Чижик-пыжик

Чижик-пыжик

Мистическая история

Антония Таубе

Оливия Таубе

Любые совпадения имен и фамилий являются случайными.

И пришлось ей стать осторожной

Чтоб свободу свою спасти,

И вот теперь почти невозможно

Повстречать её на пути.

Стала пуганой птица удачи

И не верит людским рукам,

Да и как же ей быть иначе —

Браконьеры – и тут и там.

Андрей Макаревич,» Синяя птица».

© Антония Таубе, 2016

© Оливия Таубе, 2016

© Антон Валерьевич Вент, дизайн обложки, 2016

© Антон Валерьевич Вент, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Клементина

Утором сегодня я поднялась рано, еще шести не было, хотя вставать мне в такую рань было абсолютно незачем! Муж до конца недели уехал в командировку, девочки несколько дней назад с радостью отправились в загородный лагерь, и я осталась – сама себе барыня, сама себе хозяйка. Но раз уж проснулась, то решила, – пока народ не поднялся, пока не наступил палящий жар летнего дня, – пойти и полить цветы. Живу я на первом этаже, вот и соорудила весной самодельный газончик с клумбой под своими окнами, у самого входа в подъезд. Посеяла газонной травки, насадила разных цветов: кое-что семенами, кое-что рассадой. Вот и ухаживаю теперь, – уж очень хочется, чтобы было нарядно и красиво!

Правда, есть соседи, которые просто органически не выносят, чтоб было нарядно и красиво. Вот ведь прекрасно видят они, что здесь посажены растения, но нет, – обязательно надо пройтись по клумбе, шагая без разбора прямо по цветам, или собачку тут же прогулять, чтобы она «сюрпризик» мне на память оставила, хотя вокруг буквально изобилие «ничейных» пустырей. А кто-то постоянно кучу окурков выкидывает с верхних этажей нашего трёхэтажного дома, а ведь тоже прекрасно знают, куда бросают. Одно слово – вандалы! А если в двух словах, то просто – бессовестные варвары. И тут уж я ничего не могу поделать! Обидно очень, конечно, даже иногда хочется как-нибудь их побить, но я понимаю, что ничего и никак мне с ними не сделать, поэтому просто собираюсь выйти пораньше и напоить свои цветочки, чтобы росли крепкие и красивые.

Утешая таким манером сама себя и радуясь на свои цветочки, набрала я ведро воды, развела пакетик купленного накануне удобрения и вышла из подъезда. Вышла и… буквально остолбенела! – на единственной щербатенькой ступеньке подъезда сидела и смотрела на меня в упор большая нахохлившаяся птица. По виду она была мне явно незнакома: ни сорока, ни ворона, размером значительно крупнее курицы, и с какой-то странной, волнующе необычной, сине-радужной окраской оперения. Местами тёмный синий цвет крыльев отдавал в переливающуюся глянцевую черноту. Местами чернота неуловимо переходила в лазурь, а затем плавно в небесный голубой цвет и еще множество оттенков голубого, синего, бирюзового и лазурного. А, кроме того, – всё это великолепие роскошно переливалось перламутром!

Уж очень необычной была эта пташка, внимательно смотревшая сейчас на меня! Вот только вид у нее был то ли уставший, то ли больной, или она была чем-то сильно расстроена, в общем, какой-то очень уж тревожный, неспокойный был вид. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. У меня – просто язык к горлу прилип, а она – словно терпеливо выжидала.

– Ты кто? – наконец спросила я почему-то хриплым шепотом.

– Клементина, – ясно и совершенно отчётливо ответила птица.

– Клементина, прости, пожалуйста, но ты – кто? Ты ведь не простая птица, верно? – я вдруг очень разволновалась, да так, что совершенно не обратила внимания на то, что я разговариваю с птицей!

– Я – Птица Счастья. Или ещё, по-другому, меня называют просто Синяя Птица. А ты кто?

– А я Валентина. Я здесь живу. Вот видишь, – показала я ей наполненное водой ведро, – цветы собираюсь полить. А что с тобой, Клементина? Прости, но ты как-то неважно выглядишь… Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Да, Валентина, можешь. Я здесь именно тебя и жду. Только ты и можешь помочь мне.

– Тогда давай я тебя домой занесу, а то здесь полно собак бегает, – как бы не обидели тебя ненароком! Дома покормлю тебя, отдохнешь, и спокойно поговорим. Ладно? Ты согласна?

