Птица Чабос. Самолёт в угоне не значится

Стол у Багратиони действительно был царский! На широком серебряном блюде в ворохе изумрудной зелени возлежал уж порядком искромсанный, лоснящийся от жира еще теплый барашек. На тарелках и блюдцах красовались ломтики ноздреватого сыра и истекающей соком буженины. Тут же громоздились груды яблок, мандаринов, винограда и алычи… В нескольких откупоренных плетенных бутылках плескалось вино.

– Садись, чего стоишь, дарагой!? – проговорил Мамука.

Родион развел руками.

– Я бы с удовольствием, но…

Все места вокруг Мамуки были заняты.

Два места по правую руку от Багратиони занимали личный врач Мамуки, дремлющий, уткнувшись носом в шторку иллюминатора, и личный телохранитель – Мцыри, исподлобья поглядывающий на Родика, взглядом изготовившегося к атаке тореадора. Три кресла напротив были оккупированы: блестящим докторским чемоданчиком и двумя реанимационными сестрами-близняшками, одна из которых с безучастным видом листала какой-то пестрый дамский журнальчик, вторая так же отстранено и не обращая внимание на Оболенского полировала острые ноготки пилкой.

– А-а-а… – протянул Мамука. – Извини, биджё! – он вполоборота повернулся к Мцыри и нервно взмахнул карточным веером перед его лицом. – Чего сидишь, да?! Видишь, гость к нам пришел? Что? Трудно догадаться место уступить? А? Генацвале?

– Извините, Мамука Вахтангович, – Мцыри недобро зыркнул на Родика и пересел напротив, взяв чемоданчик доктора себе на колени.

– Садись, дарагой, садись! – изменив тон на доброжелательный, улыбнулся Мамука Родиону.

Родик уселся на место Мцыри.

Багратиони наполнил бокал вином из ближайшей бутылки и протянул его Родику.

– Давай, биджё, выпьем с тобой за женщин! – он потянулся за своим фужером.

– Вам лучше больше не пить, Мамука Вахтангович, – не отрывая взгляд от журнала, проговорила одна из медсестер. – Давление у вас и без того высокое!

– Слушай! – вспылил Мамука. – Чего ты мне все время указываешь, да? Я сам знаю, сколько мне пить, сколько мне не пить! И нечего мне указывать, да? Гога?

– Делайте, что хотите, Мамука Вахтангович, – невозмутимо пожала плечами вторая девушка, полировавшая ногти.

– Как это, что хотите, вах! – возмутился Мамука. – Ты мне врач или кто? За что я тебе деньги плачу, да?

– Тогда вам лучше больше не пить, – спокойно проговорила первая медсестра, продолжая листать журнал не поднимая глаз. – Гость ваш пусть выпьет, а вам не надо…

– Вах! – возмущенно выдохнул Мамука и поставил свой бокал на стол. – Ты понял, да? Биджё? Все мне указывают! Мне, Мамуке Багратиони! Скоро мне курица будет указывать, как яйца нести!

– За женщин, – усмехнувшись, кивнул Родик, указал бокалом на медсестер и выпил.

– Пей, дарагой, пей! – проговорил Мамука и тоскливо проследил, как Родион осушил бокал до дна. – Кстати, биджё, познакомься! Это Маша, а это Даша, – он кивнул в сторону медсестер и внезапно запнулся. – Нет! Это Даша, а это Маша… Вах! Совсем запутался! Слушай, гога? Ты Маша, да?

– Нет, – покачала головой девушка с журнальчиком. – Я то, как раз, Даша…

– А я – Маша, – пропела девушка с пилкой.

– Э-эээ-ээ! – недовольно протянул Мамука. – Слушай, гога, когда я вас путать перестану, а?

– Не знаю, Мамука Вахтангович… – ответили Маша и Даша хором.

– Надоели вы мне, слушай! – импульсивно воскликнул Багратиони. – Ты бы Даша, хоть бы в брюнэтку перекрасилась, что ли?

– Вы же не любите брюнеток, Мамука Вахтангович! – девушка впервые оторвала от журнальчика взгляд, но посмотрела почему-то не на Багратиони, а на Родика.

