Старая записная книжка. Часть 3

Как бы то ни было, от внешних ли впечатлений, от внутренних ли источников, но на душе очень грустно и темно. Заочно легче, то есть свободнее было терпеть. В Петербурге как-то не умеют и не имеют времени грустить.

Хлопочешь и суетишься с камнем на груди. Под Баден-Баденскими сенями, или на берегах Неккера было досужнее и свободнее, и даже полнее можно было предаваться своим соображениям и влиянию событий. Здесь как-то все живется, делается, думается, чувствуется урывками. Со всем тем убедительно прошу вас сообщить мне все то, что вы называете вашими елюкюбрациями! Милости просим! По возможности буду пользоваться ими, если не всегда для общей пользы, то, по крайней мере, для своей собственной.

Вы знаете, что я всегда признавал вас рожденным для народного просвещения. Вот и теперь, как бы хорошо было назначить вас президентом Академии Наук на место Уварова, который на днях умер в Москве. Вот тоже цифра, которая везде чего-нибудь да стоила бы, а с нашей арифметикой мало принесла пользы. Скажу по совести, что Норов очень благонамеренный человек, любит и понимает просвещение и довольно настойчив и тверд в своем направлении. Он, может быть, не имеет блестящих способностей Уварова, но имеет гораздо более любви и теплоты, чище и благороднее душой и тверже на одной ноге своей, нежели был тот на двух, да простит ему Бог все его прегрешения вольные или невольные, а мне мое суждение о нем над свежей его могилой.

В этом отношении я душевно рад быть товарищем Норову и уверен, что я с ним не оцарапаю своей совести. Норов отправился в Казань осматривать университет, а я без него калифствую на час. Вспомните обо мне в один из этих вторников и представьте себе мою рожу в Комитете Министров, где я один раз уже заседал.

Жуковский спрашивал у одного деревенского священника, почему отцу нельзя быть при крестинах своего младенца; думаю, отвечал он, потому, что как-то неловко и совесть убивает. Тоже могу сказать и о себе, когда сажусь в чужие кресла. А пока мы все еще на даче своей в Лесном и дремучем уединении. Городская квартира наша не готова. Да и к тому же я рад сократить свое городское и зимнее заточение. Все-таки здесь урвешь час, чтобы походить, а вот, благодаря табельному дню (сегодня 8 число), урвешь час, чтобы побеседовать с вами.

За свое здоровье должен я благодарить Бога. Оно держится и под суетами дел и даже под смертоносным падением Севастополя.

Все здесь заняты отъездом Царя из Москвы в Николаев, а кто говорит и на северную часть Севастополя. Присутствие его без сомнения ободрит и воодушевит войска, которые, впрочем, по словам приехавшего на днях Анатоля Барятинского, не лишились бодрости. За войска можно ручаться. Они герои и мученики. Но хорошо будет на месте и лично пощупать наших генералов. О способностях их не мне судить. Но нельзя не сознаться, что нет им счастья; а на войне, как в игре, счастье едва ли не выше уменья, или науки. Так думал и Наполеон.

* * *

Лесная дача, 15 сентября 1856

Мне все это время было, матушка, не до тебя, да и теперь еще не очень до тебя. Около месяца провел в Москве, и едва успевал перевести дыхание.

Такой трезвон, такая пальба, суматоха, что голова кружилась и сердце замирало.

Были минуты прекрасные, торжественные и незабвенные. Особенно великолепны были день въезда и день коронования. Никакой город в мире так неспособен и неудобен к подобным торжествам. Ни Рим, ни Царьград не могут поспорить с Москвой в этом отношении. Да и русский народ особенно хорош в таких случаях. Эти тихие громады, тихие не от бесчувственности и криводушия, но от благоговения, очень умилительны. На таких праздниках религиозное чувство превышает и одолевает все другие чувства. На улицах русский народ, при звоне колоколов и при торжественном шествии царя, словно в церкви. Он более молится и крестится, чем кричит ура. Русский народ, при каждой радости, прежде чем вскрикнуть или всплеснуть руками, осеняется крестным знамением и душу возносит к Богу. Иностранцы удивляются этой тишине народа и приписывают ее полиции и народному повиновению ей. Вовсе нет. Народ наш также бурен при случае, как и всякая другая толпа. Но тут он более всего царелюбив и богомолен, то есть тем, чем он есть преимущественно по свойству и глубине души своей. Немало также содействовал к благолепию празднества и мой красный, шитый золотом мундир.

