Полная версия
Вспомни, Облако!
Вспомни, Облако!
Рассказы о великих мечтателях и необычных летательных аппаратах. Книга первая
Владимир Казаков
© Владимир Казаков, 2015
Редактор Алёна Бессонова
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Автор книги Казаков Владимир – писатель, пилот-планерист, летчик-испытатель, пилот гражданской авиации.
Часть первая
…Знание – развивается сравнением… среди молодежи нередко встречаются парнишки и девчонки, которые не умеют ценить все то, что для них завоевано, встречаются задорные орлы, которые преждевременно мечтают об уютном курятнике.
Знание прошлого вылечило бы их от слишком торопливого стремления пользоваться достижениями настоящего, не думая о будущем, не стараясь углубить и расширить не ими завоеванное и заработанное хорошее наших прекрасных, но еще не легких дней.
А. М. Горький
Прибытие Единственного инка
…Все узнали
о прибытии
Единственного Инка
по желтому знаку
в небе.
Из перуанской легендыВозможно, это было лет тысячу назад.
Чимпа лежал на косматой шкуре пако у самого выхода из пещеры и поглаживал перья Могучего Суо. Ветерок шевелил языки костра, обдувал теплом человеку и птицу. Внутри пещеры в серых сухих сумерках жевала траву и ободранные кактусы прирученная лама гуанако. Иногда на ее шее серебряным звоном вздрагивал колоколец.
Суо – крупный сизо-черный орел – от прикосновения сильных пальцев юноши чуть пружинил на полусогнутых лапах. Глядя в коричневые, узкие, как горные расщелины, глаза Чимпы своими мутноватыми, подернутыми голубоватой пленкой зрачками, Суо открывал шершавый клюв, выпрашивая подачку.
Из подвешенного к поясу кожаного мешочка Чимпа достал кусок сушеного мяса, поднёс на ладони к затупленному носу Суо. Резкий стремительный клевок – и мясо исчезло в клюве орла. И все-таки Чимпа почувствовал неуверенность клевка. Кончик клюва коснулся руки. Притупилось зрение Суо, не так мгновенно и точно срабатывали мышцы. |
«Сколько лет птице?» – подумал юноша.
Вырастил и натаскал Суо-поводыря Верховный жрец Храма Орлов Манко Амару, когда еще не имел сана. Теперь ему 90. Он почти не поднимается с возвышения из мягких шкур и оттуда учит молодых жрецов, готовит их к посвящению в сан Орлов. Чимпа «слышит» надтреснутый тонкий голосок белого Манко Амару, и улыбка растягивает его толстые губы: жрец всегда был добр к Чимпе и быстро отличил его. Чимпа уже третий год имеет звание «Парящий высоко». Этого достичь было трудно, несмотря на то, что он был из царственного племени квичуа, но был лишь сыном только двадцать девятой «девы Солнца», не очень любимой наложницы Единственного Инка1.
Сейчас Единственный Инк в длительном плавании, и Чимпа с маленьким отрядом воинов и рабов ждет его парусные суда здесь, на скальной площадке отрога Анд, «глядящего в море». На склоне отрога выбит яркий белый знак в виде трезубца. Ждет чтобы, увидев первым, оповестить всех инков о благополучном возвращении правителя. Это приказ. И он выполнит его, если даже придется ждать до сладкого ухода к Богу Солнца.
Размышляя и поглядывая в проем пещеры на синеющее море, Чимпа кормил орла, оглаживал, чистил его оперение. Вот одно перышко вылезло из хвоста. «Да, стареет Могучий Суо!» Чимпа, повертев перо в пальцах, надломил его. Потом расщепил крепкими желтоватыми ногтями вдоль. Снова в его ушах зазвучал тонкий голос мудрого Манко Амару: «…юноши, посмотрите внимательно, как Великая Природа сделала легкую пушистую косточку крыла „рожденных для полета“?!»
