Я не киллер, я – палач

– А чего за ней приглядывать? Чай, не корова, в лес не уйдет… Подожди, дядь Вань, а если он приедет, этот твой товарищ, и будет ругаться, что его комнату заняли?

– Кто будет ругаться? Валька? – дядя вдруг рассмеялся. – Нет, Стелла, Валька ругаться не будет!

– Какая Валька? Дядь Вань, ты же сказал, что комната твоего товарища…

– Ну, да, мой товарищ, Валентин Павлович Задорин. Вот такой мужик! – дядя показал ей большой палец.

– Ах, Валентин Палыч!..

Поужинав щами с пирожками, дядя Ваня посадил Стеллу в свой видавший виды «Москвич», который каким-то еще чудом, тарахтя, как трактор, передвигал колеса, и повез в тот район города, где находился дом какого-то там Валентина Павловича. Стелла смотрела в окно и удивлялась тому, как изменился город. Она не была здесь года три, с тех пор, как мать купила кафе. Повсюду были стройки, город преображался. Открылось много новых магазинов – буквально на каждом шагу!

Дом, в который привез ее дядя, оказался очень даже ничего, впрочем, как и район – тихий, зеленый. Это была старая часть города, застроенная в основном трех– и четырехэтажными «сталинками». Дядя остановил машину перед желтым домом с облупившейся местами штукатуркой, забрал с заднего сиденья ее дорожную сумку.

– Вот здесь тебе и предоставили жилье…

Жалко, ей так хотелось снять комнату в высотном доме, кататься на лифте и смотреть на город с десятого, ну, по крайней мере, с девятого этажа. А эта квартира, как оказалось, находится на первом этаже в первом подъезде – квартира под номером «два». Широкая лестница в пять ступенек, и всего две двери на площадке. Дядя достал ключи.

В просторном коридоре с высоченным потолком было несколько дверей. Дядя подошел к той, что была второй от входа – деревянной, выкрашенной зеленой масляной краской.

– Если соседи будут чего спрашивать, скажи, что тебе Валентин разрешил, поняла?

– Поняла, – кивнула Стелла, заходя вслед за дядей в комнату.

– И телефон мой мобильный запиши на всякий случай.

– Сейчас блокнот достану, – кинулась девушка к сумке, – только ведь у меня мобильника нет…

– Как нет? – удивился дядя.

– Так и нет. А зачем он мне был нужен в деревне? Теперь-то, конечно, куплю.

Стелла достала записную книжку и аккуратно записала номер, который продиктовал ей дядя Ваня.

– Сегодня же купи телефон. И когда на работу будешь устраиваться, скажи, что прописка у тебя будет… скоро будет. Я тебя к себе пропишу, ты не сомневайся.

– А тетя тебе разрешит?

– Разрешит, куда денется!.. Ну все, давай обустраивайся тут. Удобства – в конце коридора, белая дверь.

– Найду.

– Да, идем, я тебе покажу на кухне стол Валентина, его шкафчик с посудой и конфорки. Учти: чужие занимать нельзя, а то соседи разорутся… И холодильник не забудь включить, а то Валентин выключает его, когда в командировки уезжает.

После ухода дяди Стелла с интересом огляделась. Рассматривать комнату при нем она постеснялась, вдруг дядя подумает, что ей что-то не нравится. А теперь она не спеша обошла большую светлую – в два высоченных окна – комнату, посидела на мягком удобном диване в клеточку, погладила рукой полированную поверхность стола, что стоял у окна. А ведь и вправду, тут повсюду пыль, вон и на подоконниках без единого цветочка, зато заваленных газетами и прочим хламом, и на серванте, в котором стояла кое-какая посуда, и на этажерке с разного рода причиндалами от крохотной настольной лампы-ночника до пепельницы. Последняя, кстати, может пригодиться. Стелла взяла ее с полочки – желтую, изящную из толстого стекла, выполненную в форме цветка, и поставила на подоконник. Потом открыла окно и достала из сумки сигареты. В пачке оставалось только две, значит, сейчас она покурит и сходит в магазин за сигаретами и продуктами. Щи с пирожками остались у дяди дома, так что еще придется и соображать что-то на ужин. А это значит, надо выходить на общую кухню, встречаться там с соседями, возможно, даже что-то им объяснять.

Стелла затушила докуренную сигарету, смяв ее в пепельнице-цветке и направилась к двери. Закрывать окно она не стала: было душно, а на окне все равно была толстая металлическая решетка, так что вряд ли кто-то сумеет залезть в комнату.

