Чижик-пыжик

Прошла пара минут. И только-только Иннокентий ощутил в душе утраченное было равновесие, как вдруг почувствовал, что во всём его теле совершенно отчётливо возникла неприятная дрожь, казалось бы – ни с того, ни с сего! Противной дребезжащей волной прошла она с головы до пят по всему его существу, и сердце Иннокентия опять часто застучало. И опять в душе его возникло сильное чувство тревожного волнения. У него даже дыхание перехватило от спазма в горле, словно ему не хватало воздуха! Поднимаясь с колен, он быстро оглянулся назад и, совсем вдали, в глубине кладбища, увидел слабое, неясное, размытое какое-то свечение, опять же напоминающее очертаниями женскую фигуру. Он напрягся, пристально вглядываясь и стараясь рассмотреть, – что же это там такое на этот раз? Свечение медленно перемещалось… вот оно передвинулось на центральную аллею… вот стало удаляться в сторону южных ворот… Очень встревоженный этим новым зрелищем, молодой пономарь просто всей своей кожей почувствовал, что у него от страха все нервы дыбом встали, – во всяком случае, так ему в тот момент показалось. Молодой человек неподвижно стоял, словно загипнотизированный. А призрачная женщина, между тем, медленно проплывала вдали… Да такого просто быть не может!!! Он не мог отвести глаз от этого фантастического видения и, не зная, как быть и что тут можно сделать, часто закрестился, призывая на помощь Отца Небесного, Пресвятую Богородицу и все крестные силы!

Иннокентий всматривался изо всех сил и пытался успокоить сам себя, – может быть, это просто облако тумана такой причудливой формы? Но нет, ему не привиделось! В непонятном слабом свечении достаточно отчетливо угадывались очертания женской фигуры с распущенными волосами. И он уже нисколько не сомневался в том, что эта фигура плывет по воздуху. Пронзительная мысль о колдунье парализовала сознание! Теперь он понял, почему так больно щемило сердце. «Нечистая сила!» – пришли в голову простые и ясные слова. И уже тихим шагом Иннокентий вошёл в храм.

Наскоро почистившись и переодевшись в сухое, молодой служитель в мельчайших подробностях рассказал отцу Василию, которого бесконечно уважал, обо всём случившемся, стараясь излагать все события чётко и по порядку. Отец Василий – умный, образованный, глубоко порядочный и набожный человек – давно знал своего помощника и внимательно выслушал его взволнованный сбивчивый рассказ. А выслушав, сразу понял, что это всё, от первого до последнего слова – правда! Он для начала постарался успокоить Иннокентия, видя в каком состоянии тот находится, и прекрасно понимая все его страхи и волнения, а потом удалился в часовню и долго молился там Господу о защите и спасении невинных людей от ведьминых заговоров и проделок. Хотя проблем у протоиерея хватало и без ведьмы, – но она уже давно была для всех как бельмо в глазу, и не обращать внимания на её «дела» было просто недопустимо!

Совсем недавно протоиерей присутствовал на сельском сходе, где и написал от имени сельчан заявление в городскую Администрацию за подписью двухсот пятидесяти человек одних только пенсионеров, да еще ста пятидесяти – прочих жителей села! Творившиеся там дела уже не терпели никаких отлагательств и, кроме того, напрямую касались интересов церкви. Подумав о заявлении, протоиерей только тяжело вздохнул. Ему было ужасно жаль, прямо до сердечной боли, всех немощных стариков, вынужденных тратить остатки жизненных сил на борьбу с несгибаемым, неистребимым и непотопляемым бюрократическим аппаратом. А тут еще и этот «вампир по вызову»! «Да-а-а…» – удрученно подумал отец Василий, – «вампир не приходит один…» Как священник он много знал о всякой нечисти, но в данном случае под вампиром подразумевался вполне конкретный и очень непорядочный, прямо-таки отвратительный человек, а именно: Видалий Сегреевич Гадимиров, генеральный директор той самой строительной организации, что широкомасштабно развернула стройку на кладбищенской земле.

