Спиной к тигру

Прошла почти неделя, прежде чем Олегу удалось договориться о встрече с «„нужным“» человеком. Это был пожилой, седовласый мужчина, с открытым добродушным лицом, умными, улыбающимися глазами. Звали его Данилов Петр Анатольевич. Работал он экспертом в области изобразительного искусства и был очень известным и уважаемым человеком в городе. Конечно, он был не единственным, кто разбирался в подлинниках, но все же его часто приглашали в состав экспертных комиссий многие известные музеи России, для проведения экспертизы того или иного произведения. Они договорились встретиться возле здания, где располагалась лаборатория, в которой работал Данилов.

Ну, что у вас там, молодой человек, – Петр Анатольевич улыбаясь, взял под руку Олега, слегка кивнув вдруг откуда-то взявшимся двум парням в камуфляже. Повинуясь, те снова растворились в тени.

– Охрана, словно это стратегический военный объект, – подумал Олег, разглядывая установленные по периметру здания видеокамеры.

Они вошли в небольшое, хорошо освещенное помещение, с расположенным посредине огромным столом. Это была приемная Данилова, дальше нее он своих клиентов не пускал.

– Показывайте, что там у вас, – эксперт добродушно улыбался.

Олег извлек из футляра для чертежей картину и разложил ее на столе.

– Любопытно. Довольно таки малоизвестный художник. По крайней мере, в нашей стране.

– Да. Он жил во Франции.

– Гм. Интересная работа. И выполнена достаточно профессионально. Хотя сюжет довольно странный, вы не находите? – обратился он к Олегу. Тот в ответ пожал плечами.

– Хотя вы правы. Не нам судить об истинных замыслах художника.

Данилов подтянул лампу на гибком штативе поближе к полотну и немного нахмурив брови, произнес:

– Ну что ж. С большой долей вероятности могу сказать, что это не подделка. Хотя работа неизвестная, но этот художник не того уровня, чтобы подделывать его работы. Впрочем, я говорю о настоящем времени. Возможно, когда-нибудь его работы будут стоить миллионы, и украшать знаменитые музеи мира.

– Тоже самое мне говорила и старушка, продавшая картину. Только она утверждала, стоят миллионы картина уже сейчас.

– Да? – Данилов удивленно вскинул брови, – но это и не удивительно. Каждый владелец хотя бы небольшой коллекции картин уверен, что именно его картины стоят целого состояния. Ну, а эта ваша старушка….

– Она представилась, как дочь самого Оганова – Маргарита Дмитриевна.

– Ну, теперь понятно. Она, конечно же, считает своего отца гениальнейшим из художников. И поверьте, никто ее не убедит в обратном.

– Ну что ж, молодой человек, – Петр Анатольевич повернулся лицом к Олегу, – заключение можете забрать послезавтра. Тариф вы мой знаете. Всего доброго.

Маргарита Дмитриевна Оганова тяжело опустилась на мягкое кресло. Вот и все. Она продала последнюю картину своего отца. Даже письма его, которые ее мать хранила всю свою жизнь, она отдала какому-то журналисту за бесценок. За исключением одного. Самого дорогого. Но…. Все кончено. Жизнь прожита и впереди ее больше ничего не ждет. Лишь пустота. И одиночество. Всю жизнь они с матерью жили надеждой, что, в конце концов, их семья воссоединится, и они будут вместе жить дружно и счастливо. Она и ее родители. Но нет. Этому быть не суждено. Судьба повернула иначе. И уже нет ни отца, ни матери. И она возможно уже скоро присоединится к ним на небесах. Она единственная хранительница их семейной тайны. Правда есть еще внук. Но…. Так сложилось, что из-за смерти дочери, при родах, она видит в нем причину этого несчастья. И не может ему этого простить. Хотя возможно это и не справедливо. Но его ждет сюрприз. Она оставит завещание. После ее смерти, он прочтет это письмо и узнает правду. И возможно станет счастлив, потому, как….

