Завтра война! Вооруженные силы и военная реформа в России

Однако, похоже, что жуткие разоблачения в военном ведомстве – это начало долгожданного развития, его первые симптомы. Огромные деньги, которые пошли на оборонные заводы и в армию, могут быть расхищены, если по воровскому сословию не будет нанесен беспощадный удар.

Стратегия рывка, о котором говорит «Изборский клуб», включает в себя не просто финансирование нашей оборонной индустрии, закупку станков, создание новых систем оружия, – но параллельный, беспощадный удар по мафии, жадно ожидающей эти финансовые потоки. С острым вниманием страна следит за разоблачениями и арестами, с сочувствием к органам правопорядка, вскрывающим гнойники коррупции. Желание справедливой кары объединяет людей, требующих справедливости, очищения, является одним из первых проявлений общего дела, без которого невозможно никакое развитие. Общего дела, при котором каждый взлетевший в небо самолет, спущенная на воду лодка, ставшая на позицию антиракета станут восприниматься народом, как общая победа.

Сегодня, когда армия в своем разрушении достигла дна, когда оборонное сознание под напором либеральных пацифистов превратилось в труху, самое время начинать возрождение армии, превратить ее в военную организацию абсолютно нового типа, способную выигрывать войны нового поколения. Российская армия вместо изношенных самолетов и танков должна получить первоклассное оружие, которое в единичных образцах показывает блистательные результаты на полигонах и стрельбищах. Офицер не должен быть унижен бедностью, довольствием, похожим на подаяние, бесквартирным мыканьем, вечными жалобами, превращающими волевого командира в унылого зануду. Тысячи русских сирот, мыкающихся в подворотнях, замерзающих на чердаках и в подвалах, будут собраны в кадетские корпуса, где лучшие офицеры Российской армии передадут им дух военных побед. Где лучшие пастыри православной церкви объяснят им смысл военного служения, как жертвы за други своя. Где лучшие художники, писатели, поэты покажут им во всей красоте и величии образы русского солдата.

И, конечно, в армию должна вернуться идеология, идеология святого русского оружия, могучего государства российского, святого вековечного дела, которому служили русские воины, ведущие свою битву от стен Изборска до стен Сталинграда. Именно в будущей Российской армии сольются два великих потока: красный и белый, ибо победы на Куликовом поле и Чудском льду, в Сталинградской степи и на Зееловских высотах делают непрерывным поток русской истории, вписывая в него на равных великих полководцев, богооткровенных царей и вождей. Преображение России должно начаться с преображения армии.

Владислав Шурыгин

Армия страны – армия народа

Российская армия – на очередном переломе.

Заканчивается очистка от присосавшихся к её венам клещей, которых следователи почти с кровью выдирают из денежных потоков, вытаскивая из роскошных квартир и особняков, рассаживая по камерам, словно вредных насекомых в боксы коллекции…

И сегодня было бы так соблазнительно скатиться в критику прошедших четырёх лет. Посмаковать ущерб, который был причинён обороноспособности страны. Но, констатируя эти потери, рефлектируя на нанесённом нашей боеспособности уроне, мы рискуем забыть главное.

Мы – на войне.

И каков бы ни был урон, нанесённый нам командой воров и авантюристов, наш боевой корабль не может выйти из боя. Не может найти тихую гавань для ремонта и отстоя.

Никто не даст нам времени на это, никто не позволит выйти из боя.

Супердержавы примериваются друг к другу. Как опытные бойцы, пытаются занять самую выгодную позицию, найти самую уязвимую для противника дистанцию, набрать лучшую форму.

США, шагнув в технологический мир XXI века, мир «шестого информационно-технологического уклада», торопятся оснастить свою армию самыми передовыми разработками, видя в них «абсолютное оружие», способное дать полное превосходство над «вероятным противником». Боевые «дроны», лазерные станции, гиперзвуковые орбитальные ударные бомбардировщики – всё это «близ есть, при дверех».