Глава 3

Дядя заехал на другой день после работы. Он принес ей гостинец – большую шоколадку, и они вдвоем попили чай за столом у окна.

– Я собственно к тебе вот чего зашел-то…

Дядя полез в нагрудный карман рубашки и достал лист бумаги, сложенный в несколько раз. Он положил его на стол, и Стелла взяла его и развернула. На нем печатным текстом было написано: «Соснянский Лев Соломонович, начальник кредитного отдела коммерческого банка «Экспресс-РТС-банк», улица Коммунистическая, 102. Хоботов Вадим Вадимович, владелец риэлтерской конторы, улица Орджоникидзе, 39. Геркало Виктор Геннадьевич, начальник отдела, комитет по имуществу, улица Пензенская, 61».

– Спасибо, дядь Вань. – Стелла свернула листок и убрала в карман халата.

– Так, значит, будешь подавать на них в верховный суд? – переспросил мужчина, прихлебывая чаек.

– Буду.

– Ну и правильно! Нельзя им спуску давать. Завтра они еще кого-нибудь убьют, если будут чувствовать свою безнаказанность.

– Дядь, а я телефон себе купила, – похвасталась Стелла, доставая из сумки мобильник и протягивая дяде. – Как тебе?

– Ничего модель! Симпатичная… Набери-ка мой номер!

Они поболтали немного, а через полчаса дядя засобирался уходить, и Стелла пошла проводить его, все равно ей надо было до магазина дойти. Вчерашний пирог, который она купила в отделе кулинарии специально, чтобы не готовить и меньше светиться перед соседями на кухне, был съеден.

Дядя Ваня сел в свой «Москвич», ожидавший его возле подъезда.

– Может, тебя подвезти в магазин?

– Не, лучше я пройдусь. А то сидела-сидела весь день дома, даже устала от безделья. Я ведь так не привыкла. Только одно и сделала, что за телефоном сходила.

– Ну, тогда давай!

Дядя Ваня уехал, а Стелла прошла до магазина, который находился в пяти минутах ходьбы от ее нового жилища.

Она гуляла по залу, выбирая такие продукты, чтобы опять не надо было готовить. Может, кабачковую икру купить? А что, пойдет. И булку белого. Намазать кусок икрой – вот тебе и ужин. Еще сыра можно взять. Пожалуй, еще и пачка печенья сгодится – чайку попить…

Вдруг она остолбенела. Ей даже показалось, что плиточный пол торгового зала качнулся у нее под ногами. Стелла увидела, как навстречу ей идет… Черт! Неужели это Андрей?! Ну да, это он. И хотя прошло почти четыре года, как они расстались, она сразу узнала его. Те же черные вихры, ну разве что немного покороче, чем были тогда. Те же черные глаза под прямыми соболиными бровями. Красавец! Смуглый, похожий на итальянца. Тогда, четыре года назад, он просто свел ее с ума одним своим взглядом.

Она стояла столбом и смотрела на Андрея, как полная дура, не в силах отвести глаз. Он шел ей навстречу, тоже собирая что-то с полок, пока, наконец, не дошел до нее практически вплотную. Только теперь он заметил свою бывшую возлюбленную и тоже замер. Это длилось, наверное, всего пару секунд – глаза в глаза, остановившееся дыхание, испуг и удивление – все разом… Потом на лице Андрея появилась наглая – иначе не скажешь – усмешка.

– Что, Стеллочка, все-таки нашла меня, да?

Она просто обалдела от такого неслыханного нахальства.

– Нашла? С чего ты взял, что я тебя вообще искала?

– А что, хочешь сказать, эта встреча – чистая случайность?

– Ты можешь не верить, но это и вправду так.

Андрей запрокинул голову и рассмеялся:

– Случайность? Что-то не верится, крошка, чтобы мы встретились здесь случайно. Ты же хотела меня вернуть тогда, или я не прав?

– Тогда хотела…

– А теперь, значит, нет?

Он вдруг стал ей неприятен. Вот так, неожиданно, сразу… Эта наглая усмешка, это нескрываемое презрение к ней и самоуверенность, с какими он с ней разговаривал. Красавчик, да… Но не более того! В ней вдруг поднялась старая обида на него, поднялась из глубины души и перекрыла ей дыхание. Стелла поняла, что начинает задыхаться от злости на этого типа. Она резко повернулась и пошла прочь – к выходу из магазина, на свежий воздух. Андрей догнал ее и схватил за локоть.

