Полная версия
Если завтра война. «Арабская весна» и Россия
В Ливии технология ведения подобной асимметричной войны приобрела вполне законченный вид – исламисты выступили организующей силой, финансирование осуществляли аравийские монархии (Катар и Саудовская Аравия в первую очередь, однако есть информация об участии в финансировании боевиков всех шести членов ССАГПЗ), координирующая роль, предоставление разведывательной информации и высокотехнологичной помощи осуществлялось со стороны Запада.
Такой тройственный союз очень четко проявился в ходе следующей и идущей с огромным ожесточением сейчас сирийской войны. И вот на ней есть смысл остановиться подробнее, так как именно Сирия стала квинтэссенцией всего накопленного опыта и очень большой вариативности применяемых технологий для уничтожения государственности страны.
Сирийская война как обкатка технологии в «полевых условиях»
Сирия, будучи многоконфессиональной и полиэтнической страной, тем не менее исторически выработала способность решать возникающие проблемы путем переговоров и согласований между различными группами общества. Существующий режим Хафеза, а теперь Башара Асада сумел создать во многом уникальный государственный строй, в котором гарантированы права меньшинств их присутствием во власти и силовых структурах (исторически в Сирии военная служба считалась непрестижной, отчего именно алавиты, находясь в самом низу иерархии Османской империи, закрепили за собой присутствие в силовых институтах государства). При этом права большинства населения были гарантированы доступом влиятельных суннитских кланов к экономическим рычагам и существенным представительством во властных структурах.
Партия БААС, позиционирующая себя как панарабская структура, реализовала светский проект, в котором ислам занимал скорее место традиционного пережитка, чем идеологическую базу. Как ни парадоксально, но как раз такой сложный «букет» стал консеснусной базой для всего сирийского общества.
При этом экономика Сирии была и остается сложной и дифференцированной по отраслям и секторам – естественно, заранее оговаривается, что речь идет о развивающейся стране третьего мира. Поэтому такая экономика востребовала довольно серьезную систему образования, сложную систему подготовки кадров во многих отраслях. Довольно рано по ближневосточным меркам в Сирии был осуществлен массовый допуск населения к современным информационным технологиям, что позволило пройти первый восторженный этап раньше других. Информационная относительная открытость сирийского общества во многом позволяла довольно свободно выражать свое мнение, что в конечном итоге не дало развиваться ситуации по египетскому сценарию, когда массы попросту захлебнулись свободой, появившейся сразу и в огромных количествах.
Тем не менее, в сирийском обществе существовали и серьезные проблемы. Та же поликонфессиональность и полиэтничность вместе с неравномерным развитием территорий привели к серьезным диспропорциям. Они выражались в том, что разные народности получали разный доступ к власти, образованию, экономическим и административным рычагам. К примеру, курдские районы Сирии находились в откровенно дискриминируемом положении. Несменяемый характер власти одной семьи привел к тому, что во многом структура управления утратила гибкость, способность к обновлению, стала серьезным тормозом для обновления и реформ. В сирийском обществе были и «золотые дети», и «неприкасаемые руководители», и коррупция, и клановый характер управления как страной, так и отраслями экономики.
Дядя президента Башара Асада Махлюф и его сын – двоюродный брат президента – непропорционально владеют важнейшими предприятиями страны. По некоторым данным, семье Махлюфов принадлежит контроль над 40% экономики Сирии. Безусловно, это вызывало и вызывает раздражение суннитских влиятельных семей, которых отстранили от наиболее прибыльных на сегодня отраслей – телекоммуникаций, нефтегазовой отрасли, транспорта и связи.
Ко всему прочему тяжелый урон экономике Сирии был нанесен двумя объективными факторами – наличием огромных масс беженцев на территории страны и трехлетней засухой 2008–2010 годов. Беженцы – это в основном палестинцы, проживающие десятилетиями в огромных лагерях на десятки, а иногда и на сотни тысяч человек, а также беженцы из Ирака, бежавшие во время войны 2003 года. По некоторым данным, этих беженцев было от полумиллиона до миллиона человек на начало войны. Все эти люди фактически висели тяжелой ношей на экономике страны. Вероятно, часть их стала питательной почвой для работы экстремистских эмиссаров в начале сирийских событий и в последующем. Трёхлетняя засуха вызвала массовую внутреннюю миграцию с севера страны и обезлюживание многих северных районов.