– Люблю – не люблю… Какая разница, слушай? Долго я вас еще путать буду?

– Не знаю, Мамука Вахтангович, – девушка, глядя Родику в глаза, томно облизнула губы и снова принялась читать журнал.

– Она не знает… Я не знаю… А кто знает, а? Ладно! – Это, – Мамука показал картами на спящего у окна доктора. – Иван Петрович, очень большой человек в медицине. Сейчас мое здоровье лечит… – Мамука помассировал свободной рукой узкую грудь в области сердца. – Совсем плохое у Мамуки Багратиони сердце стало, вах!

– Беречь-то, моторчик надо, – посочувствовал Родик.

– А как беречь, биджё? Работа у меня знаешь, какая нервная? Вах! – Мамука зацокал языком, одновременно качая головой и каким-то хитроумным способом тасуя карты.

Родион с интересом проследил за тем, как в руках Багратиони мелькают разноцветные кусочки картона и удовлетворенно хмыкнул.

– Я вижу, вы неплохо с картами обращаетесь, – сказал он.

– Вах! – воскликнул Мамука. – Неплохо? Совсем не умею, дарагой! – он хитро посмотрел на Родика и подмигнул Мцыри.

– Видно птицу по полету, – Родион взглядом указал на карты, мельтешащие в руках Багратиони.

– Нравится, да? – карты с треском, образовав в воздухе лесенку, перелетели из одной руки Мамуки в другую.

– Душевно, – согласился Родик и подцепил с тарелки ломтик хлеба, накрыл его кусочком буженины и украсил веточкой зелени. – Чувствуется крепкая рука, – добавил он, кусая бутерброд.

– Ты кушай, дарагой, кушай, – радушно похвалил Родика Мамука. – Мы уже покушали…

– Спасибо, – буркнул Родион полным ртом.

– Как ты думаешь, биджё, – Мамука сделал неуловимый пас в воздухе и колода карт магическим образом переместилась из левой руки в правую, где раскрылась роскошным веером. – Как ты думаешь, что мне такого сделать, что бы Вероника обратила на меня внимание? Да?

– Понимаете, – Родик налил себе еще немного вина, взглядом попросив разрешения у Мамуки. – Что бы очаровать любую женщину, нужно для начала добиться ее благосклонности…

– Вах, биджё! – Воскликнул Мамука. – Зачем так говоришь? Зачем Мамуку обижаешь? Мамука Багратиони знает, как себя надо вести с женщиной! Мамука цветы и бриллианты Вероники дарил! Мамука шубы и машины ей покупал! Мамука все делал, что бы благосклонности добиться! И, что ты думаешь, биджё? Цветы она соседу отдает, бриллианты не принимает, шубы с обратной стороны на дверь ручки вешает! А шикарный «Феррари» – весь красный, как рассвет в горах, в ее дворе под дождем мокнет и птички на него, извини меня, биджё, какают! Как Мамука Багратиони еще может благосклонности женщины добиться, а?

– Да-а-а… протянул Родик, и поджал губы. – Тяжелый случай!

– Какой тяжелый, слушай! – Багратиони импульсивно взмахнул рукой перед Лицом Оболенского. – Очень тяжелый!!! – Мамука сердито посмотрел на одну из медсестер. – А ты, Маша, не улыбайся, да?

– Я не Маша, я Даша, – ответила та.

– Иди ты к черту, слушай! – без злобы в голосе бросил Багратиони.

– Фи, как некультурно, Мамука Вахтангович, – Вступилась за сестру Маша.

– Вах! – всплеснул Мамука руками. – Гога, ты медсестра или профессор культурного языка, да? Зачем меня учишь, а? Мамука Багратиони сам знает – культурно или нет!

– Как скажете, Мамука Вахтангович, – проговорили девушки хором.

– Резекция, определенно резекция, – почмокал во сне губами академик Рублев по правую руку от Родиона. – Необоснованная лоботомия…

– Согласен, – кивнул Родик. – Случай действительно очень тяжелый. Необоснованная лоботомия, как тут мне справа напоминают…

– Ты его не слушай, биджё, – отмахнулся Мамука. – Он себе сон смотрит!