В этот момент ее размышления прервал дверной звонок.

– Кто там?

– ГОРГАЗ. Откройте, пожалуйста. Плановая проверка на утечку газа.

Пожилая женщина тяжело вздохнула и поплелась открывать дверь.

Глава 3

Старший следователь Сергей Павлович Ордынцев, сидел в своем кабинете, подперев голову руками. И эту голову (и как он критично отмечал – не самую глупую) посещали отнюдь не радостные мысли. И виной всему стало как ни странно его собственный день рождения. Казалось бы, должен радоваться, как никак твой праздник. Но нет. Кроме огорчения и горьких мыслей этот день ничего не принес. Он и раньше-то относился скептически к подобным мероприятиям и почти никогда их не отмечал. Но сейчас был повод над этим задуматься. Как никак юбилей, пятьдесят лет. С утра, как полагается, начальник поздравил. Часы подарил от имени и по поручению.… В общем, от коллег по работе. Хорошие часы такие, настоящие «командирские». Ордынцев давно мечтал купить себе такие, но как-то все было не досуг. Все откладывал на потом, а тут на тебе, подарили. Приятно. После работы, как принято, посидели с товарищами по службе в кабинете. Приглашал всех к себе домой, но куда там. У всех дела. Жены, дети, внуки, подруги…. Да и посидели то всего минут сорок. Пока бутылка водки не закончилась. Сергей, конечно, достал из тумбочки другую, (все таки готовился, закуски накупил два внушительных пакета) но все как-то дружно засобирались и, пожелав на последок ему всех благ, быстренько удалились. И Ордынцеву ничего не оставалось, как забрать спиртное и продукты, и отправиться домой.

Пустая квартира встретила его гнетущей тишиной. Не раздеваясь, он прошел прямо в кухню и, усевшись на скрипучий табурет, наполнил до краев одинокий стакан.

– За твое здоровье, Серега, – с горькой ухмылкой произнес он тост сам себе, – Поздравляю. Вот тебе уже и полтинник.

Поставив опорожненный стакан на стол, он вдруг задумался. Ему уже пятьдесят! А ведь это уже полвека. И это означает, вершину жизненного пути он уже перемахнул. Теперь дорожка вниз, под уклон. И как бы он не упирался – на закат. Жизни на закат. И время будет все быстрей и быстрей ускорять свой бег…. Ордынцев горько усмехнулся. Кажется, в таких случаях говорят – пора подводить итоги. Чего он достиг в жизни, чего добился. А итоги, как ни крути, не утешительные. Однокомнатная квартира тринадцать метров, не видавшая ремонта от времен царя Гороха. Звание – майор. Ну и что. В его годы ровесники давно уже в полковниках ходят, а кто и в генералах. Зарплата? Лучше о ней и не вспоминать. Едва хватает на продукты и «„коммуналку“». Что еще? Ах да. Ни семьи, ни детей. Раньше об этом как-то не думал. Вернее откладывал на «потом». А вот теперь даже горько стало. Пришел бы сейчас домой, а тут тебе и стол накрыт, и жена веселая с ребятишками встречает. Но нет ничего этого. Пусто. Хотя могло быть. Могло. Ведь были у него женщины в жизни, были. Да только не сложилось. Поживут, поживут у него некоторое время, а потом исчезают, не выдержав такой жизни. А кто ж выдержит? Он то сутками на дежурстве, то на всяких оперативных мероприятиях. Домой приходил, только чтоб отоспаться. А утром снова на службу. Характер тоже видать – не подарок. Кому такой нужен? Да и сам в то время, по правде говоря, не особо-то переживал, когда уходила от него очередная подруга.

«Ничего, – думал он, – свято место пусто не бывает. Одна ушла, на ее место всегда придет другая.»