– Хорошо. Я тебе верю, – тяжело вздохнула Клементина и устало прикрыла глаза полупрозрачными веками.

Я отставила в сторону ведро, бережно и аккуратно взяла Клементину на руки и занесла ее в квартиру. Она была совсем не тяжелая и выглядела совершенно обессиленной. Чувство жалости к несчастной птице буквально захлестнуло меня! И мне очень захотелось, чтобы со мной она почувствовала себя в безопасности, чтобы она поняла, что здесь её никто не обидит и другим в обиду не даст.

Вот так и появилась у меня Синяя Птица Счастья. А я… да что там говорить, состояние у меня было в тот момент какое-то взбудораженно – растрёпанное: согласитесь, ведь не каждый день такое происходит! Даже сразу и не сообразишь, что делать и как себя вести. И вдруг, – стоп! – до меня только что дошло, и я ловлю себя на мысли, – да я ведь с птицей разговариваю! И она мне тоже русским языком отвечает! Разве так бывает? Ну, есть, конечно, говорящие попугаи и говорящие вороны, но их или специально обучают человеческой речи, или же они очень искусно имитируют услышанные звуки. Но здесь – совершенно не то, пока не знаю точно, что, – но здесь смысл, без сомнения, абсолютно другой! От разных мыслей мозг буквально вскипает, того и гляди, взорвется. Ладно, буду пока считать, что попала в сказку, или нет, лучше буду считать, что это сказка пришла ко мне. Иначе крыша может поехать. На этом и успокоилась, поскольку понимала, что сейчас мне нужна совершенно ясная голова.

Так, первым делом мою милую птаху необходимо чем-нибудь подкрепить! Только кто его знает, чем питаются сказочные Птицы счастья… ладно, предложу для начала то, что есть, – авось, да что-нибудь сгодится, а после разберемся. Достала из морозилки несколько рыбешек мойвы, – кошка моя её очень любит, – изрезала на мелкие кусочки, так же мелко нарезала яблоко и положила на блюдечко немного варёной гречки – вечером с печёнкой готовила, вкуснотища! Ну и конечно, чистой водички налила в маленькую пиалушку, – да не с хлоркой из-под крана, а артезианской, бутилированной, из кулера, чтобы невзначай не отравить ослабленную птицу. Со всем своим угощением я угадала: Клементина всё съела с удовольствием! От сытной еды она быстро разомлела, и её сразу же потянуло в сон. Я решила, что это хороший знак! Я и младшей дочери, когда заболеет, всегда говорю: «Спи, милая! Когда спишь, болезнь уходит и силы восстанавливаются. Покушала, и спи. После каждого сна здоровее будешь». Так вот и сейчас.

Уж не знаю, какие на самом деле у этих птиц гнёзда или дома, или какие-то другие жилища, но сейчас я быстренько освободила большую коробку из-под телевизора, в которой у меня в кладовке хранилась несезонная обувь, решив из неё соорудить удобную «гостиницу» для моей птахи. Затем я в несколько слоев свернула маленькое детское байковое одеяло, застелила этим одеялом дно коробки, – и спальное место для моей необычной гостьи было готово! Клементина с признательностью взглянула на меня и мгновенно заснула. А я подумала:

– Бедная, бедная, сколько же ты настрадалась! Это же сколько пережить надо, чтобы до такого вида дойти! Но ничего, отдохнешь, поправишься, а там видно будет, что делать дальше.

…Ну а цветы-то всё-таки надо сходить полить. Подальше от греха закрыла я кошку в другой комнате и пошла во двор. Кошка, конечно, очень оскорбилась таким моим поведением, но иначе поступить я не могла – это была вынужденная мера безопасности! Так что, – уж прости, Муська!

Второй раз за утро вышла я из подъезда. За это время во дворе ничего не изменилось. Как я поставила на крылечке у двери свое ведёрко час назад, так оно и стояло, дожидалось меня. Посмотрела я на цветы и опять огорчилась: самые крупные головки бархатцев, которые вчера ещё красовались на клумбе и радовали глаз, сейчас валялись оборванные рядом, тут же на грядке. Интересно, – тому, кто это сделал, от сделанного идиотизма стало легче? Или радостнее? Или веселее?

