Супермены Сталина. Диверсанты Страны Советов

С марта 1954 года – начальник 13-го (разведывательно-диверсионного) отдела ПГУ КГБ при СМ СССР.46 Основные задачи этого подразделения: подготовка диверсий на важнейших военно-стратегических объектах, базах и коммуникациях стран НАТО в особый период; ликвидация наиболее активных и злобных врагов Советского Союза; выявление и доставка в СССР новейших образцов вооружений и военной техники капиталистических стран и т. п. Серьезное внимание в этот период уделялось укреплению агентурных позиций на стратегических объектах противника; подготовка специальных кадров нелегалов и спецагентов, а так же создание соответствующих прикрытий в капиталистических странах для осуществления специальных акций.47

В 1955 году Евгений Мирковский уволен в запас по состоянию здоровья. Даже находясь на пенсии, он крайне неохотно рассказывал о том, чем занимался в годы Великой Отечественной войны. Несколько лаконичных публикаций в журнале «Пограничник» и все.

Умер легендарный разведчик и диверсант в 1992 году.48

Часть вторая. Партизаны с Лубянки

Мы выбрали только двоих из тысяч героев партизанского движения. Их биографии типичны для чекистов, оказавшихся в тылу врага.

Первый пришел в органы госбезопасности в начале двадцатых годов. Сражался с политическим и уголовным бандитизмом и контрабандистами. Потом воевал в Испании. После возращения был репрессирован, но уцелел и был всего лишь уволен из НКВД. Когда на Лубянке возникла потребность в кадрах, то его восстановили в штате и отправили в Финляндию. Когда началась Великая Отечественная война начальник этого человека «пристроил» в Четвертое управление НКВД к Павлу Судоплатову. А дальше командир спецгруппы, которая выросла до партизанской бригады.

Второй перед войной только начал службу в НКВД. Поэтому учиться пришлось уже во время боевых действий в тылу врага. Ему повезло – он выжил. А вот сотни таких как он молодых оперуполномоченных так и не дожили до 9 мая 1945 года.

Глава третья. Беспартийный чекист в тылу врага

Когда в Советском Союзе власти начали создавать пантеон чекистов – командиров партизанских бригад, то Николая Архиповича Прокопюка почти сразу же включили в этот список. Даже несмотря на то, что в партию Николая Архиповича Прокопюка приняли только в 1944 году, после того, как ему 5 ноября 1944 года присвоили звание Герой Советского Союза. А в кандидаты в члены партии его приняли в 1942 году, перед очередной командировкой в тыл противника.49 Сколько их было за двадцать лет службы в органах государственной безопасности. Первая его должность (в апреле 1921 года) – помощник начальника экспедиции Старо-Константиновской уездной ЧК. А последняя (с марта 1948 по август 1950 года) – заместитель начальника 1-го отдела Главного управления по борьбе с бандитизмом МВД СССР.

Кадровому чекисту советские журналисты и историки немного отредактировали биографию (исключили пункт о дате вступления в партию, информацию о перерывах в чекисткой деятельности перед войной (сначала уволили, а потом восстановили в органах госбезопасности), да и приписали чужие заслуги в деле борьбы с политическим и уголовным бандитизмом в двадцатые годы – истинного героя расстреляли 1940 году, а в 1956 году – реабилитировали).

Сложно было объяснить, как мог беспартийный чекист в течение двух лет командовать партизанской бригадой и за что уволили из НКВД героя гражданской войны в Испании (могли ведь и расстрелять, как его брата и начальника). А зачем Николаю Прокопюку приписали чужие заслуги? Нужно было продемонстрировать не только мастерство оперативника, а еще и стратега – человека способного разрабатывать сложные многоходовые комбинации. И тем самым доказать, что ассом разведывательно-диверсионной деятельности он стал не в Испании, а значительно раньше.

В тылу и на фронте

«Беспартийный чекист» родился 7 июня 1902 года на Волыни, в селе Самчики Каменец-Подольской области. Безземельная крестьянская семья, состоявшая из десяти человек и жила на скудный заработок отца и старшего брата. Первый столярничал, а второй слесарничал на местном сахарном заводе.