– Подожди, ты куда? Нашла меня, а теперь хочешь сбежать?

Она отдернула руку.

– Я говорю тебе правду: я тебя не искала!

– Да? А каким же макаром ты оказалась здесь, возле моего дома?

Она почувствовала, как ее брови поневоле поползли вверх. Возле его дома?

– Так ты что, живешь здесь?

– Ой, ой, а ты и не знала! Не умеешь врать, не берись!.. Ладно, пойдем выйдем, а то на нас уже люди смотрят.

Они, расплатившись, вышли из магазина, Андрей завел Стеллу за угол здания.

– Знаешь, подруга, что я хочу тебе сказать? Ты меня не вернешь, поняла? Если уж тогда тебе это не удалось, так теперь и подавно не удастся! Я тебе еще тогда сказал и сейчас повторю: я женат, у меня семья, и ты мне до фени!

– Ты мне тоже.

Стелла сама удивилась, как спокойно она это сказала. Нет, внутри у нее все клокотало и готово было взорваться, но внешне она была совершенно спокойна. Как мраморная статуя.

– То есть как? – опешил Андрей. – И ты не будешь устраивать сцены и рыдать?

Она отрицательно покачала головой.

– Подожди, а как же ты здесь оказалась?.. Ты же ко мне приехала?

– Успокойся, не к тебе. Просто… Я здесь теперь тоже живу. К сожалению. Нет, правда, знала бы, что и ты здесь живешь, не сняла бы тут квартиру. Но теперь поздно, – притворно вздохнула она, – я таких денег за нее отвалила!..

– Значит, уехала из своей глухоманной деревни?! Ясно. Ладно, топай себе. И учти: я тебя не знаю, ты меня тоже, поняла?

– А я вообще из понятливых.

Андрей круто повернулся и быстро скрылся за углом, а она еще какое-то время стояла на ватных ногах, чувствуя, что не в силах сделать ни шагу. И, только спустя пару минут или даже больше, наконец-то взяла себя в руки и поплелась к дому.

Она заварила чай покрепче и порезала хлеб. Потом открыла банку кабачковой икры. «Да, что-то я раскисла, – грустно подумала девушка, автоматически намазывая икру на кусок. – А Андрюша-то – подлец! Нет, он – не подлец даже, он – подонок, мразь! Правильно мать говорила, все они – уроды! Не зря она радовалась, что двух дочек родила». Если бы и Стелла могла рожать, она бы тоже родила дочек, именно дочек. Но тот аборт, сделанный подпольно четыре года назад, стоил ей потери радости материнства. Она специально не говорила Андрею, что беременна, тянула до того, когда срок будет большим. Чтобы уже нельзя было прерывать, чтобы он обязательно женился…

Какая же она была дура! Женился! Вышло все как раз наоборот. Он тогда не приезжал целую неделю. Потом заехал с грузом – срочным, скоропортящимся. Быстро чмокнул ее в щеку, сказал, что завернул всего на десять минут – повидаться.

– Завтра вечером еду назад, тогда заеду надолго… и это… все дела…

Он подмигнул ей многозначительно. Она покормила его картошкой «в мундире» прямо из чугунка и огурцами со своего огорода (кафе у них тогда еще не было). Пока он ел, не утерпела, рассказала, что ждет ребеночка и срок уже большой. Андрей сразу переменился в лице. Но сказал только одно:

– Завтра и поговорим, сейчас все равно некогда.

Он прыгнул в грузовик и уехал, а она стояла, смотрела вслед его машине и понимала одно: он не рад. Совсем. Ну, нисколько!..

Андрей действительно заехал к ней на другой день; Стелла прыгнула к нему в машину, и они уехали в ближайший лесок. Там, лежа на траве под раскидистым кленом, они занимались любовью в последний раз. Потом он застегнул джинсы, сел, прислонившись спиной к дереву, и объявил ей, что очень жалеет, что с ней все так получилось, что он, вообще-то, женат, и уже давно, больше года, и жена его вот-вот должна родить. Стелла слушала, оглушенная, чувствуя, что целый мир рухнул сейчас в один миг, взорвался, провалился куда-то в тартарары…

– Почему же ты не сказал мне о жене сразу? – тихо спросила Стелла, едва сдерживая слезы, которые предательски подступили к глазам.

– Да я что, идиот, по-твоему? Кто же станет говорить о жене, когда…

Он вдруг осекся, но она и так все поняла. Когда нашлась такая дура, которая отдается, не зовя в ЗАГС, закончила она про себя его фразу. Жена – это жена, да еще беременная, может, ей и нельзя было в то время с мужем спать, а мужик – это в первую очередь самец, ему самку надо…

Она, помнится, только спросила:

– Что же мне теперь делать?