Сирийские события начались приблизительно по ливийскому сценарию – был запущен спровоцированный и совершенно надуманный конфликт в области Дераа, которая традиционно была местом сугубо бытовых конфликтов между друзами и суннитами – впрочем, практически всегда заканчивающихся очень быстро и без особых последствий. Тем не менее, именно такой незначительный конфликт был использован для начала раскачки обстановки.
Строго по казахстанскому сценарию извне на территорию Сирии десантировались эмиссары с немалыми по местным меркам деньгами, которые работали в качестве вербовщиков для запуска демонстраций с протестами против властей. Значимость этих демонстраций была крайне низкой и почти не поддерживалось местным населением – однако в этот момент на полный ход была запущена пропагандистская машина ведущих арабских телеканалов «Аль Джазира» (Катар) и «Аль Арабия» (Саудовская Аравия). «Аль Джазира», созданная катарским эмиром Хамадом ат-Тани с целью приобретения ею ведущих позиций в информационном пространстве Ближнего Востока, в короткие сроки сумела выполнить поставленную задачу и стала практически первой кнопкой всех телеприемников региона. Катар в ходе Арабской весны сумел конвертировать информационный ресурс в политический, активно манипулируя настроениями масс как внутри самой Сирии, так и за её пределами.
Задачей первого этапа событий в Сирии было создание образа диктаторского кровавого режима, угнетающего своих граждан и не гнушающегося акциями устрашения и уничтожения инакомыслящих. Для этого неустановленные группы снайперов обстреливали демонстрации протеста, что снималось на видео и выдавалось за документальные кадры с мест событий. При этом в Сети существовали съемки, на которых была видна откровенная инсценировка – к примеру, был выложен ролик, в котором лежащий в гробу «труп жертвы режима» внезапно открывал глаза и весело смеялся.
Параллельно с этим внезапно были реанимированы или заново созданы различные оппозиционные группы за пределами Сирии – причем фактически они создавались под конкретную личность, вследствие чего были совершенно недоговороспособны и не известны никому за пределами активно раскручивающих их СМИ. Собственно, даже по истечению двух лет войны сирийская оппозиция в целом малоизвестна и практически недееспособна. Лишь очень небольшое число относительно известных людей числом не более десятка остаются более-менее на слуху, хотя как самостоятельные фигуры практически никакой ценности не представляют за исключительно малым исключением.
Тем не менее, в медийном поле эти фигуры были представлены крайне широко и создавали впечатление массовой оппозиции действующему режиму. Была создана некая правозащитная структура, поставившая своей целью контроль за ситуацией вокруг жертв конфликта. Имея громкое название «Сирийская обсерватория прав человека», эта структура представлена всего лишь двумя сотрудниками, по совместительству ведущими ресторанный бизнес малой руки в предместьях Лондона. При этом так и остается неясной методика получения и обработки информации о жертвах конфликта – но именно эта структура цитируется на самом высоком международном уровне, как абсолютная истина в деле установления точного числа жертв в Сирии. МИД России в феврале 2012 года был вынужден выпустить специальное заявление, в котором выражалась крайняя степень сомнения в компетентности этой структуры.
Информационная война, запущенная извне, на первых порах опиралась на абсолютно недостоверные и даже абсурдные факты, которые никем не подтверждались – однако бесконечно повторяясь, становились установленными и непререкаемыми. Массированное применение информационного ресурса, имеющего исключительное влияние на формирование общественного мнение в странах Ближнего Востока – телекомпании «Аль Джазира» и «Аль Арабия» создало благоприятный фон для действий агрессоров.
В этой ситуации пропагандистская система Сирии оказалась совершенно неспособной оперативно и тем более на опережение реагировать на подобную войну, проигрывая практически по всем позициям. Единственной попыткой наладить хоть какое-то противодействие стало создание Сирийской электронной армии, действующей в сети интернета. Однако это была волонтерская и практически никак не направляемая структура, деятельность которой уже через полгода пошла на убыль.
Пока шла война в Ливии, Запад был вынужден ограничивать свою деятельность в Сирии лишь информационной войной и редкими террористическими атаками в основном психологического направления. Число жертв и участников событий было незначительным, случаи дезертирства в армии и полиции носили единичный характер. За первые 7–9 месяцев событий террористы сумели провести ряд терактов и совершить одно значительное нападение на полицейские структуры городка Джиср-аш-Шугур на севере страны. Основной упор делался именно на психологические методы воздействия.