И сейчас уже прошедший науку Чимпа дивится этому чуду. Перо легчайшее, а его не сломаешь. Надломив, не разорвешь. Твердый стержень обеспечивает жесткость там, где требуется поддержка, но ближе к кончику он становится упругим, как того требует полет. От стержня отходят бородки, они несут множество ответвляющихся в обе стороны маленьких бородочек, которые переплетаются с совсем уже крохотными, обеспечивающими прочность.
Отбросив в сторону перышко, Чимпа взялся за крыло Могучего Суо, расправил его. Форма крыла походила на сделанные жрецами-строителями крылья «обезьян» и «крокодилов»,2плотное и тупое по ведущему краю, оно суживалось к концу, не встречающему ветер.
На маленьких «обезьянах», хоть они и прыгали в восходящих потоках так, что мутило в животе, Чимпа летал с удовольствием. Они сразу набирали силу для ухода в небо, для них требовалась только одна быстроногая гуанако3. А большие широкие крылья грузовых «крокодилов» обтянуты тканью, такой же, как на головной повязке Чимпы, и пропитаны желчью животных. Крылья гудят, как кожа барабанов, когда входят в мощный поток. «Обезьяны» взлетают сразу, а «крокодилам» нужен длинный разгон по земле, иногда им даже не хватает площадки, и ламы, тянущие его, срываются вниз с крутого склона, ломают ноги. Зато в небе «крокодил» устойчив и парит ровно, как Могучий Суо.
Снаружи в пещеру ворвался сильный крик, скорее, вопль торжества. За спиной Чимпы всхрапнула лама. Он легко вскочил на ноги. Его коренастая невысокая фигура выросла в проеме каменного убежища. Смуглый, прикрытый только набедренной повязкой юноша вытянулся струной и посмотрел в сторону моря.
От горизонта к склону Анд со знаком трезубца плыли под парусами суда.
Они медленно приближались, и терпеливый зоркий Чимпа на одном из парусов разглядел красный знак Единственного Инка.
Чимпа прокричал несколько коротких приказаний, сопровождая их резкими жестами, – серебряные украшения звенели на его руках.
С верхушки скалы соскользнул раб-наблюдатель.
Два воина-инка в легких тканевых плащах, с бронзовыми короткими мечами на бедрах выскочили из другой пещеры и побежали к легкокрылой «обезьяне», окрашенной в яркий желтый цвет молодого солнца. Отсоединили ременные стяги от валунов, и «обезьяна» легла на крыло. На вздернутый конец крыла спланировал Могучий Суо. В возбуждении он дважды хлопнул полутораметровыми опахалами.
Чернокожий раб вытащил на ремне из пещеры лохматую белошерстую ламу гуанако. Она упиралась, выгибая длинную шею, – уши прижаты к маленькой голове, красноватые глаза зло блестят и косят в сторону. Не в силах противостоять мускулистому рабу, гордое животное плюнуло в него жвачкой.
За ламой тянулся искусно сплетенный в многочисленные шарики сыромятный конец длиною в двадцать шагов. Конец присоединили к носу «обезьяны» за клык внизу, и лама натянула ремень. Воины схватили «обезьяну» за концы крыльев.
Совершив ритуал поклонения Солнцу, Чимпа залез в круглое отверстие корзины, сплетенной в виде капли и жестко привязанной к крыльям. Он уселся на тростниковую скамеечку, положил руки на часть поперечного шеста, пронизывающего крыло из конца в конец. Внимательно осмотрелся. Справа и слева желто отблескивали крашеными птичьими перьями недлинные полуовальные крылья. Он двинул шест вправо – гибкая задняя часть на конце пошевелилась. Оттолкнул шест – эластичный хвост, похожий на хвост Суо, загнулся вниз.
Свист Чимпы спугнул Могучего Суо.
Подстегнутая бичом, рванулась вперед лама.
Воины недолго держали «обезьяну» – шарики сыромятного ремня вытянулись в ровную линию. Отпущенная «обезьяна» рванулась с места, проскользила по мелким камням и приняла под крылья волну встречного упругого ветра. Конец буксирного ремня упал с клыка. Чимпа сразу же почувствовал, как неведомая сила подхватила его и потащила вверх над крутым склоном. Струя воздуха трепала красную кисточку головной повязки, но в глаза ветер не бил, отсекался гладкой дощечкой на носу планера.