И действительно приходили. До поры, до времени, конечно. Потом перестали. Конечно, он понимал, что уже не мальчик. Но главная причина, была даже не в возрасте. Дело было в другом. За последние десять лет, жизнь изменилась настолько, что Ордынцев иногда диву давался. Если раньше женщина хотела просто выйти замуж, за кого угодно, лишь бы не остаться в старых девах, и лишь бы быть как все. А если попадался еще и не пьющий, то это было просто счастье. То теперь, слабый пол предпочитал мужчин только состоятельных, с деньгами и всеми сопутствующими им атрибутами богатства. И что самое парадоксальное, что возраст, род занятий и вредные привычки женскую половину мало интересовали. Будь ты хоть убийца – рецидивист, ассенизатор или представитель секс меньшинств. Предпочтение отдавалось лишь толщине кошелька. Да и взгляды у женщин стали какими-то другими. На мужчин смотрели так, словно разглядывали на рынке товар. Ордынцев не раз замечал, что стоит ему приодеться в свой парадный костюм, (купленный по случаю распродажи в фирменном магазине), женщины сразу же обращали на него внимание. Многие даже многозначительно улыбались. Но если он был в своей обычной униформе – потертом выцветшем пиджаке, и таких же, потерявших форму брюках, в которых он каждый день отправлялся на работу, его сразу же переставали замечать. Редкая женщина, да и то лишь вскользь, окидывала его взглядом, и тут же отворачивались, словно взглянув на залежалый товар.

А ведь ему так хотелось любви. Чистых искренних отношений. Чтобы кто-то ждал его после работы и встречал доброй, ласковой улыбкой. Теперь уже, наверное, поздно об этом думать. Какая женщина пойдет в его тесную убогую хрущевку. А уж о том, чтобы жить на его зарплату – не могло быть и речи. Если конечно не произойдет чуда, и его не повысят в должности. Но это маловероятно. Он не ходил в любимчиках у руководства. Да и высокой раскрываемостью похвастаться было нельзя. Хотя можно было бы, пойти против совести и навешать на какого-нибудь наркомана или уголовника пару тройку уголовных дел, так называемых глухарей. Как впрочем, поступали многие, но Ордынцев не мог переступить через себя, через свои принципы. Поэтому и собирались на полках целые кипы незавершенных дел, нераскрытых преступлений, пока не попадали в архив. Поэтому, наверное, и сидел до сих пор в майорах. Конечно, и у него были успехи. Раскрытые грабежи, кражи, разбои. И за каждым делом стоял долгий кропотливый труд. Но таких эффектных дел, как показывают в излюбленных телесериалах, у него не было. Да собственно они и бывают только на экране. За редким исключением конечно. Чтобы исправить положение, в котором он находился сейчас, и которое его угнетало с каждым днем все больше и больше, у него было два варианта: либо начать брать взятки, либо раскрыть ну уж очень громкое преступление. О котором бы трубили все СМИ. Первое Ордынцев отмел сразу. И не потому, что он придерживался высоких моральных устоев, а потому, что начинать это делать было уже поздно. Не за горами была пенсия, и портить под конец службы репутацию, себе дороже. Да и становиться в один ряд с оборотнями в погонах, ему не хотелось. В душе оставалась все-таки маленькая гордость за то, что он был неподкупен.

Со вторым вариантом было еще сложнее. Где взять это самое громкое преступление, а во-вторых, если даже оно вдруг и возникнет, как его раскрыть. Это только в фильмах все просто и, в конце концов, всех преступников ждет справедливое наказание. На деле же совсем по-другому. И не факт, что тебе дадут раскрутить это дело хотя бы до середины. И тебе повезет, если у преступников не окажется вдруг где-то наверху пара, тройка влиятельных покровителей. И тебя в лучшем случае отстранят от дела. А в худшем – просто вытурят из органов. Или вообще кирпич вдруг свалится на голову. Совершенно случайно. Такие случаи были не редкостью. И шепотом из уст в уста передавались сотрудниками в курилках. И все-таки Ордынцев решил действовать в этом направлении. Нужно было идти на риск, чтобы осуществить задуманное. И, кажется, такой случай ему представился. Перед ним на столе лежало заявление некоего Петракова Валерия Сергеевича, о пропаже своего работодателя – Марка Давидовича Янгеля, у которого тот работал телохранителем. Якобы этот Янгель, такого-то числа, лично, не объясняя причины, отпустил своего охранника до вечера. Точнее до 20—00 часов. Но, вернувшись в дом, в указанное время, охранник хозяина не обнаружил. Не появился он и на следующий день. Мобильный телефон его не отвечает. И вот прошло уже несколько дней, но никаких вестей от своего работодателя Петракову не поступало. Что и привело Петракова в полицию.

