Вас пригласили

Не помню, как осела на пол. Меня отчитывали и воспитывали при новых полузнакомых людях. В храме. Не дали возможности ответить. Меня унизили. Меня выставили на посмешище. Злое бессилие. Бессильная злость.

Я зарыдала, размазывая по щекам едкие колючие слезы, меня били озноб и икота, а вокруг стояла полнейшая тишина. Никто из оставшихся не двигался и не заговаривал со мной, и я лишь слышала собственные судорожные всхлипы.

Вдруг я ощутила чью-то прохладную легкую ладонь на своем плече. Захотелось оттолкнуть эту руку, просто пойти ко дну, как давший течь корабль. Но лаковый этот голос колокольчиком спел мне «Айо15, Ирма», – и от неожиданности я вскинула голову и встретилась глазами с Локирой. В ее взгляде не было ни капли жалости, а лишь любовное озорство. «Ты замечательно плачешь».

Я поглядела на стоявших поодаль учеников. Амана и Алис улыбались и кивали, а от Дерейна я, прислушавшись, уловила тихое ободрение: «Так надо. Все хорошо». Мелн лежал на полу и, казалось, дремал, с совершенно блаженным лицом, а тут вдруг подал голос:

– Завтрак через полторы тысячи мгновений. У вас есть время умыться и привеси себя в порядок. Все не сговариваясь покинули часовню. И словно закончилась эта небольшая Глава.

Глава 14

Честно говоря, я не дошла до знакомой двери в башне.

Рассматривая свое заплаканное, припухшее лицо в посветлевших утренних зеркалах, я брела, внезапно потерявшись, без всякой цели. Не то чтобы наша пикировка с Деррисом никак не шла у меня из головы… Скорее, происшествия сегодняшнего утра повергли меня в странную задумчивость. Здесь, как всюду прежде, меня окружали, судя по обращению, стати и чертам, люди благородных манер, высокого происхождения. И, как мне всегда казалось, я вроде бы должна легко, не задумываясь, находить слова и жесты, подобающие обществу и обстановке. Каноны поведения вписаны были в самое существо мое. Но нет: аксиомы не действительны, законы отменены, правила оспорены. Я вновь – дитя несмышленое, и все, что выучено и затвержено за годы детства и юности, имеет здесь ту же ценность, что шелковое платье со шлейфом при верховой лисьей охоте.

Меньше всего на свете мне бы сейчас хотелось расспрашивать у обитателей замка о здешних правилах хорошего тона: «Скажите, как тут у вас принято парировать чтение тайных мыслей?» – или: «Что тут принято делать между полдником и вечерней молитвой – и вообще, вы вечером как молитесь, в саду или на башне? Танцуете или играете на барабане? А слуг у вас призывают силой мысли, или мне положен серебряный колоколец?» Герцог недвусмысленно дал мне понять, что единственный способ разобраться – «смотреть внимательно». Оставалось лишь уповать на Рида.

В таких вот сумбурных чувствах меня вынесло на небольшую открытую галерею довольно высоко над землей. Отсюда открывался вид на южную замковую стену. Резной парапет ловко пришелся мне под локти, и я, не задумываясь, оперлась на него и рассеянно загляделась на расстилавшийся передо мной пейзаж.

С этой стороны к замку почти вплотную подступал ольшаник, прозрачный в эту зимнюю пору. Ясный утренний воздух был неподвижен, а лес – хрустально тих. Мягкий двугорбый холм впереди теснил к замковым стенам узкую речку, сильно петлявшую меж валунов. Дымки над водой в этот час уже не было, но вода казалась явственно теплее воздуха. Смешливая болтовня реки унесла с собой окутавший меня сумрак, мне стало светло и бездумно. И тут к говору воды примешались знакомые голоса.

Из-за стены мне еще не было видно, но до меня долетел женский смех и басовые ноты мужской речи. И вот уж среди серебристых стволов замелькали знакомые синие одеяния. Лиц не разглядеть, но грива Йамиры, фарфоровый стан малютки Алис и могучие плечи Мелна я узнала сразу. Кто же четвертый?

Дерейн? Но нет, увы. Сегодня я, похоже, обречена лицезреть клятый образ всюду: прыгая по камням и размахивая руками, компанию дополнял Деррис. Вы велели мне «просто смотреть», медар Герцог? Что ж, быть посему: стану, незримая, наблюдать.

Четверо, болтая и смеясь – ох, не надо мной ли? – подошли к крошечной песчаной отмели. Мелн через голову стащил с себя тунику, обнажив литой юный торс, и остался в коротких свободных портах. Я засмущалась, хоть глаз и не отвела: не каждый день мне выдавалось подглядывать за полуодетыми не слишком знакомыми мужчинами. Хорошо сложенными к тому же. В подглядывании, как меня учили в детстве, всегда полпуда непристойности, но я была уверена, что меня никто не видит. Дамы о чем-то оживленно беседовали, не обращая ни малейшего внимания на забавы мужчин. Меж тем Деррис последовал примеру Мелна, заголившись до пояса, спустился к самой воде, поплескал ладонью. Йамира небрежно махнула рукой и заливисто расхохоталась. После чего небрежно запустила руку под свою буйную гриву, коротко повозилась с воротом платья, и… оно, словно ширма кукольника, рухнуло к ее ногам!