Китай напрягает всю свою титаническую экономическую мощь в стремительном технологическом рывке, за двадцать лет пробежав полувековую дистанцию отставания. Его армия из слабооснащённых пехотных корпусов, чьим главным оружием были «людские волны», стала второй по мощности и оснащённости армией мира, чьи эсминцы-невидимки уже тренируются атаковать американские авианосные группы, а самолёты пятого поколения вовсю проходят испытания. Новейшие технологии и национальное единство миллиарда китайцев – вот «абсолютное оружие», на которое ставит Пекин.

Арабский Восток в своей войне за XXI век сделал ставку на салафизм. Саудовские и катарские шейхи ведут свою войну, избрав главным оружием массового поражения гремучую смесь религиозного экстремизма. Их лозунг – «Где сегодня есть хоть один мусульманин – там завтра будет эмират!»

Пока ведущие армии мира накачивают мускулы и готовятся к будущим сражениям, вовсю идёт «холодная война». Война в информационном пространстве, где непрерывно гремят залпы «организационного оружия» – главного «ноу-хау» этой войны. Разрушенный без единого выстрела Советский Союз, захваченные и поглощённые страны Варшавского блока, поверженная и расчленённая Югославия – нужны ли ещё примеры силы и мощи этого оружия? Сегодня без его успешного использования не начинается ни одна «горячая война». Только нанеся противнику информационное поражение, парализовав политическую волю его руководства, расколов его внутреннее единство, сформировав и запустив в бой «пятую колонну», передовые армии мира вступают в бой, довершая огнём и мечом обрушение дезорганизованной, изъеденной изнутри кислотой измены государственной машины противника.

В этих условиях никто не даст нам ни минуты передышки. По нам непрерывно бьют вражеские информационные орудия, против нас ведётся работа вражеских разведок, накачивается финансовыми дрожжами «пятая колонна» оппозиции.

Для рефлексии у нас нет ни дня! И нанесённый нам реформой Сердюкова урон мы можем исправлять лишь на ходу – как в бою, отправляя спасательные и восстановительные партии в повреждённые, выгрызенные огнём и сталью отсеки, но продолжая сражаться и отвечать ударом на удар.

Да, урон огромен, но у страны есть все ресурсы, чтобы обеспечить свою безопасность. В армию, в оборонно-промышленный комплекс закачиваются сегодня триллионы рублей, и если не дать их разворовывать министрам и их фавориткам, дать по рукам коррупционерам и примерно наказать воров, то мы сможем оснастить свою армию лучшим в мире оружием.

Мы должны вернуть в Вооружённые Силы профессионалов. Многие десятки тысяч их были вышвырнуты за эти годы из армии, но не утратили ни навыков, ни преданности самой святой в России работе «Родину защищать». Этот уникальный кадровый резерв позволит восстановить потенциал офицерского корпуса и оздоровить его.

Мы должны остановить и обратить вспять развал военного образования, реанимировать военную науку, восстановить академии и научные школы.

Необходимо бережно и кропотливо восстановить Генеральный штаб – уникальную машину боевого планирования и управления, неоднократно доказавшую своё превосходство над любыми другими аналогичными машинами: от ОКВ Вермахта, до комитета начальников штабов США.

Но, восстанавливая разрушенное, нельзя забывать и о создании нового. Таким новым должно стать соединение традиционных военных технологий с технологиями будущего.