Сирийское правительство слишком благодушно реагировало на ведущиеся действия, в основном сводя свое противодействие к рефлексивным действиям. Не была произведена оценка угроз и опасностей – вследствие чего первый год был практически утерян.
При этом Запад активно действовал по запугиванию первых лиц режима, заставляя их колебаться и не принимать более жесткие и решительные меры. Опыт Ливии и пример жестокой казни Каддафи был использован Западом для запугивания руководства Сирии в полной мере – были предприняты попытки провести ряд резолюций Совета безопасности, очень напоминающие те, которые и привели к внешнему вмешательству в ливийские события. Руководство Сирии старалось «задобрить» Запад, не рискуя быстро и без сантиментов – как к примеру, в Белоруссии – взять ситуацию под контроль. Это и явилось крупным просчетом, так как позволило продержать ситуацию в режиме «раскачивания» практически целый год.
Запад же этот год использовал со значительным успехом. Вербовка боевиков внутри Сирии в маргинальной и уголовной среде, тактика террора и запугивания руководящих кадров низового звена привели к тому, что на части территорий страны законность и правопорядок по сути рухнули. Население начало воспринимать психологический и информационный террор, сопоставляя его с реально происходящими на их глазах событиями. Наступило время стремительного наращивания численности банд – пока откровенно криминальных и состоящих в основном из сирийцев – занимающихся криминальными преступлениями на тех территориях, где был утрачен полностью или частично государственный контроль.
С окончанием войны в Ливии значительная часть боевиков-иностранцев покинула Ливию – столкнувшись с серьезным сопротивлением местных племен, не имея каких-либо интересов на территории Ливии, профессиональные боевики выбрали для себя сирийское направление, как более перспективное для ведения следующего этапа борьбы. Часть исламистов закрепилась в Феццане и активно занялась подготовкой новых групп боевиков, начавших стекаться на эту «серую» территорию.
Аравийские монархии, высвободив ресурсы, перевели их на сирийское направление, резко нарастив финансирование войны в Сирии.
Буквально за месяц, прошедший с момента смерти Каддафи – уже в ноябре 11 года крупные силы исламистов-радикалов были переброшены в Ливан, откуда они совершили нападение на приграничный крупный сирийский город Хомс. Это был первый опыт в сирийском конфликте, когда крупный населенный пункт стал целью военного нападения иррегулярных формирований радикальных исламистских отрядов.
Захватив часть города, боевики сумели наладить серьезную оборону и вскрыли существенные недостатки сирийской власти – оказалось, что несмотря на мощную по региональным меркам армию и обилие спецслужб нужных институтов, имеющих возможность противостоять подобной угрозе, в Сирии не оказалось.
Армейский спецназ оказался единственным эффективным инструментом противодействия, однако руководство армии и страны не сумело сконцентрировать силы и средства, опасаясь за лояльность армии в действиях против провозглашающих лозунги ислама боевиков в условиях непрекращающейся информационной войны.
В итоге Хомс освобождали обычные подразделения армии, которые вместе с боевиками нанесли городу существенный урон в жилом фонде, в инфраструктуре просто в силу своей неготовности к подобного рода точечным действиям. Все это привело к массовому исходу жителей и усугублению общей ситуации в стране.
Тем не менее, Запад оценил угрозу, в результате которой отряды боевиков были фактически разгромлены и потеряли даже то минимальное управление, которое существовало в их отрядах. Именно поэтому был запущен миротворческий процесс, который был принят Россией и Сирией за успех – что в конечном итоге привело к тому, что боевики под прикрытием процесса прекращения огня смогли перегруппироваться и кратно нарастить свои ресурсы. В это же время на полную мощность заработали лагеря подготовки боевиков в Турции, Ливане, Ливии – и ежемесячное пополнение отрядов «повстанцев» стало составлять от 2 до 3 тысяч плохо обученных, но тем не менее вооруженных и мотивированных бойцов.
Апрель-май 2012 года стал переходом к стратегии асимметричной войны, контуры которой были реализованы ранее в Ливии. Важнейшей особенностью этой войны стали согласованные действия международных структур – вновь Запад стал координирующим центром, аравийские монархии – финансовым центром войны, а сетевые структуры Аль-Аль-Каидыработающие под контролем ЦРУ – её мобилизационным центром. Такое распределение ролей, по всей видимости, было признано наиболее эффективным, а главное – совершенно безопасным с точки зрения возможного ответа со стороны Сирии.