Но вот Чимпу потянуло вниз, да так резко, что он оторвался немного от сиденья. Он пошарил в небе глазами и увидел Могучего Суо в стороне. Тот парил южнее. Осторожно повернув «обезьяну», Чимпа стал приближаться к нему. Орел не подвел и на этот раз: найденный им поток вознес «обезьяну».
Чимпа уходил от склона со знаком трезубца, держа нос планера в направлении белой земной линии, ведущей к плоскогорью Наска, где ждал вести и мудрый жрец Манко Амару.
Знак трезубца на горе плато Наска.
Юноша, хоть и имел звание «Парящий высоко», почувствовал легкое удушье. Значит, им достигнута предельная для летающего инка высота. И он толкнул немного от себя шест управления. Ветер около головы запел веселее.
Могучий Суо-поводырь, распластавшись в небе, парил впереди, иногда отклоняясь немного в стороны. Если Суо взмахивал крыльями, Чимпа туда не шел. Чаще всего в этих местах на земле виднелись рисунки пляшущих существ. Любуясь полетом старого Суо, Чимпа знал: ярко-желтую «обезьяну» видит сейчас все живое в Андах. Племена квичуа, аймара и другие помнят о небесном знаке прибытия Единственного Инка Тупака Юнаки из большого морского похода и поспешат на встречу властелина…
Вдруг парение Могучего Суо стало неуверенным. Он тяжело хлопнул крыльями, стараясь не провалиться ниже Чимпы. Чимпа почувствовал сердцем, как тяжело старому Суо.
Вот птица поравнялась с правым крылом «обезьяны». Орел несся рядом с Чимпой, поджав лапы, вытянув стремительную кривоклювую голову, распустив хвост, и косил взглядом на человека. Тоскливым взглядом уставшей, загнанной птицы.
Посадочные знаки на плато Наска
– Садись, Суо! – крикнул на все небо Чимпа. – Я все знаю здесь, Суо, я долечу, садись на скалы, отдохни!
Но Суо был хоть и старым, но верным поводырем. Взмахнув крыльями, он снова повел небесную гонку…
Впереди уже виднелось плато Наска, различались посадочные полосы, знаки стоянок и стартов, места сборки «обезьян» и «крокодилов», сложенный из белых плит маленький Храм Орла.
Могучий Суо недалеко обогнал Чимпу. Последним усилием он оттолкнулся крыльями от воздуха, взмыл и… сложил опахала.
Сначала Суо падал тяжелым камнем, потом завертелся спиралью, крылья его растрепались, и злой ветер вырвал из них несколько перьев. Тело старого Суо принял на себя острый скальный выступ.
Орлы-поводыри не умирают в гнездах и пещерах. Они покидают друзей только в небе, умирая на лету…
Племена горного Перу узнали о прибытии Единственного Инка. Они видели сигнальную желтую «обезьяну» в сером небе. Но только Сын Орла «Парящий высоко» видел смерть верного Могучего Суо. И никто не видел слез на глазах Чимпы. Их высушило небо.
В наши дни на пустынном плоскогорье Наска в Перу и в Андах люди обнаружили необычные знаки, рисунки, высеченные в скальном грунте. И вот уже много лет ученые разных стран пытаются разгадать назначение таинственных знаков. Выдвигаются три основных предположения: это аэронавигационные знаки для гостей из космоса; это гигантский астрономический календарь древних; это культовое поле для отправления инками религиозных обрядов.
О космических пришельцах, которым долина Наска якобы служила космодромом, писать вряд ли следует. Гипотеза не выдерживает критики. Космическим кораблям – чуду техники! – просто не нужны для визуального захода на посадку расчерченные знаками площадки.
Более реальны доводы в пользу «гигантского астрономического календаря» и «культовой площадки».