…Руки автоматически поливают каждый кустик, поднимают веточки, что-то поправляют, а в голове все мысли сейчас – совершенно о другом! Постепенно начинаю осознавать всю невероятность событий последнего часа. Да разве проснувшись поутру, еще пару часов назад, могла ли я представить такой поворот событий? Да никогда! Даже случайно в голову не пришло бы! Хотя ведь давно уже я поняла и неоднократно убеждалась в том, что жизнь иногда такой сюжет может закрутить, что ни в какой сказке не придумаешь. Вот, наверное, мой случай и есть из разряда подобных сюжетов… Но как голову ни ломай над этим вопросом, пока с Птицей не поговорю, даже примерно не представляю, в каком направлении следует думать!

Птица спала долго, и невооруженным глазом видно было, насколько же она уставшая и измученная! Только к вечеру Клементина проснулась и чувствовала она себя уже значительно лучше. Я ещё раз хорошо накормила гостью, и она охотно поела. А я быстренько закруглила все свои дела, и началась наша долгая беседа. Синяя Птица не торопясь рассказывала о своих злоключениях, а мне все больше и больше становилось стыдно за род человеческий…

Сейчас их, этих самых Птиц Счастья, осталось в мире не больше трёх десятков, а когда-то было достаточно для того, чтобы помогать всему человечеству. Это был Золотой Век на пути эволюции планеты: люди и вся окружающая их природа жили в гармонии, во всём соблюдалось равновесие, – во всех сферах деятельности людей, во всех взаимоотношениях человека и природы, – всюду чётко выдерживался баланс между добром и злом. Поэтому всеобщее развитие шло правильно, благополучно и успешно. Потом как-то постепенно и незаметно началось расслоение среди людей, начались войны за власть, за территории, за политическое влияние; всё сильнее становились зависть и злоба и, в конце концов, хрупкое равновесие было нарушено. А дальше всё нарастало, как снежный ком, – злость и агрессия пошли по Земле семимильными шагами!

Чтобы остановить весь этот беспредел, к людям применяли самые жёсткие меры! Уж и прореживали человечество с помощью разных болезней и войн, – просто-таки тысячами выкашивали, чтобы хоть как-то переключить все народы на другие дела и заботы, на мирное созидание! Но нет, не хотели люди понимать, что надо изменить себя, изменить своё мышление, изменить свои действия: как Владимир Высоцкий сказал: «… на Земле забыли десять заповедей рваных», а если бы они соблюдались, эти несложные, в общем-то, заповеди, насколько бы легче всем нам жилось на белом свете!

И, кроме того, большая беда была в том, что человечество пошло по технократическому пути развития, вследствие чего мы имеем сейчас совершенно обескровленную землю, загаженную воду и отравленную атмосферу. В результате всего этого резко стала сокращаться популяция Синих Птиц: у них просто перестали рождаться птенцы! В настоящее время существует всего один птенчик. Представляете себе, всего один единственный птенчик! И это на всю нашу многострадальную планету! Но хоть их и осталось этих птиц всего ничего, по пальцам сосчитать можно, тем не менее, они по-прежнему – Птицы Счастья, и в меру своих небольших сил всё так же стараются помогать людям. А ещё нам крепенько повезло в том, что эти пташки живут не менее трехсот лет. И хотя люди в большинстве своем воспринимают этих птиц на уровне народной сказки, – счастья всем хочется! Надо сказать, что сколько сказочных образов Птиц существует, – птица Феникс, птица Рухх, птица Алконост, Жар-птица и так далее, – всё это разные ипостаси одного прообраза: Синих Птиц Счастья. Помните, совсем недавно песенка такая была: «Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня…» Об этом обычно не говорят, но на самом деле очень многие страстно желают уж если не птицу поймать, то хотя бы пёрышко синее найти, хоть одно… Эх, хочется всем, да не всем даётся…

В наш город Птица прилетела ранним утром, три недели назад. Несколько раз пролетела она над городом, осмотрелась и облюбовала себе красивое местечко: нарядный фонтан на площади в центре города, – хотелось ей утолить жажду после долгого перелёта, да и просто немного отдохнуть. Несмотря на ранний час, на улице уже был кое-какой народ – энергично шуршали мётлами дворники, уже пошли первые трамваи, и дороги постепенно заполнялись автомашинами. Тут же неподалеку играла стайка мальчишек, что было несколько удивительно, – и что только деткам не спится тёплым летним утром?

