Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен

– Где ты шляешься по ночам, что вечно опаздываешь?

– Работал дома до двух часов ночи, потом спал. Странно, что вы думаете, что я таскаюсь по барам.

– Ну, и дурак! Имеешь такую внешность и сидишь дома! Эй, да ты и в самом деле пьян – где твой галстук?

Андрей растерянно потрогал руками расстегнутый воротник. Этого с ним никогда не было – он всегда старался использовать свои внешние данные на все сто. В одежде, прическе и обуви не упускал никаких мелочей…

– Ты, приятель, все проспал. Осталась одна бульварная труха.

– Есть одна задумка. Что вы скажете о профессоре Шварцберге?

Дядя Кис удивленно поднял свои пушистые брови.

– Астроном с мировой известностью, почти круглосуточно находится в обсерватории.

– Уж он-то должен быть в курсе событий. – Я имею в виду эту ракету.

– Какого черта она тебе сдалась? Этот профессор, конечно, личность интересная. Но он всех репортеров в шею гонит. Не мы одни пытались к нему подъехать.

– Я поеду к профессору Шварцбергу и поговорю с ним. Нутром чувствую, что с этой ракетой что-то связано. Вам нужно иметь интервью, и я его получу. Ну, я пошел…

Дядя Кис с довольным видом потер ладони и весело посмотрел ему вслед…

* * *

Андрей подошел к зеркалу и внимательно оглядел себя. Его придирчивый взгляд не нашел никаких дефектов. Все было на месте, симметрично и элегантно. Андрей почувствовал новый прилив сил.

– В доме профессора Шварцберга живет девушка: его дочь или внучка. Точно не знает никто. Надо попытаться действовать через нее…

Он, Андрей, всегда безошибочно угадывал перспективы своих успехов у женщин – если умело использовать первое положительное впечатление, то можно добиться всего. Важно иметь первую зацепку, маленький крючок, а уж если он зацепится, добыча будет в руках. Обычно Андрей терял интерес к своему объекту, если зацепиться не удавалось с первой же попытки. Каждая его победа над самыми известными женщинами была восхитительна своей замечательной простотой.

* * *

– Однако… у старого профессора очень привлекательная дочь. Глаза выразительные, фигурка… в общем, хороша, – подумал Андрей.

Девушка, которую звали Тэсс, оказалась разговорчивой. Андрей улыбнулся ей самой ослепительной из своих улыбок.

– Вы, вероятно, считаете меня представителем прессы. Если так, то вы ошибаетесь. – Я не имею к журналистам и газетчикам никакого отношения. – Я просто… человек, любитель этой самой астрономии и хотел бы поговорить с профессором по очень важному делу. Не надеялся добиться приема через секретаря и потому очень прошу, если вас это не затруднит, позвонить профессору.

Девушка явно колебалась.

– Я, право, не знаю, что делать. Отец бывает очень не доволен… Профессор почти постоянно находится в обсерватории. Сегодня его спрашивают очень многие представители прессы, но, как вам известно, он не принимает никого. Если он занят интересной работой, то вообще ни с кем не разговаривает. Даже домой не приезжает…

– Мне необходимо поговорить с профессором Шварцбергом по очень важному делу. Вы можете не беспокоиться, профессор не будет на вас в обиде, если вы сообщите ему обо мне. Вам достаточно назвать мое имя. Извините, что не представился сразу. Меня зовут Михаил Валецки.

– Михаил Валецки? Имя действительно знакомое. Отец что-то рассказывал о вас. Пожалуй, я позвоню ему…

Тэсс вышла. Оставшись один, Андрей прошелся по комнате, удовлетворенно потирая руки. Есть все основания быть довольным собой. Андрей почувствовал новый прилив сил, и ему захотелось еще поговорить с этой милой девушкой. Но… хватит, дело есть дело. А к этой девушке он еще когда-нибудь вернется.

Тэсс вышла к нему сильно взволнованная.

– Мистер Валецки, отец ждет вас, – девушка почему-то перевела дыхание. – Он хочет видеть вас скорее.

– Благодарю вас, мисс Шварцберг, – Андрей чуть было не бросился бежать, но девушка, как видно, хотела еще что-то сказать, и он остановился.

– Вместе с отцом я приглашаю вас бывать в нашем доме. Вы можете приходить к нам запросто, без приглашения.

Андрей счел нужным улыбнуться и скромно опустить глаза.

