История разлуки и другие пьесы

Рама: Ну, глядя на тебя, уже могу сказать, что это явно не беда. Пойдем…

(слуга медлит, ему явно хочется обо всем рассказать, но без приказа не решается)

Сита: (не в силах сдержать любопытства) Что происходит? Расскажи!

Слуга: (воодушевленно) Ну, раз спросили вы… Теперь могу открыто прокричать: царь Дашаратха хочет передать престол и власть царевичу!.. О Господин, не в силах рассказать, как рад и я, и царство все… о, мне найти бы подходящих слов!..

Сита: (смеясь, Раме) А что, пожалуй, новость стоит тысячи коров?!

Рама: (задумчиво) Но почему внезапно так?.. (тревожно) Отец, быть может, болен?..

Слуга: Нет, здоров!

Рама: (с облегчением) Ну, что ж, я буду рад приказ отца исполнить… (Сите) Ты подожди, узнаю все, вернусь и расскажу подробней…

(выходит и идет во дворец Дашаратхи, слуга следует за Рамой)

Рама: (входя в покои Дашаратхи) И где отец?

Слуга: (удивленно) Был здесь… Еще недавно.

Рама: Наверное, к царицам он пошел.

Слуга: Да, да, конечно! Об этом Махарадж мне что-то говорил. Но так же и царевича велел найти скорей… Сейчас вы к матушке, к царице Каушалье?..

Рама: (выходя, с улыбкой) О, нет, я думаю, чтобы найти царя быстрей, сначала надо заглянуть в покои матушки Кайкей!..

Сцена 5

(Покои Кайкей. Царица распустила волосы, разбросала украшения, стоит, во всю изображая обиженную жену, полную отчаяния)

Дашаратха: (входя) О милая Кайкей, какую новость я принес тебе с утра, послушай… (замечает состояние жены и замолкает на полуслове) О, что с тобой?!

(в тревоге подходит и пытается заглянуть Кайкей в лицо, та отворачивается, отводит глаза, потом закрывает лицо руками и делает вид, что безутешно плачет)

Дашаратха: (в полном недоумении и тревоге) Что вижу я?! Моя любимая жена рыдает, словно бедная вдова! (героически) Случилось что? Немедленно скажи! Обидел кто-то или злые сны? Иль духи глупые пытают?! О, Дашаратхи, видимо, не знают! Я уничтожу всех, кто даже на минуту мою Кайкей расстроиться заставит! Скажи мне, кто злодей?! Я накажу его!..

Кайкей: (всхлипывая) О нет, никто не виноват в беде моей…

Дашаратха: Так в чем же дело? Плачешь от чего? (ласково) Ты не таись, спокойно расскажи… Мой долг – утешить ум жены. Поведай мне свою печаль, а я уж позабочусь, чтобы она ушла. Как облака уходят в даль, так и тревоги…

Кайкей: Ты – моя судьба! Все эти годы под твоей защитой я беззаботно прожила. Теперь же мучает меня… (замолкает и снова закрывает лицо руками, плачет)

Дашаратха: Так что же?! Не томи! Я все исполню, только попроси!

Кайкей: (переставая плакать, но отворачивается и тихонько отходит от мужа к окну, говорит не поворачиваясь) Ты помнишь два желания?.. Что обещал мне в трудную минуту? Тогда они мне были не нужны… Теперь же… Они ведь в силе, да? Скажи?..

Дашаратха: О да! Конечно! Но зачем ты вспомнила давно былое? Твое желание любое и так исполню, только укажи, что сделать мне! Я понесусь на крыльях искренней любви и совершу любые подвиги во имя славное Кайкей!..

Кайкей: Так обещаешь?..

Дашаратха: (торжественно) Я слово царское даю: все, что ни скажешь, воплощу! И сбудется немедля, в тот же миг!