– Да я, честно говоря, и не слушаю…

– И что мне теперь делать, да? – сокрушался Мамука. – Как мне теперь благосклонности Вероники добиться? Вах!

– Значит, Вероника относится к тому типу женщин, – многозначительно проговорил Родион. – К которым нужно подступаться с другой стороны.

– С какой такой стороны, биджё? – Багратиони подозрительно посмотрел на Родика. – Сзади, что ли?

– Я имею в виду, с другого конца, – уточнил Родион.

– Вах, биджё! – возмутился Багратиони. – Что ты такое говоришь, слушай?

– Мамука Вахтангович, – доверительно проговорил Родион. – Подумайте сами. Не все в этой жизни измеряется деньгами. Веронику трудно удивить подарками, потому что она знает, что вы легко можете себе это позволить, благодаря своему богатству. Вы попробуйте сделать, что-нибудь такое… Проявить какой-нибудь личный талант… У вас есть личные таланты?

– У Мамуки Багратиони много талантов! – Багратиони гордо вскинул перед собой руку, растопырив окольцованные перстнями пальцы.

– Например?

– Мамука умеет деньги зарабатывать!

– Это конечно талант, – согласился Родик. – Но, я извиняюсь, ничего в нем особенного нет. Каждый уважающий себя мужчина, в принципе, должен обладать этим…

– Как не особенный? – удивился Багратиони. – Много денег, вах!

– Согласен, – кивнул Родион. – Вашему умению зарабатывать деньги можно позавидовать. Но я говорю о другом таланте… О личном. Например… Если бы вы умели рисовать, то смогли бы нарисовать портрет девушки, в которую влюблены, и подарить ей. Думаю, что Вероника, как натура тонкая, это бы оценила.

– А-а-а, – огорченно протянул Мамука. – Не умею я рисовать, слушай… – тут Багратиони осенило. – Биджё! Давай я художника найму? Самый лучший, какой есть! Он нарисует! Например, этот… Земляк мой… Он еще на Москве большой железный памятник поставил! Царители – генацвале!

– Царители – скульптор, Мамука Вахтангович, – впервые подал голос Мцыри.

– Вах! – набросился на него Багратиони. – еще ты меня учить будешь, слушай! Сам знаю, что скульптор! Ты думаешь, он рисовать не умеет, да?

– Царители? – с сомнением в голосе спросил Мцыри и покачал головой.

– В любом случае, – сказал Родион. – Нам это не подойдет. Вы, Мамука Вахтангович, должны сами, что-то сделать.

– Что я могу сделать, слушай? – Мамука задумчиво взял с блюда ломтик сыра и отправил себе в рот. – Вах! Хочешь я для нее «Сулико» спою, да? Знаешь, как я могу «Сулико» петь? Вах! – Багратиони тут же, сладостно прикрыл глаза и затянул свою любимую песню на грузинском языке.

Пел он действительно неплохо. Родик с интересом послушал пару куплетов и остановил Мамуку.

– Очень хорошо, но… Не пойдет.

– Почему не пойдет, вах? Биджё, ты же говоришь – хорошо пою!

– Согласен. Но «Сулико» поют все грузины. Этим Веронику не удивишь.

– А чем удивишь, а?

– Ну не знаю… Что вы еще умеете? На гитаре играть умеете?

– На гитаре? – Мамука оторопело посмотрел на Оболенского. – На бирже умею… На гитаре не умею, биджё, – расстроено вздохнул он. – А это обязательно, дарагой?

– Вообще-то не обязательно, но девушки очень любят, когда им играют на гитаре…

– Ну не играю я на гитаре, дарагой! – всплеснул Руками Мамука. – На балалайка тоже не играю! Ни на чем не играю! В карты играю, вот! – он особенным образом подбросил колоду карт в воздух и те, извивающейся петлей перелетели к нему в другую руку.

– Ловко! – восхитился Родион. – Слушайте, может вам для Вероники в карты сыграть? Вы хорошо играете в карты?

Мцыри, явно заинтересовавшийся происходящим, снова подал голос:

– Мамука Вахтангович очень хорошо играет в карты, – многозначительно проговорил он.

