Молчание Апостола

– Нет, ничего. Все они были гладко выбриты.

– Перстни, медальоны?

– Да! – вскричал Артур. – На всех были серебряные цепочки со странными медальонами.

– Опишите, Артур. Как можно больше деталей. Это важно.

– Серебряный круг, нет, скорее кольцо. Внутри, в центре, вертикально стоящий меч, прикрытый щитом и весами…

– И на щите изображение креста, – закончила за него Эли.

– Да, верно! Вы видели такой?

– Во всяком случае, на фотографиях. Дело плохо, дорогой Артур. Это очень серьезные люди. Они занимаются важными делами и, как правило, доводят их до конца.

– Да кто же они, наконец?

– Судя по их медальонам, они из Sodalitium Pianum. «Братство Пия». Крайне правая организация внутри Ватикана…

– Ватикан! – перебил ее Артур. – Конечно, Ватикан! Своего старшего они называли монсеньором, между собой говорили на латыни…

– О чем?

– Только не смейтесь, Эли. В Кембридже я изучал всеобщую и шотландскую историю. Разумеется, мне приходилось заниматься и латынью, чтобы читать первоисточники. Но если бы на каждую пинту пива, которое я вылакал за годы учебы, приходилась бы хоть одна страница учебников, то я, наверное, знал бы латынь лучше самого Папы Римского.

– Тут не до смеха, баронет, – сухо произнесла Эли. – Но хоть что-то из их разговора вы поняли?

– Понял, что это латынь. И то, если быть честным, скорее догадался, узнав два-три знакомых слова. Смех, да и только.

– Ну так вот, чтобы вам было еще веселее. «Братство Пия», с которым вас свела… свел… свело уж не знаю что, долгое время пыталось стать своего рода тайной полицией Ватикана. Добиться этого им так и не удалось. Однако нам известно…

– «Нам», то есть кому?

– Мне и кое-кому еще, разве это важно? Нам известно, что члены братства принимали участие в операциях и акциях, которые наш милостивый Господь вряд ли одобрил бы. Да у вас самого была бы возможность в этом убедиться наверняка, не подоспей я вовремя. – Она потерла переносицу пальцами. – Артур, сейчас мы не на Виктория-стрит, не просто можем, но обязаны быть откровенны. От этого зависят наши жизни. Ваша, во всяком случае.

МакГрегор одним глотком допил коньяк и убрал бокал в нишу бара.

– Что связывает вас с Ватиканом? Где и как вы умудрились помешать каким-то их планам, влезть в их тайны, стать для них опасным?

– Я и Ватикан?! Ну да, я католик, как и большинство шотландских горцев. Да, я появляюсь в церкви на Пасху и Рождество, но даже в детстве алтарным мальчиком не был. Я и Ватикан? Вот это по-настоящему смешно.

– А почему мы стоим? – Эли повертела головой.

Машина действительно стояла, хотя ее могучий мотор мягко урчал.

– Потому что уже давно приехали. – Артур постучал в перегородку, и Робертсон тут же вынырнул из машины, чтобы открыть дверцу для дамы.

Глава 8

– Слава Иисусу Христу!

– Во веки веков! Аминь! – Генерал сделал короткую паузу. – Вопрос pro forma, Тадеуш, но ты звонишь с незарегистрированного, надеюсь?

– Одноразовый, с предоплатой, куплен в каком-то магазинчике. На это ума и опыта у меня хватило.

– Прости, не хотел обидеть. Тогда главное: что удалось вытянуть из МакГрегора?

– Абсолютно ничего, Адольфо. Он понятия не имеет, что такое крифиос, не говоря обо всем остальном.

– Не имеет или не имел, Тадеуш? Я услышал «не имеет». Он что, еще жив?

– Да. Брат Максимус остался с ним, чтобы… Но за ним явно следили. В подвал, где они были вдвоем, ворвался, если верить Максимусу, невысокий тип, может, и женщина. Этот субъект ослепил нашего бойца перцовым спреем и сбежал вместе с пленником.