Когда началась Первая мировая война и старший брат ушел на фронт, юному Николаю сразу же после окончания церковно-приходской школы в 1914 году пришлось наниматься на сезонную работу к помещику. В 1916 году, самостоятельно подготовившись, он экстерном сдает экзамен за шесть классов мужской гимназии. С мечтой о поступление в сельскохозяйственный институт пришлось расстаться – старший брат на фронте и кому-то нужно кормить семью.

После революции семья перебралась в местечко Сенявы. Там он работал на сахарном заводе сначала в слесарном, затем в токарном, а потом в котельном цехе. В шестнадцать лет добровольно вступил в вооруженную дружину завода. Сначала он оборонял завод, а в декабре 1919 году участвовал в крестьянском восстании против белополяков в селах Биглан и Лежава.50 По утверждению отдельных историков, с 1917 по 1918 и с 1919 по 1920 год по болезни – на иждивение родителей.51

В мае 1920 года, когда поляки вторглись на Украину, его мобилизовали в Красную Армию – он закупщик лошадей для 8-й Червонной казачьей дивизии, а после отступления польских войск – военрук волостного военкомата в селе Решетовка на Волыни.52 По другим данным работал Решневецком и Купельском волостных военкоматах в Каменец-Подольской губернии.53

В 1921 году Николая Прокопюка, как опытного бойца, направляют на работу в органы госбезопасности. Свою карьеру в органах госбезопасности он начал с низшей должности – помощник начальника экспедиции Старо-Константиновской уездной ЧК.54 По другим данным перечень занимаемых им должностей значительно больше: заведующий столом финансовых документов, делопроизводитель политчасти, секретарь секретно-оперативной части, шифровальщик.55

В апреле 1923 года его повысили – назначили на должность уполномоченного по борьбе с бандитизмом Шепетовского окружного отделения ГПУ56. По другим данным, в этом учреждение он еще служил информатором по уезду.57

Борясь с бандитизмом

В отдельных публикациях можно прочесть, что среди ликвидированных, при участие молодого чекиста, диверсионно-террористических отрядов особое место занимает Волынская группа Украинской Повстанческой Армии, которой командовал генерал-хорунжий Юрий Иосифович Тютюнник.58 Поясним, что она прекратила свое существование в ноябре 1921 года. К ее ликвидации молодой чекист никакого отношения не имел.59

Если Николай Прокопюк и принимал участие в ликвидации отряда Юрия Тютюника, то в качестве одного из многочисленных исполнителей чужих оперативных «разработок». Его, правда, тоже наградили 23 декабря 1923 года именным оружием и грамотой Шепетовского окружного партийного комитета, исполкома и окружного отдела ГПУ. Вот ее текст: «Герою Политического Фронта в день шестилетия существования органов и войск ВЧК-ОГПУ тов. Николаю Архиповичу Пропопюку».60 Хотя более важной наградой было то, что за пять лет засад, погонь, отступлений и наступлений он не разу не был серьезно ранен.

Охотник на диверсантов и контрабандистов

Серьезную школу оперативно-розыскной работы молодому чекисту пришлось пройти на границе. В феврале 1924 года его назначили уполномоченным иностранного отделения 20-го Славутского погранотряда, а затем, в апреля 1929 года, на аналогичную должность в Могилев-Подольском погранотряд.61

Николая Прокопюку приходилось бороться с различными нарушителями госграницы, начиная от контрабандистов и заканчивая всевозможными антисоветскими организациями базировавшимися на территории Польши, которые регулярно направляли своих эмиссаров на территорию УССР. А еще разведчики и диверсанты иностранных спецслужб, которые пытались проникнуть на территорию СССР. Непонятно, с кем сложнее всего было бороться.

Советские журналисты и историки часто изображали чекиста как аса не только оперативно-розыскной деятельности, но и таможенника, способного обнаружить контрабанду где угодно. Свое утверждение они проиллюстрировали таким примером.