– Зачем такое говоришь, бидже, – с ложной скромностью и блеском в глаза сказал Мамука. – Я так-сяк играю. Немножко «Преферанс», немножко «Покер», немножко «Блек Джек»… Так-сяк, туда-сюда… Меня даже в казино не пускают! – хитро добавил он.

– Мамуку Вахтанговича, – сказал Мцыри. – Действительно не пускаю в солидные московские казино, после того случая, как он на трех игорных столах в разных клубах за одну ночь сорвал три банка!

– Просто, повезло, слушай! – взмахнул рукой Мамука. – Что я виноват, что ли, если карта идет, да?

– Вы действительно так хорошо играете? – прищурившись, спросил Родион.

– Совсем не играю, слушай! – рассмеялся Багратиони. – Так, чуть, чуть только… Фокус-покус могу показывать! – карты, потрескивая крылышками, картонной стайкой выпорхнули из его рук, описывая в воздухе восьмерку.

– Я вижу, у вас был хороший учитель, – проговорил Родик. – Мне ваша манера играть с картами кажется знакомой.

– Был, учитель, был, биджё, – нехотя сознался Мамука

– И как его звали?

– Не скажу, дарагой, – отрицательно замотал головой Мамука. – Этот очень хороший человек, просил меня не говорить!

– Ну, неважно, – согласился Родион. Какая-то мысля блеснула в его глазах и утонула в глубине зрачков. – Важно то, что вы хорошо играете в карты и можете запросто выиграть у любого пассажира в этом самолете несколько тысяч долларов… Будем считать, что у любого, – уточнил он. – Этого вполне достаточно, что бы вы поразили Веронику своим личным талантом и мастерством игрока!

– Вах! – воскликнул Багратиони. – Какой-то ты странный, биджё! Никто в этом самолете не поставит на кон и ста долларов! Ту нет игроков, дарагой! Люди летят отдыхать, будут тратить свои деньги на отдыхе! Не станут они со мной играть!

– На свои деньги не станут, – согласился Родик. – А на ваши станут! Хотя бы от скуки.

– Как так? – не понял Мамука. – Как на мои деньги? Я буду играть с кем-то на мои деньги!? Не смеши меня, биджё, да? Вах! Может, давай лучше на спички сыграем!? – рассмеялся Мамука.

– Но вы же уверенны, что можете обыграть в этом самолете любого?

– Это совсем просто, слушай! Я всех тут обыграю. С-с-с закрытыми глазами!!!

– Ну, вот, – согласился Родион. – Значит, вы ничего не потеряете, зато Вероника поймет, как вы хорошо играете в карты!

– Да? – Мамука задумался. – И что я должен делать, биджё?

– Для начала вот, что. Позовите стюардессу и скажите ей, что…

Глава одиннадцатая

В которой Веронике везет, профессор Рублев проигрывается в пух и прах, Родион занимает позицию наблюдателя, а Мамука демонстрирует уверенную игру.

– Уважаемые пассажиры нашего авиалайнера! – зазвенел на весь самолет бодренький голосок стюардессы. – Минуточку внимания! Что бы скоротать время перелета, руководство авиакомпании решило провести среди наших клиентов карточный турнир по игре в «Блек Джек»!

Пассажиры бизнес-класса недоумевая, переглянулись. Хомка заерзала на своем кресле и взглянула в просвет между сидений, туда, где Родик вел переговоры с Мамукой. В просвете показалась довольная и немного загадочная физиономия Родиона. Он поднял перед собой ладонь и показал Веронике, что, мол, не беспокойся, все в порядке.

– Все у него, видите ли, под контролем, – сама себе прошипела сквозь зубы Хомка. – «Взломщик» хренов…

Елейный голос бортпроводницы продолжал парить над креслами, заглушая шум двигателей за бортом.

– Более того, – распевно проговорила она. – Президент авиакомпании «Багратиони – Аэролайн», Мамука Вахтангович Багратиони, сам примет участие в этом турнире!

Недоумение пассажиров росло с каждой секундой. Хомка, кожей стала ощущать на себе недвусмысленные взгляды клиентов своей тур фирмы, отчего по спине у нее побежали холодные мурашки.