Кайкей: (медленно поворачиваясь, теперь видно половину ее лица, в профиль) Ну, что ж, я знаю, ты велик! И не откажешься от слова своего…

Дашаратха: Не откажусь! Исполню всё, во что бы то ни стало! И даже если жизнь меня покинет, от слова царского не отступлю!..

Кайкей: (резко поворачиваясь, на ее лице гнев, ревность и решимость, говорит резко, зло и четко) Всего лишь два желанья попрошу… исполнить… Первое: царевич Рама из царства должен изгнан быть! Второе: Бхарата взойдет на трон!!

Я ТРЕБУЮ: изгнанья Рамы и престол для сына моего!

(немая сцена, Дашаратха замирает, потом пытается осознать услышанное)

Дашаратха: (в полном смятении, сердито) Что за змея тебя сегодня укусила?! Своим ушам не верю. В своем ли ты уме?!

Кайкей: О, да, в своем! Хочу лишь этого!

Дашаратха: Потребуй что-нибудь другое!

Кайкей: (упрямо) И не подумаю! Ты царь! Ты слово дал! Теперь возврата нет. А может, хочешь ты покрыть позором род? Ну что ж, тогда от слова откажись!

Дашаратха: Но… Рама – словно жизнь… моя… Как я могу его прогнать? Он свет моей души! Айодхья вся… без Рамы, как пустыня станет… И вымрет! Как же так? Прошу, Кайкей, немедля отступись!..

Кайкей: (капризно) Нет, нет и нет! И слушать я не буду! (закрывает ладонями уши) Ты обещал, теперь исполни! Пусть Рама в лес уходит, а на престол мой сын восходит!.. А до тех пор я больше даже слова не скажу! (отворачивается и стоит с заткнутыми ушами)

Дашаратха: (хватается за сердце и оседает на пол) О, Рама!..

(через мгновение входит Рама)

Рама: Отец, ты звал меня? Я твой приказ готов исполнить, каким бы ни был он…

Дашаратха: (не в силах говорить, хватая ртом воздух) О Рама, Рама…

Рама: (озадаченно оглядываясь) Матушка Кайкей, что вдруг с отцом? Он бледен и ослаб! И в странной позе…

(Рама порывается подбежать к Дашаратхе, но Кайкей опережает, подходит к сидящему на полу муж, встает рядом и кладет руку ему на плечо. Не подпускает Раму)

Кайкей: (резко) С ним все в порядке! Просто слаб, и потому не в силах отдать приказ, который должен… Привязанность такая – позорна для царя! Вместо того, чтобы с твердым сердцем исполнить долг и слово, он тут сидит и плачет, словно женщина какая…

Дашаратха: (качаясь как безумный, не в силах говорить) О Рама, Рама!..

Рама: (озадаченный) Что за приказ? (уверенно) Его исполнить готов немедля! Только бы узнать!..

Кайкей: Могу спокойно передать.

Рама: Я слушаю. Жена и муж – одно, а потому… все, что ты скажешь, я приму. Как волю царскую. И даже выше – как повеление отца!

Кайкей: Тогда послушай часть приказа, которая касается тебя. Царь Дашаратха повелел, чтоб ты немедля отправлялся в лес! Покинь Айодхью дважды на семь лет! И до того, как этот срок пройдет, чтоб возвращаться ты не смел! За это время Бхарата на троне утвердится!..

Дашаратха: (закрывая лицо руками) О Рама, Рама…

Рама: (спокойно) Готов я выполнить приказ. Дворец покину в тот же час, как сообщу супруге…

(кланяется и выходит)

Сцена 6

(Покои Рамы, Сита ждет мужа, начинает беспокоиться)