– Топорная работа, Тадеуш.

– Извини, Адольфо, нас здесь не так много, чтобы перекрыть все входы и выходы наших схронов.

– Прости и ты меня, Тадеуш, но я не могу прислать к вам на помощь стражников швейцарской гвардии и полицию его святейшества.

Оба помолчали.

– Подведем черту, ваше высокопреосвященство. МакГрегор должен быть устранен. Во что бы то ни стало.

– Генерал, но в чем же смысл? Зачем проливать кровь без особой пользы? Ведь он совершенно ничего не знает!

– Зато знаем мы! Нам известно, что крифиос, возможно, не только он, находится в особняке МакГрегора. Значит, рано или поздно этот баронет или кто угодно еще может найти то, что найдено быть не должно.

– Но, генерал…

– Именно, Тадеуш, генерал. Который отдает не подлежащий обсуждению приказ: Артур МакГрегор должен быть устранен. Быстро и эффективно.

– А как же «кто угодно еще»?

– Вам, похоже, захотелось пошутить, ваше высокопреосвященство? Однако это вовсе не шутка. Чтобы исключить опасность случайного доступа к крифиосу, особняк на Ланселот-плейс должен сгореть. Дотла. Чтобы выгорело все, до подвала включительно. Удивляюсь, как я давным-давно не пришел к такому простому решению.

– Это все, генерал?

– Телефон в Темзу. По новому разовому сообщить, что приказ в отношении МакГрегора выполнен. И как именно. После чего новый одноразовый – тоже в Темзу. Это уже будет половина всего.

– Половина?

– Вы уже успели забыть об особняке на Ланселот-плейс, ваше высокопреосвященство. Успеха вам, и слава Иисусу Христу!

– Во веки веков! Аминь!

Телефон умолк.

Кардинал Кшыжовский стоял на мосту Путни. Он питал к нему особую слабость. Эта арочная конструкция, переброшенная через Темзу, чем-то напоминала ему мосты Рима.

Кшыжовский осмотрелся, не увидел никого, кто был бы ближе чем в пятидесяти метрах, и разжал пальцы. Сотовый телефон тихо булькнул и погрузился в воды Темзы. Кардинал на всякий случай схватился за голову наигранным жестом отчаяния. Но нет. Никто не обратил внимания на случившееся. Что ж, слава Господу нашему.

– Джеймс, вам надо ставить памятник, – сказал Артур. – Камин разожжен, жилище прогрето. Надпись на памятнике будет гласить: «Лучшему дворецкому Британии».

– Я предпочел бы «Шотландии», сэр. И если уж памятник, то, если можно, еще не сейчас.

Артур расхохотался.

– Ну что вы на это скажете, милая Эли? Этот горец в карман за словом не полезет.

– Как и любой настоящий горец, сэр, – бесстрастно заметил дворецкий.

– Джеймс! – позвала Робертсона Эли. – А не трудно ли вам будет плеснуть мне – нам – еще по чуть-чуть бренди?

– Нет ничего проще, мэм, – с улыбкой, поднявшей его густые бакенбарды торчком, ответил дворецкий, шагая к бару.

Через несколько секунд два бокала и бутылка бренди стояли на столе, за которым расположились Эли и Артур. Ловким профессиональным движением Робертсон наполнил бокалы на треть и словно из воздуха материализовал изящное фарфоровое блюдечко с дольками лимона.

– Артур, и где водятся такие волшебники? – сверкнув белоснежными зубами, поинтересовалась Эли.

– В горах Шотландии, Эли. Это еще что! В юности, как мне рассказывали, он бегом загонял по холмам оленя.

– А слышали бы вы, мэм, как я играю на волынке, – мечтательно произнес дворецкий. – Особенно An Eala Bhàn…

– «Белая лебедь», – перевела Эли. – Одна из моих любимых мелодий. Не делайте удивленных глаз, Артур. На каком языке я отдавала вам команды в том подвале? Ну да, я знаю гэльский, с полдесятка древних языков и примерно столько же европейских. Как вы сказали: если бы за каждую страницу проработанных учебников мне давали бы пинту пива…

– Наоборот, Эли, наоборот. – Артур рассмеялся. – А какой пышечкой вы при этом стали бы!..