Книжка 22. (1855)

Веве. 1 января. Утром у принцессы. Читал пастор главу из Послания Св. Павла с приличными рассуждениями о начале года.

4-е. Выпал снег. Довольно зимно: хорошее польское слово, т. е. холодно, которое, как и некоторые другие польские слова, могли бы мы себе усвоить.

8-е. Приезжал ко мне Вебер из Лозанны с просьбой от издателя смягчить некоторые крепкие выражения в ветеранских письмах. Кое-что я переменил.

10-е. Писал Анне Тютчевой. Вечер у принцессы.

13-е. Лист печатает в Constitutionnel высокомерную чепуху об операх приятеля своего Вагнера.

19-е. Был у меня принц Ольденбургский.

21-е. Был в Лафоре у графини Бернердорф и англичанки Вильямсон из Индии, где знала она князя Алексея Салтыкова.

22-е. Читал отчет нашего парижского священника о русских пленниках.

23-е. Читал я с принцессой Александрой записку Карамзина о Москве и некоторые стихотворения Тютчева.

25-е. Получил из Петербурга известие о смерти, почти скоропостижной, графа Протасова. Я назначил бы на его место Норова, а на его место – Титова.

26-е. Отправил пакет с моими брошюрами преосвященному Иннокентию.

28-е. В Инвалиде 15 янв. Стихи Яхонтова Осеннему ветру сходятся мыслью с моими последними стихами на бурю. Стихи Яхонтова очень недурны и оригинальны.

30-е. Принцесса начала делать мой бюст.

1 февраля. Опять до обеда меня бюстировали.

4-е. Узнали о скоропостижной смерти графини Наталии Строгановой.

5-е. Писал Титову с маленькой характеристикой графини Строгановой и нашего официального общества.

7-е. До обеда меня бюстировали, а вечером ералашничали.

8-е. Титов назначен на Венские конференции.

18-е. Пятница. Кончина императора Николая. Принц Ольденбургский отправился в ночь на субботу в Петербург при получении телеграфической депеши из Штуттгардта.

2 марта. Все эти дни был я под ударом смерти государя. Одна мысль, одно чувство занимали ум и давили душу.

10-е. Принцесса Ольденбургская с семейством выехала из Веве. Я говорил, что нет смысла уезжать, что это исход. Несколько омнибусов, фургонов, битком набитых людьми и поклажей.

11-е. Ездил на устье Роны в проливной дождь. Зачем говорим: Рона, а не Рон – Le Rhone. В стихах своих я сказал Рон.

12-е. Выехали из Веве на пароходе. Приехали в Женеву.

13-е. Обедня в русской церкви. Были у графа Остермана. Указывая мне на сочинения Державина, которые лежали на столе, сказал он: вот моя Библия; впрочем, тут же лежали и духовные книги и 30 писем Ветерана. Представлялся великой княгине Анне Федоровне.

1 апреля. Штуттгардт. Именины княгини Марии Афанасьевны Щербатовой. Написал стихи.

2-е. Выехал и приехал в Карлсруэ.

9-е. Севастопольская пальба опять громит душу. Пишут из Петербурга, что потонул Давид Голицын по дороге из Москвы в деревню.

12-е. Приехали в Баден-Баден.

14-е. Писал Плач и Утешение.

18-е. По здешнему 1-го мая и открытие Баденской дьявольщины салонов, игры, ресторана.

20-е. Приезжал Павел с Беками.

23-е. День смерти Наполеона на острове Св. Елены. Что делается сегодня с Лже-Наполеоном в Париже?

27-е. Павел получил чин надворного советника. Неожиданная и особенная милость.

29-е. Обедали у Столыпиных с Щербатовым. Праздновали четырехлетие супружества Владимира и Марии Щербатовых.

3 мая. Выехали из Франкфурта.

6-е. Писал графу Нессельроде и Сенявину благодарственные письма за Павла.

9-е. В Париже вообще не верят покушению на жизнь Жилблаза 2 декабря и казни Пианори. Полагают, что во всем этом много поддельного.

12-е. Выехали из Бадена в Карлсруэ. С Щербатовым приехали в Висбаден. Вечером видел трех священников.

13-е. Освящение Висбаденского храма. Церковь великолепная. Немецкие певчие прекрасно поют по-русски.