Это был заносчивый полутораметровый шарообразный попрыгунчик с непомерными амбициями, загребущими ручонками, абсолютным отсутствием совести и противным визгливым голосом недокастрированного осла! Правда, сама я в действительности не слышала голос такого осла, но смею предположить, что это именно такой же мерзкий голос, как у господина Гаимирова! Однако этот мелкий клещ к своей жертве цеплялся крепко и высасывал кровушку насколько только мог! А уж сколько неприятностей доставлял – и словами не высказать! Одним словом – Видалий Сегреевич по сути своей был не только наглый клещ, но и гнойный прыщ! А скорее даже – полновесный вонючий свищ! Да, зловонный докучливый свищ на теле необычногродской общественности! И, надо сказать, общественность от этого сильно страдала! А за малый рост и подлую душу в народе его называли Карликовым Директором, Злобным Карлой, или попросту Вампиром, а иногда ещё проще – Вурдалаком или Упырём. Так к нему эти прозвища и прилипли. Причём, как можно заметить, – это всё были разные имена одной, по сути, ипостаси! Но какое бы из этих имён не упоминалось в разговоре между разными людьми, все с полуслова отлично понимали, о ком идёт речь!

И в который раз молился отец Василий, прося помощи Божьей в этой абсолютно неразрешимой ситуации! Да где такое видано, чтобы при прокладке газопровода нанесли людям столько морального и материального ущерба! Мало того, что какая-то сомнительная строительная организация стала быстро сооружать многоквартирный жилой дом на окраине кладбища, отхватив изрядную часть кладбищенской земли вместе с захоронениями! Так другая, такая же, «шарашкина контора» в это же время протянула свою траншею под газопровод с другой стороны кладбища, разрушив старые, еще довоенной поры, захоронения – при этом самым бессовестным образом повыбросав из могил останки давно усопших людей и не предав их земле. А до того – нарушив попутно электропроводку и телефонный кабель. А выкопанные кости ночью втихаря загрузили в самосвал и вывезли на городскую свалку. Разве это по-божески, разве это по-христиански? В конце концов, разве это по-людски? Эх, человеки, да что же вы творите?.. Вопиющее безобразие и еще более вопиющее кощунство! Но когда траншею под газопровод дотянули до поселка, дела пошли ещё чуднее: строительные работы пришлось приостановить из-за того, что один хозяин частного дома не дал своего согласия на то, чтобы на его земле рыли траншею прямо посреди участка! Контора, видите ли, решила сэкономить на затратах таким образом! Нисколько с людьми не считаются! И ЭТО вместо того, чтобы просто проложить газопровод на двадцать метров дальше, в обход дома. А сегодня с утра выплыла на поверхность еще одна новость: по неизвестным причинам контора вообще решила закрыть газовую трубу! Выходила и вообще какая-то чертовщина! Получалось, что траншея проложена как раз до половины села. И что делать остальным жителям? А остальные со страхом гадали, – сколько же теперь с них запросят за проведение газа? И проведут ли его вообще? И как, в конце концов, всё это будет выглядеть?

А уж эти неугомонные пенсионерки! Хоть плачь, хоть смейся! Отец Василий с лёгкой улыбкой вспомнил библиотекаршу села, Любовь Ивановну Соколову. Вот уж действительно далеко не самый лучший образец интеллигенции прежней закалки! Ну какая бы неприятность ни случилась, – она всегда «знала, что так и будет!» – а потом, многозначительно поджав в ниточку и без того тонкие губы, обычно добавляла: «Ну что у нас за народ такой? Ни коммунизм построить, ни капитализм возродить!» – и вопросительно смотрела на священника, ожидая восторженной поддержки её уму, прозорливости и глубокой мысли. Отец Василий обычно старался избегать разговоров с этой всезнающей особой, так как вообще не выносил пустословия! Но ведь не мог же он сказать ей, как некоторые прочие: «Мели, Емеля…» Только однажды священник ей тихо ответил: «Не переживайте, Любовь Ивановна! Мы не одиноки на кладбище жизни…» Любовь Ивановна не очень, правда, поняла – что именно он имел виду, но с тех пор, увидев отца Василия, больше не подходила к нему со своими пустыми разговорами. Поскольку её честолюбивые порывы не были поддержаны и её интеллект не оценили по достоинству, то значит с таким человеком и разговаривать не о чем! Как-то ей сразу расхотелось беседовать с ним! Да и слава Богу!

– Нет! Нет, и еще раз нет! Я в своем доме буду доживать до последнего дня, до гробовой доски! В тысячный раз повторяю: ни за какие деньги мой дом не продаётся!» – категорическим тоном заявил высокий сухощавый старик, Иван Иванович Ковалёв, работнику строительной компании «Стройполомсервис». – И не надо больше приходить ко мне по этому вопросу!