В структуре Вооружённых Сил необходимо создать командование, которое возьмёт ответственность за войну в информационном пространстве. Это командование должны возглавлять люди, способные вести информационные атаки на противника и осуществлять противодействие информационным атакам врага. Создание такой структуры – давно назревшая необходимость. Нынешние военные СМИ, раскассированные, сокращённые, вместе с аморфной «Звездой» под руководством полного профана выродились в «контору по распилу» военного бюджета, отчитываясь о своей эффективности лишь агитками «боевых блогеров», отрабатывающих «пиаровские» деньги…

Нужно сделать ещё очень многое, о чём сегодня должны говорить профессионалы. Те, кто действительно знает военное дело, кто болеет за свою страну, и кто своей судьбой, своими победами заслужил право это говорить…

В зоне персональной ответственности

Беседа с вице-премьером Правительства РФ Дмитрием Рогозиным

Ответ стальным кулаком

Сергей ПТИЧКИН. Дмитрий Олегович, сложилось стереотипное мнение, что в создании нового оружия мы безнадежно отстали от Запада. Есть ли у нас военные ноу-хау мирового уровня?

Дмитрий РОГОЗИН. У нас были и остались разработки, в которых мы не только на уровне, но и «впереди планеты всей» – например, по системам перехвата в воздушно-космическом пространстве. У нас самые лучшие по совокупности своих характеристик системы ПВО типа С-300П и С-300В, сейчас поступают на вооружение еще более мощные комплексы С-400, идут работы над С-500. Все это системно включается в Воздушно-космическую оборону. Стоит добавить, что там же, в ВКО, стоят на постоянном дежурстве РЛС дальнего обнаружения, которые видят за тысячи километров самые малоразмерные цели, летящие с космическими скоростями. Аналогичных примеров можно привести много.

С. П. Это стратегическое направление защиты. А в обычных вооружениях?

Д. Р. И здесь есть чем гордиться. По общему признанию, российские ПВО Сухопутных войск, наверное, одни из лучших в мире по оснащению и организации. Идут испытания прототипа истребителя пятого поколения. Есть очень интересные проекты в боевом кораблестроении.

Мы несколько отстали по гиперзвуку, но совсем недавно в этом направлении наметился серьезный прорыв. И я лично держу эту тему под пристальным контролем. Недавно мы посетили одно из оборонных предприятий в Зеленограде, где нам показали новые цифровые радиостанции для армии. Это изделия мирового уровня.

С. П. Бытует мнение, что затраты на ОПК – чистая потеря денег, которые можно было бы пустить на реальное развитие экономики.

Д. Р. Деньги любят тишину. Чтобы страна могла спокойно развиваться, надо создать для нее абсолютно безопасное окружение. Это задача, которая решается нами в первую очередь. Вторая задача – наращивание потенциала промышленности. Создание новых рабочих мест, как сказал Владимир Путин, 25 миллионов высококвалифицированных рабочих мест. Это разве не экономика? Каков будет вклад оборонки? Думаю, очень значительный, может быть, две трети.

И третий момент – подъем престижа страны. Опираясь на свой опыт работы в Брюсселе, скажу, что smart power и soft power – хорошие, правильные слова, но настоящий «power», с чем действительно считаются, – это сила физического воздействия, когда есть вероятность получить в глаз стальным кулаком. Это та сила, которая ценится в так называемом «цивилизованном мире», поверьте мне, больше всего. Надо научиться двигать локтями и плечами, но двигать ими не просто так, движение ради движения, а по уму, преследуя свои выверенные стратегические цели.

Только физически сильная страна позволяет реализовывать свои экономические возможности в полной мере. Как ведут себя американцы? Они высаживают морскую пехоту за тридевять земель от США не потому, что большие забияки и драчуны, не для решения неких «гуманитарных задач», а всегда и только для обеспечения своих экономических интересов.

У нас нет военно-экспедиционных планов в отдаленных местах планеты. Россия – сама по себе целая планета, с талантливым, но не всегда дружным и организованным народом, огромными запасами земли, леса, пресной воды, полезных ископаемых. Вокруг нас моря и океаны. Это все наше, и нам это надо уметь защищать.

Пулеметы максима не понадобятся

С. П. Что подразумевается под новой индустриализацией страны по аналогу 1930-х годов?