Но давайте выдвинем четвертое предположение4: посадочные полосы, линии, знаки и рисунки на земле горного Перу есть не что иное, как аэродромная система для парящих полетов планеров, то есть древний планеродром с соответствующими указателями для пилотов.
Сразу возникает вопрос: могли ли быть в начале нашей эры планеры?
А почему нет?
Известный американский ученый, недавно работавший и в нашей стране, – Александр Маршак – много лет посвятил расшифровке рисунков и надписей на древних изделиях, чтобы установить по этим «записям» образ мыслей человека, жившего 20—30 тысячелетий назад. Он утверждает: интеллектуальный мир тех далеких времен был так же непрост, как и наш, нынешний, и человек той эпохи как мыслящее существо не уступал нам с вами. Общий вывод Маршака не отвергают и советские ученые.
А коли так, почему бы древним людям, жившим всего ДВЕ ТЫСЯЧИ лет назад, не освоить технику планерного полета, если птицы, давшие эту мысль нам, парили в небе и на их глазах. Сомнения в технических возможностях? Но ведь у нас строили и строят планеры любители, дилетанты в авиастроении, применяя природные материалы: дерево, бамбук, камыш, сухой тростник, лозу, простейшую обтяжку для фюзеляжа и крыльев, вплоть до пленки из кишок животных.
Древние выглядят далеко не глупыми. Они умели за две тысячи лет до европейцев выплавлять алюминий. В Александрии 2300 лет назад существовали автоматы по продаже воды. Наши далекие предки изготовляли нержавеющую сталь такого качества, которое и ныне труднодостижимо. Знали тайны холодного света, пайки золота. В Багдадском музее хранятся уникальные сосуды с медными брусками, способные при реакции с уксусной кислотой давать электричество. Возраст сосудов около трех тысяч лет.
Знаки на плато Наска, видимые с высоты птичьего полёта
Примеров много.
Имея такие достижения в различных отраслях науки и техники, древние вполне могли постичь азы аэродинамики, построить простейший (а может быть, и посложнее) планер.
Вспомним бумеранг – летательный снаряд, взмывший в воздух на десять тысяч лет раньше первого нам известного самолета. Ученые установили, что он очень точно рассчитан с точки зрения аэродинамики: увеличение дальности полета достигается за счет подъемной силы, возникающей на лопастях при вращении бумеранга. Это ли не прообраз современного самолетного винта? – Есть и прямолетящие бумеранги, которые возвращающиеся. Аэродинамика прямолетящего бумеранга так сложна, так умно скомпенсированы все многообразные действующие на него силы, что изготовление снаряда требовало не только высшего мастерства, но и огромных специальных знаний. Лопасти этого снаряда – фактически очень сложно профилированное крыло.
В Колумбийском национальном банке хранится золотая крылатая безделушка. Ей около или более тысячи лет. Думали, что это рыбка или насекомое, изваянное в металле. Но геолог Андерсен догадался отдать древнюю вещицу на экспертизу авиастроителям, и те, продув золотую модель в аэродинамической трубе, зафиксировали: «…летные качества модели превосходные. Настоящий аппарат, построенный по данным продувки, мог бы летать с большой скоростью, быть маневренным и простым в управлении».
В конце XIX века, раскапывая богатое египетское погребение, археологи нашли маленькую скульптуру из очень твердого дерева. Она похожа на птицу. Ее и приняли за скульптурное изображение птицы. Многие ученые-зоологи старались разгадать, к какому же пернатому племени принадлежит она? Но она даже близко не подходила ни к какому роду и виду. Бросили скульптурку, забыли. Почти 60 лет она провалялась в музее под стеклом вместе с древними черепками.
Недавно ею заинтересовался кипрский профессор Халил Мессих. Зоркий глаз ученого разглядел, что птичка чересчур обтекаемая, у нее оригинально изогнуты слегка опущенные крылья, а самое главное, есть то, чего нет у других пернатых, – вертикальная деталь на хвостовом оперении, напоминающая руль поворота современных аэропланов.
