Шаман. Рассказы

…Всё это происходило лет пять-шесть назад, и вдруг Басурман почувствовал себя неважно. Обратившись в поликлинику, он получил направление на обследование у онколога. Но было уже поздно. И вот теперь вспомнил ужасное предсказание.

Как получилось, что всё произошло в той последовательности, как сказал начальник партии в порыве гнева? Случайность или какое-то предначертанье? Кому дано предсказать будущее? Видно, из каких-то закоулков высшего разума проникло это в единый миг и, заглушив здравый смысл, выплеснулось наружу. И уже не убежать от судьбы, не спрятаться и не скрыться.

***

Заросшую могилку с покосившимся железным памятником Васька нашёл сразу. На краю кладбища больше захоронений не было. Васька вырвал разросшуюся возле оградки крапиву, пошатав из стороны в сторону, выправил памятник, пинком послал за оградку ржавую консервную банку и присел на невысокий холмик. Осеннее солнце стояло довольно высоко. Было даже жарковато, хотя лёгкий северный ветерок холодными порывами напоминал о близком конце короткого северного лета.

Васька снял куртку, поставил на неё сумку, хотел уже вытащить содержимое, но раздумал. Приподнявшись, он стал вглядываться вдаль. Внизу лежали развалины посёлка. Давно уже ликвидировали экспедицию, жители посёлка разъехались по разным местам. И только заросшее кладбище напоминало о бурном прошлом посёлка геологов. Далеко внизу неторопливо текла река. Над ней, нависая многоэтажьем домов, жил своей жизнью заполярный город. А здесь было тихо и тоскливо. Даже не было слышно такого знакомого щебета птиц. Окороков вновь присел на разостланную куртку, вытащил бутылку водки, стакан и два куска колбасы. Разложив всё это на холмике, тяжело вздохнул.

Открыл бутылку. Небрежным движением плеснул водку в стакан, выпил, не морщась, заел не спеша колбасой и вновь наполнил освободившуюся тару. Вздохнув ещё раз, Васька поставил стакан возле памятника и накрыл его оставшимся куском колбасы. Вылив остатки на холмик, он без размаха запустил бутылку в ближайшие кусты. Внезапно из кустов с громким хлопаньем вылетела большая птица и с негодующим клёкотом пронеслась над головой. Это был единственный звук, нарушивший давящую тишину.

Немного подумав, Васька подошёл к памятнику и, вытащив носовой платок, принялся оттирать еле заметную надпись. Надпись гласила: «Здесь покоится Тимергалиев Рустам Нургалиевич» Даты рождения и смерти прочесть не было возможности, так как какие-то хулиганы на этом месте синей краской вывели: «басурман». Васька усмехнулся: «Надо же, хотели надругаться, а попали в точку». Он вспомнил, что видел банку из-под краски по дороге на кладбище. Сходив за банкой, он сковырнул крышку, на дне ещё оставалась краска. Васька, оглядевшись, подобрал небольшую щепку, размешал краску и принялся обводить надпись на памятнике, затем снизу добавил ещё несколько слов и, отойдя на два шага, удовлетворённо хмыкнул. Получилось совсем даже неплохо. На этот раз вся надпись выглядела так: «Здесь покоится Тимергалиев Рустам Нургалиевич, по прозвищу Басурман, последний бич посёлка Рудник». Краска ещё оставалась, и Окороков написал: «Пусть земля ему будет пухом». Теперь, кажется, всё. Васька забросил банку в кусты, и звук разбитого стекла указал, что она нашла там брошенную накануне бутылку.

Окороков ещё раз оглядел могилку, похлопал себя по карманам в поисках сигарет, но, вспомнив, что в очередной раз бросил курить, махнул рукой и, не оглядываясь, зашагал прочь.

2001 год.