Д. Р. Подразумевается создание промышленной индустрии нового уровня. А почему по аналогу тридцатых? Тогда мы брали все лучшее на Западе и адаптировали применительно к своим условиям. Наверное, и сейчас нам предстоит пройти схожим путем. И зачастую речь идет уже не о реконструкции имеющегося, а о строительстве новых заводов на новых местах.

Возьмем, к примеру, оружейное производство. «Ижмаш» – завод, на котором, по его размерам, наверное, можно было бы строить авианосцы, а там производят только автоматы Калашникова. Огромные цеха, в которых не видно потолка, надо обогревать почти круглый год. Мало кто знает, но при проектировании и строительстве этого завода-гиганта закладывалась возможность выпускать совсем другую продукцию, а вовсе не автоматы и пулеметы.

Чтобы провести новую индустриализацию, а только благодаря ей можно создать современное оружие, надо все минимизировать, надо все, что есть у нас ценного, аккуратно собрать и рационально сконцентрировать. Пришло время интегрированных структур. И когда они появятся, то надо сразу и безжалостно выбросить все старье, давно отжившее свой век. А попутно с закупками новых «станков для производства» создать производство «станков для производства станков» – то есть восстановить в России собственное станкостроение.

С. П. Есть вопросы по мобилизационным резервам. Известно, каким грузом мобрезервы давят на предприятия. Как быть?

Д. Р. Это действительно та задача, с решением которой мы явно затянули. Мобилизационные мощности предприятий всегда считались «священной коровой» «оборонки», которую нельзя доить ни при каких условиях. И получилось, что практически все заводы, входящие в ОПК, делятся на две части. Половина кое-как работает, а вторая – просто закрыта на амбарный замок.

Для чего годны нынешние мобилизационные мощности? Для того чтобы в случае начала третьей мировой войны начать выпускать оружие времен… Первой мировой. Не удивляйтесь. Станочный парк и технологические линии мобилизационных резервов – это порой уровень еще 30-х годов прошлого века. Вот почему мы приступили к выработке совершенно новой мобилизационной политики. Современные войны будут скоротечны и связаны с нанесением противнику непоправимого ущерба прежде всего в экономике. Вот почему требуется обладать возможностью в особый период ускоренно и расширенно выпускать только ту продукцию, которая нужна войскам и прописана в Государственной программе вооружения и текущем оборонном заказе.

Пулеметы Максима нам вряд ли понадобятся. Надо не резервировать цеха и закрывать их на замок, а делать так, чтобы станки и технологические линии, работающие в одну-две смены, в случае необходимости, смогли работать без потери качества в три смены.

С. П. Какая сумма из заявленных на закупку вооружений 20 с лишним триллионов рублей достанется промышленности?

Д. Р. Практически все и достанется. В любом случае эти деньги пройдут через производство и науку: на оплату научных исследований, опытно-конструкторских работ, закупку самого вооружения. Прибыль уйдет собственно в доход предприятий. Кроме этого промышленность получит дополнительно три триллиона рублей на обновление производственных фондов и технологий.

Но наша задача не в том, чтобы вложить деньги в «военное железо», которое со временем придется вновь утилизировать, а, наоборот, с помощью трансферта военных технологий в гражданские за счет оборонных расходов раскрутить всю промышленность и создать новые высококвалифицированные рабочие места. Именно так ставит задачу президент: оборонная промышленность должна стать катализатором новой индустриализации страны.

Если Россия соскочит с нефтегазовой иглы и станет промышленной, индустриальной державой, это как раз то, что нам нужно. И этот шанс мы не имеем права пропустить.

С. П. C чем связана череда аварий с пусками наших ракет, которые всегда считались одними из самых надежных в мире? Что делается, чтобы выйти из критической ситуации?

Д. Р. Это результат технической отсталости ряда предприятий космической отрасли, потери и старения кадров и недостаточного контроля качества готовых изделий. Но нельзя лечить фурункул на теле космической промышленности путем устранения отказов каких-то отдельных систем, из-за которых ракеты не выходят на расчетные орбиты, не понимая, что аварии – это следствие более глубинных проблем.