14-е. Вчера в полночь перенесение гроба великой княгини из латинской церкви в нашу. Прекрасная, теплая, месячная ночь. Базаров читал речь на немецком языке. Кончилось около 3 часов утра. Церковь, при светлом освещении, еще великолепнее.

15-е. Троицын день. Обедня в новом храме. Ездили с Полисадовым на могилу князя Василия. Он прочел несколько молитв по усопшему. Оставил священнику 40 франков для очистки могилы. Отправились с Щербатовым во Франкфурт. Обедали в Гамбурге.

16-е. Вечером возвратился в Баден.

24-е. Выехал из Бадена во Франкфурт. Читал с Висбаденским священником Янышевым статью о новом храме и отдал ее ему для отпечатания.

25-е. Выехал из Франкфурта. Был у Бисмарка.

26-е. Ехали всю ночь. Приехали в Веймар. Представляемся великой княгине Марии Павловне. Особенно приветлива и ласкова. Говорит все по-русски.

27-е. Ходил в дома Шиллера и Гёте. Ездили встречать Ольгу Николаевну. Очень милостива, – о моих Письмах.

30-е. Выехали из Веймара. В десятом часу был в Дрездене. Здесь нашел Воронцовых, Дьяковых, Казимиру Воловскую, Бобринского, Клемения Россети, Фирса Голицына, Гревеница, семейство Ольденбургских, леди Пенброк.

31-е. Крымские вести плохи. Не имею духа читать журналов. Меншиков говорит, что военный министр Долгоруков не только не выдумал пороху, но и не высылает в Севастополь. Вообще все, что слышишь, не радует. Тяжкие уроки, видно, нас не учат.

2 июня. Жена выехала сегодня в Варшаву с Ольденбургскими.

13-е. Ковно.

22-е. Царское Село.

23-е. Вчера был у нас Тютчев. Ездил с ним в Павловский вокзал.

25-е. Был на панихиде по покойном государе.

30-е. Лесная дача. Обедал с Тютчевым и Блудовым. Вечером во дворце Каменноостровском, у княгини Одоевской, т. е. у великой княгини.

1 июля. Вечером приехали в Петергоф на дачу принцессы Ольденбургской.

2-е. Был у Олсуфьева.

3-е. У Анны Тютчевой видел государя. Смерть Нахимова.

4-е. Вечером у всенощной в Сергиевском монастыре.

5-е. День Св. Сергия. Вчера узнали, что неприятельский флот пошел к Ревелю. Вечером был на Сергеевке у Воейковой. Видел великую княгиню.

6-е. Вечером ездил с Воейковой в Ораниенбаум на катальную гору смотреть на неприятельский флот.

8-е. Был у М.А. Хитровой. Встретил у нее графиню Разумовскую под заревом посещения того же утра императрицы Александры Федоровны.

10-е. Ездили к Гатчинской заставе в женский монастырь на освящение храма, сооруженного в память Андрею Карамзину.

12-е. День моего рождения. Вечером был у Анны Тютчевой с отцом ее.

15-е. Поражает меня общее пустословие – и когда и где же? В виду Кронштадта, запертого неприятельским флотом.

19-е. Представлялся императрице Марии Александровне. В первый раз от роду ее видел. Очень приветлива и мила. Разговор около часу. Приглашены были на обед ко вдовствующей императрице. Перед обедом призывала меня одного. С чувством говорила о своей скорби. Милостиво – о том, что писал я за границей и которое всегда обращало на себя внимание покойного императора. «Он был истинно русский царь», – сказала она.

20-е. Ездили в город. Обедал у Норова Авраама. В нем, в самом деле, есть что-то патриархальное. Предложения. Вечером возвратился в Петергоф.

21-е. Вчера заезжал к Бибикову.

22-е. Нет ни приема, ни выхода. Русская шутка часто вертится на рифме: эта дама из Амстердама, сказал мне Вон-Лярлярский.

23-е. Вечером был у Анны Тютчевой.

24-е. Представлялся государю императору. Поздравил меня с назначением. Говорил о славянском направлении, о допетровских тенденциях в литературе, о цензуре. Благодарил за последние мои произведения.

5 августа. Приехали из города в Петергоф.

6-е. Вечером у принцессы играл в ералаш с великой княгиней Марией Николаевной.

7-е. Были на вечере у вдовствующей императрицы.