– Ну уж нет, – отрезала Эли. – Меня моя фигура вполне устраивает.

– Меня тоже, – торопливо вставил Артур.

– Консенсус достигнут, – сказала Эли. – Бренди выпит… почти. Не пора ли нам вернуться к делам, очень даже насущным?

– Прошу прощения, Эли, – сказал Артур. – Но, взглянув на ваши ручки, я вспомнил…

– Только теперь шутки в сторону, – нахмурившись, отреагировала Эли. – Да и комплименты тоже. Артур, ваше, а может, и наше положение очень серьезно, и…

– И вот что я вспомнил. Бандитов в подвале было четверо. Но на руках двоих из них, включая монсеньора, были черные шелковые перчатки.

– Монсеньора?

– Старший этой четверки. Он предложил называть его так. Я не спорил. Тем более что и остальные головорезы так к нему обращались.

– Второго в перчатках тоже титуловали «монсеньор»?

– Нет. Тот вообще молчал. Громилу, который должен был меня зарезать, звали брат Максимус. И еще одно имя я запомнил: брат Дидимус. Изощреннейший мастер пыток. Уж этого субъекта я вряд ли забуду.

– И это все, кого вы помните?

– Нет. Был еще босс всей этой шайки. В подвал он не спускался. Его тоже называли монсеньором, но серьезно и уважительно, обращаясь к нему только изредка. Он сидел в машине рядом с водителем.

– Ну что ж, Артур, – сказала Эли. – Для начала не так уж мало. Дай нам Господь немного времени, нароем и еще что-нибудь.

Артур поднялся, прошел к вешалке в прихожей и достал из кармана пальто смятую бумажку, в которую когда-то была завернута статуэтка Иштар.

– А это что такое? – осведомился он. – Почему вы хотели, чтобы мы забрали бумагу с собой?

– Вы удивитесь, – медленно произнесла Эли. – Но профессор Лонгдейл взял с меня слово, что в случае непредвиденных обстоятельств эта бумага попадет в руки к вам.

МакГрегор приподнял брови.

– Не статуэтка? Именно обертка? – Артур положил бумажку на стол, разгладил ее ладонью и увидел кое-что весьма любопытное. – Что это за чертовщина? – воскликнул он.

На бумажке был текст. Он состоял из трех абзацев на разных языках: английском, французском и…

Первые два Артур прочитал, едва пробежав по ним взглядом. Это была инструкция по пользованию гелем для рук.

Третий абзац смотрелся какой-то тарабарщиной. Некоторые буквы были Артуру знакомы: «с», «е», «о» и еще с полдесятка, но остальные…

– Что такое? – Он подвинул бумажку Эли. – Это на русском?

– Нет, на тарабарском, – хмуро буркнула она. – Будем ломать голову?

– Если и будем, то недолго. – Артур улыбнулся. – Я, знаете ли, являюсь одним из самых востребованных составителей кроссвордов, шарад и прочих задач, требующих немалой эрудиции, трижды чемпионом Соединенного Королевства и победителем двух конкурсов газеты «Нью-Йорк Таймс». А ведь кроссворды там!.. При этом я еще и очень скромен. Итак, к делу. Известно, что буквы в английском и русском разнятся существенно, а посему пройдем-ка в кабинет. – Он встал и направился к дверям.

Эли, пожав плечами, двинулась за ним с таинственной бумажкой в руке.

МакГрегор сел за компьютерный столик, подвинул к себе ноутбук и протянул руку за тарабарской бумажкой. Он положил ее рядом с ноутбуком и внимательно посмотрел на первые строки абзаца, написанного кириллицей.