Я невольно закрыла глаза рукой. Рид, мне же померещилось, правда? – с этой мыслью я осторожно взглянула вниз. Образ еретического Рида на садовом гравии в тот памятный, далекий, как звезды, день начертился в звонком, колокольном воздухе: Йамира, нагая, как январская яблоня, с визгом вспарывала воду в голубой прозрачной до самого дна заводи, а рядом с ней бил руками и поднимал каскады сияющих брызг обнаженный Мелн.

Как я ни силилась, собрать всю картинку воедино не получалось: нагой Всесильный царил безгранично, ослепляя, обезмысливая. Вот Алис, ежась и переминаясь с ноги на ногу, пробует пальцами ноги колкий бурлящий поток – и серебристая рыбка ее тоже совершенно нагого тела, заласканная пологим утренним светом вся трепетала от предвкушения ледяной воды.

А вот Деррис… Рид немыслимый, прости мне мое недостойное, мое преступное глазение, но какой красавец! Безупречное совершенство яростной юности этого тела вписано было в лазурь неба, в завороженность леса, в прозелень старых камней над водой. И обращенная к мутноватому осеннему солнцу грудь, раскинутые над кипящей водой руки дышали силой и королевской властью над собой. Чары этого видения развеяли Йамира с Мелном – фонтан ледяных брызг окатил Дерриса с ног до головы, и он с тигриным рыком ринулся в воду как раз между ними. Все смешалось в шумной потасовке, замелькали руки, ноги, спины, сырые плети волос. Я вдруг поняла, что совершенно по-детски счастлива – даже просто подсматривая за ними. А если бы мне к ним… Нет, ну это уже ни в сахарницу, ни в сухарницу. Рид, Рид, где мне спрятаться в этом замке от всех этих обезглавливающих неожиданностей? Как мне разрешить себе видеть то, что я вижу, слышу каждое мгновение в этом заколдованном месте? Пожелать я себе могла бы лишь одного – не обретения ответов, а отсутствия способности задавать вопросы.

Глава 15

К завтраку я опоздала – и меня это нисколько не спеленало неловкостью, как ни странно. Я вошла в залу, когда трапеза была в самом разгаре, но никто не обратил внимания на запоздалость моего появления; при том, что я неуклюже и с грохотом отодвинула кресло и чуть не сбила доверху налитый молочник. Я замерла, уныло ожидая шпильки от Дерриса, но он даже не повернул головы – беседовал с Локирой о прелестях фруктов со сливками.

Облегченно вздохнув, я принялась за чай. Меня вдруг озарило: иногда чем меньше извиняешься, тем проще окружающим извинять твои оплошности. Или даже вообще не замечать их. Герцог, драгоценный, не замечайте и вы меня подольше, пожалуйста, ну что вам стоит?

– Делаете успехи, меда Ирма! – Моя последняя мысль была крайне опрометчивой. – Да-да, и незачем таиться. И бояться тоже незачем.

«Сейчас главное – ни о чем не думать, ни о чем не думать», – заметалось у меня в голове, и я уцепилась за эту мысль изо всех сил. И тут же мне в затылок прилетело недовольное Деррисово брюзжание:

– Ох, Ирма, ну послушайте сами себя – мне даже вслух не перекричать это ваше «ни о чем не думать».

– Довольно, Деррис, вы превышаете полномочия. – Герцог нисколько не повысил голоса, но Деррис немедленно и прямо-таки ощутимо унялся. – Как вы себя чувствуете, меда Ирма?

Смолистый покой и безмятежность Герцога, будто невидимые внимательные пальцы, расслабили какую-то потайную шнуровку у меня на груди, и я, вдруг исполнившись игривой радости, готова была забраться к нему на колени, как в детстве к отцу. Сердитая опасливость, кою неизбежно сообщало мне присутствие Дерриса рядом, убралась и притаилась до поры где-то там, за дверями залы, и, осмелев, я поделилась с медаром Эганом своим восторгом от Рассветной Песни. А то, что происходило сразу после, я постаралась целиком выкинуть из головы.

– Похвально, похвально. У вас все получается, как я посмотрю, меда Ирма. – Вот этого, простого и лаконичного ободрения мне так здесь не хватало, но я рано обрадовалась. – Однако мне бы хотелось подробнее обсудить вашу последнюю великосветскую беседу с медаром Деррисом, а также выводы, которые вы сделали из созерцания маленькой водяной феерии полчаса назад.

Я оторвала от лица льняную салфетку: казалось, она того или гляди затлеет, так горели у меня щеки. Никогда еще столь сосредоточенно я не созерцала узор на столовом фарфоре.

– Да, фион Герцог, разумеется, фион Герцог… Извините, фион Герцог.

Последняя моя фраза утонула во всеобщем веселье. «Они здесь неприятно много хохочут», – подумалось мне, и всем немедля стало еще смешнее.