Сита: (в тревоге ходит по комнате) Как долго… Где же Рама?.. Так сильно задержался… Впрочем, понятно это. Когда мужчины о престоле говорят, то споры могут днями длиться! Но только вот на Раму это не похоже, не склонен к праздным разговорам он, и если задержался, значит, есть резон… Но что могло случиться? Неужто Дашаратха так долго сыну о решении своем… Хотя, наверное, министры оказались тут как тут, да и священники… Собрались вместе и решают все вопросы… Да-да, конечно! Ведь коронация – ответственное дело. Вот потому мой Рама задержался. (сама себе) И перестань так глупо волноваться!.. Все будет хорошо… Подумаю-ка лучше о приятном. Ведь скоро я царевной стану. Приятно это?.. (смеясь) Все равно!.. Ведь главное, я с Рамой буду рядом, а кем он станет, к счастью, мне не важно. Раз царь, то буду во дворце, а будет нищим, буду в шалаше… Ведь главное для женщины не камни и не одежда с золотой каймою, и не дома, и не стекляшки, а быть с любимым на его пути, начертанным судьбою…

(Сита останавливается и задумчиво смотрит в окно. Слышит, как отворяется дверь и быстро поворачивается, радостно улыбаясь, чувствуя, что это супруг. Рама входит, и улыбка на лице Ситы сменяется недоумением. Рама уже переоделся: на нем не царские шелка, а одежды лесного отшельника…)

Сита: (удивленно) О, что за странные одежды?! Как будто в лес отправиться собрался. (с улыбкой) Как будто не царем, а жителем лесным ты скоро станешь!..

Рама: От сердца женского не спрячешься, – оно все знает наперед. Ты угадала, в лес я ухожу…

Сита: (недоуменно) Но почему?! Быть может, перед тем, как трон принять, наследный принц какие-то аскезы должен испытать?.. Таков обряд?..

Рама: Нет, Сита. Я лишь приказ отца…

(внезапно открывается дверь и врывается радостный Лакшман, младший брат Рамы)

Лакшман: О, как я рад!!! (обнимает брата) Едва услышал, как к тебе понесся. Вот это новость!.. (замечает странное одеяние Рамы, отстраняется и оглядывает брата) Но подожди… Что за суровая накидка? А где шелка? А золото и камни?.. Где взял ты эту грубую одежду из жесткой нити?..

Рама: О, Лакшман, Сита! Послушайте. Дворец наполнен слухами, что вскоре новый царь Айодхьей будет править. И это правда. Вот только почему-то все решили, что Рамой будут звать наследника престола…

Лакшман: (недоуменно) А разве нет? Что за история? Ты имя поменял? Зачем?!

Рама: (с улыбкой) Нет, не менял. Я думаю, ты тоже будешь рад, услышав имя Бхараты…

Лакшман: (ошарашено) Что?!! Бхарата?! О, нет, конечно, имя брата я рад услышать, но слышать «Бхарата-наследник» мне очень странно. Примерно так же дико слышать это, как, например, «изгнанник-Рама»!..

Рама: Ну, что ж две странности в единстве – дают реальность… Ты прав: теперь изгнанник я. И ухожу немедля в лес. Таков приказ царя, приказ отца… Зашел лишь с Ситой попрощаться…

Сита: (ошеломленная новостью) Что?!.. (спустя несколько мгновений, возмущенно) Уйти ты хочешь без меня?!

Лакшман: (перебивая) О, Сита, Рама, подождите! (недоуменно) Я не пойму, куда собрались вы? Здесь несомненно, есть какая-то ошибка. Изгнанье Рамы?! Большей ерунды я на веку своем не слышал! Какой злодей такое мог придумать? Отец? Не может быть! Кто добровольно от души своей откажется и в лес ее прогонит?.. (задумчиво) Царь Дашаратха сам тебе сказал? Прошу, произнеси приказ дословно…

Рама: Нет, его передала мне матушка Кайкей. О том, что должен я на дважды по семь лет в леса отправиться, как странник. Отец был рядом и не возразил, что означает – это был его приказ.

Лакшман: (сжимая кулаки) Ах, вот в чем дело! Тебе ль не понимать, что это все интрига царицы младшей?! Наш Дашаратха так привязан к ней, что вертит им как хочет… матушка Кайкей!