«Студент»

В середине сезона в сейсмопартию прислали молодого специалиста. Долговязого, не по годам лысеющего парня тут же окрестили «студентом прохладной жизни». В балке, где было постоянно накурено и довольно-таки жарко от постоянно горящей печки, он вежливо просил немного приоткрыть входную дверь. Когда у него спрашивали, на сколько приоткрыть? Он уточнял: «Градусов на пятнадцать». Вежливость молодого специалиста шокировала видавших виды пропитых и промороженных бичей. Поэтому вначале гордые сыны подворотен пытались игнорировать приказы новоявленного начальника и запанибратски называли его Сашкой. Но у бывшего студента оказалась сибирская закваска, и он быстро заставил с уважением называть себя Александром Ильичом. «Буду не в обиде, если назовёте по-простому – Ильич» – смеясь, представился он. Уважительному отношению невольно поспособствовал любитель приколов Генка Гуков.

Дело было так. На базе партии заканчивался уголь, топить печи было нечем, а высланные за углём трактора ещё были в пути или всё ещё загружались. Уголь летом доставили пароходом на побережье, выгрузили на причале, и приходилось вручную загружать промороженные глыбы в коробки на полозьях, которые таскали тяжёлые болотоходы. На рейс уходило два – три дня, что вполне хватало на возобновление запаса топлива. Но весенняя пурга выбила график отопительного сезона, и печи уже были на подсосе. Начальник партии принял решение остановить работу сейсмоотряда, и отправить людей вездеходом за углём. Старшим назначил молодого специалиста.

Бичи бодро побросали в кузов мешки и лопаты, расселись по боковым лавкам и дружно закурили. Генка пристроился возле лобового окна и принялся с интересом вглядываться в дорогу. Путь был долгим, дорога – однообразной, тундра – однотонно-сероватой. В общем, тоска и ничего интересного. Но зато не видно осточертевшие, обветренные, как и у него самого, хари бичей. Колея то ясно обозначалась в небольших выбоинах, то исчезала на продуваемых всеми ветрами почти лысых буграх. Иногда след колеи надолго исчезал, и водитель мог ориентироваться только по воткнутым по бокам красным вешкам. Вездеход неторопливо урчал, переваливая через бесконечные бугры, и однообразный звук навевал дремотное состояние. Бичи потолковали о том о сём и, тихо посапывая, закивали дружно бедовыми головами. У Генки слипались глаза, но привычка всё вокруг подмечать не давала бывшему топографу предаваться дремотным мыслям.

Смеркалось. Серая тундра быстро поглотила короткий полярный день. Наступила ночь. Темнота по обочинам освещённой мощными фарами дороги казалась твёрдой стеной. Из колеи, недовольно фыркая и хлопая крыльями, выскакивали сонные куропатки. Промелькнули низкорослые кусты карликовых берёз, и колея пошла по голой тундре. Внезапно вездеход остановился. Задремавшие от монотонного гула и тепла бичи испуганно встрепенулись и вопросительно посмотрели на Генку. Гуков сам немного придремал и упустил из поля зрения бегущую навстречу колею однообразной дороги. Всмотревшись в узкое окошко, Генка, наконец, еле различил в самом конце желтоватого света фар два огонька и силуэт белого зверька. Песец. Зверь стоял неподвижно и лишь иногда, как загипнотизированный, чуть покачивался из стороны в сторону. Сквозь стекло было видно, как водитель передаёт Сашке ружьё и патроны. Бичи задёргали Генку за рукав телогрейки: «Что там?» Генка сам с интересом всматривался в запотевшее стекло и вяло отпинывался: «Да пошли вы». Водитель слегка подал вездеход вперёд, а Сашка, приоткрыв дверцу и тщательно прицелившись, нажал на курок. Раздался оглушительный выстрел, и песец упал. Охотники подъехали ближе и нерешительно остановились. Бичи задёргали Генку сильнее: «Ну, что там? Попал или нет?» Генка и сам не мог понять и неопределённо пожал плечами.

А в кабине в это время происходил такой же неопределённый диалог:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.