9-е. Приехал на пароходе в город. Был в министерстве. Писал Полисадову. Вечером у Шепелева. Любимов. Розанов рассказывал о житии молодого Плетнева на Выксе.

10-е. Был при министерском докладе. Вечером был у графини Блудовой. Читал в Морском Сборнике биографию Сенявина. Рождение Севастополя. Грустно читать пред страдальческой кончиной его.

11-е. Отвечал Погодину. Ездил с Норовым к нему обедать в Павловск. За обедом неожиданно узнал о смерти С.Ф. Лодомирской. Вечером был в Царском Селе у Мещерских и у них ночевал.

12-е. Возвратился на Лесную дачу с печальным известием. Писал Александру Апраксину.

13-е. Заседание Главного Правления Цензуры. Пололи и пороли разные иностранные книги. Носовые платки с изображением прусского короля.

14-е. Ездил в Петергоф, в день рождения принца. Вечером были все царские дети – грядущее России. Без меня вдовствующая императрица присылала звать меня к обеду.

15-е. Возвратился на Лесную дачу. Вечером был у Блудова.

18-е. Панихида по императору Николаю в крепостном соборе. Обедали у Блудова и оставались до вечера.

19-е. Писал статью 18 августа.

20-е. Был у Норова в Павловске и пожертвовал ему Севастопольскими камнями (в статье моей).

21-е. Ермолов пишет, что если бы Реад увидел во сне, что он ослушался приказаний начальства, то он не проснулся бы.

31-е. Пожалован в тайные советники и утвержден товарищем министра. Норов поехал в Москву и в Казань. Я вступил в управление министерством. Ездил в Царское Село. Встретился в саду с императором, который был верхом и держал в руках маленькую дочку Марию Александровну. Говорил мне о статье 18 августа.

1 сентября. Был в министерстве. Подписывал первые бумаги.

2-е. Заехал к графу Киселеву. Говорил о неспособности различать иные краски умственными глазами. Также плохо разбирал глупость от ума, неспособность от способности.

29-е. Был у обедни в Казанском соборе.

10 октября. Был в Государственном Совете.

11-е. Был в Комитете Министров. Обедал в Царском Селе у императрицы Александры Федоровны.

3 ноября. Писал Пономареву в Черниговскую губернию о статье его, о моих сочинениях.

6-е. Был у обедни в Казанском соборе.

17-е. Обедал у принца Ольденбургского в честь невесты. Послал записку Титова великому князю Константину Николаевичу.

21-е. Вечером был у Лубяновского. Живой архив. Много рассказывал.

22-е. Послал с венским священником Раевским мой медальон и 30 писем к Бибеско.

26-е. Получил известие о смерти молодого Вьельгорского в Симферополе.

Книжка 23. (1857)

2 октября. Переехали с дачи в Петербург. Вечером был у Норова.

3-е. Должен был обедать у Тютчевых, а обедал у великой княгини Екатерины Михайловны.

4-е. Вечером на бале у великой княгини Марии Николаевны.

5-е. Сборы к отъезду в Москву.

6-е. Выехали.

7-е. Приехали в Москву в 9 часов утра. У Четвертинских все еще спали, кроме собак, которые бросились на нас. Я переехал к Ковалевскому. Первый мой выезд был в клинику навестить избитых полицией студентов.

9-е. Обедали у Ковалевского с Шевыревым и Бобстом.

10-е. Утром был у графа Закревского. Разговор с обер-полицмейстером Берингом.

11-е. С приезда был на лекциях Бабста, Крылова, Лешкова.

12-е. Был в клинике у студентов. Был у Сушковых.

13-е. К прискорбию моему, не был я сегодня у обедни, – и не знал или забыл, что был крестный ход в память изгнания французов из Москвы.

14-е. Государь призывал нас в свой кабинет с Ковалевским. Говорил мне о Киевском университете и Черниговской гимназии – после о здешней полицейской истории и без малейшего предубеждения против студентов. Был у императрицы. Очень благосклонна, мила и разговорчива. Вечером был у Самариной и не успел выехать.

15-е. Целое утро продержали меня в плену разные народы. Был у Марии Щербатовой, где нашел еще одного Гагарина, сына князя Григория. Заезжал к Блудову, Шывыреву, Гончаровой. Никого не застал.

16-е. Были у меня студенты и благодарили за доброе участие. Был у Волконской Сибирячки.

17-е. Утром слушал лекцию Бодянского.