«Ещ5 Фкегкб?!ьг ифкщтуегу ЬфлПкупщкгюу Вуфк Ышк1 Ш рщзу ершы зфзук цшдд пуе ещ нщг…»

Далее что-то в том же роде.

– Это хоть что-нибудь значит по-русски? – спросил баронет.

– Абсолютно ничего.

– Так я и думал. Раскладки английской и русской клавиатур тотально разнятся. Скажем, традиционная английская раскладка называется «qwerty» – по первым буквам первого ряда. Ныряем в «Гугл». Русская раскладка клавиатуры – прошу: «йцукенг», по тому же принципу. Уже тепло. Бросаем на принтер.

– Так что тепло? – недоуменно спросила Эли.

– Это значит, что нормальная русская клавиатура не фонетична в сопоставлении с английской. Иначе говоря, чтобы напечатать «t», на английской нужно нажать клавишу «t». Но при печатании буквы «т» по-русски клавиша будет совсем другой.

– Какой?

– Картинка на всезнающем «Гугле» уверяет нас, что, печатая на русской клавиатуре с языком, переключенным на английский, нам для буквы «t» необходимо нажать четвертую клавишу в первом ряду, то есть «е». Дальше, как видите, все просто: берем в «Гугле» картинку параллельной русско-английской клавиатуры. Ну вот, красота, да и только. Желтеньким цветом на клавишах – кириллица, то есть русский, белым – английский, куда более знакомый нам. Так. Принтер выбросил картинку. Теперь уступаю место вам.

– И что я должна делать?

– Печатать по-английски то, что лежит перед вами на тарабарском. Для начала напечатать заглавную русскую «Е». Чтобы буква была заглавной, нужно нажать Shift, а уже потом нужную клавишу.

– Послушайте, Артур, надеюсь, вы не начнете объяснять, что такое клавиша, – сердито выпалила Эли.

– Миль пардон, мадемуазель, миль пардон. И в мыслях не держал вас обидеть. Но информация никогда не бывает лишней.

– Ладно. Работаем. Не уверена, что из этого что-то получится…

Shift. Клавиша «Е», в результате давшая английскую «T».

– Ну вот. В том же духе и дальше. Теперь клавишу, где желтым написано «щ».

Довольно скоро Эли научилась находить требуемые буквы кириллицы, и на экране стал появляться текст на латинице, причем английский!

«Артуру, девятому баронету МакГрегор.

Дорогой сэр! Надеюсь, эта бумага попадет к вам…»

– Вот это уже не кажется мне полной бессмыслицей, – заявил Артур. – Но давайте дальше!

«Я кое-что приготовил для вас на случай, если мне не удастся самому этим воспользоваться. Уж вам-то, я уверен, нетрудно будет это найти, несмотря на некоторую загадочность моего послания. Предмет, о котором идет речь, укрыт в бывшей Вересковой деревушке. Координаты укрытия найдете в западной части монастыря, в гардеробе внука палача тамплиеров. Обратите внимание на дату венчального платья его супруги.

Внимание! Строя координаты и шифр, сейчас и впредь даты записывайте по-американски, т. е. месяц-день-год. Часть шифра находится не так уж далеко от места, где вы найдете координаты, на внутренней поверхности большого звонка, названного то ли в честь боксера, то ли инженера-литейщика. Вторая, она же последняя, часть шифра – на основании грот-мачты девушки в короткой рубашке».

– И что мы будем делать с этой новой чертовщиной? Гардеробы, звонки, тамплиеры, девушка с какой-то мачтой! – воскликнула Эли. – Это же просто бред!

– Нисколько. – Артур усмехнулся. – Единственное, что удивило меня, так это то, что профессор – да покоится он с миром там, где обитают ученые-атеисты, – не сделал задачу поинтереснее. И почему, кстати, он решил, что именно я запросто разгрызу его ребус-орешек?

– Ответ на этот вопрос известен даже мне. Лонгдейл некогда был студентом вашего покойного деда, профессора МакГрегора. Позднее тот не раз оказывал Лонгдейлу материальную помощь в его экспедициях.