* * *

Обсерватория Маунт-Тауэр, 1985.

В вестибюле административного здания обсерватории, возле гардероба сидели несколько известных Андрею репортеров других газет. У них был вид растерянных новичков – у лестницы наверх стоял высокомерный швейцар, и было ясно, что пробиться через его гранитное равнодушие ко всему окружающему абсолютно невозможно. Разве что удастся перехватить Шварцберга, когда, по окончании своих дел, он пойдет куда-нибудь.

Репортеры иронически усмехнулись, когда Андрей направился к швейцару.

– Прошу доложить профессору Шварцбергу, что к нему хочет пройти Михаил Валецки. Профессор меня ждет.

– Мистер Валецки?! – Швейцар вдруг сделался ниже ростом и чрезвычайно приветлив. – Профессор просил пригласить вас к нему, как только вы появитесь. Проходите, пожалуйста. Он ждет вас в своем кабинете за библиотекой. Как подниметесь по лестнице – прямо по коридору последняя дверь.

Андрей оглянулся на своих коллег. Вскочив с мест, они остановились в остолбенении. Удивление их было прямо-таки забавно. Андрей задорно подмигнул им и медленно, с достоинством поднялся наверх.

Профессор Шварцберг встретил Андрея радостным восклицанием:

– Михаил! Тэсс только что звонила о вас. Так вот вы какой! Вы отлично выглядите. Не смущайтесь. Проходите сюда, к окну. Отсюда замечательный вид. Садитесь вот в это кресло.

Андрей быстро окинул взглядом кабинет – ничего особенного. Много книг, на столе – бумаги, письма. Сбоку от стола окно с видом действительно восхитительным: башня с огромным куполом, за ней провал горы и внизу, между деревьями, густая синева океана. На этом фоне седой профессор выглядел картинно, и Андрей невольно потянулся в карман за фотоаппаратом, но вовремя спохватился. Смущенно опустился в кресло.

– Как себя вести? Задавать злободневные вопросы не следует – профессор поймет, что я самозванец. Но говорить что надо.

– Я так взволнован последними событиями, – начал Андрей.

Мысли обрываются, не хватает слов. Надо бы блеснуть хотя бы школьными знаниями астрономии, но подготовиться он не успел…

Однако профессор, кажется, не замечал его замешательства.

– Да, я изучаю Вселенную десятки лет и не перестаю удивляться. Она непостижима в своей бесконечности. Вы поднимаетесь по этой бесконечной лестнице, вы можете бежать по ней, но все равно почти не продвигаетесь вперед. Однако, как и во всем, есть критическая ступень. Перешагнув ее, человек прорвется в эту саму бесконечность. Все дело только в том, что он не научился еще использовать дарованный ему инструмент – свой мозг.

– Это очень интересно, профессор, но… я хотел бы поговорить с вами о другом. Я не очень-то разбираюсь в вопросах теории. По профессии я летчик и больше интересуюсь полетами, как вы уже знаете. Я имею в виду ракету «Феномен», запущенную нашими военными.

– Да, я консультировал их через своего ученика. Но это загадочное новейшее устройство, о котором трубят газетчики, для меня сюрприз. Что за робот? Я теряюсь в догадках. Однако вы примете участие в эксперименте. Я добьюсь этого. Но полетите вы не так, как вы просите: не на верную смерть, не подопытным животным, а человеком с именем и вполне заслуженной славой.

– Вот оно как, – подумал Андрей, – значит, до последнего момента профессор ничего не знал об этой штуке, хотя был осведомлен обо все остальном. С какой целью надо было это скрывать? Неужели все-таки Михаил в ракете, и речь идет об опасном биологическом эксперименте? Тогда понятно, почему военные скрыли это от профессора.

Андрей снова ухватился за эту мысль, сулящую долгожданную сенсацию. В таком случае он должен пойти на все, чтобы докопаться до истины. Теперь Андрей Дизель знает, как вести себя с профессором. Смущения и робости как не бывало. Он поднялся с кресла и резко, отчеканивая каждое слово, произнес:

– Господин профессор, я не Михаил!

– А кто же вы? – неподдельно удивился профессор.

– Кто я такой, сейчас не имеет значения. Сейчас важно то, что Михаила нет на планете Земля!

– Вы говорите какую-то чепуху, молодой человек.

– Профессор Шварцберг! Вы меня отлично понимаете! – голос Андрея возбужденно звенел. – Михаил – жив и в эту минуту находится на ракете «Феномен».