«Обычное заявление, – размышлял Ордынцев, – обычный на первый взгляд случай, но что-то в нем его заинтересовало. Если человек держит охрану, значит, чего-то или кого-то он опасается. И если этот человек вдруг исчезает, то здесь тоже не все гладко. Может это и есть тот самый случай, когда из рядового происшествия всплывает громкое преступление!»

На следующее утро следователь назначил встречу с Петраковым.

– Давно вы работаете телохранителем? – был его первый вопрос.

– У Янгеля полгода. А в охранной фирме, через месяц будет три.

– Как могло получиться, что вы оставили своего клиента одного? Вы ведь как его телохранитель не должны его покидать?

– Что касается обеспечения безопасности клиента, вся ответственность за это целиком лежит на мне. Но по долгу службы, я обязан выполнять приказы своего работодателя. В данном случае он отдал такое указание. Быть свободным до 20—00.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – Ордынцев закурил сигарету и сквозь пелену дыма внимательно наблюдал за поведением охранника. За многолетнюю практику общения с разными людьми, он стал достаточно хорошим психологом, чтобы по поведению человека, его мимике и жестам определить, скрывает ли что-то человек или говорит правду. Но парень ничем себя не выдавал. Он сидел прямо, положив руки на колени. Отвечал кратко, по-армейски. Взгляд не отводил и никаких признаков волнения не выдавал. В общем, как и полагается опытному бойцу службы безопасности. И не смотря на свой устрашающий вид, по всей видимости, был совсем не глуп.

– Подтвердить? Да, конечно. Если возникали подобные указания, я обязан был сообщить об этом руководству фирмы. Что я и сделал.

«Еще не факт, что Янгель мог отдать ему такое указание, – подумал про себя следователь, – можно ведь и хлопнуть своего клиента, вывезти все его добро, ну а уж потом и отзвониться своему начальству. Вот, дескать, отпускают его до вечера. Есть время и ценности вывезти, да и труп спрятать».

Но телохранитель, словно предвидя догадки следователя, продолжал:

– Из фирмы перезвонили Янгелю и получили подтверждение.

– И куда вы отправились? Я имею ввиду, видел ли кто-нибудь вас во время вашей отлучки?

– Разумеется. Я поехал в контору. В тренажерный зал. У нас такое правило – есть свободная минутка, потрать ее с пользой для дела. Нужно постоянно поддерживать себя в форме.

«Так, – Ордынцев зажег новую сигарету, – похоже, парень говорит правду и у него полное алиби. Либо все очень хитро продуманно. Все конечно же нужно будет проверить».

– А чем занимался ваш э… Подопечный?

– Вообще нам не полагается этим интересоваться. Одно я могу сказать, это то, что он не работал.

– Пенсионер?

– Я имею ввиду то, что он почти все время проводил дома. Выезжал редко, да и то в какой-нибудь ресторан. И то лишь на деловую встречу. Или в поликлинику, на процедуры.

– Он что, был болен?

– В его возрасте все болеют. Ему за семьдесят.

– На что он жил? Как я понимаю, он был человек небедный, раз нанял себе охрану.