Контрабандисты придумали множество экзотических способов переправки товаров. Например, спирт транспортировали в бревнах. Для этого ствол распиливали пополам, выдалбливали нишу для размещения емкости, а потом вновь соединяли две половинки. Затем его сплавляли вместе с плотом или поодиночке. Плывет бревно ночью по реке – разберись тут! Из платины делали гвозди и забивали ими посылки. Золотые часы переправлялись в кусках туалетного мыла. Для переправки кокаина использовали лошадей. Четвероногих заставляли заглатывать наркотик упакованный в металлические капсулы, а после перехода через границу забивали животных и извлекали из их желудков контейнеры. Там, где граница проходила по реке, контрабандисты нередко протягивали по дну специальную веревку и по ней перетаскивали контрабанду. И тому подобное.62

Понятно, что эффективно противостоять контрабандистам можно было только имея агентуру в их рядах. Так же осведомители требовались при нейтрализации акций иностранных спецслужб и различных заграничных антисоветских организаций.

В школе диверсантов

В октябре 1930 года Николая Прокопюка переводят в Харьков, в Особый отдел ГПУ Украины, где он быстро продвинулся до помощника, а затем и начальника отделения. Здесь он постигает разведывательно-диверсионные премудрости на курсах, руководимых знаменитым Ильей Григорьевичем Стариновым, с которым потом часто будет соприкасаться в своей будущей деятельности и во время гражданской войны в Испании, и в годы Великой Отечественной войны.63

Основными дисциплинами были: политическая, строевая, огневая, физическая и воздушно-десантная подготовка, тактика партизанских действий, минно-подрывное дело, разведка, маскировка и топография. Занятия проходили не только в аудиториях, но и в полевых условиях.

Вот пример одной из таких «лабораторных работ», о которой спустя много лет рассказал Илья Григорьевич Старинов.

«Было лето 1931 года. Теплая ночь. Тишина. Только доносятся шаги патрульных, шагающих по шпалам. Но вот взлетает ракета, осветив железнодорожный путь, за ней вторая и третья; затрещал учебный пулемет. Вдали показались паровозные огни. Это шел „воинский“ эшелон. Когда он проходил по охраняемому участку, сильно охраняемому – ведь это были практические занятия по минированию железной дороги в условиях ее сильной охраны, – под ним блеснули вспышки двух учебных противопехотных мин. Одна из них была установлена Николаем Архиповичем Прокопюком…».

Осенью 1932 года будущий командир спецотряда «Охотники» Николай Прокопюк принял участия в учениях. Илья Старинов вспоминал, что среди участников он выделялся благодаря своей дотошности, интересуясь способами введения противника в заблуждение и обеспечение внезапности. Группа из семи человек, в составе которой действовал Николай Прокопюк, проникла в населенный пункт, где располагался штаб «противника» и установила несколько пятикилограммовых мин замедленного действия. Это был лишь один из эпизодов учений.64

Харьков – Мадрид – Москва – Хельсинки

Начальник отделения Особого отдела УГБ НКВД УССР Николай Прокопюк 4 апреля 1937 года подает рапорт на имя начальника Особого отдела НКВД Украины майора госбезопасности Исаака Купчика, в котором просит, учтя его опыт разведработы, руководства специальными боевыми операциями, теоретические знания партизанской борьбы и диверсий, ходатайствовать о направлении в Испанию.65 Согласие руководства было поручено, и 1 июля 1937 года он уже находился в Барселоне в должности помощника резидента НКВД.66

Приехав в Испанию, он стал советником и командиром партизанского отряда на Южном фронте, а с марта по декабрь 1938 года являлся старшим советником 14-го объединенного специального партизанского корпуса.

Взрыв Матрильского моста, боевые действия бригады партизан, которой он командовал под Гренадой, операция у Теруэля и на Эбро, схватки с франкистами на валенийском и других направлениях, – больше восемнадцати месяцев разведывательно-диверсионной деятельности. Этот бесценный опыт пригодился ему в годы Великой Отечественной войны.67

В конце декабря 1937 года «команданте Николас» познакомился со своей будущей женой – Александрой Антоновной Вышинской. Она приехала в Испанию в качестве переводчика.68

Вернувшись на Родину, Николай Прокопюк 13 ноября 1937 года за «образцовое и самоотверженное выполнение заданий по оказанию помощи республиканской Испании» был награжден Орденом Красного Знамени.69 А чуть позднее, в ноябре 1938 года по ложному доносу был понижен в должности70 и, по данным некоторых историков, исключен из партии.71 Эту версию в своих мемуарах подтверждает генерал-майор КГБ Елисей Тихонович Синицын, который в 1941 году служил вместе с Николаем Прокопюком в Финляндии. Вот что он пишет по этому поводу: «… был исключен из ВКП (б) по доносу своих личных противников».72 Если это так, то поэтому вторично в члены ВКП (б) его приняли только в 1944 году.