Долго и внимательно изучал Мессих находку археологов и наконец, заявил всему миру:
– Это не птица, а миниатюрная модель планера!
«Если гипотеза доктора Мессиха подтвердится, – писал бюллетень „Новости Юнеско“, – это будет означать, что уже древние египтяне знали законы полета».
Скульптура из твёрдого дерева
Профессор не остановился на предположении. Он построил из легких материалов большую модель планера, повторив точно и полностью конструктивные особенности древней скульптуры «птицы», и в ясный маловетреный день запустил модель в воздух.
Планер Халила Мессиха совершил успешный полет!
Примеров достаточно для гипотезы: древние люди строили летательные аппараты. Планеры, например.
Где же на них могли летать? Там, где в любое время суток и года имеются восходящие потоки – термики, «волны», подсос облаков, способные удержать и поднять на своих могучих «плечах» планер.
Одним из таких идеальных мест и являются горные склоны Анд, расположенные в Перу от океанского побережья до каменистого плато пустыни Наска. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на метеорологические карты и графики вертикальных разрезов погоды тех труднодоступных мест.
На одном из склонов Анд, выходящих к океану, начертан огромный знак – «трезубец». Он виден и с воды и с воздуха, то есть с малых и больших высот. Посмотрите внимательно, зубья ли там нарисованы? Скорее, это начертаны не три зуба, а три птичьих пера – символ легкости, полета. И стремятся перья вверх. Они как три силы тяги, вцепившиеся в носовую часть и консоли вписанного в знак силуэта двухкилевого летательного аппарата.
Перья стремятся вверх. Вполне возможно, что это знак для потерявшего высоту планериста: «Иди сюда здесь всегда ровный мощный волновой восходящий поток!»
Попадаются рисунки странных подпрыгивающих существ – возможно, они предупреждают планериста о силовой неравномерности потока.
От «трезубца» в глубь страны тянется прямая белая, хорошо видимая только с воздуха линия. Она идет через горы и долы и заканчивается на подходе к горному плато Наска.
Карта плато Наска с начертанными на нём знаками
Анализ рельефа местности подсказывает, что это линия наибольшего благодействия вертикальных воздушных потоков, спрямленная в рамках очень здравого смысла.
Если современный планер, например, выпарив у склона, обозначенного «трезубцем», полетит по этой линии, он не потеряет высоту, а сможет набрать ее до 3—4 тысяч метров над уровнем моря, а при благоприятных погодных условиях забраться и выше. Значит, при среднем аэродинамическом качестве 15—20 (современные планеры имеют качество до 50, но предположим, что древние этого достичь не сумели) возможен полет планера в радиусе 60—80 километров только за счет снижения, при парении же – до нескольких сот километров в любую сторону.
Представим: планер никуда не повернул, прилетел на плато Наска. Что его здесь ожидает?
Вот «посадочные полосы», предлагающие услуги для приземления практически с любым курсом. Их направления соответствуют розе ветров района. Вокруг мелкие и крупные камни, а полосы мягкие, ровные, Как установила археолог из ФРГ Мария Рейх, много лет изучающая «проблему Наски», каменистый грунт пустыни на полосах снят до светлого глинистого слоя. Зачем? Для космического корабля? Для большей рельефности астрономических указателей? Чтобы «богомольцы» не спотыкались? Все это несерьезно. А вот для посадки довольно хрупкого летательного аппарата они вполне подходят. Поломка планера, приземлившегося на такой грунт, исключается.
«Треугольники» информируют планериста о возможности на этой полосе бокового ветра. «Квадраты» – о наилучшем месте приземления.
Стилизованные фигуры птиц могут обозначать места стоянок. Именно около них попадаются крупные валуны,
по форме и весу годные для швартовки планеров. Притом рисунки рассечены тонкими прямыми линиями – возможно, это линейные указатели стоянок.