– Чем он занимался, не знаю. Но могу только догадываться, что он был коллекционером. Его часто навещали какие-то солидные люди. Тоже с охраной. Он закрывался с ними в своем кабинете и подолгу что-то с ними обсуждал. В свои дела, он естественно меня не посвящал.

– А почему в полицию обратились вы, а не кто-нибудь из родственников.

– В России, насколько я знаю, родственников у него нет. Есть сын. Но он живет в штатах.

– Ясно. Нужно будет сообщить ему телеграммой, – следователь сделал пометку у себя в блокноте.

– Ну, а о каких-нибудь хороших знакомых Янгеля вам известно?

– Кое-кого знаю, – пожал плечами охранник.

Ордынцев записал несколько фамилий.

– Скажите, – этот вопрос вертелся у следователя на языке еще с самого начала их разговора, – а откуда вам известно, что Марка Давидовича нет в доме? Может, он заперся и никого не хочет видеть, или болен, а может вообще помер, не дай Бог. Вы были в доме?

– Да. Я осмотрел дом. Он пуст.

– У вас что, есть ключ?

– Разумеется. Когда возвращаемся из поездок, я первым открываю дверь и осматриваю помещение. Затем уже даю добро своему клиенту. Таково правило.

– И он всегда сидит в машине, когда вы осматриваете дом?

– Да. Выходить ему не разрешается.

– Но ведь в это время он находится без охраны, – хитро прищурив глаза, поинтересовался Ордынцев.

– Да. Это так. Но я ведь не могу находиться в двух местах одновременно. В таких случаях полагается иметь как минимум двух телохранителей. А экономить на охране, все равно, что экономить на собственном здоровье, – резонно заметил Петраков.

На минуту следователь задумался.

– Скажите, а у вашего клиента была женщина? Может у него роман на стороне, и он не хочет, чтобы ему мешали. Знаете, мужчины преклонного возраста иногда выкидывают такие коленца, а? Седина в бороду, как говориться, бес в ребро, – Ордынцев негромко хохотнул, – была же причина отпустить вас до вечера. Возможно, он не хотел, чтобы его видел с кем-то даже собственный телохранитель?

– Я не исключаю такой возможности, – пожал плечами Петраков, – хотя на моего хозяина это не похоже. Он всегда был пунктуален. Но если вы найдете его хотя бы у любовницы, я вам буду очень признателен. А то знаете…

Валерий немного замялся.

– А то знаете, если у телохранителя исчезает клиент, даже не по его вине, реабилитироваться потом очень непросто. И на репутации фирмы это также сказывается. Поэтому для меня очень важно, чтобы он нашелся.

– Я понимаю, – Ордынцев на некоторое время замолчал. Конечно, про пассию на стороне, он спросил на всякий случай. Его тревожило другое. Где-то в глубине сознания какой-то маячок подавал сигнал тревоги. Подобную ситуацию он уже встречал. И не так давно. Месяца три, четыре назад в его районе пропал один антиквар. Так себе старичок – божий одуванчик. Пропал и все. Заявили родственники, если он не ошибается, это была его дочь. Ну, пропал и пропал. Вышел, возможно, старичок из дому и потерял память. Такое часто случается с пожилыми людьми. Сколько их сейчас бродит по свету без памяти. Ну, объявили во всероссийский розыск. До сих пор ищут. Правда, богатенький был Буратинка. Одних картин было на десяток миллионов долларов, не считая всего остального. Но и зацепиться было не за что. Все ценности вроде бы остались на месте. По крайней мере, его дочь этот факт подтвердила. Да и по завещанию все отходило ей. Что ж, нужно запросить сводку подобных происшествий хотя бы за год, полтора. Авось что-то всплывет. Ордынцев поднял трубку и негромко произнес:

– Эксперта – криминалиста и опер группу на выезд.