Рама: Быть может… Но это только внешняя причина, а потому – не говори дурного… И мне уже пора. С тех пор, как получил приказ отца, как будто давят стены царского дворца и ум стремится прочь. В лесные хижины, к святым аскетам…

Лакшман: Невыносимо слышать это! Ты так спокоен, будто все равно: что стать царем прославленной Айодхью, что нищим пробираться сквозь леса, питаться корешками и плодами, забыв пиры роскошные. А где ты будешь спать? А что носить?! А где богатства кшатрия: где власть, где слава?.. В лесу безвестным одиночкой ты будешь столько лет… И это вместо торна?! А ты спокоен, будто все равно и нет здесь разницы!..

Рама: Ты видишь разницу не там, где надо… Ведь это внешнее. Роскошная постель и ложе мха – лишь кажется, что есть различье между ними. Еда, одежда, слава… Все это хорошо, но это и отрава, когда становится основой жизни. Мой стержень – долг, а потому приказ отца я принимаю, каким бы ни был он. А внешнее – игра природы и судьбы…

Лакшман: Но, брат! Тогда мне расскажи, как можно принимать столь разное без боли разочарований. Ведь ты к отцу шел, зная, что тебе престол готовят, а вместо этого – изгнанье. Когда я думаю об этом «внешнем», меня негодованье разрывает!

Рама: Бывает так, что мир сулит столь многое, и радость наполняет нас. Мы предвкушаем сладкие плоды… Но вдруг судьба обратно забирает то обещание, что миг назад надеждой и восторгом наполняло… И человек, в чьем сердце нет основы, в тоску впадет, в гнев и в безразличье. Моя основа – долг, пока ему я предан, ничто не может разум мой смутить. А потому я ухожу, на голову приказ отца вместо короны поместив!..

Лакшман: Нет, я так не могу! Во всяком случае, мой долг – попробовать хоть что-то изменить! За брата должен я вступиться! Бегу к отцу и разберусь с Кайкей – она должна немедля отступиться!..

Рама: Не нужно это. Тут дело не в царице. Я руку чувствую судьбы. Ее не изменить. Я ухожу…

Лакшман: Но я попробую! И если не удастся, тебя немедля догоню. С тобою вместе в лес отправлюсь! Зачем мне царство, когда в нем Рамы нет? Вся красота Айодхьи померкнет сразу. И станет город, словно тело мертвое, душа которого ушла… Иди, но подожди меня. Прошу. Надеюсь, весть хорошую я вырву, принесу! А коли нет, ну что ж, хоть вечность проведу с тобой в лесу судьбы… Айодхья – это не дворцы, Айодхья только там, где ты!..

(взволнованный Лакшман убегает)

Рама: (подходя к поникшей Сите) Как хорошо, что Лакшман не спросил о том, что чувствую… Спокоен разум мой, и это правда. Грустит лишь сердце. Не от того, что трон потерян, а от того, что нам с тобой такая долгая разлука предстоит…

Сита: Как странно иногда супруг мой говорит. Неужто может быть предмет без тени? И разве полетит стрела без цели?.. Луна без неба может быть? А полотно без нити?.. Так как же может Рама быть без Ситы?..

Рама: Но, вижу, тоже ты грустна. Не от разлуки предстоящей разве?.. Уйти из-под защиты стен дворца…

Сита: (эмоционально) Когда в нем Рамы нет, дворец – тюрьма!.. А грусть моя лишь от того, что нечего надеть! Все мои сари слишком непригодны для жизни в чаще. Вот ведь незадача!.. Ой, подожди, а там, в лесу, ты хижину построишь нам?..

Рама: (смеясь) Построю!

Сита: Ну, вот и ладно. Я тогда пойду в чем есть, а как немного попривыкну, найду я нужных трав, да и свяжу себе обновку. Да и тебе… Мечтала с детства я в лесу пожить, с поклоном в ашрамы святые заглянуть… Тогда в дорогу?..