С этими словами дед выразительно взглянул ещё раз в бегающие глазки вертлявого молодого человека, служащего в «Стройполомсервисе», и раздражённо захлопнул дверь своего дома перед самым его носом, едва не прищемив этот орган обоняния, весьма и весьма выдающийся на невыразительном лице своего владельца!

Расшифровываю кстати название этой компании: ну «строй» – это понятно, организация могла построить, что попало, хотя при этом, между нами говоря, и строила, как попало. «Полом» – это от слова» поломать», так как они могли разломать любые стены, постройки и сооружения, а также – за большие деньги – узаконить в обход закона незаконно произведенную перепланировку. Здорово, да? А «сервис» – это и вовсе понятно: это означало, что – «мы всегда к вашим услугам!» Просто не организация, а мечта!

– Ишь ты, раз денег полно и наглости хоть отбавляй, так всё можно! Ведь сколько раз уже говорил, что не продается мой дом! Так ведь нет, – чётко первого и пятнадцатого числа каждого месяца снова приходят! Как на дежурство! То одного прохиндея присылают, то другого! Гляди-ка ты, и не поленился, гад, припёрся с утра пораньше! Ну, куда ещё жаловаться? – всё кипятился и не мог успокоиться Иван Иванович. Его просто всего трясло от возмущения и негодования!

Старик, которому на днях исполнилось девяносто лет, всё ещё неплохо себя чувствовал и ни на какие уговоры продать дом и переехать в другое место не соглашался. Через какое-то время, немного успокоившись, бодрый дедок достал свой паспорт и любовно раскрыл твёрдую обложку, потом ласково и не спеша разгладил ладонью жесткий сгиб, ещё раз с видимым удовольствием удостоверился, что ему уже действительно – девяносто, и с усмешкой подумал: «Ну-ну, смерти моей ждут! Долго же ты ещё ждать её будешь, подлый Карла – вурдалак!»

Внутреннее возбуждённое состояние ещё не покинуло старика, и потому Иван Иванович с ненавистью глянул на ни в чём не повинный новый пятиэтажный дом, выстроенный недавно прямо напротив его родового гнезда под руководством этого самого подлого Карлы. A ведь когда-то дом Ковалёвых был последним на главной улице посёлка… И только широкая проезжая дорога отделяла его от большого зелёного пастбища и небольшой берёзовой рощицы, за которыми начиналось городское захоронение. Но за всю свою долгую жизнь он привык к этому соседству, и оно ему ничем не мешало, как, впрочем, и другим окрестным старожилам. Живые оберегали кладбище и почитали мёртвых, а мёртвые не докучали живым….

Задумчиво глядя на изменившийся вид за своим окном, дед и так и сяк размышлял о современной жизни и пришёл к печальному выводу, что ситуация в селе сложилась какая-то неправильная и непонятная. С одной стороны – город стремительно разрастался, поглощая близлежащие деревни и сёла, в том числе и это село; с другой стороны – село уже давно вроде как входило в городскую черту, но кто тут хозяйничает на самом деле, – было до сих пор непонятно, и это создавало селянам много неудобств и осложнений. Как вот, например, сейчас, – просто полнейшая происходит неразбериха!

На сельском кладбище, которое теперь считается городским, начали хоронить давно, ещё задолго до войны. Теперь же, при полнейшем попустительстве властей, кладбищенская земля использовалась не по назначению. А именно: строительная компания «Стройполомсервис», желая сэкономить на покупке земли, приобрела каким-то сомнительным способом огромный участок более дешёвой земли на окраине старого кладбища, где и выстроила в рекордно короткие сроки новый жилой дом. И сколько ни жаловались рядом живущие люди на засилье сомнительной стройки, сколько ни обивал пороги всевозможных инстанций сам священник, от Администрации так никаких ответных действий и не последовало. Ответы на все запросы сводились к одному: всё согласовано, всё в рамках законности! Вот и вышло так, что теперь вынужден был Иван Иванович с соседями наблюдать беспардонное захватывание села, кладбища и всех угодий воротилами бизнеса, а ещё – всеми силами отстаивать своё право на проживание в собственном доме! Да разве думал он когда-нибудь, что доживёт до такого?