Все вокруг дышало спокойствием, и ничто не предвещало беды. Да только Птица не знала того, что у нас зачастую взрослые гады вырастают из маленьких гадёнышей. Так произошло и сейчас. Ничего не подозревая, птица осторожно опустилась возле фонтана. Но стоило ей сделать лишь несколько шагов, как вдруг что-то резко дернуло её за ноги, и она упала, больно ударившись крылом. Кое-как Птица ухитрилась подняться и посмотрела на свои ноги. Что это? Чем же ноги вдруг стали опутаны, да так, что шагнуть нет возможности? Присмотревшись, Птица поняла, – это была петля из толстой суровой нитки, и в эту-то вот петлю наша Птица попала обеими ногами.

Тут же, визжа, хохоча и перекрикивая друг друга, на Птицу накинулись милые детки! Это у них развлечение такое было…

И когда Клементина рассказывала мне об этом, я вспомнила, что – да, я тоже видела у фонтана стреноженных голубей, которых даже и поймать было невозможно, чтобы освободить их от нитяных оков. Люди с жалостью смотрели на них, видя как птицы мучаются, и поминали тех, кто это сотворил, «тихим, добрым словом»…

Малолетние садисты, конечно, не знали и даже не догадывались, – кого они изловили! Пойманную Птицу они радостно притащили в подвал какого-то полуразрушенного двухэтажного дома, предназначенного под снос, и там привязали к трубам крепко-накрепко синтетическим шнуром. Хотели детки поразвлечься, как обычно, – повыдёргивать из птички пёрышки, повыкручивать ей косточки и так далее. Но их спугнула остановившаяся вдруг напротив подвального окна милицейская машина. Пришлось им быстренько и по-тихому убегать, а Птица осталась одна, совершенно беспомощная, голодная, страдающая от жажды, и с заклеенным скотчем клювом.

А дальше милые детки про неё, видимо, забыли, – или их самих всех переловили за мутные делишки, – потому что в последующие несколько дней её не посетил никто. Привязали они её достаточно туго, однако за несколько дней голода она очень похудела и верёвки ослабли. Но зато она смогла хоть немного двигаться! Птица и сама тоже стала очень слаба, – она то впадала в беспамятство, то пыталась перебить свои путы заклеенным клювом, долбя и долбя в одно и то же место. Ждать помощи было неоткуда. А силы убывали просто катастрофически… Ведь она была хоть и необычная, но всего лишь птица… Наконец, каким-то чудом ей удалось понемногу размочалить клювом свои путы и постепенно разорвать ненавистную верёвку!

Подвальные окна были давно, ещё при жильцах, все накрепко заколочены, и несчастная Птица с трудом ковыляла на ослабевших ногах от окна к окну в поисках выхода. Вы спросите, а как же дверь? Ведь мальчишки беспрепятственно проникали в подвал! Но они хоть и вынуждены были поспешно ретироваться, все-таки не забыли подпереть дверь тяжелой ржавой бочкой, в которой когда-то оставалось полбочонка краски, а теперь это все давно засохло, но весило очень тяжело. Видимо, детки собирались сюда вернуться чуть позже, но по какой-то причине сделать этого не смогли! Отодвинуть такую подпорку от двери Птице было не под силу.

…В конце концов, Птице немного повезло: она нашла одно окно, которое было забито фанерой, в отличие от других, заколоченных металлическими листами. И фанера эта оказалась какой-то рыхлой, покоробленной и не крепкой, так как приколочена она была много лет назад, и за это время неоднократно и намокала и высыхала, опять разбухала от сырости во время дождей и снова ссыхалась в жаркую пору. Вот от этой-то фанеры и начала Птица ощипывать и отрывать с одного угла небольшие щепочки, полосочки, драночки, – тут уж хоть как назовите, – но она всё-таки смогла этот самый слабый уголок полностью убрать!

Ура! Вот она, свобода! У Птицы от радости сильнее забилось сердце, и как будто даже сил откуда-то добавилось! Образовавшегося в фанере просвета как раз хватало для того, чтобы выбраться на волю. Но, увы, радость оказалась преждевременной. Получилось так, что всё, пережитое ею, было только началом многочисленных испытаний измученной Птицы!