Рама: В путь!.. (вдруг становясь серьезным) О Сита, тебе не в силах отказать, оставить в безопасности в Айодхье. Ведь ты права, мы части целого, но грусть меня снедает все равно. Отец… и братья… Долгие года разлуки… А утешало лишь одно, что царство остается в руках надежных Бхараты. Царем прекрасным будет он. Теперь же утешение второе: иду я не один, а мы с тобою!..

(Сита и Рама уходят)

Сцена 7

(Дашаратха и Кайкей. Все по-прежнему: с момента, как их оставил Рама, ничего не изменилось. Врывается Лакшман)

Лакшман: (в гневе) О женщины, коварные созданья! Двуличные и злобные! Ваш ум всегда раздвоен, как у змеи язык: шипит и просится наружу, проверить, можно ль укусить того, кто рядом! И так уж получается, что рядом тот, кто молоком змеюку эту поит… И женских ласк, объятий не хочу, когда увидел, что оковы это! А сладкий голос – звук змеи гремучей! О да! Для тех, кто не знаком с коварным зубом, звон погремушки сладок и приятен. Таинственно звучит в пустынном мире, и этот звук как будто обещает томленье сладкое и что-то неземное, но стоит осторожность потерять, и впрыснет злая пасть смертельный яд!.. И тот, кто испытал укус, не будет больше доверять… трещанью погремушки! Коль сможет отравленье пережить и догадается укус прижечь!..

Кайкей: (надменно) Свою закончил речь?.. Быть может, хоть теперь ты вспомнишь о приличьях, поклонишься и «с добрым утром» скажешь? Быть может, змеи в царстве завелись, раз с самого утра ты нам о них вдруг лекции читаешь?..

Лакшман: О, нет, не змеи, лишь одна змея! Но укусила нашего царя, а потому заметна очень стала, хоть до того искусно так скрывала… свою змеиную природу!

Кайкей: (гневно) Ты забываешься! В Айодхье не было такого с роду, когда б со старшими столь дерзко говорили!

Лакшман: (немного успокаиваясь) Быть старшим – это не пустяк. Ответственность, забота. Когда двуличен старший по отношенью к тем, кто от него зависит, то старшим его больше не зовут! Кайкей, неужто ты не видишь, что твой поступок все разрушит! Прошу смиренно, отступись. Тогда я снова старшей назову. И поклонюсь тебе я снова!

Кайкей: Манерам ты сначала научись! Мальчишка дерзкий! Ведь уважение – всему основа. А что ты хочешь от меня, я не пойму.

Лакшман: (смутившись) Быть может, я спешу? И выводы неправильные сделал? Но разве Рама не отправлен жить в лесу?..

Дашаратха: (очнувшись при звуке имени «Рама») О, Рама!.. Где ты?!

Лакшман: (подбегая к отцу) Я его верну! Отец, ты только прикажи…

Дашаратха: Увы, я не могу… Я обещал ее желание исполнить… Как можно слово царское нарушить?

Лакшман: (зло оборачиваясь к царевне) Вот видишь, я был прав! Отравлен мой отец!.. (бессильно) Но неужели ты не понимаешь, что он сгорит в разлуке? А ты вдовою станешь! И более того, ты всю Айодхью без души оставишь! И кто в ней станет жить, когда сам Рама будет изгнан? Я не останусь! И другие покинут город вслед за Рамой! Чего ты добиваешься? Очнись! Страны безлюдной хочешь быть царицей? Безумная, послушай!..

(Кайкей возмущенно затыкает уши ладонями)

Лакшман: (продолжая) Пусть подданных тебе не жалко и мужа тоже, но подумай: когда твой сын вернется, что скажет он, поступок твой поняв? Неужто думаешь, что рад он будет такой короне?! О, нет! От матери откажется скорее!.. Не говоря о троне! И будет погружен в тоску не только город, но и весь дворец…

Кайкей: Не слушаю я то, что ты бормочешь. Ты словно пьян. Немедля убирайся!