– Что? Что вы говорите? – прошептал профессор, испуганно глядя на Андрея.

– Я знаю все! Я знаю о том, что вы получили письмо от Михаила, предлагающего себя в жертву в качестве подопытного кролика. Где это письмо? Кому вы его передали? Вы меня слышите?

Но профессор его не слышал. Худенький старичок сжался в комочек в большом кожаном кресле, обхватив голову бледными старческими руками.

– Неужели он это сделал?! Он убил Михаила!

– Кто он?

Профессор открыл ящик стола и достал письмо.

– Это копия письма Михаила. К счастью, я догадался сделать ее.

Андрей быстро пробежал глазами написанное знакомым почерком письмо:

«Дорогой Альберт,

– Я согласен на любые условия. – Я готов принять участие в любом, самом опасном эксперименте в Космосе, даже если не будет никаких гарантий возвращения обратно.

Даже именем своим жертвую. Согласен на то, чтобы мой полет остался неизвестным, если это будет необходимо. Объяснить свое исчезновение перед знакомыми, которых, кстати, очень мало, не составит труда.

Уверяю Вас, что я пройду самую придирчивую медицинскую комиссию без замечаний – я оставил службу в авиации по причинам, не относящимся к состоянию моего здоровья.

Готов улететь с Земли в любую минуту. Готов вообще исчезнуть с лица Земли на время или навсегда.

Сердечно ваш, Михаил Валецки»

– Так кому вы передали письмо Михаила? – спросил Андрей.

– Полковнику Роберту Асинуге, – немного поколебавшись, ответил профессор Шварцберг.

– Вы можете ввести меня в курс дела?

– В данной ситуации я просто обязан сделать это. Я знал Роберта Асинугу с того времени, когда Бобби еще учился в университете. Он был сыном состоятельного отца, который хотел видеть его дипломатом или военным. Но еще в детстве мать внушила Бобу мысль о том, что он человек особенный, необычайно одаренный и призван удивить мир каким-нибудь великим открытием. Влияние матери было сильнее, и Бобби решил стать ученым. Известность ученого была лишь частью того, к чему стремился Роберт Асинуго. Бобби всегда был сдержан, ни с кем не ссорился и умел нравиться даже тем, кого сам ненавидел и в ком, однако, нуждался или чувствовал возможную полезность в будущем. Он всегда был приветлив, умел ладить с людьми. Бывало даже и так, что он убирал соперников со своей дороги, но всегда с помощью кого-нибудь другого. И чем далее, тем больше он убеждался в том, что в конце концов расстанется с астрономией и будет работать в государственном аппарате.

Вскоре Бобби понял, что я являюсь наиболее подходящим для него научным руководителем. В силу своего характера я не мог, как другие, держать лишь под своей шляпой многочисленные идеи, которые то и дело рождались в моей голове. Эта особенность моего характера могла пригодиться Роберту Асинуге. Он был способен подхватить чужую оригинальную мысль и придать ей нужную форму.

Бобби знал, что я не считал его достаточно одаренным для самостоятельной работы. И все же он сумел добиться моего расположения, и по окончании университета я взял его в свою обсерваторию. Он подхватывал мои идеи, опубликовал несколько трудов. Но потом наши пути разошлись. Роберт Асинуго стал военным. Я все еще был нужен ему, когда он сталкивался с трудностями в своей работе. От меня он получал простые решения казалось бы неразрешимых задач.

Последний раз мы виделись недели две назад. Я сам пригласил его, так как у меня была для него новость. Я имею в виду письмо Михаила. Тогда я не подумал о том, как опасно дать это письмо в руки Бобби. Он был поражен и сказал, что науке нужны такие сумасшедшие чудаки. После этого разговор у нас не вязался. Роберт вдруг сказал, что заехал на несколько минут и очень торопится. Я видел в окно, как он садился в машину. Бобби весело насвистывал и был доволен чем-то. Теперь я понимаю: он был доволен тем, что я снова дал ему идею. Я дал ему страшную идею, сам того не желая. Ради своих военных целей они способны на все.

– Но у нас нет доказательств того, что жизнь Михаила подвергается смертельной опасности, что над ним проводят некие запредельные опыты.

– Я хорошо знаю полковника Роберта Асинуго. И моего знания достаточно, чтобы я приветствовал любое печатное слово о ваших догадках…

Профессор Шварцберг внезапно умолк.

