

Псалмы евреев, в свою очередь, гласят: donec ponam inimicos tuos scabellum pedum tuorum.

44

Journal Asiatique, 1892, I, с. 272; Revue Sémitique, 1894, с. 110.

45

Journal Asiatique, 1891, II, с. 170.

46

Revue Sémitique, 1893, с. 304–314; Journal Asiatique, I, с. 297, 318, 325.

47

Journal Asiatique, 1891, I, с. 252, 244; 1892, I, с. 310.

48

P. Delattre, «Azirou» в «Proceedings of the Society et Biblical Archaeology», т. XIII, с. 215.

49

Ср. J. Halèvy, Journal Asiatique, 1891, II, с. 176.

50

J. Halèvy. Un gouverneur de Jérusalem vers la fin du XV siecle a. J.-C., Revue Sémitique, 1893, с. 13. – Ср. Journal Asiatique, 1891, II, с. 514.

51

Journal Asiatique, 1899, II, с. 325.

52

Journal Asiatique, 1891, II, с. 519.

53

Journal Asiatique, 1891, II, с. 524, 527, 529.

54

Journal Asiatique, 1892, I, с. 302–304.

55

Revue Sémitique, 1894, с. 16.

56

Revue Sémitique, 1893, с. 316.

57

Journal Asiatique, 1890, II, с. 335.

58

Journal Asiatique, 1890, II, с. 331.

59

Journal Asiatique, 1890, II, с. 331.

60

Revue Sémitique, 1893, с. 49.

61

Journal Asiatique, 1890, II, с. 321.