18-е. Вообще преподавание у нас как-то бездушно, особенно в гимназиях. Все мертвая буква, а живой мысли нет. Вечером был у Ермоловой. Рассказ о Платоне, сосланном в Кострому.

19-е. Приехал в Остафьево. Писал жене. Гулял по саженой роще, по берегу замерзшего пруда, на котором мальчишки гоняли кубари. Вечером был у Окуловых. Лунная ночь.

20-е. Был у обедни. Пили у меня чай Анна и Варвара Алексеевны Окуловы и священник. Прекрасный день. Опять гулял по саду, роще, вдоль пруда. В 3 часа отправился в Москву. Приехал прямо к Ковалевскому, а вечером переселился к Владимиру Четвертинскому, в дом княгини Черкасской, на Никитской.

21-е. Были у меня Сибирский, Волконский, Павлов, Шевырев.

22-е. Вечером у Сушковых: Ростопчина, Лев Толстой, Щебальский, собиратель и литературный сыщик Бартенев, Павлов, Шевырев.

23-е. Был в клинике. Все немощи и ужасы человеческого рода. У вдовы Киреевской.

25-е. Поехал в Остафьево. Был у меня Гирт на возвратном пути от Закревского, к которому послал его Норов. Толку было мало. Вечером был у Окуловых и ералашничал до второго часу ночи.

26-е. Остафьево. Был у обедни. Крестьянская сходка. Просятся на оброк.

Гулял, писал стихи. В 4 часа отправился в Москву.

27-е. Был в Девичьем монастыре. Панихида. После у Погодина.

28-е. Утром был у племянника Закревского. Вечер с плясками у Закревского. Елисейские встречи и разговоры в царстве мертвых. Из новых знакомств: княгиня Черкасская, Викторина, жена того, которого называют здесь, не знаю почему, Чижиком. Зрелая львица, но приятная.

29-е. Был у меня Константин Аксаков. Ездил на кладбище, на могилу матери. Она родилась в 1762 г., скончалась в 1802 г. Обедал в Кадетском корпусе у Озеровых. Вечер у Кошелева (вторник), не столь славянский, как я боялся. Свербеева, Павлов, Максимович, Крузе, etc.

30-е. Был у Лонгинова. Обедал у Тимирязева.

31-е. В университете на латинской лекции Клейна. Всего слушателей три студента. Был у Оболенской-Мезенцевой, у Шевырева.

1 ноября. Был у меня Максимович.

2-е. Ездил к Филарету, но не видал его. Сказали, нездоров. Вечером был у меня Погодин. После был я у Сушковых.

3-е. Был у меня Максимович, Павлов, Свербеева, Четвертинская. Был у Аксаковых.

4-е. Были у обедни. Кошелев, Шевырев были у меня. Вечером танцы у графини Паниной.

5-е. С Ковалевским ездил в университет. Библиотека, музей. Просить у министерства внутренних дел старопечатных книг. Ездил к Иверской. Уже заперто.

6-е. Выехал из Москвы; в вагоне со мной были генерал Астафьев, князь Валериан Голицын. В Москве был мороз, в Твери снег, и чем ближе к Петербургу, тем теплее.

7-е. Благополучно приехали в Петербург.

Полезно было бы в уездных училищах предоставить священникам преподавание и русского языка вместе со славянским, как то делается в Белеве по распоряжению покойного Ивана Киреевского, который был почетным смотрителем.

Нужно, по крайней мере, отчасти предоставить цензуру некоторым профессорам. Цензурным Комитетам выдавать деньги, назначаемые на жалованье цензорам, с тем, чтобы Комитеты платили каждому по трудам его.

Ешевский. Московский университет усердно желает иметь его в числе своих профессоров. Типографию на откуп за 50 тысяч рублей серебром; желают снять ее Рябинины. Говорили о предположении перевести в Москву Румянцевский музей. Нужно, чтобы следствие по окончании не миновало Ковалевского.

10-е. Ездил в Царское Село. После обедни представлялся их величествам.

Государь призывал меня в свой кабинет. Говорили о Московской истории, о Константине Аксакове. Императрица призывала к себе. Разговор о Наполеоне.

Слово его о Турецкой войне 1828 г. и Севастополе. Он два раза просился в нашу службу. Благодарила меня за стихи. Вечером был во дворце. Разговор с двумя императрицами.