– Как что? Ты маленькая, что ли, не знаешь? К доктору иди…

– На учет вставать?

– Какой учет?! На аборт иди, пока не поздно!

– Так ведь в том-то и дело, что поздно! Тринадцать недель у меня, понимаешь?! Не возьмется теперь никто.

– Ну, это ты сама виновата, дотянула… Чего раньше-то молчала? Денег на это дело я тебе, конечно, дам, правда, немного… Сама понимаешь, нам сейчас пеленки-распашонки покупать надо, коляску там и все такое… Ну, так и быть, «штуку» я тебе выделю…

Он полез в карман, а она поднялась с земли и стояла на непослушных ногах. В голове у нее был какой-то гул, ей казалось, что она вот-вот упадет…

– Спасибо, Андрюша, какой ты, оказывается, щедрый!..

Девушка вдруг разрыдалась, да так сильно, что сама испугалась: а вдруг она умрет от горя? Вот прямо здесь… Он тоже испугался:

– Ну, ты чего? Подумаешь, делов! Сама, в конце концов, виновата: башку надо на плечах иметь…

А потом она тайком от матери взяла деньги, которые они копили на техникум (мать мечтала, что Стелла поступит в городе учиться на бухгалтера), и поехала в город к одной подруге, с которой училась вместе в интернате. Мать подруги работала в больнице…

Стелла достала пачку сигарет, закурила и выпустила струю в открытое окно. Она вдруг вспомнила тот осмотр у гинеколога, когда врач ахнула, посмотрев ее на кресле.

– Да у тебя, милая, уже полных тринадцать недель!

– Знаю…

– На таком сроке аборт делать нельзя!

– Знаю… Меня парень бросил…

Она разрыдалась прямо в кресле, и врачиха накапала ей какого-то успокоительного.

– Тебе восемнадцать-то есть?

– Скоро будет…

– Ой, господи! Что же вы, дуры, с собой делаете?!

А потом ночью ее позвали в операционную. Там была та врачиха и еще одна пожилая толстая тетка в зеленом фартуке. Ей сделали какой-то укол и положили на кресло. Она поплыла куда-то, смутно понимая, что происходит.

– Глаза не закрывать! – командовал кто-то у нее над ухом.

Поспать ей не дали. В пять утра врачиха разбудила ее и шепотом велела быстро мотать из больницы, куда глаза глядят. А главное, ей надо было забыть, что она здесь вообще была. Деньги у нее забрали еще перед операцией, и она вышла на дорогу, полусонная, с острой болью внизу живота и, шатаясь, поплелась к дороге ловить попутку до деревни…

Кровотечение продолжалось больше недели. Только когда Стеллу уже начало просто ветром качать, мать заподозрила неладное и подступила с расспросами. Пришлось наврать, что она застудилась, и у нее в первый раз пришли такие болезненные месячные. Мать заварила ей какой-то травы и велела пить несколько раз в день по столовой ложке. Через неделю кровотечение прекратилось.

Только спустя полгода, попав на осмотр к гинекологу (медкнижка была нужна для работы в кафе), Стелла узнала, что аборт ей сделали очень неудачно, и детей у нее теперь не будет. Она ехала домой и ревела в автобусе, отвернувшись к окну и утирая слезы. А у Андрея ребеночек сейчас уже, наверное, ползает и хватает игрушки… А ее маленький никогда не будет ни ползать, ни ходить, потому что она его убила. Как и всех своих будущих детей…

Она смяла в пепельнице окурок и тут же достала другую сигарету. Сволочи! Все они сволочи! Вот почему Андрей женился не на ней, а на какой-то там девке? Чем она лучше нее, Стеллы? Может, она красивее? Или у нее родители богатые? Он должен, просто обязан был развестись со своей дурой и жениться на ней!

Почему жена у Андрея дура, она не могла бы объяснить, просто чувствовала, что она, Стелла, лучше его жены. Во всем. Красивее, умнее и готовит просто супер! А та… Да если бы она была хорошей женой, муж не гулял бы от нее, это однозначно!