Лакшман: (в отчаянии) Змея! Змея… Укусом отравила всех!.. Да и себя…

Дашаратха: Сынок, постой, не совершай ты грех, слова такие говоря. Она всего лишь женщина, и не ее вина в том, что погибнет скоро Дашаратха… Без Рамы жизнь моя лишилась смысла, и скоро я покину этот мир. И только в этом прав, но в злых своих словах, увы, ты недалек… Ведь только кажется, что бедная Кайкей причиной стала гибели моей. Она всего лишь инструмент в руках судьбы… И перед тем, как сгинуть от тоски, я расскажу тебе о давних-давних днях, когда был молод я. Тогда по глупости ужасную ошибку совершил, теперь пришел момент расплаты. Послушай и забудь о злобе к матушке Кайкей! Она ведь женщина и ей нужна забота. А кто ж поддержкой будет, когда умру? Защита сыновей – все, что останется. А потому винить ее не вздумайте ни в чем! Я повторю: она всего лишь инструмент в руках судьбы… Теперь же слушай, а потом иди!..

Сцена 8

(На сцене молодой Дашаратха охотится в лесу)

Голос Дашаратхи: Я молод был и горд своим уменьем… О да, в то время лучшим лучником Земли прослыл ваш бедный Дашаратха. И даже полубоги на бои свои меня, бывало, приглашали… И как забавно понимать, что и сейчас, когда приходит время умирать, я все еще горжусь тем, что сражался в небесах. Но, впрочем, не об этом мой рассказ. На небо вскоре я отправлюсь, быть может, встречу тех, с кем отражал нападки демонов ужасных…

(на сцене во время рассказа молодой Дашаратха крадется по лесу с луком наготове)

Так вот, в то время я гордился уменьем, что недавно изучил – стрелять на звук! Теперь не надо было видеть цель, а только слышать. Вскинув лук, разил без промаха… И в тот несчастный день ходил я по лесу и ждал момента, когда бы мог искусство отточить…

Молодой Дашаратха: Какая тишина вокруг. Как будто звери, птицы вдруг попрятались, а может, разбежались, разлетелись… Как будто все они узнали, что Дашаратхе больше нет нужды их видеть, чтобы поразить стрелою. Ну что ж, тем интересней нам с тобою, мой верный лук! Тебя не выпущу из рук, пока добычи вскрик не огласит лесной тиши!..

Дашаратха: И тут услышал я журчание воды. Ручей шумел неподалеку, и я пошел к нему, намереваясь жажду утолить, но лук не думал опустить, по-прежнему весь превратившись в слух!.. И тут!..

Услышал характерный звук: олень как будто из ручья напиться… задумал наперед царя! И сквозь листву немедля понеслась стрела!..

(на сцене молодой Дашаратха, услышав булькающие звуки, стреляет на звук, слышит человеческий вскрик и в ужасе остолбевает)

Молодой Дашаратха: Что это?! Там должен быть олень! Я слышал, как он булькает и пьет! Слух обмануть меня не мог! Но почему же вскрик как будто человечий!.. Быть может, просто показалось мне?! О да, скорей к реке. Я убедиться должен, что там олень и больше ничего!..

(прорывается сквозь прибрежные кусты и видит юношу, который лежит наполовину в воде, со стрелой в груди. Рядом сосуд, в который юноша набирал воду)

Юноша: (кривясь от боли) За что?!..

Молодой Дашаратха: О, нет! (бросается к юноше, поднимает голову себе на колени) Прошу, не умирай. Ошибка это! О, что же я наделал! Прости, прости, я помогу тебе…

Юноша: Ты кшатрий, так неужто не заметил – смертельна рана эта. Тебя я не виню. Мы все в руках судьбы, а потому не ты причина смерти. Но об одном лишь попрошу… (начинает говорить тяжело, прерывисто) мои родители… один на свете… у них защитник… был… я воду набирал, чтобы напоить, а ты, наверно, бульканье сосуда за водопой… о, что за боль!.. Ты должен отнести воды… и тело… Пусть знают, что со мной. Неведенье ужасней будет… для них, несчастных стариков… А мне пора… О, Боже!..