К слову сказать, в народе название организации «Стройполомсервис» быстро и метко переименовали в «Стройполомконтора». Таким образом полновесное, солидное и многофункциональное наименование с завидной лёгкостью превратилось в пренебрежительное, презрительное и даже несколько шутовское прозвище! Вроде бы и небольшое произошло изменение в слове, а смысл получился, как видите, уже совсем другой!

По многолетней привычке Иван Иванович поставил самовар, – другого чаепития он не признавал, и не торопясь начал собирать себе поздний завтрак. В прежние-то годы, когда ещё работал машинистом на железной дороге, всегда в шесть часов завтракал, а теперь уж – что и говорить! Он привычно вытащил из старенького буфета и поставил на стол стакан в довоенном ещё красивом медном подстаканнике, на котором неглубоким чётким тиснением были изображены сцены охоты на лису. Со средней полки того же буфета извлёк сахарницу, расписанную скромными незабудками, и сразу, как обычно в такие моменты, вспомнил жену – эх, любила она эту сахарницу… А уж потом собрал и нехитрую еду, – несколько варёных картофелин и кусок солёного сала, вкусно пахнущего укропом и чесноком. Старик автоматически передвигался по кухне, поскольку все его движения были настолько отработаны за долгие годы жизни в этом доме, что, наверное, и с закрытыми глазами он не отклонился бы ни на миллиметр от маршрута «стол-буфет-стол».

Ноги и руки сами по себе делали знакомую работу, а голова Ивана Ивановича в это время вся была заполнена невесёлыми мыслями, которые постоянно крутились вокруг расширяющегося строительства. Ничего хорошего не ожидал старик от этой новостройки. Да где такое видано – дом на кладбище строить?! Совсем от жадности из ума выжили! Ох, не кончится добром всё это! Нельзя безнаказанно тревожить покой мёртвых без веской на то причины!

Его тяжкие раздумья прервал приход соседки, тоже пенсионерки, Людмилы Петровны Васечкиной. Они с Галиной, женой Ивана Ивановича, смолоду были закадычными подружками, д и мужа ее, Григория, Иван Иванович очень уважал, тот был человеком толковым и обстоятельным. Детей у Ивана и Галины не было, как-то вот не дал Бог им такого счастья, о чём они оба всегда горевали. Потом уж, конечно, свыклись, а уж в первые-то годы… Так что, когда не стало Галины, – Иван, Григорий и Людмила остались как три близких родственника, во всём по мере сил поддерживая друг друга. Короче говоря, эти трое стариков были верными и надёжными друзьями.

– Вот, Ванюша, пирог домашний принесла, – с порога затараторила шустрая бабулька, – с клюквой!

– Очень кстати ты, Люда, зашла! – обрадовался дед. Он заулыбался и даже глаза его довольно заблестели! – Клади его вот сюда, да и сама к столу присаживайся!

И как только пирог освободили от всех тряпиц, в которые он был заботливо закутан, по всему дому поплыл волнующий запах домашней выпечки.

– Видела? – спросил соседку Иван Иванович, выразительно кивнув на дверь, – Опять приходили эти хмыри!

– Видела, Ванюша, видела, вот и заторопилась к тебе! Никому они покоя не дают! Мой старик уж на что непробиваемый, да ты и сам знаешь, и то сильно нервничать стал. Давай, говорит, Людмила, продадим этот дом от греха подальше, купим себе другой и спокойно доживать будем. А я – ни в какую! Нет, говорю, Гриша, – нет, нет и ещё раз нет! Ну, никак не могу я на это согласиться! Не будет нам, говорю, счастья в другом месте! Здесь жизнь прожили, здесь дочь вырастили, здесь и доживать будем!

– Правильно! – одобрил её рассуждения Иван Иванович. – И я тоже так считаю! Нечего тут ходить, нас припугивать! Мы калачи тёртые, нас на испуг не возьмёшь, мы ещё и не таких сусликов видали!

И это была сущая правда! Иван Иванович вспомнил, как прошёл одну за другой две военных кампании. А, пожалуй, даже и все три – сначала финская, потом Отечественная, а потом, уже после капитуляции, когда для всех война закончилась, он еще в Даурии довоёвывал, на Дальнем Востоке…

Душу деда приятно грел чай с мятой, которую наравне с ромашкой он почитал первым средством от всякой хвори и печали, да и пирог оказался выше всяких похвал, так что настроение его значительно улучшилось.