Словно желая доказать себе, что она лучше и красивее жены Андрея, Стелла стала делать всевозможные прически и заигрывать с обедавшими у них водилами. Те действительно обращали внимание на высокую видную деваху, и когда один из водителей пригласил ее в кабину своей машины – «поболтать, послушать музон, то да сё…», – она, тряхнув распущенными волосами, многозначительно подмигнула ему:

– А вот приду! Вечером, попозже. Только посуду перемою…

В этот вечер она действительно запрыгнула в его машину. Это было в конце зимы, было холодно, водитель (черт, как же его звали?) включил печку и дал ей бутылку красного:

– Выпьем, так веселее!..

Она сделала тогда несколько глотков, вскоре в голову ударило, и ей действительно стало ужасно весело. Она чувствовала, как водила без особых церемоний полез ей за пазуху, но ей было почти все равно. Ее занимала только одна мысль: как мы будем заниматься этим в кабине грузовика? Тут же тесно и так неудобно!

Насчет неудобно она угадала. Закончив свое дело, водила застегнул штаны и проворчал:

– Что-то ты какая-то неактивная…

Потом, вспомнив как будто что-то важное, спохватился:

– Слушай, а тебе восемнадцать-то есть?

– Не-а! – весело ответила Стелла, радуясь сама не зная чему.

– Как?! Ты что, серьезно?!

Он перепугался не на шутку, сунул ей в руку «пятихатку» и почти что вытолкнул из машины. Потом она долго не видела его в их кафе…

Она смяла в пепельнице второй окурок и отставила ее в сторону. «Я-то ладно, – подумала она, – все равно я – конченый человек. Но за что они убили Беллу? Им что, мало женщин, которые отдаются добровольно? Позвали бы меня с собой, я и взяла бы с них недорого, и им – удовольствие, и мне – заработок. А теперь придется грохнуть этих сволочей. Не спускать же им!»

Стелла достала листок, что дал ей дядя. «Соснянский Лев Соломонович, начальник кредитного отдела коммерческого банка «Экспресс-РТС-банк», улица Коммунистическая, 102». Ну что, начнем с этого урода? Интересно, какой он из себя? Она прекрасно помнила лица всех троих, впрочем, нет, одного, того, кто сел почти сразу в машину, она помнила смутно. Но ничего! Разыщем красавчика и вспомним! И все ему припомним…

* * *

Утром, позавтракав и одевшись, Стелла достала из-под дивана сверток с деньгами. В день прибытия в эту квартиру она долго ходила с ним по комнате, ища, куда бы его спрятать, и, так и не придумав, засунула под диван. Сейчас, вынув из пачки несколько купюр, она собралась было положить сверток обратно под диван, но в последний момент передумала. Может, все-таки перепрятать деньги? Как-никак сумма солидная. Но куда перепрятать? Стелла огляделась. Пора идти, сколько можно стоять и думать? Махнув рукой, она не нашла ничего лучше, как сунуть сверток под кресло, которое стояло у второго окна. Подхватив сумку, в которую предварительно были положены бабушкины очки и платок, захваченные из дома, а также свои очки, солнечные, Стелла вышла из комнаты. Два поворота ключа, как учил дядя, и она уже сбегала по лестнице вниз.

На остановке девушка решила взять такси. Белая «девятка» с «шашечками» на крыше одиноко стояла у столба. Стелла подошла к водителю и заглянула в окно. За рулем скучал парень – веснушчатый, с рыжими вихрами.

– До банка на Коммунистической доедем? – спросила она.

– Если поедем, то обязательно доедем! – обрадовался водитель клиенту. – Прыгай!

Стелла села рядом с ним на пассажирское сиденье, и парень ударил по газам.

Через десять минут такси остановилось в центре города, возле высотного дома, на первом этаже которого располагался банк, магазин немецкой обуви, кафе и еще что-то. Водитель запросил сотку, и девушка, не раздумывая, достала новенькую купюру из кошелька.

– А ты назад скоро поедешь? – спросил рыжий. – А то могу подождать.

– Не надо! – Стелла захлопнула дверь машины и направилась к скверику, расположенному напротив банка.

При входе стоял киоск «Роспечати», а рядом – тележка с мороженым. Она купила и мороженое, и пестрый журнал для женщин и села на ближайшую лавочку так, чтобы вход в банк был у нее, как на ладони. Приготовившись ждать долго, девушка развернула журнал и сделала вид, что с интересом читает. Время тянулось до того медленно, что хотелось выть. Как же это настоящие шпионы сидят часами и следят за своими объектами? Стелла как-то видела в кино, как один разведчик просидел на чердаке дома четверо суток, следя за каким-то мужиком. Он не ел, пил только воду из пластиковой бутылки, мочился в углу этого же чердака и все время наблюдал за окнами в доме напротив. Нет, она бы так не смогла. Часа через два девушка поняла, что у нее зудит все тело. Стелла привыкла к подвижному образу жизни. Она рано вставала, – не в пример соне Белле – шла помогать матери в кафе, потом еще и дома кое-что делала: убиралась, стирала, кормила кур да еще и в огороде возилась. А теперь такая бездеятельность ее просто убивала. Как они здесь вообще живут, эти городские?! На работу ходят к девяти, с работы приходят в шесть и все остальное время смотрят телек или посиживают в кафешках или барах.