А дальше произошло следующее. Едва она вы бралась из подвала и только-только встала на землю, как увидела мчащегося прямо на неё злобного питбуля. Из-за сильной слабости лететь она не могла, а прятаться было некуда, – даже назад в подвал быстро не пролезть в то небольшое отверстие, из которого она только что выбралась! Положение Птицы было незавидным и просто отчаянным! Однако буквально в пяти шагах от подвального окна стояла легковая машина без водителя, но с опущенным стеклом, – видимо, он где-то тут, рядом, отлучился на минуту, раз в таком виде машину оставил. На тот момент Птица посчитала эту машину за огромную удачу и, собрав все остатки сил, вспорхнула в машину через приоткрытое окно. Ну вот, спасена в очередной раз! Собака яростно заливалась лаем, в дикой злобе скакала и металась вокруг машины, но внутрь попасть, конечно, не могла.

Да только на самом деле это спасение Птицы означало всего лишь то, что называется: «попала из огня, да в полымя»! Потому что машина, в которой нашла убежище наша Птица, принадлежала местному пройдохе, прохиндею от рождения, кровопийце без стыда и совести, Видалию Сегреевичу Гадимирову, – кривому на один глаз, напыщенному полутораметровому квартирному аферисту сорока с лишним лет.

Хитёр и изворотлив был этот проклятый дрозофил: много людей оставил он без жилья, успешно проворачивая мошеннические операции с квартирными документами доверчивых граждан, за что неоднократно попадал в каталажку, но обычно – только на период следствия! А потом ему в очередной раз удавалось выкрутиться, ловко подставив своего заместителя и предоставив ему возможность повести несколько ближайших лет своей жизни в небольшом замкнутом пространстве в строгой изоляции от общества. Короче говоря, этот одноглазый обмылок был «чёрным риелтором». Хотя промышлял он не только на этом поприще! Для отвода глаз он трудоустраивался в какую-нибудь завалящую фирмочку. Например, – исполнительным директором в фирму «Синка.» Но настоящей его деятельностью были обман, мошенничество, подлог и так далее. Это с молоком матери было заложено в его поганой крови, это было смыслом его жизни, без этого кривой гоблин просто не мог существовать! Была у него и семья: взрослый сын, никчёмный раздолбай Тимка, и жена Татьяна, с которой он давным давно предусмотрительно оформил развод, ну так… на всякий случай, вдруг дело дойдёт до конфискации имущества, а он – вот он, гол, как сокол, у него ничего нет, всё только у жены со смешной и нелепой фамилией Немытая! Да-да, не удивляйтесь, именно так: Татьяна Немытая. Хотя чему удивляться, таких упырей с грязной душой никогда и никому не отмыть, какие моющие средства к ним ни применяй, эти хмыри навсегда останутся немытыми…

Вот к этим-то гнилушкам и угодила измученная Клементина. Когда Видалька вернулся в машину и увидел Клементину, его единственный настоящий глаз загорелся алчным огнем: этот сверхсупержадный недомерок сразу смекнул, какой подарок ему судьба подкинула, можно сказать, – на блюдечке преподнесла и прямо в его коротенькие загребущие ручонки сама же и передала! Уж чего-чего, а дураком-то он не был… а тут такое! Даже сердце бешено застучало под слоем жира!..

Ну, про его загребущие ручонки-то все знают, – это у них в семье наследственное, по роду идёт. Папаша Видалькин всю жизнь на тракторном заводе проработал и, считай, ни одного дня не было, чтоб он что-нибудь не вынес с работы: то гвозди прихватит, то дощечку какую, то что-нибудь другое, что плохо лежало и что можно было унести в руках…

У Видальки ещё младший брат есть, Никовлай, – так они оба с детства запомнили все папашины приёмчики и наставления по поводу того, как следует жить! Он и не скрывал от детей, что тащит везде и всё, что только можно унести, но при этом не уставал повторять им, назидательно направив в потолок свой указательный перст:

– Главное – не попадаться, главное – вовремя смыться!

А детки были умненькие и папенькины уроки усвоили крепко, хорошо и на всю жизнь!

…Вот к этому злыдню, неудачному созданию природы, и попала бедняга Клементина! Весь путь до дома Видалька лихорадочно соображал, как заставить Птицу помогать ему, – знал ведь, подлая душа, что Птицы эти помогают только добровольно. Мысль о том, что её следует просто выпустить на волю, даже ни разу не возникла в его паскудном мозгу, – воображение уже рисовало ему картины владения всем миром, где превыше всех он, всемогущий и всесильный Видалька, а Птица беспрекословно выполняет все его желания по одному щелчку пальцев! Ну, помните, как одна противная старуха хотела быть владычицей морскою и чтоб золотая рыбка была у неё на посылках?.. Вот, примерно, что-то такое представлялось сейчас озабоченному недомерку, – только, естественно, с благополучной концовкой, конечно! Зря, что ли, Фортуна ему такой куш отвалила?

