Полная версия
Великий Тёс
– Чего еще?
– Проводи на Енисей. Там выберемся куда надо. А то ведь привяжутся казаки или стрельцы.
Старший Похабов помолчал для пущей важности, претерпевая очередную обиду: ни слова благодарности не было сказано братом.
– Торговых не видать на реке? – спросил строго.
– Нет никого!
– Тогда смоли старый стружок о четырех веслах, что возле гостиного брошен.
Угрюм опять бойко убежал, как не бегал со дня прихода в Маковский. На другое утро Иван отпросился у приказного добыть гусей и уток к Успенью и окончанию поста. С топором за кушаком, с луком, колчаном стрел да караваем хлеба в мешке, он пришел к гостиному двору.
Балаганцы и ночевавший там Якунька Сорокин еще спали. Угрюм был на ногах. Наловив рыбы, он пек ее на рожнах. Смоленый стружок стоял на покатах у самой воды.
– Хозяин! – одобрил работу Иван. – Буди ясырей. Пойдем протоками в обход Кеми. – Помолчав, усмехнулся в бороду: – Вот ведь! Скажи промышленным людям, будто Ивашка Похабов воровским тёсом ходит, – не поверят!
Из избы вышли разбуженные ясыри, хмурые и неприветливые. От печеной рыбы отказались. Попили воды из родника, сели в лодку. Якунька Сорокин даже не выглянул, перевернулся на другой бок и снова засопел выдранными ноздрями.
Угрюм услужливо толкнул лодку от берега, сел за весла. Стружок под четырьмя дородными мужчинами просел под самые борта. Переплыли Кеть, вошли в одну из проток, по которой выбирались заплутавшие стрельцы. Прошли под нависшим над водой кустарником. Иван долго молчал, сидя на корме, указывал путь.
Пот выступил на лице брата. Он распахнул кожаную рубаху, но упорно продолжал грести, налегая на весла всем телом. Наконец Иван пожалел его и встал на шест, проталкивая струг против слабого течения протоки.
Сырость и августовская прель облепили плывущих. Прохлада прибила тучи мошки и слабеющего комара. В иных местах веяло холодом от не стаявшего за лето, черного, покрытого желтым листом снега.
Знакомыми местами Иван вел лодку, пока не поднялось солнце. Он не спешил, стрелял уток и гусей, густо плававших по протокам. И вдруг понял, что сбился с пути: не было ни засечек, ни знакомых примет. Не показывая виду, он повел стружок по солнцу, на восход. Балаганцы и Угрюм озабоченности передовщика не понимали и во всем полагались на него.
В этих местах, на равнине между Обью и Енисеем, случалось, блудили и родившиеся здесь остяки. Среди промышленных людей бытовало много сказов про проделки болотной нечисти. Иван перекрестился и плюнул за корму. Слава богу, светило солнце, и закружить их было трудно.
Издавна приметил он сам и от других слышал, что, блуждая по тайге, в лешачьих местах разные ватажки, случается, идут одним путем. Вот и теперь, высматривая среди зарослей, то узнавал приметы мест, где приходилось уже бывать, то сбивался. Вдруг почуял запах дыма и вывел стружок к шаманскому островку с медвежьей шкурой на жердине.
Давненько он вывозил отсюда стрельцов. А вот ведь будто ничего не переменилось: та же шкура, тот же балаган и костер. Тот же шаман сидит на корточках возле дымокура. Черное бугристое лицо, та же грива белых как снег волос лежала по плечам.
– Вечный, что ли? – чертыхнулся Иван.
Лодка ткнулась в берег. Угрюм резво и весело выскочил на сушу. Неохотно поднялись и сошли на берег хмурые ясыри, молчавшие всю дорогу. Поднялся с кормы Иван.
– Ну что, пришел? – по-русски прошамкал шаман. Можно было понять, что он ждал Ивана.
Помнилось, старик прежде был беззубым. Теперь бросился в глаза желтый пенек непомерно длинного зуба, торчавшего из запавших губ.
– Пришел! – по-кетски ответил Похабов, не понимая, узнал ли шаман его или все русские были для него на одно лицо. – Помнишь меня? – щелкнул пряжкой шебалташа, снял опояску, бросил старику на колени, как и в прошлый раз.
Шаман принял ее, не отбросил. Долго разглядывал золотые бляхи. Соединял и разъединял их. Опять заложил между ладоней, закрыл глаза.