Одна из возможных причин понижения в должности и исключения из партии – два негативных факта (по мнению кадровиков органов) в биографии этого человека. Во первых, ходатайствовавший за него об отправке в Испанию Исаак Купчик в августе 1937 года был арестован и расстрелян. Кроме того, в мае 1938 года по обвинению в контрреволюционной деятельности НКВД УССР был арестован, а затем и расстрелян, брат Николая Прокопюка – Павел, член коллегии Наркомпроса УССР. В итоге чекист остался на низовой должности в центральном аппарате внешней разведки.73 Ему еще повезло, что не только оставили на свободе, но и в органах. А ведь могли арестовать за связь с Исааком Купчиком.

В мае 1940 года его внезапно уволили в запас, а в августе того же года так же неожиданно восстановили в органах, зачислив в резерв НКВД и прикомандировали к 5-му отделу ГУГБ НКВД.74 А в октябре 1940 года командировали в Хельсинки для работы в тамошней резидентуре под прикрытием должности сотрудника хозгруппы посольства СССР в Финляндии. Здесь его и застала Великая Отечественная война.75 В Москву он смог приехать только в сентябре 1941 года.76

Резидент в Финляндии Елисей Синицын в своей книге «Резидент свидетельствует» рассказал всего лишь два эпизода, где фигурировал Николай Прокопюк. Первый из них малозначительный – бывший подчиненный в 1942 году пришел просить рекомендацию в партию, а второму автор уделил значительно больше места в своих мемуарах.

Персонал советского посольства из Финляндии эвакуировался на поезде через Германию, Югославию и Турцию в СССР. Одна из стоянок произошла на территории югославской табачной фабрики в городе Ниш. Там вагоны простояли 23 дня и пассажирам позволили совершать пешие прогулки около эшелона.

После одного из таких мероприятий Николай Прокопюк подошел к резиденту и сообщил, что о своем намеренье бежать в ближайшую ночь к местным партизанам, отряд которых базировался в пятнадцати километрах от города. Вывести к «народным мстителям» вызвался один из рабочих фабрики. Резидент приказал забыть об этой идеи, так как это грозило серьезными осложнениями для всей группы дипломатов и членов их семей, находящихся в эшелоне. Так же он пообещал оказать всяческое содействие чекисту в трудоустройстве в один из партизанских отрядов, когда они доберутся до Москвы.77 И он сдержал свое слово.

А его коллега по НКВД Станислав Алексеевич Ваупшасов (которого сотрудники советского посольства знали под именем Яков Иванович), тоже трудился в резидентуре в Хельсинки, в своей книге «Партизанская хроника» только упомянул, что с Николаем Прокопюком они возвращались в СССР на одном поезде.78

Во время заграничной командировки Николай Прокопюк ничем не проявил себя. Одна из причин – он не знал финского языка. Проблемы с общением с местным населением испытывали почти все сотрудники резидентуры. К тому же многие из них имели весьма слабую оперативную подготовку. Когда в 1939 году в Хельсинки прибыла первая группа чекистов, то в течение года, непосредственно на рабочем месте, они должны были выучить язык и освоить основы разведки и контрразведки. Так что Николай Прокопюк, по сравнению с этими товарищами, был асом в области разведки.

А вот его коллега по НКВД Станислав Алексеевич Ваупшасов тоже не знал финского языка, но это не помешало ему выполнить, как минимум одно, разведывательное задание. Он получил приказ выяснить какие грузы прибывают в один из местных портов. Вместе с напарником, Алексеем Алексеевичем (имя, скорее всего, вымышленное, так как в своих мемуарах он именует Павла Судоплатова генералом Григорьевым) они приехали в небольшой финский городок. Коллега остался в гостинице, а сам Ваупшасов 1 мая 1941 года поехал на трамвае порт. Случайно проник через полицейское отцепление и в течение целого дня наблюдал за выгрузкой военных грузов, прибывших из Германии.79 Сам чекист никак не прокомментировал свою победу на фронте «тайной войны». Ну, а мы отметим, что переданная им в Москву информация была ценной, так как позволяло оценить уровень военно-политического сотрудничества между Берлином и Хельсинки.