Ну а дальше – фантазия кривого злого карлика ненамного отличалась от фантазии противных деток! Дома Видалька первым делом – как вы думаете, что сделал дома Видалька первым делом? – правильно, первым делом он крепко-накрепко прикрутил Птицу к батарее! План был прост, как три копейки, – в обмен на еду и питье Птица воленс-неволенс станет осчастливливать ублюдочного Видальку!

Но вот тут злобного карлика ждал полнейший облом, – если Птица не считает нужным что-либо делать, её не заставишь это делать ничем и никакой силой!

Видалька, конечно, ни с кем не хотел делиться своей находкой, он вообще намеревался всё это событие держать в тайне и подальше от посторонних глаз. Соответственно, и разведённая супруга Видалия Сегреевича Гадимирова, глупая Немытая гусыня, и его безмозглый наследник, торкнутый никчёмный Тимка, – все получили строжайшее повеление: никому ни слова, никому ни звука! Ослушание чревато самыми суровыми карами! Хорошо хоть, Тимкина жёнушка с отпрысками к своей родне в деревню укатила! Дав ценные указания, грозный Видалька с самой суровой «мордой лица» для пущей важности ещё и жирненьким кулачком сурово потряс перед ликами своих домашних, – всё уяснили?! И те дружно закивали головами, – да, да, конечно всё поняли, как же иначе!

…И без Видалькиных ухищрений жизнь Птицы уже висела на тонкой ниточке, а когда ещё трое суток прошли без пищи и воды, тут уж жизнь в ней и вовсе еле теплилась. От бессильной злобы Видалька буквально исходил на говно, – хотя и так уж давно на сто процентов состоял только из этой вонючей субстанции и из ничего более, – но поделать всё равно ничего не мог!

Тогда он надумал обратиться за содействием к младшему брату. Долго, конечно, терзался – уж очень не хотелось делиться с таким же алчным братиком, но другого выхода не было. И, скрепя сердце и скрипя зубами, он пригласил Никовлая к себе домой, сказав, что дело очень срочное и не терпит отлагательства! Больше он ни о чем по телефону не рискнул говорить.

Никовлай тип был ещё тот, и об этом стоит поговорить отдельно. Будучи младшим братом, по комплекции Никовлай был немного крупнее малорослого Видальки, но тоже обладал барской осанкой и величавыми манерами. Он с детства имел непомерные амбиции и всегда желал только одного – любой ценой быть на виду, чтобы им восхищались, чтобы о нём говорили! Словом, с самого раннего детства маленький Никовлашка мечтал о славе! Этому посредственному во всех отношениях ребенку славы хотелось просто до безумия! Поэтому всеми способами он старался всегда, везде и всюду быть на виду, чтобы в глазах окружающих добавить себе значимости и веса!

Ещё в далёкую нежную пору детства маленький Ковля сумел понять, что всеобщее признание кроме чувства превосходства дает ещё и какие-то материальные блага, к которым душа малолетнего хапуги была ну очень чувствительна и неравнодушна! И случилось это вот в какой момент. Видалька тогда учился в пятом классе, а Никовлашка, соответственно, во втором. Обладая хорошим музыкальным слухом, он всегда принимал участие в художественной самодеятельности: когда один, а когда и вместе с Видалькой.

И вот как-то раз детский коллектив школы успешно выступил в местном дворце культуры на Новогоднем празднике, после которого всем участникам художественной самодеятельности выдали не по одному, как всем прочим детям, а по ДВА кулечка новогодних подарков. И если другие просто радовались нежданным сладостям, то маленький Никовлаша серьёзно и осмысленно поедал их, осознавая всю важность момента. Вот тогда-то он и уяснил, что можно иметь что-нибудь материально приятное, не прилагая особых усилий. Достаточно быть на виду, в правильном месте и в нужное время! Таким образом, основной жизненный тезис Никовлая был успешно сформирован. Когда хитрожопенький мальчик подрос, перед ним встал неизбежный вопрос, – а дальше-то как быть, на кого учиться и кем стать? В каком направлении дальше двигать, да так, чтобы без особого напряга быть всегда на виду и на почёте!