– Что с вами? Вам плохо?

– Вы так и не представились. Кто вы? Может быть, вы из того же ведомства…

– Обо мне не беспокойтесь. Я репортер газеты «Калейдоскоп». Мое имя Андрей Дизель. Можете проверить: я живу в той же квартире, где жил Михаил Валецки. Недавно Михаил исчез, оставив странную записку, что он уезжает к каким-то родственникам. Разрешите мне взять письмо.

– Письмо Михаила? Нет, я его не отдам. Это единственная памятная вещь об этом удивительном человеке. Вы репортер, вы этого не поймете, вы используете это письмо для сенсации… Но я понимаю, что вам нужно… Вы можете сфотографировать письмо.

Андрей несколько раз сфотографировал каждую страничку и конверт. Он торопился. Побежал было к двери, но Шварцберг окликнул его:

– Подождите! Хотя бы несколько минут. Вы говорите, что жили с Михаилом. Расскажите мне о нем. – Я прошу вас.

Андрей остановился, подошел к окну и задумался. Он, пожалуй, может сделать одолжение профессору и кое-что рассказать о Михаиле. Хотя, что о нем сказать? Андрей старается припомнить, что-то отметить в его характере и поведении, но не может. Печально, но факт: он, как следует, не видел его.

– Прошу извинить, профессор, но я так поспешно не могу… Михаил был…

– Был?! Не говорите о нем так!

– Простите.

* * *

Андрей стремительно бежит вниз по лестнице. Репортеры по-прежнему толпятся в фойе. На этот раз они ждут Андрея. Подхватив его под руки и страшно стиснув в дверях, все четверо вывалились на улицу.

* * *

Редактор газеты «Калейдоскоп» Юджин Кислов повернулся на своем стуле к вошедшему в кабинет Андрею, за которым толпились газетчики. По выражению лица Андрея сразу понял, что тот одержал победу. Однако, покосившись на застывших в напряженном ожидании репортеров, Андрей произнес:

– Господин редактор, я не принес ничего интересного.

– Что-о? Ты не был у профессора Шварцберга?

– Был.

– И не взял у него никакого интервью? Или уже продал материал другой газете?

Андрей снова покосился на репортеров.

– A-а, понимаю. А ну-ка, господа, проваливайте отсюда.

– Господин редактор, я все-таки ничего не имею. Пока ничего. Только хотел бы спросить у вас, знаете ли вы полковника Роберта Асинугу?

– Как не знать! Он участвовал в запуске ракеты и сейчас дает интервью в малом зале университета.

– Мне сейчас же надо туда!

– Так выкладывай, что ты привез от Шварцберга?

– Пока еще рано выкладывать. Мне не хватает маленького штришка для сенсации.

Дядя Кис почувствовал, что Андрей говорит правду.

Репортеры, ждавшие окончания беседы за дверью кабинета, побежали впереди Андрея к своим машинам. Они чуяли запах добычи.

* * *

Пресс-конференция уже подходила к концу. Роберт Асинуго стоял у стола в элегантной военной форме, которая очень шла ему. Стройный блондин с приветливым лицом, но холодным и несколько дерзким взглядом.

Сзади стола на стене висела карта с изображением дисков Луны, Земли и траектории ракеты на синем фоне звездного неба.

– Да, конечно, если испытания приборов пройдут успешно, на следующей ракете полетят ученые, участвующие в программе биофизических исследований. Однако мы проинформируем общественность только после тщательного анализа полученных результатов. Речь идет о крупном открытии в области медицины, о прорыве человеческого разума сквозь бесконечность непознанного. Все, больше добавить ничего не могу.

Андрей протиснулся вперед. Он увидел на столе то, что искал: записную книжку с золотым обрезом. Она была открыта, по-видимому, для того, чтобы, в случае необходимости, заглянуть в записи. Страницы с розовым ободком. Андрей сфотографировал Асинугу и записную книжку. Но кто поверит, что именно из этой книжки был вырван листок, на котором Михаил написал прощальную записку.

Андрей задал вопрос:

– Читатели газеты «Калейдоскоп» хотели бы знать… по какому принципу работает двигатель ракеты, какова температура в камере сгорания…

В зале недоуменно зашумели: «Ну и чудак, этот парень! С какой стати читателей его газеты могут заинтересовать технические подробности?»