Глава 4

В этот день у Олега было приподнятое настроение. Ему удалось продать пару бокалов из венецианского стекла из имения графа Шереметьева и китайскую фарфоровую вазу конца 19 – го века. Помог их с Костей общий знакомый Стоцкий Альберт Леонидович. Он занимался тем, что находил богатых покупателей и имел от сделки свои комиссионные. Стоцкий уже не раз выручал их в этом плане. Еще утром он позвонил и поинтересовался, сможет ли Олег принять у себя одну важную особу. Вообще-то приводить к себе домой покупателей, было не в правилах Олега. Обычно в интересах безопасности встречу проводили на нейтральной территории, например у того же Стоцкого, но Альберту Леонидовичу можно было доверять. Если он кого-то и приводил, то это были очень надежные люди. В этот раз он приехал с дамой, лет пятидесяти на такси. Но неподалеку, метрах в тридцати от дома, Олег приметил пару Мерседесов с тонированными стеклами.

«Охрана, – догадался Олег, – ее оставили позади, чтоб не привлекать внимание».

Все-таки Стоцкому было ума не занимать. Женщина уже знала, за чем едет, и сделка состоялась довольно быстро. Дама действительно была очень состоятельной и даже не стала торговаться против названной суммы, как принято в подобных случаях. Что очень порадовало Олега. Обычно у них с Костей было правило немного завышать цену на товар и в результате торга, выходили на нужную сумму. Но в этот раз Олег заработал больше, нежели ожидал.

«Нужно обрадовать Костю, – подумал он, когда гости распрощались, – пусть приезжает за своей долей».

Олег вспомнил их последний разговор и почувствовал, что в душе все же остался неприятный осадок.

«Да и черт с ним, – подумал он про себя, – вот рассчитаюсь с ним полностью, ну а потом найду себе помощника. Не беда».

Олег набрал номер.

– Алло, – на другом конце послышался знакомый голос.

– Это Олег.

– Я слушаю. Только говори побыстрей, у меня мало времени.

В голосе Кости чувствовалось раздражение и Олегу захотелось вдруг послать его ко всем чертям.

– Сможешь подъехать? Дело есть.

– Послушай, Олег. Я очень занят. И если тебе что-то нужно….

– Это больше тебе нужно, – перебил его Олег.

– Мне?

– Да. Мне удалось продать несколько вещей из нашей коллекции. Можешь подъехать за своей долей.

– Да? – голос Лиговского смягчился. Раздражение исчезло, словно и не было, – И сколько же ты выручил?

Олег назвал сумму.

– О! Это даже больше, чем мы рассчитывали. Как это тебе удалось?

– Попался солидный клиент. Так ты едешь? – теперь уже раздражался Олег. Костина меркантильность его просто выводила из себя.

– Да. Конечно. Только…

– Что?

– Понимаешь, у меня тут одна проблема. Ты меня не выручишь?

– Что?

– Дело в том, что мне с минуты на минуту должны привезти мебель. Я не могу отлучиться. Вот, если бы ты сам смог ко мне подъехать…. Заодно и расставить поможешь.

– Ты приобрел мебель? – Олег никак не мог понять, зачем Косте обставлять квартиру, которую он снимает, – тебе что, нечего делать? А если сменишь квартиру, так и будешь таскать за собой все эти табуретки с диванами!

– Не собираюсь я никуда переезжать. Это моя квартира. Я ее купил.

Минут через сорок, Олег подъехал по указанному Костей адресу. Не центр, но все же не окраина. Обычный спальный район. Третий этаж девятиэтажки. Костя открыл дверь и широким жестом пригласил Олега в дом.

– Привет, – Олег протянул руку, – не скрою, ты меня просто удивил. Твои успехи налицо.

– Да вот, решил покончить со своим жалким существованием и брать от жизни все и сразу.

Костя не скрывал пафоса. Они не виделись чуть больше месяца, а Олег уже не узнавал своего бывшего партнера. Внешне тот выглядел также, те же близорукие глаза за толстыми линзами очков, тот же ежик коротко стриженых волос, но вот взгляд и манеры уже были другими. Они приобрели какую-то значимость, важность, в них чувствовалась едва уловимая снисходительность и некое моральное превосходство.