Он появился в дверях в половине третьего. Вышел в костюме – и это несмотря на жару! В белоснежной рубашке с галстуком, в начищенных до блеска ботинках и с черным кожаным чемоданчиком в руке. Кажется, такие называются дипломатами. Стелла узнала его сразу – это тот широкоплечий брюнет, что был тогда в соломенной шляпе. К нему тут же подъехала шикарная машина, банкир сел в нее рядом с водителем, и они укатили в неизвестном направлении. Впрочем, для Стеллы все направления здесь, в этом городе, были неизвестные. Так, значит, это Соснянский Лев Соломонович. Богатый, холеный. На крутых тачках разъезжает. Что-то рановато он слинял с работы. А может, еще вернется, может, по делам отъехал? Решив ждать возвращения банкира, Стелла купила еще порцию мороженого. Потом еще одну…

Он вернулся примерно через час. Машина снова остановилась возле самого крыльца, Соснянский вышел из нее с дипломатом и походкой уверенного делового человека проследовал в здание банка. Значит, в половине третьего он еще не уезжает домой. А тогда во сколько уезжает?

Девушка прочитала весь журнал и теперь снова маялась от безделья, ожидая появления Соснянского. Люди приходили в скверик и уходили из него, насидевшись на лавочках и нагулявшись по асфальтированным дорожкам среди цветов и кустарников, а она все ждала, глядя исподлобья на подъезд банка.

В семь ровно Соснянский снова вышел из дверей. В этот раз он пошел пешком. Стелла встала со скамейки и отправилась следом за банкиром. Но шагать вдоль зданий ей пришлось недолго: Соснянский дошел до первой стоянки машин, приблизился к шикарному синему «Лексусу», сел в него и, поморгав фарами, выехал со стоянки через ворота. Еще он посигналил на прощание охраннику. Стелла, стоявшая буквально в пяти шагах от него, только проводила банкира взглядом.

Да, без транспорта ей, похоже, не обойтись. Соснянский ездит на машине, и пешком ей его не догнать. Значит, надо что-то придумать насчет автомобиля. Она смотрела вслед скрывшемуся в конце улицы «Лексусу» и прикидывала, как ей догнать его в следующий раз. Нанять такси? Но где его взять именно в тот момент, когда Соснянский изволит отправиться восвояси?

Девушка брела по улице в ту сторону, где был ее теперешний дом. Транспорт… Транспорт… Эх, если бы у нее была своя тачка! Хоть какая-нибудь старенькая. Да еще права… Может, попросить дядю помочь следить… Нет, нет! Только не это! Приплетать сюда дядю, работающего в полиции, нечего и думать. Во-первых, она и так обманула его, сказав, что будет подавать на убийц в верховный суд, но сделала это вынужденно. Он никогда не добыл бы для нее сведений с адресами этих уродов, если бы знал, для чего ей это. Дядя и так помог ей: кроме сведений, сделал временную прописку, и теперь она может начать искать работу. Значит, дядю пока трогать не будем, надо найти другой выход. Какой?

Девушка дошла до улицы, на которой был ее теперешний дом, и снова увидела на остановке такси. Та же белая «девятка» с оранжевыми «шашечками» на крыше, как и утром, одиноко стояла у столба. Стелла прошла было мимо, но тут внезапно одна мысль озарила ее. Остановившись, она заглянула в окно. Тот самый водитель, веснушчатый парень, со скучающим видом пялился на проходивших мимо пешеходов, высматривая среди них клиента.

– Привет! – сказала Стелла.

– О! – рыжий обрадовался так, словно встретил старую добрую знакомую. – Помню, помню, как же! Утром я отвозил тебя к банку на Коммунистической, верно?.. Ну как, взяла кредит или что ты там вообще хотела?

– Кредит? – переспросила Стелла. – Я и не собиралась брать кредит, зачем он мне?! Я… у меня там другие дела… И не в банке вовсе. Я… там рядом… того… Одним словом, есть деловое предложение…