Обратите внимание на рисунок птицы «без головы и клюва». Вместо них как бы длинная, изогнутая в семь колен «шея». Не похоже ли это на развернутый перед планером амортизатор, трос, канат? А утолщение в конце, не обозначает ли площадку, на которой могла стоять своеобразная катапульта или примитивный ворот для натяжки амортизирующего приспособления? Или прирученные животные, способные дать планеру необходимое ускорение для взлета? «Длинношеяя птица» вполне может быть информационным знаком места взлета (может быть, для первичного обучения).
Как утверждают археологи, никогда не считавшие «полосы» в пустыне «дорогами инков», гигантские рисунки встречаются далеко не по всему Перу, а только на юге побережья, то есть, оказывается, там, где наилучшие условия для парения планеров. Соседство океана и гор стабилизирует атмосферные процессы. Океан – аккумулятор энергии этих процессов, он долго «помнит» о происшедших в его режиме изменениях, усредняет их, и поэтому среднегодовое постоянство воздушных потоков в Андах почти вечно.
Не исключено, что планеродромом Наска пользовались и древние аэронавты. На плато найдены канавы с остатками горючих материалов в донном слое. В горах – наскальный рисунок, похожий на аэростат угловатой формы.
Энтузиасты раскрытия тайны перуанского плато запустили в Наске воздушный шар – монгольфьер. Баллон сшили по форме наскального рисунка. Оболочку шара изготовили из ткани, аналогичной найденной в местном захоронении примерно того же времени, когда были созданы рисунки. Шар заполнили горячим дымом от костра, пылавшего в канаве длиной десять метров. Сначала дым выходил через поры ткани, затем ткань несколько «прокоптилась» и стала удерживать теплый воздух. Костер, правда, оказался маловат, и для ускорения процесса заполнения баллона пришлось подвести под шар газовую горелку.
Два энтузиаста поднялись на этом аэростате сначала на 100 метров, затем на 500.
Присутствующий на испытаниях «древнего воздухоносного шара» вице-президент Британского клуба воздухоплавания Джулиан Нотт заявил:
– Я удовлетворен результатами эксперимента и полагаю, что в принципе древние перуанцы могли бы летать, используя такие шары, но делали ли они это – совсем другой вопрос.
Неплохо бы провести эксперимент и с планерами. Может быть, древние инки все-таки летали, и не только» для удовольствия, но и возили грузы по воздуху…
Дечанская история
«Загадку Дечан» историкам задал студент югославской Художественной академии Александр Паунович.
Однажды в начале 1964 года он приехал в живописные окрестности монастыря Дечаны с фотоаппаратом. Но его интересовала не природа. Для защиты диплома требовались снимки древних фресок.
Вокруг монастыря и внутри него бродили сотни туристов почти из всех стран мира, разглядывая древний памятник сербской культуры и слушая рассказы гидов.
Пауновича же тянуло к фрескам, которые находились на пятнадцатиметровой высоте и казались с земли беловато-серой лентой обычного орнаментального обвода.
Нацелив мощный телеобъектив на один из участков обвода, Александр Паунович несколько раз щелкнул затвором фотоаппарата.
На другой день проявил пленку, отпечатал снимки. То, что появилось на фотобумаге, вызвало мировую сенсацию!
Фреска Дечанского монастыря
Югославский журнал «Свет» поспешил сообщить читателям, что фрески Дечанского монастыря, сфотографированные Пауновичем, представляют «полную неожиданность, как для несведущих лиц, так и для специалистов, поскольку сходство рисунков со спутниками очевидно».
Журналисты провели сравнение с тремя первыми советскими спутниками Земли, но, если внимательно присмотреться к фрескам, с этим, пожалуй, они явно поспешили, желая, видимо, поддержать модную тему о космических пришельцах. Что же открылось нашим современникам в деталях древних изображений?
На фреске «Распятие» большая группа людей и ангелы, порхающие в небе. Ангелы закрыли уши руками и в ужасе, будто ослепленные и оглушенные, отшатнулись от необычного для них видения. На лицах людей недоумение, растерянность. Стадное чувство страха согнало их в плотные группы. Они сгрудились вокруг вооруженных воинов, надеясь на защиту. Но и воины выглядят небоеспособными, оторопевшими.