Полковник Асинуго снисходительно улыбнулся, но все же счел нужным дать обстоятельный ответ. Однако ни разу не заглянул в книжку, на что надеялся Андрей.

Пресс-конференция закончилась. Журналисты шумной толпой бросились к выходу, и вскоре зал опустел. Андрей Дизель остался. Он, кажется, что-то придумал.

– Простите, что я задерживаю вас, но я не успел задать все вопросы, которые интересуют наших читателей. Нам хотелось бы знать, по каким соображениям выбрана указанная траектория ракеты.

Асинуго машинально взял в руку записную книжку, положил ее на стопку справочников, лежащих тут же на столе, и повернулся к карте.

– Я с удовольствием отвечу на ваш вопрос, у меня еще есть время.

Андрей Дизель окинул взглядом зал. Кроме него, полковника Роберта Асинуги и трех репортеров никого не было. Репортеры смотрели на карту и слушали разъяснения Бобби.

Андрей Дизель протянул руку к стопке книг, вытащил записную книжку и спокойно положил ее в карман…

В автомобиле, по дороге в редакцию, Андрей быстро пролистал книжку и тут же нашел остаток вырванного листка со знакомой линией обрыва. Теперь, если будет нужно, микроанализ точно докажет, что листок с запиской Михаила вырван из записной книжки Роберта Асинуги.

* * *

На следующий день Андрей просмотрел верстку завтрашнего номера газеты со своей статьей «Что скрывают военные?». Текст обоих писем Михаила приведен полностью. Но имя Роберта Асинуги не упоминалось. Говорилось только о том, что газета «Калейдоскоп» располагает вещественными доказательствами того, что на борту ракеты находится псих, которого военные решили принести в жертву науке как подопытную крысу.

– Да-а, завтра можно ожидать бурной реакции со стороны правозащитников, – подумал Андрей. – Посылка в Космос человека как неодушевленного предмета, тайно, без всякой уверенности в его безопасности, пусть даже с его согласия, – есть преступление. Создадут комиссию по изучению обстоятельств полета. Меня покажут по всем центральным каналам телевиденья. Так будет тянуться, пока ракета не отправится в обратный путь на Землю. А там жди сенсаций. И я первый, кто привлек внимание к проблеме. Это начало карьеры.

Энергичный стук в дверь вывел Андрея из состояния задумчивости.

В кабинет вошел Игорь, его постоянный конкурент на ниве сенсаций.

– Есть деловое предложение, старина.

– Какое еще может быть у нас дело? Не представляю…

– Увидишь собственными глазами.

Игорь положил на стол увесистую пачку долларов.

– Что это?

– Это аванс за книгу о Михаиле. Не волнуйся, книгу напишу сам за твоей авторской подписью. С одним условием: мне двадцать процентов гонорара.

Андрей даже привстал. Такого выгодного предложения он от Игоря не ожидал. Конечно, Игорь от этого предприятия тоже выиграет, но все-таки это неожиданно и смело.

– Видишь ли, старик, я недостаточно много знаю о жизни Михаила. Знаю только, что еще ребенком Михаил со своими родителями эмигрировал из России в Канаду.

– Это уж предоставь мне. Книга будет написана за предельно короткий срок.

– Понимаю: она должна быть распространена до его возвращения.

– Ты только дай мне право интересоваться подробностями из жизни Михаила и твоей. Потом подкорректируешь, как тебе захочется.

– Ты начинаешь мне нравиться. – Я согласен. Дам тебе не двадцать процентов, а тридцать.

– Благодарю, Андрей. Чек на сумму в зависимости от тиража ты подпишешь по вручении тебе рукописи. – Я уже говорил с издательством.

Оставшись один, Андрей прошелся по комнате, довольно потирая руки. Вот это да! Деньги сами текут в руки! А что особенного? Когда-нибудь и ему должно повезти. Он не дурак, чтобы отказаться от такого заманчивого предложения!

Андрей Дизель закончил свой деловой день полным успехом. Совершил еще несколько чрезвычайно выгодных сделок, суливших немалые деньги в ближайшем будущем. Только сейчас Андрей почувствовал, как он голоден. Ведь за весь сегодняшний день он ничего не ел. Он остановил такси и велел шоферу везти его куда-нибудь, где можно было поужинать и отдохнуть – можно к заливу, лучше всего в шикарный ресторан на крыше небоскреба, что вскинулся в синеву неба у самой набережной. Теперь у Андрея достаточно денег, чтобы приятно провести сегодняшний вечер.