(юноша умирает на руках Дашаратхи)

Молодой Дашаратха: (плача) Не умирай, постой! Слова твои как будто молот в сердце… Тоски такой еще не ведал! Где силы взять, чтоб посмотреть в глаза родителям твоим?! Проклятый лук, о что же ты наделал!..

(Дашаратха поднимает тело юноши и, плача, на руках несет его вверх по течению. Выходит к небольшой хижине, на пороге которой сидят два слепых старика. Они оборачиваются на звук шагов)

Отец юноши: (ласково и немного строго) Сынок, ты почему так долго?.. Мы с матерью измучались от жажды… (прислушиваясь) А от чего так поступь тяжела твоя?.. Несешь чего-то?..

Мать юноши: (с тревогой) Сынок, ведь это ты? Под утро мне дурные сны привиделись. Скорее что-нибудь скажи!

Молодой Дашаратха: (с трудом справившись с голосом) Ваш сын…

Отец юноши: Ты кто?! Несчастье в голосе твоем!..

Молодой Дашаратха: Я… Царь Дашаратха перед вами. Ваш сын погиб… (кладет тело на землю)

Отец юноши: (не в силах говорить, подползает к телу юноши и ощупывает лицо) Сынок! Сынок! Ведь это ты! Но почему молчишь?! Прошу, хоть что-нибудь скажи!..

(старик перебирает руками от лица к шее, груди и вдруг натыкается на торчащую стрелу)

Отец юноши: О, нет!.. Стрела торчит из сердца, что случилась? Скажи нам, ты там был, где смерть внезапная его застала?.. И кто стрелу коварную пустил?.. Ты знаешь?..

Молодой Дашаратха: Знаю… Я его убил…

Отец юноши: Зачем?!

(мать юноши тоже подбирается к телу юноши и рыдает у него на груди)

Молодой Дашаратха: Ошибка, глупая ошибка… Стрелял на звук в оленя, а попал… Теперь о вас я позабочусь. Я царь! И в городе построю дом для вас, и слуг пошлю…

Мать юноши: (вдруг успокаиваясь и поднимая от тела юноши заплаканное лицо) О царь, не говори пустого. Ты лучше старикам немного помоги. Мы слепы и слабы. И дров найти не сможем, а ты костер последний собери…

Дашаратха: И вот, я волю стриков исполнил. И ложе погребальное для юноши собрал. Из веток, хвороста, сухой травы… В лесу нет дров особых, а потому лежало тело, как на кровати мягкой… Искру я высек и костер зажег. И вскоре жар пошел смертельный, я отошел, на стариков не глядя… И вдруг услышал!..

Отец юноши: Прощай, о царь! Разлуку с сыном мы терпеть не в силах, а потому уходим вместе с ним!

Дашаратха: И не успел я оглянуться, как бросились они в огонь, и только крик последний услыхал:

Мать юноши: (голос из огня) Пусть будет так: чтоб боль ты испытал такую же, как мы! И точно так же ты сгоришь в разлуке!.. Умрешь от горя и тоски!

Дашаратха: И долго я сидел на пепелище, в него я бросил лук и стрелы, потом вернулся во дворец. День шел за днем, а я не мог прийти в себя… Потом опять была война… И случай позабылся… Заботы, подвиги, дела, и память боль держать не стала. Совсем забыл я о «стрельбе на звук», а вот теперь пора настала. И все так ясно вижу вдруг! Я вспомнил все, но легче ль от того?! О нет, тоска сжимает сердце. И слепну я от слез… Но пусть! Дворцовых грез я видеть больше не хочу. О Лакшман уходи, прошу! Ты Раму догони и будь с ним рядом!.. А я останусь здесь, приму награду. Ведь лучшая награда для меня – смерть с мыслями о Раме!..