Иван Иванович немного призадумался, но тут его воспоминания и размышления были прерваны Людмилой Петровной:

– Я вот что тут услышала, Ванюша! Может, оно и неправда всё; может, это пустые языки напрасно болтают, да только заехавшие жильцы из новой пятиэтажки поговаривают, что по ночам в их доме странные вещи творятся! – Людмила Петровна таинственно понизила голос и с интригующим видом наклонилась поближе к соседу, выразительно тыча пальцем в сторону новенькой пятиэтажки. – То, неизвестно какие, стуки в стенах их донимают, то вроде как в окна кто скребется по ночам, да стонет при этом так, что душа холодеет и содрогается! А то и вовсе какие-то тени по комнатам перемещаются, стонут да вздыхают! И все двери и форточки сами собой открываются!

– Не знаю, соседушка… не знаю… Может, и болтают, а может, и вправду там странности творятся. Да сама, Людмила, посуди. Помнишь, что было, когда еще только стройку начали и только-только фундамент выкопали?

– Помню, конечно! – не понимая, куда клонит сосед, ответила Людмила Петровна.

– А помнишь, сколько тут костей и гробов потревожили, повыкапывали да повыкидывали? – продолжал Иван Иванович.

От возмущения он даже встал из-за стола и взволнованно заходил по комнате. Да и как можно спокойно смотреть на такое безобразие?

– Как не помнить! Вся детвора там безвылазно крутилась, мальчишки по всей округе черепа таскали да девчонок ими пугали!

– А как ты думаешь – строителям такое кощунство с рук сойдет?

– Нет! – твердо и убеждённо ответила Людмила Петровна. – Нет, конечно! Не может такое дело остаться безнаказанным!

– И я думаю, что добром это не кончится. Нельзя никому по человеческим костям гулять, нельзя… Не будет, Люда, в этом доме ни покоя, ни радости! А ещё смотри: раньше вон там дрога была, по которой похоронные процессии двигались, а теперь – сразу из-за этого дома едут и прямо мимо моих окон! Ох, и развлечение у меня стало! – каждый день смотрю на новопреставленных! То-то «радости» у меня добавилось! Но и это не всё! Тем-то жильцам ещё хуже, они-то и вовсе теперь только на кладбищенские кресты любуются да разве что ещё на звезды. Нормальные люди в парке гуляют, а этим с детишками малыми где гулять, – по погосту, что ли? – не унимался снова разволновавшийся дед, который только что начал было успокаиваться после ухода очередного визитёра «оттуда».

– Ванюша, слушай, что я ещё узнала. Теперь под офис этой строительной конторы в подвальном помещении нового дома место оборудовали. Им тут просто красота – всё под рукой и за аренду платить не надо! Завтра переезжать будут. Так что Упырь теперь нашим ближайшим соседом будет!

– Ничего, пусть переезжают. Бог всё видит, – махнул рукой Иван Иванович. – Хотя сто лет не знать бы такого соседа!

И он подумал о том, как тихо и мирно текла здесь простая сельская жизнь до появления в этих краях упыря Видальки. Вот навязался на нашу шею! Ведь и поделать-то ничего невозможно, – ни его отсюда изгнать, ни самому куда-нибудь уйти. Да и в честь чего уходить с родного места? А ведь не ему одному портит кровь это вурдалак, вся округа уже стонет от такого соседства…

Старики ещё немного пообсуждали последние новости и всё, что с ними связано, после чего Людмила Петровна ушла, тепло распрощавшись с другом и по мере сил подбодрив его. Да теперь у всех сельчан все разговоры неизменно вращались вокруг новостройки и её бессовестного руководства. О чём бы ни начинался разговор, а сводился опять же к этому, так как это дело касалось всех и являлось на данный момент самым больным вопросом.

Поразмыслив обо всём этом ещё немного, Иван Иванович Ковалёв, человек далеко не робкого десятка, решил навестить своего давнишнего приятеля – кладбищенского сторожа Свинкина Егора Васильевича, такого же бодрого, неунывающего старика. Да, кроме того, ещё одно дело было у него к Егору, так что Иван Иванович начал быстро собираться, думая обо всех делах одновременно.

Основательный и рассудительный Егор Васильевич, несмотря на возраст, всё еще работал. Работа его заключалась в том, что он следил за порядком на кладбище, прибирал на тех могилках, на которые уже некому было ходить, ну и, конечно, охранял покой всей вверенной ему территории. Словом, – он всегда был занят своей неспешной работой, которую исполнял добросовестно не один десяток лет.