На оккупированной территории СССР

В конце лета 1941 года по рекомендации бывшего резидента НКВД в Финляндии Елисея Тихоновича Синицына Николай Прокопюк был направлен в Особую группу НКВД СССР. С сентября 1941 года он командовал 4-м батальоном 2-го полка ОМСБОНА. В его батальоне было около тысячи бойцов, с которыми он позиции между Ленинградским и Волоколамским шоссе.

Когда же непосредственная угроза Москве миновала, Николая Прокопюка командировали в Особый отдел Юго-Западного фронта (базировался в Воронеже), где он вместе со Станиславом Алексеевичем Ваупшасом возглавил Опергруппу, в задачу которой входила организация и проведение глубокой разведки в тылу противника на Киевском направлении80 (Киев и Харьков)81. Здесь проявилось оперативное мастерство бывшего пограничника. Транспортные самолеты, которые летали за линию фронта, не только доставляли разведывательно-диверсионные группы, но и сбрасывали листовки. Такой нехитрый трюк позволял скрыть факт выброски десантников.82

А вот Станислав Алексеевич Ваупшасов рассказал о другом эпизоде их боевой деятельности:

«…мы должны были подготовить и послать в тыл противника две оперативные группы лыжников-пограничников. Перед ними стояла задача взорвать немецкие военные склады, поджечь хранилища горючего и тем самым подорвать боеспособность фашистских войск.

Обосновавшись в особом отделе фронта, мы провели подготовку на высшем уровне. Бойцы, отобранные для выполнения диверсионной операции, все, как на подбор, были опытными, обстрелянными воинами, хлебнувшими немало лиха в дни и месяцы нашего отступления. Они рвались в дело, горели жаждой боевых подвигов во славу Отечества. Однако запланированная операция не удалась.

В то утро, когда мы провели лыжников в тыл врага, началось наступление наших войск, и диверсанты, еще не добравшись до складов противника, оказались в лавине наступавших бойцов. Танковый генерал посочувствовал неудачникам, посадил их на броню своих машин и забросил возможно дальше вперед. Они вновь встали на лыжи и пошли к цели, но их вновь настигли наступающие части. Так наши пограничники и не сумели выполнить задание: полевые войска их все время опережали, и надобность в уничтожении складов попросту отпала, потому что они были захвачены Красной Армией вместе со всем содержимым».83

Одновременно, с ноября 1941 по январь 1942 года – Никорай Прокопюк занимал должность старшего оперуполномоченного 16-го отделения 2-го отдела НКВД СССР. А с января 1942 года – начальник отделения 4-го управления НКВД СССР.84

В начале июня (по другим данным – в мае85) 1942 года Николая Прокопюка отозвали в Москву для выполнения спецзадания: он должен был сформировать разведгруппу и с ней высадиться в глубоком тылу противника. Причем пребывание за линией фронта никакими сроками не ограничивалось.

К концу июля группа из 64 бойцов, получившая название «Охотники», закончила подготовку, и в ночь на 1 августа 1942 года первая ее часть в количестве 2886 (по другим данным 8)87 человек десантировалась в районе городка Олевск Житомирской области в восьмистах километрах от линии фронта. До середины августа туда же перебросили и всю спецгруппу. Командиру группы Николаю Прокопюку присвоили оперативный псевдоним «Прокофьев».88 Комиссаром спецгруппы был майор И. П. Галигузов, начальником штаба – старший лейтенант А. А. Горович. В начале 1944 года спецгруппа из 64 человек выросла в партизанскую бригаду численностью более 1570 человек, которая состояла из четырех отрядов.89

Одна из задач, которую поставили перед руководством спецгруппы перед отправкой их за линию фронта, ликвидация рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Этот человек отличался особой жестокостью, чем выделялся на фоне других руководителей оккупационной администрации. О том, что оберпрезидент Эрих Кох займет пост «Имперского комиссара Украины» официальный Берлин объявил в декабре 1941 года.90 А приступил к выполнению своих обязанностей он только в мае 1942 года.91