– Но и это еще не все, – с явной загадочностью в голосе продолжала вещать стюардесса. – Мамука Вахтангович дарит каждому участнику турнира по… – Стюардесса затаила дыхание. – по одной тысяче американских долларов, на которые тот и сможет сыграть в «Блек Джек»! Желающие могут подойти к Мамуке Вахтанговичу, записаться на игру и получить деньги.

– По тысяче долларов!? Это круто! – присвистнула Вероника и снова взглянула в проем между кресел.

Физиономии Родиона на этот раз там не наблюдалось, зато на Хомку, с нескрываемым торжеством пялилась самодовольная, смуглая, длинноносая рожица Багратиони.

– Тьфу, ты, черт! – чертыхнулась Хомка и откинулась в кресле.

Желающих окунуться в карточную игру пока почему-то не наблюдалось. Что бы как-то стимулировать энтузиазм пассажиров, Мамука вышел в проход и заговорил громко, на весь салон:

– Не, стесняйтесь, господа, вах! Зачем стесняться? Мамука никогда никого не обманывал! Багратиони никогда не обманывают! Это будет честный игра, которую я посвящаю одной замечательной девушке, вах!

Он с надеждой взглянул на Хомку. Та ответила ему фальшивой дружелюбной, явно натянутой улыбкой и прошипела тихо, с издевкой:

– Спасибо, дарагой!

– Я даю каждому, кто хочет играть целую тысячу долларов, вах. Как бы в долг, вах, – сказал Мамука. – Все будет честно. Мамой клянусь… Если кто-нибудь выиграет, то долг мне вернет. Если проиграет – ничего возвращать не надо! Мамука не жадный. Мамука хорошую игру ценит! Приглашаю всех! И зрителей и игроков.

– Мы тоже играть будем! – в один голос проговорили две медички Багратиони.

– Вах? – Мамука посмотрел на них с удивлением. – А вы-то зачем?

– Ну, раз вы всех пассажиров приглашаете, – сказала Маша. – То и мы хотим. И нам, пожалуйста, тысячу долларов!

– Понятно, – многозначительно проговорил Мамука. – Мцыри, дай им по тысяче. Пусть играют! Или, может, ты тоже со мной сыграть хочешь? – он подозрительно посмотрел на своего ординарца.

– Нет, Мамука Вахтангович, – покачал тот головой. – Что вы… Играть с вами? Бесполезно! – он усмехнулся.

– А так, ради интереса, вах? Не хочешь? – с хитрой улыбочкой поинтересовался Багратиони.

– Не стоит, Мамука Вахтангович, – отмахнулся Мцыри, усмехаясь. – Все равно проиграю. Обидно будет… Давайте лучше, как всегда. Я банковать буду.

– Договорились, – кивнул Мамука. – А ты, профессор, будешь со мной играть? – Спросил Багратиони доктора Рублева, только что проснувшегося и потирающего глаза.

– В карты, Мамука Вахтангович?

– Ну не в шашки, же, дарагой! – рассмеялся Мамука.

– Эммм, понимаете ли… На интерес, что ли? – Рублев зевнул.

– Зачем на интерес, дарагой? На деньги, конечно!

– Нет уж, увольте, – запротестовал Рублев. – Я знаю, как вы хорошо играете, Мамука Вахтангович. А мое жалование у вас, хотя и большое, но не настолько, что бы я мог им рисковать… Да и потом…

– Нет, дарагой профессор, – успокоил Рублева Мамука. – Я по-другому решил. Не надо тебе на свои деньги играть. Я тебе целую тысячу долларов дам. Выиграешь – долг мне вернешь. Не выиграешь – ничего возвращать не надо! Я понятно говорю?

– Забавные условия, – согласился доктор Рублев. – Ну, что ж… Тогда сыграю… Отчего не сыграть? Азарт, знаете ли… Выброс адреналина и все такое… Очень, знаете ли нервную систему стимулирует! Кстати, Мамука Вахтангович, а как ваше сердечко? Не шалит?

– Все в порядке, Иван Петрович, – заверила доктора Рублева Даша. – Давление в норме. Сердечные ритмы четкие, устойчивые…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.