Сидя рядом с шофером, Андрей улыбался, глядя на пробегающие мимо огни реклам, фонарей, витрин. Михаил, конечно, чудак и герой. Но куда приятней ехать в автомобиле, чем лететь в пугающей пустоте неизвестности.

Андрей Дизель покосился на шофера.

– Вы случайно не знаете Михаила Валецкого?

– А кто он?

Тоже шофер.

– Нас много, всех знать невозможно.

– Завтра вы услышите это имя.

– Так кто же он, этот Михаил Валецкий?

– Чудак, фантазер, мечтатель, дошедший в своих безудержных помыслах до умопомешательства. Но вообще-то герой.

* * *

Андрей прошел мимо столика с посетителями, обогнул танцующую пару и вышел к барьеру плоской крыши. Перед ним с одной стороны простирался океан с уходящей в сумеречную даль рябью волн, с другой стороны сверкал огнями город. Город, который сейчас не знает его, а завтра будет говорить о нем как о смелом журналисте, рискнувшем изобличить могущественную организацию.

На востоке из океана поднималась красная Луна. Вот они, действующие лица драмы: Земля, Луна, ракета с Михаилом и он, Андрей Дизель. А все остальное – фон, на котором происходит действие.

Андрей отошел от барьера, занял столик и заказал двойной коньяк.

Но не все было спокойно в безоблачном небе Андрея Дизеля. Как чуткий барометр, он предусматривал, что погода может испортиться: где-то за горизонтом растет грозовая туча. И эта туча – Роберт Асинуго. Если он что-нибудь пронюхал, распорядиться в отношении Андрея может в любую минуту. Только бы дождаться завтрашнего утра, когда выйдет номер с его статьей! А, может быть, лучше пойти навстречу опасности и предупредить ее, чем ждать, когда она нанесет удар в спину…

Андрей медленным шагом двинулся к набережной – там было меньше народу и можно было бы обнаружить слежку. И все-таки он не заметил, чтобы кто-то следовал за ним. Андрей шел по набережной вдоль берега залива к мосту. Прохожих становилось все меньше и меньше. Увидев выехавший с моста на набережную автобус, он побежал к остановке. И тут он обнаружил того, кого искал: высокий мужчина обогнал его и приготовился прыгнуть в подошедший автобус.

Тогда Андрей спокойно прошел мимо остановки, пересек улицу и подошел к остановке автобусов, следующих в противоположном направлении. Незнакомец также перешел улицу и встал позади Андрея.

– В единственном числе, – отметил про себя Андрей. – Иначе улицу сейчас переходил бы другой. Значит, решили пока только последить. Для расправы было бы двое или трое.

Андрей вошел в автобус и сел. Незнакомец прошел вперед и тоже сел. Место рядом с ним было свободно. Андрей тоже прошел вперед и сел рядом с незнакомцем. Тот безразлично отвернулся в сторону. На улице было уже темно. Стекла автобуса отражали всех сидящих, покачивающихся пассажиров. Автобус мчался через мост над заливом.

Андрей всмотрелся в отражение своего соседа. Лицо видавшего виды человека. По желвакам чувствуется напряжение – не ожидал, что Андрей сядет рядом с ним. Незнакомец повернул голову, и их взгляды встретились в оконном стекле. Андрей улыбнулся и подмигнул ему.

– Послушай, приятель, у меня есть важное сообщение для полковника Роберта Асинуги, – в полголоса произнес Андрей.

– Что вам нужно? – громко спросил сосед. – Я не знаю вас.

– Не шуми, болван. – Я могу тебе ничего не говорить, но если Асинуго узнает, что ты не захотел выслушать сообщение для него, тебе не поздоровится. Ну как, передашь ему то, что я скажу?

– Говорите.

– Скажи ему, что он должен беречь мою жизнь. Если со мной что-нибудь случится, и я исчезну, то сразу будут опубликованы вещественные доказательства его участия в деле Михаила Валецкого. Эти доказательства находятся у верных людей, которых вы не знаете. Передайте, что будет опубликована записная книжка полковника, из которой он вырвал листок для записки Михаилу. Передай ему, что он может не беспокоиться – я не собираюсь это опубликовывать, и имени полковника Роберта Асинуги нигде упоминать не буду. – Я сейчас выйду, а вы поезжайте дальше. Если вас интересует, что я буду делать, то уверяю вас, что пойду домой.