Егор Васильевич уже много лет жил вдвоём с женой Ниной Викторовной, умной проницательной женщиной, в небольшой избушке на окраине посёлка, в двадцати минутах ходьбы от кладбищенских ворот. Сын и дочь выросли, обзавелись своими семьями и жили в разных городах. Сын Илья жил и работал в Москве, успешно руководил какой-то компьютерной фирмой. А дочь Наталья совсем молоденькой девчонкой выскочила замуж за курсанта автомобильного училища, и за годы совместной жизни объехала с мужем почитай что полстраны. Дети стариков не забывали и хотя бы раз в два-три года наезжали в отпуск. Особенно весело было, когда отпуска у них совпадали…

На данный момент супруги находились одни и очень переживали из-за всех безобразий, которых тут стало твориться превеликое множество. Особенным ударом стало то, что когда рядом развернулась стройка, кто-то распорядился заложить главный вход на кладбище кирпичами, что очень осложнило жизнь пожилому сторожу.

– Добрый день, Егор! Как жизнь стариковская? – поприветствовал друга Иван Иванович, протягивая руку для пожатия.

– Здравствуй, Иван! Проходи, – обрадовался приходу давнишнего приятеля Егор Васильевич. – Сам видишь, старость не приходит одна…

Погода была прекрасная, поэтому друзья в дом заходить не стали, а оба удобно устроились на скамеечке перед воротами, привалившись спинами к заборчику палисадника. Наконец-то, они могли поговорить и отвести душу! К Егору Васильевичу подошел маленький черненький козленок и игриво потерся точёной головкой о его колени. Рядом на свежей травушке-муравушке паслась привязанная на длинной веревке коза. Возле неё крутился и всё время заигрывал с матерью ещё один козлёночек, такой же маленький, только беленький. Иван Иванович невольно залюбовался этим семейством: до чего же козлята были похожи на миниатюрные изящные игрушечки! А из дома ветерок доносил чудесный запах борща и восхитительный аромат варенья! Это хлопотала у плиты домовитая Нина Викторовна.

Вам непонятно, какое в мае может быть варенье? Да очень замечательное, – из солнечных одуванчиков и лимончика! Та-а-акая вкуснятина, что пальчики оближешь и язык проглотишь!

– Смотрю, Егор, застроили нынче тут у тебя ворота на погост: в три ряда кирпичом заложили, да еще и забором обнесли, – с недоумением глядя на свежую кирпичную кладку, задумчиво произнес Иван Иванович. – Это кто же так по-дурацки распорядился?

– Знамо кто, – вурдалак одноглазый! – моментально отозвался Егор. – Мало того, что ворота заложили, так ещё они решили вот на этом месте автостоянку соорудить! А на работу мне теперь через дырку в старом заборе пролезать приходится, – поверишь ли, как акробат какой в цирке изворачиваюсь! А уж они раз в это место вцепились, значит, опять могилы ворочать будут! Ну что за люди! Ни стыда в душе, ни страха Божьего! – возмущённо заключил рассерженный сторож.

Всё происходящее он воспринимал как личное оскорбление, и ему от этого было очень тяжело!

– Да-а-а… – понимающе протянул Иван Иванович. – Я так думаю, что не очень весело смотреть тебе сейчас на все эти безобразия…

– Вот помяни мое слово, Иван, – главное «веселье» впереди начнётся! Ну не может такое безобразие длиться до бесконечности! Кому-то за все эти «деяния» ответить придётся! – горячо воскликнул Егор Васильевич и тут же переключился на другой животрепещущий вопрос. – Недавно тут моя Нина ходила могилку поправлять одному участнику Отечественной войны, так, говорит, встретила там колдунью из соседнего села Верхние Грязи. Как думаешь, какого рожна ей там надо стало? Нина считает, что неспроста это, жди теперь беды! И точно так ведь и оказалось! На следующий день к вечеру пришел тут один молодой мужик на могилу жены, – та беременная была, когда погибла от несчастного случая. Так он говорил, что сразу две надежды умерли у него. И представляешь, какой-то наркоман тут же и убил его, прямо на могиле жены! И что бы ты думал, Иван! На следующий день опять эта ведьма по кладбищу шастала!