– Значит, он решил, что вытряхнуть пару монет из еще одного МакГрегора будет несложно. Но, простите, дорогая, я прервал вас.

– Со слов Лонгдейла я знаю, что профессор с гордостью и даже некоторым удивлением рассказывал о феноменальных способностях своего внука…

– То есть о моих? – наигранно удивился Артур.

– Ваших, баронет, ваших. Профессор МакГрегор утверждал, что нет такой головоломки, которую его внуку не удалось бы разгадать. Он приводил пару-тройку примеров. Лонгдейл, смеясь, рассказывал, что найти ключ к решению этих очень непростых загадок не удавалось никому из студентов.

– Ничего удивительного, – скромно произнес Артур. – Ведь среди них не было меня. Но сейчас на кону загадка, придуманная вашим мэтром. Выглядит не слишком головоломно…

– Для меня этот текст выглядит тотальной абракадаброй, – заявила Эли.

– Это только на первый взгляд. – МакГрегор улыбнулся и позвал: – Джеймс!

Робертсон возник как из-под земли. Артур быстро набросал коротенькую записку и вручил ее дворецкому.

– Съездишь к Пуффи Кобэму, это адрес. Я ему позвоню. Привезешь то, что он тебе вручит. Туда и обратно. И скоренько.

– Я езжу ползком лишь тогда, когда ваша светлость мне это приказывает, – обиженно отозвался Робертсон, взял записку и исчез.

Артур снял трубку радиотелефона, набрал номер.

– Будьте добры, виконта Кобэма. Пуффи! Старый черт, а я тебя и не узнал. Арти МакГрегор, кто же еще? Прости, что так рано, надеюсь, не разбудил. Пуффи, сколько лет, сколько зим! Последний раз, помнится, мы встречались на годовщине выпуска. Тогда ты вылил себе на голову чашу пунша, а потом вытер физиономию о жилет Попрыгунчика Фортескью. Старина Пуффи!.. – Пауза. – Только не старайся казаться глупее, чем ты есть. Конечно же, звоню я не для того, чтобы напомнить тебе о купании в пунше. Слушай, мне нужен один документец. Твой. Да не паспорт. У меня и свой есть. Нет, совсем другой. Ты ведь у нас шишка не мне чета. Угадай: есть у виконта, может понадобиться баронету, но у него этого нет. Считаю до ста двадцати. Почему так много? Да ведь быстрее тебе не сообразить. – Пауза, потом раскатистый хохот Артура. – Чувства юмора ты не потерял. Да, угадал. Именно этот документец. Ну, на такой случай ты всегда можешь сказать, что потерял или украли. Вот и лапушка, Пуффи. Дворецкого я уже отправил. Да ты его знаешь: старина Джеймс Робертсон. Сунь в конверт, отдай ему. И не переживай ты так. Не банк же я с твоей корочкой брать собираюсь. Давненько мы, кстати, не сидели в доброй компании, а, Пуффи? Сейчас у меня дело на день-два, а потом и сообразим. Кстати, слышал? Нашего Фортескью, чей жилет или манишку – да и какая разница! – ты попользовал в качестве полотенца, прочат в кабинет! Ну, уж какой там будет портфель, дело десятое. Но посидеть бы нам надо, пока он до премьера не взлетел. А то ведь потом уже не по рангу. Пока, дружище. И спасибо за выручку. – Артур прекратил разговор.

– Мне показалось, будто я только что прослушала диалог из «Дживза и Вустера», – сказала Эли. – Пуффи, пунш на голову… Элита великой Британии!

– Беда в том, что не совсем, – откликнулся Артур. – Видите ли, милая Эли, титул баронета звучит внушительно, но не делает тебя пэром, а значит, и членом палаты лордов. А балбес Пуффи – виконт. Он наделен правами пэрства с рождения.

– И вам, баронет, отчего-то позарез понадобилось стать пэром. Моя догадка верна?

– На все сто. Да вы же читали записку Лонгдейла.