– Ну, как тебе моя «берлога»? – Лиговский улыбался довольный произведенным эффектом.

С виду – обычная квартира, ничего особенного. Одна комната, кухня, санузел. Как говорят – стандарт. Но для многих эти несколько десятков метров из кирпича и бетона так и остаются несбыточной мечтой. Не говоря уже о том, сколько разбитых семей, и сколько разрушенных судеб кануло в борьбе за право обладать этими квадратными метрами. А вот Костя смог осуществить свою мечту, и, причем в кратчайшие сроки.

– Ты что, ограбил банк? – Олег с изумлением осматривал свежий ремонт.

– Шутишь. Я же тебе говорил, что играю на бирже. Не поверишь, так поперло, что дух захватывает! – глаза у Лиговского горели азартным огнем. Но вдруг, словно спохватившись, что сказал лишнее, быстро добавил, – Но ты извини. В партнеры взять не могу. На бирже играют одиночки.

– Да ладно, – махнул рукой Олег, – не парься. Мне и своего хватает. Кстати, держи свои деньги.

– А вот за это спасибо, – Костя стал пересчитывать свою долю, – Деньги хоть и небольшие, но на дороге не валяются.

«Небольшие деньги, – с грустью подумал Олег, – сильно же тебя занесло приятель, если эти деньги для тебя небольшие. Для некоторых за них полгода нужно корячиться. А чтоб купить такую квартиру, ему понадобиться года два, три упорного труда. И при том, во всем себе отказывая».

Купить квартиру, для Олега было делом принципа. Это было для него и мечтой и целью одновременно. Вырос он в небольшом рабочем поселке, где жизнь замерла, и стала потихоньку угасать еще в начале девяностых. Отец, потеряв работу, запил. И вскоре через год умер, отравившись каким-то суррогатом. Мать, едва он окончил десятилетку, продав все ценное в доме, собрала его в дорогу.

– Поезжай учиться, сынок. Станешь образованным, выбьешься в люди. А здесь тебе делать нечего. Здесь тупик.

Олег поклялся тогда, что обязательно получит образование и добьется в жизни всего. А главное, купит в городе квартиру и заберет к себе мать.

Следователь Ордынцев сидел в мягком кожаном кресле и пультом дистанционного управления беспорядочно переключал каналы на огромном, в полстены, телевизоре. Собственно ни одна программа его не интересовала. Просто сменяющиеся, словно в цветном калейдоскопе, картинки, как бы подталкивали мысли быстрей формироваться в определенный логически законченный вывод. Внутреннее чутье подсказывало ему, что ничего необычного они здесь не найдут. Он не участвовал в осмотре дома Марка Давидовича Янгеля. Специалисты знают свое дело и сделают это лучше. Ордынцев лишь мельком заглянул в пустующие комнаты дома и то лишь из чистого любопытства. Он не раз бывал в домах состоятельных людей, и каждый раз убеждался, что пределу человеческих желаний нет. Если есть деньги, конечно. Как только появляются деньги, квартира сменяется на дом. Дальше следуют бассейн, лужайка для гольфа, парк автомобилей. Собственные самолеты, вертолеты. Яхты огромных размеров. Некоторых уже в космос потянуло. Что дальше? И зачем? Чтоб только самоутвердиться и удовлетворить собственные амбиции? Или утереть нос соседу. Взять тех же коллекционеров. Всю жизнь только и делают, что скупают антиквариат. А спроси их, зачем они это делают, не ответят. Наверное, это болезнь. А возможно он и сам чего-то недопонимает. Скорее всего, это обусловлено природой человека, всю жизнь к чему-то стремиться, хотя заранее знаешь, что конца этого чего-то, не существует. И, наверное, прав наш президент, любящий повторять поговорку о том, что всех женщин любить невозможно, но стремиться к этому надо.