Дмитрий Анатольевич Медведев высказал большие претензии в адрес руководства Роскосмоса, и они абсолютно справедливы. По итогам совещания у премьера приняты важные решения по управлению качеством продукции отрасли.

Кроме того, дано поручение совместно с независимыми экспертами правительства в течение двух месяцев разработать и представить руководству страны предложения по архитектуре управления космической отраслью, включая организационно-правовой статус самого Федерального космического агентства.

Надеюсь, наши эксперты посмотрят на проблемы свежим взглядом, составят рекомендации, на основе которых и будет принято взвешенное и свободное от чиновничьего лоббизма решение.

С другой стороны, Роскосмос тоже подготовит свою программу выхода из кризисной ситуации. Через два месяца мы соберемся, обсудим все варианты и примем окончательное решение. Должны быть четкость, ясность в голове, архитектура целей, единый технический замысел, как этих целей достичь.

Это единственный вариант, который мы можем предложить сейчас.

Паззл для подлодки

С. П. Могли бы вы объяснить, почему подводные корабли, которые давным-давно должны стоять на боевом дежурстве, в состав ВМФ так и не вошли?

Д. Р. Для того чтобы они сдавались вовремя, опытно-конструкторские работы по агрегатам и оружию должны были идти опережающими темпами. Что я имею в виду? Завод сдал первую стратегическую АПЛ типа «Борей». Ее сдали как лодку-носитель стратегического ракетного оружия. Логично, что АПЛ должна сразу становиться во флотский строй. Однако вместо этого мы вынуждены подводный атомоход использовать в качестве какого-то доводочно-испытательного стенда.

Мы на ней отрабатываем сначала пуски «Булавы». Теперь отрабатывается система управления ракетным оружием, доводятся до рабочего состояния отдельные агрегаты самой лодки. Получилось, мы сделали лодку-носитель современного оружия, а самого оружия нет, да и с отдельными комплексами АПЛ не все пока в порядке. Такого не должно быть в принципе. Это отзвуки девяностых годов.

Все системы, агрегаты, включая оружие, должны пройти госиспытания до того, как сама лодка будет изготовлена. Тогда все будет собрано как паззлы, и единая боевая система войдет в состав флота без проблем.

Президент Владимир Путин собирал нас в Северодвинске 30 июля. Специалисты ведущих институтов, работающие по тематике ВМФ, например, института им. Крылова из Санкт-Петербурга, предложили изменить саму систему планирования создания таких сложных систем, как атомные подводные крейсера. С тем, чтобы шли опережающие научно-исследовательские и конструкторские работы по комплектующим. Мы это предложение приняли.

Уверен, в будущем наши боевые корабли, подводные и надводные, станут сдаваться строго по намеченному графику, без особых проблем.

Дорога частному капиталу

С. П. Пускать ли частника в оборонку? Как частному капиталу там работать, заранее зная, что это будет себе в убыток? Есть и такое мнение, что частника к военным секретам допускать нельзя по определению.

Д. Р. Действительно, здесь проблемы, можно сказать, диалектического противоречия, единства и борьбы противоположностей. С одной стороны, мы прекрасно понимаем, что без энергетики, которая заложена в частном бизнесе, нам вряд ли удастся решить те задачи, которые мы перед собой поставили. С другой стороны, понятно, что есть вещи и технологии, работать с которыми могут только госструктуры, находящиеся под очень жестким режимным контролем.

Где частнику может оказаться работать выгодно? Там, где есть двойные технологии. А они есть на очень многих предприятиях ОПК. Мы заинтересованы в трансферте технологий от гражданских к оборонным, и наоборот.

Возьмем, к примеру, гиперзвук. Это прежде всего боевые быстролетящие ракеты, которые сбить практически невозможно. Но это и возможность создания в будущем пассажирских самолетов принципиально новых поколений. Были, например, сверхзвуковые «Конкорды» и Ту-144. А будут и гиперзвуковые, на которых из Москвы на Дальний Восток можно будет долететь, скажем, за полтора часа.