Советская разведка располагала информацией о том, что этот человек планировал перебраться из Ровно (где за ним охотились боевики под руководством Николая Кузнецова из отряда другого чекиста Дмитрия Медведева) в Киев. А в этом городе не было спецгруппы НКВД. Потом, приказ отменили – объект остался в Ровно.92 В ноябре 1942 года объект охоты был назначен имперским комиссаром обороны Восточной Пруссии. Он сумел дожить до окончания Второй мировой войны и был арестован в 1949 году в Гамбурге англичанами. Выдан польским властям. Умер в тюрьме в 1986 году.93 Справедливости ради отметим, что бойцы из спецотряда Дмитрия Медведева сумели ликвидировать всех заместителей Эриха Коха: имперский советник финансов доктор Ганс Гель, первый заместитель Эриха Коха по политическим делам Пауль Даргель и верховный судья оккупированной Украины обер-фюрер Альфред Функ94.

В первую зиму «Охотники» вели боевую работу в западных районах Киевской области. Вскоре группа выросла в отряд за счет притока местных жителей. Из-за специфичных задач группы и высокого профессионализма командира «Охотникам» удалось избежать большинства боевых столкновений с противником. Поэтому потери личного состава подразделения были незначительными.95 Хотя это не значило, что отряд бездействовал. Например, по заданию Николая Прокопюка в декабре 1942 года группа Михаила Ивановича Петрова (о нем мы расскажем ниже) проникла в поселке Дарманка Житомирской области и взорвала пущенный фашистами завод.96

В начале апреля 1943 года он увел отряд в Цуманьские леса. Поясним, что партизаны под этим местом подразумевали лесной массив расположенный в треугольнике Сарны – Ровно – Ковель. К этому следует добавить, что в этом районе действовали многочисленные партизанские бригады.

В Цуманьских лесах отряд «Охотники» действовал девять месяцев, оседлав железную дорогу Ровно-Ковель. Сначала группы, состоящие из 3—5 партизан, подрывали эшелоны с живой силой и боевой техникой. Потом Николай Прокопюк изменил тактику. Он начал сочетать минирование с налетом. После захвата подорванного эшелона партизаны уносили трофеи с собой, а все оставшиеся на платформах и в вагонах поджигали. Таким образом, горящие поезда загромождали железнодорожные пути.97

Вот запись командира «Охотников» в боевом журнале за сентябрь 1943 года:

В ночь на 7 сентября остановлен и полностью сожжен состав в 40 вагонов, следовавший на запад с пшеничной мукой.

В ночь на 10 сентября подорван и остановлен поезд, следовавший на восток. Отряд, напав на поезд, овладел четырьмя вагонами и поджег три цистерны с горючем, расстрелял из противотанковых ружей паровоз и пулеметным огнем расстрелял вагон с охраной. Подоспевший бронепоезд вынудил партизан отступить.

В ночь на 14 сентября был подорван и остановлен поезд, следовавший на восток с живой силой. Уничтожен паровоз и шесть вагонов.

18 сентября в 17 часов был взорван спецпоезд в составе 13 классных вагонов, следовавший с танковыми экипажами. Все 13 вагонов разбито. По немецким данным, убито 12, тяжело ранено 40 и легко ранено 60 солдат и офицеров. По данным, полученным от поляков железнодорожников, убито 90, в том числе 4 старших офицера, и ранено до 150 человек. Место взрыва – перегон Кеверцы – Рожице.98

Другое направление деятельности «Охотников» – создание разведывательных позиций в крупных населенных пунктах, в т.ч. и Ровно, где действовали разведчики из отряда Дмитрия Медведева.

Так же приходилось периодически входить в боевое соприкосновение с карательными экспедициями фашистов. Только с мая по ноябрь 1943 года таких боев было двадцать, и всякий раз враг проигрывал.99 Партизаны отряда уничтожили 21 эшелон с живой силой и военной техникой противника. Было выведено из строя 38 фашистских танков, захвачено много оружия и автомашин.100