– И практически ничего из нее не поняла.

– Но это же до невероятия просто! На месте бывшей Вересковой деревушки ныне находится аэропорт Хитроу[17]. Лонгдейл, как вы мне говорили, прилетел из Афин, значит, речь идет об «Эгейских авиалиниях». Их самолеты прибывают к терминалу номер один. Значит, там и находится камера хранения, где Лонгдейл поместил свой таинственный предмет. Теперь дело за малым. Надо всего лишь выяснить номер ячейки и шифр.

– Девица с грот-мачтой?

– Не так сразу, Эли. Давайте не будем спешить. Тем более что ваш профессор сыграл не вполне по правилам. Что это? «В западной части монастыря»? Под этим набором слов не слишком глубоко скрывается Вестминстер. Но это же махина с множеством исторических, религиозных и политических зданий и центров. Значит, нам с вами придется танцевать от тамплиеров. Так всегда и случается во всех нынешних исторических триллерах. Палач тамплиеров – не вопрос, речь, конечно, о французском короле Филиппе Красивом. Но что такое «гардероб внука палача»? Во-первых, мы знаем, что это в Вестминстере, во-вторых, речь о личных вещах или даже сокровищах «внука палача».

Тогда выбора нет: речь идет о знаменитой Башне сокровищ Эдуарда Третьего Плантагенета. Мне доводилось разок бывать в ней. Не особо приметная снаружи трехэтажная башня, построенная специально для хранения личных ценностей короля и его супруги. Внутри она впечатляет гораздо больше. Думаю, обратив все, что там находится, в деньги, можно было бы оплатить внешний долг Соединенного Королевства. Туда можно попасть и с экскурсией, но это делается заранее.

– Значит, посещение башни переносится?

– Ни в коем случае, Эли. У нас на это нет времени. За мной – за нами – идет охота, вам ли это не знать. Значит, наша задача: выяснить, кто и почему охотится, как нейтрализовать угрозу. Кстати говоря, собрав кусочки лонгдейловского пазла воедино, мы отправимся на поиски таинственного предмета. А ведь вы наверняка голодны. Может быть, сначала хороший сытный завтрак?

– Хороший, сытный и долгий – в следующий раз, Артур. Но вот от сэндвича с крепким – очень крепким – кофе я бы не отказалась. Всю ночь меня словно трясли в гигантском шейкере: ваше похищение, убийство Лонгдейла, полиция… Кофе!.. Но ведь Джеймс уехал по вашему заданию.

– С такой задачей прекрасно справится и горничная.

Сэр Артур нажал кнопку селектора, стоявшего на небольшом столике рядом с компьютерным столом, и одними губами произнес:

– Кухня.

– Слушаю вас, сэр, – ответил тихий, усталый голос из спикера.

– Лилит, тебе не трудно было бы сделать пару сэндвичей с… – Он вопросительно взглянул на Эли.

– С сыром и зеленью, – мгновенно ответила она.

– Один с чеддером и зеленью и один с ветчиной. Ах, да, и кофе, будь добра. Вам?

– Очень крепкий, сладкий, со сливками.

– Ты слышала, верно, Лилит?

– Да, сэр.

– Ну а мне как всегда. Черный, без сахара, но тоже крепкий.

– Будет через пять минут, сэр.

– Дворецкий? Горничная? Вот что значит жить красиво. – Эли подмигнула хозяину дома.

– Еще кухарка и садовник. Я баронет или нет? Баронет. Богач? Настоящий, спасибо предкам. Уж на пару сэндвичей моих денег как-нибудь хватит.

Через пять минут миловидная девушка, одетая так, как одевались горничные, наверное, в начале XX века, негромко постучала о косяк открытых дверей кабинета.

– Все на подносе в столовой, сэр. Или вы предпочтете, чтобы я принесла это сюда?

– Нет-нет, Лилит, благодарю. Мы пройдем к большому столу.