– Меда Ирма… – Мелн едва мог говорить сквозь смех. – Ваше присутствие… ха-ха-ха… ваше присутствие – неоценимый подарок в этом скучнейшем из замков!..

– Не обращайте на них внимания, сокровище… Это все – совершенно любя!.. – вторила Мелну белозубая Йамира.

– Избыточный смех во время трапезы вредит пищеварению. – Слова Герцога немедленно утихомирили учеников, но лесной пожар их веселья все еще потрескивал сучьями – все продолжали хихикать исподтишка. – Не смущайтесь и не сердитесь на них, милая Ирма… Терпение, фионы, – и кое-кто из вас, весельчаков, еще отведает ее перца, помяните мое слово. – Медар Эган обвел стол лукавым взглядом. На ком он дольше задержался, не возьмусь сказать, но, кажется, я все-таки успела заметить.

Когда все поднялись из-за стола, я попыталась улизнуть потихоньку вместе с дамами, но то была наивная неумелая попытка увернуться от неизбежного. Герцог позволил мне дойти до самых дверей – и совершенно спокойно окликнул меня:

– Вы обещали мне разговор, меда Ирма. – Я замерла как вкопанная. – Только не повторяйте сейчас вашего «извините, фион Герцог», договорились?

– Да, фион Герцог…

За моей спиной закрылась дверь, но я все-таки расслышала, как прыснул этот негодяй Деррис.

Глава 16

– Расскажите же мне, меда Ирма, что такого случилось с вами, пока Деррис… э-э… выказывал вам знаки внимания нынче утром в часовне?

Ну вот, опять я смущаюсь и робею перед этим человеком. Это нашу гадкую перепалку с ваймейном он изволит именовать «знаками внимания»? Что, Рид Великий, он имеет в виду?

– Прошу простить меня, фион Герцог, быть может, вы неверно осведомлены, но Деррис весьма огорчил меня, оскорбив незаслуженно.

– Нет-нет, я не сомневаюсь в достоверности того, что услышал о сегодняшнем утре. Позвольте заметить вам, драгоценная фиона, что это вы неверно осведомлены о произошедшем.

Последняя фраза окончательно загнала меня в тупик. Я воззрилась на герцога, ожидая дальнейших объяснений.

– Предлагаю вам взглянуть на случившееся с другой галереи. Вообразите, если бы Деррис произнес свою тираду не на фернском, а на родном ваймейнском. Каково бы вам было?

Я послушно представила себе подобный разговор и ответила:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Фион, фиона (ферн.) – вежливое обращение до официального представления или формального знакомства. – Здесь и далее прим. переводчика.

2

Фиона нола (ферн.) – «пресветлая (знатная) дама», почтительное обращение к молодой женщине (обычно благородного происхождения).

3

Мгновение ока – приблизительно 4 секунды, средняя частота человеческого смаргивания.

4

Фион тьернан (ферн.) – «пресветлый лорд», почтительное обращение к мужчине из знати.

5

Меда (дерр.) – «особенная, единственная». Обращение, используемое в высоком деррийском наречии для обозначения любых особых, в том числе неназываемых, уз.

6

Блисс (ферн., дерр.) – художник, одержимый живописью. Особая каста бездомных, часто немых, слепых или глухих художников, зарабатывавших случайными заказами.

7

Господь Рид всегда изображается борющимся со стихиями. Согласно легенде, он в осеннюю бурную ночь под проливным дождем воплотился из Чистого Понимания.

8

Вечная Печать – священная скрижаль фернов. Перечень из 17 слов на деррийском наречии, разных, не связанных друг с другом в единое предложение частей речи, которые, согласно легенде, остались гореть в пустом воздухе до захода солнца в тот день, когда Рид ушел от людей, растворившись в пространстве на глазах у трех случайных свидетелей. Пока надпись не развеяло закатным бризом, ее увидело 52 человека. Каждый Свидетель написал или продиктовал (многие Свидетели были неграмотными крестьянами) свое видение и трактовку смысла Печати.

9

Ваймейн – небольшая замкнутая народность, обитатели плоскогорья Вайм на юго-западе от Фернских лесов. Объект скоморошьих шуток за якобы буйный дикий нрав и нелюдимость.

10

Деррис (устар. ферн.) – «безумный/одержимый»; по имени героя старых песен и сказаний о сумасшедшем юноше, уверовавшем, что он весь – живое горящее пламя любви. Некоторое время это имя было почти повсеместно запрещено Святым Братством Рида.

11

Сулаэ фаэтар (дерр.) – «всегда приходи», одна из особых фраз в языке, имеющая одновременно смысл «Ты всегда там».

12

Маэль (дерр.) – свободное прямое мужское платье до пола, с широким свободным капюшоном; его складки образуют широкий ворот– «хомут», когда капюшон не наброшен на голову; облачение распорядителей цирковых и театральных зрелищ у дерри.

13

Шарна – ударный инструмент наподобие бубна.

14

Дизирисса – старинный деррийский струнный инструмент.

15

Айо (дерр.) – «диво», возглас, которым публика поддерживает понравившегося артиста или выступление.