Таким образом, для стран, в которых имеется существенная доля исламского населения можно считать отработанной в полевых условиях технологию первого этапа запуска демонтажа государственных структур – организацию информационного давления, раскачки ситуации и вербовку любого требуемого количества людей, отвечающих за создание обстановки психологического террора в условиях существования мощной системы спецслужб.
Также можно считать, что успешно прошли полевые испытания технологии, позволяющие наращивать в короткие сроки количественно боевые структуры, уверенно действующие против армии, ставя её в крайне сложные условия войны на своей территории в собственных городах в окружении собственного населения.
При этом очень серьезный опыт получили информационные структуры, отвечающие за ведение информационной войны как внутри демонтируемого государства, так и вне его для создания благоприятного информационного фона.
Стоит отметить, что крупнейшие американские интернет-корпорации «Гугл», «Фейсбук» работали согласованно с госструктурами, быстро и качественно зачищая свои ресурсы от массивов неугодной информации, разоблачающей ложь и недостоверные факты, публикуемый западными СМИ. В итоге создано отработанное взаимодействие в информационном поле, борьба с которым практически невозможна или малоэффективна.
Наконец, оперативность, с которой изменялись тактические схемы применительно к меняющейся обстановке, позволяют предположить о существовании разветвленной системы штабных структур, управляющих своими участками работы. Вероятно, эти штабы имеют и верхний уровень управления, координирующий всю деятельность по уничтожению Сирии – от чисто военных методов до информационных и дипломатических усилий на любом уровне, включая и высший международный.
Особенности асимметричной войны в Сирии и принципиальные её отличия от предыдущих видов конфликтов
Внешне асимметричная война, ведущаяся в Сирии, напоминает партизанскую войну, восстание или мятеж с элементами гражданской войны. Именно такое впечатление искусственным образом насаждается средствами массовой информации и поддерживается Западом, ООН, группой стран – «Друзей Сирии» и правозащитными организациями. Однако необъективное замалчивание некоторых особенностей кардинально искажает картину происходящего.
Основная задача ведущейся войны – массовый психологический террор против населения. Для этого боевики Свободной Сирийской Армии, исламисты «Фронта Ан-Нусра» и других радикальных группировок полностью отказались от соблюдения минимального набора норм международного гуманитарного права (МГП) и проводят массовые расстрелы пленных, гражданских лиц, совершают теракты, сознательно направленные на максимизацию жертв. Для решения этой же задачи боевики практикуют тактику «выжженной земли», уничтожая инфраструктурные объекты, объекты жизнеобеспечения, разрушая промышленные предприятия, ведя охоту на представителей отдельных гражданских специальностей – в первую очередь врачей.
В таких условиях поддержка боевиков местным населением является недостижимой – что, видимо, учитывается технологами войны и признано допустимым. Вывод, который можно сделать из стратегии боевиков в Сирии – своими действиями они коренным образом отличаются от партизан или боевиков, опирающихся на поддержку местного населения, и в отрыве от этой поддержки теряющих боевые возможности. Это как раз совершенно неудивительно – если на первом этапе войны в Сирии основу вооруженной оппозиции составляли как раз местные кадры, воюющие непосредственно на территории своего проживания (что как раз характерно для партизанской войны), то начиная с лета 2012 года доля иностранных наёмников в рядах боевиков стала резко расти – и именно с этого момента происходит трансформация всей стратегии войны с их стороны.
Сегодня боевики совершенно не нуждаются в поддержке гражданского населения, чем ставят перед правительственной армией сложную задачу прямых действий по их поголовному уничтожению, что само по себе затратно по времени и ресурсам. При этом боевики сознательно ведут боевые действия в густонаселенных районах и городах Сирии, чтобы боевые действия приносили максимальный ущерб населению и экономике Сирии.
Именно поэтому прежний опыт противопартизанской войны, который давал довольно быстрый и прогнозируемый эффект, неприменим. Боевики, не нуждающиеся ни в поддержке среди местного населения, ни в снабжении с его стороны, неуязвимы для любых действий, направленных на их отсечение от этого населения.