Пока горничная стояла в дверном проеме, Эли внимательно рассматривала ее. Та почти не поднимала глаз, скрестив руки на черном переднике. Ровные мягкие черты лица, слегка поджатые губы, стоит как по линеечке, само воплощение скромности. Большие глаза, заметные круги под ними – признак физической измотанности. С общим обликом девушки это как-то не вязалось. Зато голос!.. Тихий, с нотой печали и одновременно мелодичный.

Эли искоса бросила взгляд на Артура. Да или нет? Есть между ними что-то? Вряд ли. Уж больно похожа она на воспитанницу пансионата. Пожалуй, даже с небольшим перебором.

Артур и Эли поднялись, чтобы направиться в столовую.

Лилит поклонилась и так же, с руками на переднике, спросила:

– Я вам еще нужна, сэр?

– Нет, спасибо, дорогая. Мы управимся за десять минут. Ты свободна.

Девушка удалилась мелкими семенящими шажками.

Эли покачала головой и сказала:

– Интересная юная особа. Я и не думала, что таких еще производят. Где вы ее разыскали? И до чего неподходящее имя: Лилит[18]. Расскажите о ней!

– Эге! – отозвался Артур, наливая кофе в чашки и подвигая Эли сахарницу и молочник с подогретым молоком. – Если бы вы знали хоть сотую часть всего! Однако рассказать о ней и ее фантастически непростой жизни мог бы лишь один человек. Увы, он давно скончался.

– Диккенс?

– Достоевский.

Дожевывая сэндвич, Артур достал из кармана домашней бархатной куртки начатую пачку сигарет и вопросительно взглянул на Эли. Та уже доедала свой мини-завтрак.

– Ради бога, прошу вас. Какой же кофе без сигареты, – отреагировала она.

Артур протянул пачку ей. Она отрицательно помотала головой и достала словно из ниоткуда синюю пачку «Голуаз».

Артура передернуло.

– Как вы их курите? Это же убийство!

– Как и любой табак. А курю я их вот так. – Она подождала, пока Артур щелкнет «Ронсоном», и продолжила: – Сначала в себя. – Затяжка была сделана с явным наслаждением. – Потом из себя. – Эли выпустила облако сизого дыма.

– Оригинально, – заметил МакГрегор, попыхивая своей сигареткой.

За окном у тротуара мягко заурчал двигатель «Роллс-Ройса». Артур подбежал к окну, раскрыл его и увидел, как в окошко автомобиля высунулась рука Джеймса с поднятым большим пальцем.

– Готово.

– Значит, в дорогу? Уже одеваюсь, – откликнулась Эли.

Сев в машину, Артур поднял стеклянную перегородку и вскрыл небольшой желтый конверт, который доставил ему дворецкий. Там была какая-то книжечка в кожаной обложке размером с водительские права, бывшие в ходу до эпохи пластиковых карточек.

– Можно? – спросила Эли, взяла документ, открыла его. – Бог мой! Да вы похожи!

– В этом и весь смысл. – Артур улыбнулся. – А ведь приятно прокатиться на машине с членом палаты лордов, согласитесь.

– Безусловно. Если нас не прихватят на этом мелком мошенничестве.

– Вообще говоря, это уголовное преступление. Но не прихватят. Почему, кстати, вас удивило наше сходство? У него должно было быть три уха или?..

– Нет, просто по телефону вы все время повторяли: «Пуффи, Пуффи». Вот я и решила, что это будет такой розовощекий поросеночек. А здесь вполне пристойный джентльмен.

Артур расхохотался.

– А ведь вы угадали. В Кембридж он и пришел эдаким поросеночком, с округлым животиком и походкой вперевалку. Но наша alma mater и неизбежная в Кембридже гребля все-таки сделали из него человека. К третьему году он уже участвовал в регате с Оксфордом. К четвертому году учебы нас с ним порой путали: тот же цвет волос и глаз, тот же овал лица, вдобавок и пузцо исчезло. Так что, Эли, позвольте представиться: виконт Кобэм, к вашим услугам.