11-е. Ночевал в Царском Селе. Обедал у вдовствующей императрицы: Мария Вяземская, Титов, Ахматов. Разговор очень разнообразный и свободный. Ее не верно ценят в публике. Вечером Титов читал мне проект свой о учении наследника с избранными товарищами.

12-е. Норов. Новая цензурная гроза по поводу жалобы Панина на статьи об устном судопроизводстве.

17-е. Приглашение в Царское Село в спектакль. Между прочим, давали водевиль La rue de la lune довольно неприличный, а особенно для молодых фрейлин. Государыня очень жаловалась на неприличность пьесы.

18-е. Обедал у их величеств. Они, проезжая в карете, остановили меня на улице и удостоили приглашением. Обедала Анна Алексеевна Окулова. Много шутили. Она рассказала мое слово: по всем по трем – коренной не тронь.

Вечером возвратился в город.

19-е. Обедал у Авроры. Вечером заезжал к архимандриту Айвазовскому.

Утром был в Комитете Министров. Много говорили и ничего путного не решили.

20-е. Писал возражение на Чевкина, который первый на вызов явился с доносом на цензуру: когда думать ему о путях сообщений, если он роется в старых журналах и вытаскивает из них старые дрязги.

22-е. Был у меня профессор Московского университета Майков. Тютчев читал ему свои последние стихи. Изготовил записку для Норова о назначении комитета для пересмотра Цензурного Устава.

23-е. Вечером был у меня граф Блудов и Плетнев. Жуковский говаривал о графе Уварове: «Странный человек. Часто подымает нос, а головы никогда не подымает».

30-е. Были у меня Батюшков, Анненков, София Щербатова, Аврора Карамзина.

2 декабря. Был у меня Кавелин. Говорил ему о статье Бабста в Московских Ведомостях.

4-е. Перелистывал на днях вышедший 7-й том Пушкина.

5-е. Был у меня граф Уваров, отъезжающий в Москву. Вчера читал биографию Маркова, написанную Бартеневым. Надобно отыскать мне мой некролог Маркова, напечатанный в Телеграфе.

6-е. Вчера вечером были у меня Титов и Норов. Кто-то сравнивал голову С.Ст. с постоялым двором, всё и все в нем перебывают: и умное и глупое, и дельное и бездельное, и правое и кривое, а там, когда ночью все разъедутся, то уже ничего не останется.

7-е. Был я приглашен на вечер к великой княгине Екатерине Михайловне, но не поехал. Сидели у меня веером Плетнев и Казанский Баратынский.

8-е. Был восприемником у Рейтерна дочери Марии. Восприемницей была императрица Мария Александровна. Место ее заступила Анна Тютчева.

9-е. Обедал сегодня у вдовствующей императрицы: графиня Тизенгаузен, граф Адлерберг, граф Шувалов, Норов. Говорили о смерти Василия Петровского в Алупке и графини Бенкендорф в Дрездене. Государыня говорила о княгине Дашковой и о записках ее, переведенных недавно на немецкий язык.

Спрашивала, почему Ванюша Воронцов наследовал имя Дашкова, но никто из нас не умел отвечать.

11-е. Обедал у великой княгини Екатерины Михайловны с Титовым.

Вечером у Норова.

31-е. Кончил год, дома, с Павлом и женой его.

Книжка 24. (1858-1859)

«Друзья мои! (говорит Карамзин в «Письмах Русского Путешественника») Когда судьба велит вам быть в Лозанне, то войдите на террасу кафедральной церкви и вспомните, что несколько часов моей жизни протекало тут в удовольствии и тихой радости!» Я исполнил желание его.

Когда бываю за границей, беру всегда с собой Письма Карамзина и перечитываю многие из них с особенным наслаждением. Люблю отыскивать, угадывать следы его, разумеется, давно стертые с лица земли. Поколения сменили поколение, которое он застал и видел. Гостиницы исчезли. Все приняло новый вид.

Россия училась читать по этим Письмам. Они открыли новый мир в области умственной и литературной. Ныне их уже не читают. Так называемые учителя русской словесности считают их устарелыми и предлагают ученикам новейшие образцы. А между тем Письма эти должны служить и ныне образцами языка и слога: они не только Письма путешественника, но настоящие мемуары, исповедь человека, картина эпохи. Замечательные лица, характеристики, разговоры их передаются в живом зеркале. Ни в котором из творений Карамзина не изображает он себя в такой полноте, как здесь.