Чтобы привлечь частный бизнес, необходимо давать ему постоянную и надежную информацию: где в нем нужда, каковы условия его участия, каковы гарантии, если опытные образцы будут им разработаны за его деньги и риск, что будет с результатами интеллектуальной деятельности, правами на нее, будут ли они отобраны государством, или он получит бонусы за свои изобретения. Сейчас при ВПК мы создаем совет по государственно-частному партнерству, куда приглашаем и тех, кто уже работает в оборонном комплексе, и тех, кто раздумывает, но теоретически мог бы туда пойти.

С. П. Частники в оборонке уже работают?

Д. Р. Такие примеры есть. Например, «РТИ-системы» – предприятие, которое акционировано частным капиталом. И при этом оно интегрировано в глубокую промышленную кооперацию по созданию систем ПВО и ПРО. Так вот, на этом частном научном предприятии создаются настолько прорывные элементы системы ВКО, что его руководитель был удостоен высокой государственной награды.

Есть более приземленный, но не менее уникальный пример. В Москве группой частных предпринимателей с нуля создан завод высокоточных оружейных систем, на котором выпускается стрелковое оружие мирового уровня. Нашли пустующее помещение, выкупили его, закупили за границей лучшие технологические линии. Привлекли в свое КБ ведущих разработчиков нарезного оружия и грамотных технологов.

В итоге создали не только прекрасные охотничьи, но и боевые снайперские винтовки, которые по важнейшим характеристикам превосходят все европейские образцы. Это действительно XXI век. Новейшая система нарезки ствола, затворный механизм, все это оригинальное, свое. Сейчас они работают над короткоствольной полицейской снайперской винтовкой. Уверен, у них все получится. Между прочим, создание промышленного производства оружейных систем в Москве в какой-то мере шло по тому же пути, по которому строились промышленные гиганты первых пятилеток СССР, когда за базовую основу брались западные технологии.

DARPA – перевод на русский

С. П. Когда будет создан аналог американского агентства DARPA, которое собирает все инновационные идеи для Пентагона?

Д. Р. Проблема у нас еще с советских времен была и осталась в отсутствии прочной связи между фундаментальной наукой, прикладными исследованиями и промышленностью. Как сейчас сказали бы, с «внедрением инноваций в рынок». Сколько было примеров того, как по-настоящему гениальные разработки советских ученых в полной мере реализовывались на Западе или в Японии. И ситуация с тех пор особенно не изменилась. Дальше так продолжаться не может.

Поэтому мы уже создали отечественный Фонд перспективных исследований – тот самый аналог американской DARPA. Сейчас мы провели в Думе первые чтения законопроекта по этому фонду. Думаю, до конца года пройдем законодательный путь, и фонд начнет работать. Он будет заниматься и обеспечением фундаментальных исследований, и венчурными разработками. Заложим туда все деньги, которые нам выделены, но размазаны как каша по тарелке, по разным научным программам. Мы их сконцентрируем и, надеюсь, сможем очень быстро нарастить реальный потенциал «фундаменталки», связав ее наконец-то с прикладными исследованиями, а прикладные переложим уже на конкретные технологические наработки в интересах обороны.

Я сам себе отвел для реализации этого проекта три года. Если за три года все, что задумано, сделаем, то та самая новая индустриализация, о которой шла речь в начале нашего разговора, не только пройдет успешно, но и принесет плоды, о которых сегодня мы даже не мечтаем. Может произойти настоящая научно-техническая революция. У нас столько прорывных идей где-то в загашниках спрятано, что если даже малую их часть реализовать, то произойдет действительно качественно-революционный скачок в развитии России.

Родом из «оборонки»

С. П. Как получилось, что вы пришли в ОПК, хотя по образованию – чистый гуманитарий?