Угрюм, поглядывая на старика, развел костер у воды и стал щипать набитую птицу. Князец и его родственник молча присели у дымокура. Шаман открыл глаза. Взглянул на князца пристально. Поднял руки. В одной ладони тускло блестела бляха с мертвой головой косатого степняка, в другой – остроголового бородача.
В узких глазах Бояркана дрогнули зрачки. Косатый молодец впился черными глазами в золотые поделки. Шаман самодовольно осклабился, показав пенек длинного желтого зуба во всю его длину.
– Вот и встретились! – прошамкал. – Камлать надо. Хочу спросить духов, как первородный бог сплел ваши судьбы в этой жизни. – Помолчав, деловито предупредил: – Бесплатно камлать не буду!
Иван слегка растерялся от соблазна узнать судьбу, размашисто перекрестился, опасаясь осквернения колдунами и ворожеями, вызывающими души мертвых. Но разбирало житейское любопытство: отчего привязалась к нему эта пряжка? Не берег – она не терялась, ее не крали, золото, а не покупали, не брали в заклад. Теперь объявился покойник, отлитый на ней. Лукавое оправдание вертелось в его голове: для братов нет греха узнать, что скажет шаман, а если он что-то подслушает, то не по своей вине.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Ясырка – пленница, раба (сиб.).
2
За приставами – с охранниками.
3
Пегие люди – селькупы.
4
Государево слово и дело – форма объявления дела государственной важности, по которому объявившего требовалось доставить в Москву.
5
Заплечник – палач.
6
Сувор – изуродованный (русск., устар.).
7
Шебалташ – ремень, которым опоясывались поверх ремней сабли и патронной сумки.
8
Отписки – отчеты.
9
Челобитные – прошения.
10
Наказы – распоряжения начальствующих.
11
Лыпа – посох с насажанным, заостренным рогом.
12
Вож – проводник.
13
Покрута – наем на содержание пайщика с половины или с третьей части добытого меха.
14
Антиминс – платок с изображением Христа во гробе с вшитыми в ткань мощами.
15
Хлебное вино – название водки в XVII веке.
16
Мурэн – большая река (бур).
17
Зулхэ-река – Лена (Елеунэ).
18
18
19
Разрядный – утвержденный в должности Сибирским приказом.
20
Животы – движимое имущество.
21
Дайши – воины (бур.).
22
Лучи – русичи (эвенк.).
23
Ак! – Эй! (эвенк.)
24
Вадеми – убьет, добьет (эвенк.).
25
Мата – уважаемый (эвенк.).
26
Десять алтын – тридцать копеек.
27
Бикит – дом из бревен (эвенк.).
28
Кыштымы – зависимые от инородцев.
29
Илэл – самоназвание эвенков.
30
Бани с сусленками – платные бани при острогах и слободах с продажей легкого хмельного напитка.
31
Этыркэн – старик (эвенк.).
32
Гривенка – единица веса 400 г, ¼ пуда.
33
Дедушка – водяной дух.
34
Байгал-далай – старое бурятское название Байкала.
35
Ужина – пай, вносимый промышленным в снаряжение всем необходимым для промыслов.
36
Боо – шаман (бур.).
37
Андаги – соболь (эвенк.).
38
Лама – эвенкийское название Байкала и всякого моря.
39
Мата бэюн – крупный зверь (эвенк.).
40
Сонинг – герой (эвенк.).
41
Хубун – титул главы родоплеменного объединения у бурят в ХVII веке.
42
Мангадхай – антропоморфное чудовище, олицетворение несчастий (бур.).
43
Дархан – кузнец (бур.).
44
Богдан – богоданный сын – сын жены, не родной отцу.
45
Бусило – моросило (сиб., устар.).
46
Ефимок – талер с выбитым на Московском денежном дворе клеймом. Приравнивался к рублю.
47
Ятра вырежут – кастрируют.
48
Хорзо – молочная водка, простая и крепкая, после тройной перегонки (бур.).
49
Эсэгэ Малаан – мифологический небожитель, покровительствующий людям (бур.).
50
Уста – кузнец (тюркск.).
51
Кеттынит – от «кет» – «идти» (тюркск.).
52
Стрелка – песчаная коса.
53
Придет сентябрь – по христианскому счислению год начинается с сентября.
54
Аманат – заложник.
55
Аринцы – кетоязычный народ, ассимилированный тюрками к ХVIII веку. Предки нынешних хакасов.
56
Баюн – рассказчик.