Вторая принципиальная особенность асимметричной войны и ее отличие от всех ранее идущих иррегулярных войн – это транснациональный характер вооруженных формирований, противостоящих регулярной армии. Фактически вооруженную борьбу ведут представители самых разных государств и культур. Они абсолютно равнодушны к любой пропаганде со стороны правительства и устойчивы к ней. Поэтому довольно неплохо работающий принцип сочетания амнистий в отношении колеблющихся с жестким истреблением непримиримых практически не работает – иностранцы не сдаются в плен, планомерно добивая своих раненых. Повсеместное явление в Сирии – сжигание трупов иностранных боевиков их товарищами для того, чтобы невозможно было их опознать.
Наконец, третьей особенностью ведущейся в Сирии асимметричной войны является прекрасная работа мобилизационных структур боевиков. Динамика вербовки, обучения и переброски боевиков в Сирию начиная с весны 2012 года явно выше динамики истребления их сирийской армией. Это означает, что после ливийской войны во всех странах Ближнего и Среднего Востока были развернуты вербовочные пункты и лагеря первичной подготовки – и ликвидировать эту систему «военкоматов» практически невозможно ввиду их обширной географии – от западного побережья Северной Африки до китайского Синцзяна и даже до Индонезии. Среди погибших боевиков были опознаны уйгуры, пакистанцы, австралийцы, тунисцы, арабоязычные граждане Франции, саудовцы, йеменцы – граждане всех исламских стран региона и исламских общин стран Запада.
Транспортировка рекрутов к местам их концентрации в Турции и Ливане проводится обычным пассажирским транспортом – самолетами, кораблями, даже автобусами – смешиваясь с обычными пассажирами. Уже поэтому перехватить такую транспортировку решительно невозможно.
Эти особенности не дают возможности либо создают колоссальные сложности для противостояния противнику, расстраивая его коммуникации, пути снабжения, разрушая склады и места сбора – они разбросаны по гигантским территориям, рассредоточены, легко восстанавливаются либо вообще неразрушимы – как, к примеру, вся система пассажирского авиа-, морского и автосообщения с окружающими театр военных действий регионы и страны.
Выводы, сделанные сирийским правительствомНесмотря на все сложности и проблемы, сирийское руководство сумело сделать очень серьёзные выводы и извлечь опыт из двухлетней войны, к которой изначально Сирия оказалась абсолютно неподготовленной.
Был сделан вывод о невозможности лишить боевиков их важнейшего ресурса – мобилизационного. Структуры мобилизации, переброски боевиков и их обучения находились и продолжают находиться за пределами территории Сирии. У сирийского правительства нет никаких инструментов и возможностей уничтожить эти структуры – и поэтому армия перешла на стратегию тотального уничтожения боевиков при максимально бережном отношении к своим собственным людским ресурсам. Это означало, что в какой-то момент (приблизительно с осени 2012 года) армия прекратила беречь строения, города, материальные ресурсы, уничтожая боевиков вместе со зданиями и строениями, в которых была организована оборона. Главное условие – предельная экономность в своих собственных потерях.
По сообщениям корреспондентов информационного агентства «АННА-Ньюс», все два года войны находящихся в передовых порядках сирийской армии, соотношение потерь в боях за пригороды Дамаска осенью-зимой 2012–2013 гг. доходило до 1 убитого сирийского военнослужащего к 100 убитым боевикам. Столь тяжелые потери неизбежно сказались на динамике пополнения личным составом – за время боев под Дамаском боевики сумели подтянуть из внутренних районов страны не более 1 тысячи бойцов, понеся при этом потери только убитыми не менее чем 6–7 тысяч человек. По оценкам сирийских военных, при сохранении темпов истребления боевиков основные боевые действия должны завершиться к концу лета – осени 2013 года, после чего борьба перейдет в плоскость контртеррористических операций.
Демонтаж России
Переходя к России в разрезе технологий демонтажа и сборки социальных субъектов, нужно понять изначальную цель, которая ставится Западом в отношении нашей страны. Не некую абстрактно-глобальную, а вполне рациональную, ставящуюся для вполне конкретных задач по переформатированию современного миропорядка.
Эта цель была высказана, а впоследствии развита в ряде выступлений одного из видных идеологов Збигневом Бжезинским на его выступлении на Ярославском форуме в 2012 году. Вкратце и сжато она выглядит следующим образом – Соединенные Штаты признают своим геостратегическим противником Китай и рассчитывают на Россию, как союзника в будущей борьбе. Фактически речь идет о повторении сценария Первой и Второй мировых войн, когда во имя интересов глобализующейся элиты Россия была вовлечена на стороне Запада в противостояние с геостратегическим противником англо-саксонского мирового порядка.
