«Союз 17 октября», его задачи и цели, его положение среди других политических партий

Я позволил себе так долго удержать внимание почтенного собрания на коренном вопросе об отношении различных политических партий к государственному строю по той причине, что это отношение уже заранее намечает путь, по которому та или другая партия пойдет в разрешении остальных вопросов государственной политики. Перехожу теперь к другому, также весьма важному, вопросу, определяющему политические окраски различных партий, подвергавшемуся на съездах многим и долгим дебатам, к вопросу о целости и неделимости русской империи. В его практическом решении он сводится к взглядам различных политических партий на положение наших окраин или областей как с иноплеменным населением, так и чрезмерно удаленных от местопребывания органов центрального правительства. Требуется решить, должны ли эти окраины и области пользоваться только широким местным самоуправлением наравне с остальной Россией, или для их процветания и укрепления связи с русским государством необходимо особое политическое устройство так наз. «политическая автономия» с особыми местными представительными собраниями, сеймами, ведающими не только одни хозяйственные, но и политические интересы края. Сходясь не только с родственными нам по убеждениям конституционными партиями, но и с партией конституционалистов-демократов в том, что, как в центральной России, так равно и на её окраинах новый государственный порядок должен обеспечить широкую экономическую децентрализацию на самых демократических началах, что за отдельными национальностями и вероисповеданиями должно быть признано самое широкое право на защиту и удовлетворение своих культурных нужд в пределах, допустимых общей идеей государственности и интересами других национальностей, и «Союз 17-го октября» расходится с конституционно-демократической партией в вопросе о децентрализации политической. Конституционалисты-демократы непременным требованием своей, как теперь принято говорить, платформы, ставят, чтобы немедленно, по установлении в империи конституционного представительства, был открыть путь для установления местных автономий и областных представительных учреждений, что же касается царства польского, то там должен быть установлен и законодательный сейм. В такой политической мере едва ли можно усмотреть что-либо иное как первый, но весьма определенный приступ к переустройству русского государства из единого и цельного в государство федеративное. Оставляя в стороне вопрос, какую политическую организацию получит Россия в более или менее отдаленном будущем, сохранит-ли она свое нынешнее единство, распадется-ли она на несколько самостоятельных государств, или образует федерацию в виде славянских соединенных штатов, в состав которых быть может войдут и славянские земли, лежащие за чертою наших границ, – мы полагаем, что возбуждать и ускорять искусственно этот процесс не только не в интересах нашей политики, но даже представляет государственную опасность. Пробужденные уступчивостью нашего правительства сепаратистские инстинкты могут легко увлечь нашу западную окраину на путь открытой борьбы и восстания, гибельных прежде всего для неё самой и могущих создать неисчислимые трудности для России. Поправить раз сделанную ошибку будет крайне трудно. Пример Финляндии ясно указывает как трудно взять обратно то, что раз отдано. И пусть не говорят нам, что так как полное политическое отделение невыгодно для Польши, то она от нас и не отложится. Мы знаем, что могут быть, как в жизни единичного человека, так и целого народа, такие минуты, когда аффект берет верх над холодным расчетом, когда само по себе вполне законное национальное чувство может получить такое напряжение, что народ будет вовлечен в действия, прямо противоположные его реальной пользе. Всего легче и скорее это может произойти именно в Польше, где еще живы воспоминания прежней политической свободы. Неизбежные споры о пределах и формах автономии, о границах автономных областей вызовут не успокоение, а обострение отношений, которому очень легко перейти в открытую вражду. Где и как определить границы автономной Польши? Замыкается ли она в тесные границы 10-ти польских губерний, или распространяется на территорию польского королевства до первого раздела или наконец обнимает Польшу XVII века, «от моря и до моря» с Киевом включительно? А в этом последнем случае что же будет удерживать в личной унии с Россией новое могущественное государство, способное помериться с ней силами? Как определить границы автономных Армении и Грузии, когда и армяне и грузины живут вперемежку во всем Кавказе? Но в тех же местностях живут и русские. И если областные автономии установят употребление местных языков в школе, в суде, в общественных, а быть может и государственных учреждениях, то неужели русских, живущих на Кавказе и в Польше надо будет заставить учиться, судиться, отправлять общественные и государственные обязанности на совершенно чуждых и незнакомых на грузинском, армянском и польском языках? Ссылка па Германию, к которой прибегают иногда защитники областных автономий, не выдерживает критики. Отдельные государства, вошедшие в состав Германской Империи не приобрели, а уступили часть своих прав в интересах общего отечества, к которому они тяготели уже с начала XIX столетия йод давлением той центростремительной силы, которая связывает Германию в одно общее духовное целое. Они вошли в нее с точно очерченными границами, об «исправлении» которых, как это указывается в программе конституционно-демократической партии относительно Полыни, не было и речи. Высказываясь в своей программе вопреки мнению левых партий против политической автономии окраин и главным образом Польши, к которой прежде всего пришлось бы применить эту меру, наш «Союз» исходит из того убеждения, что если опасна искусственная централизация государства, то во много раз опаснее и искусственная децентрализация там, где такая мера не вызывается самой настоятельной потребностью. А такой необходимости наши противники еще не доказали. Само по себе далеко не верно положение, что различные национальности, соединенные в одном и том же едином государстве под одной верховной властью и с одним центральным законодательным учреждением, должны неизменно в интересах мира и спокойствия пользоваться автономным устройством. Бельгия служит веским доказательством противного. В ней французские провинции (Люксембург, Намюр, Брабант) и фламандские (Гент, Брюгге, Люттих), различные по племенному происхождению и по языку, обходятся без автономии и прекрасно уживаются в одних государственных формах и при решительном господстве французского языка. Я не буду касаться здесь вопроса о пределах права отдельных национальностей культурного самоопределения, в его общем значении. Это вопрос очень обширный и заслуживающий отдельного исследования. Я постараюсь свести вопрос в те более узкие рамки нашей программы, в которых в данную минуту он имеет для нас практическое значение. В полном согласии со всей группой конституционно-монархических партий, к которой принадлежит и наш «Союз», мы полагаем, что широкая земская т. е. экономическо-хозяйственная децентрализация, полная свобода религии и совести, местных языков и наречий будет совершенно достаточна, чтобы создать во всем разноплеменном населении нашего государства понятие об одном русском народе, одном великом всеобъемлющем русском отечестве, создать то душевное настроение, при котором каждый русский свободный гражданин «от финских хладных скал до пламенной Колхиды», в одинаковой мере призванный прямо или косвенно к делу строительства русской земли, сознавал бы себя представителем интересов великого народа, принадлежать к которому – его счастье и слава. «Все русские граждане» – говорит партия «Правового Порядка» в своей программе, – должны себя чувствовать как на ближайшей своей родине, так и на всяком углу Империи одинаково слугами, одинаково хозяевами, а государство наше, особенно при его настоящем международном положении, должно себя сознавать безусловно единым, располагающим на одинаковых основаниях всеми силами своих граждан. И всякий член Государственной Думы соответственно тому должен быть проникнут твердым взглядом, что он есть представитель интересов всей России. Кто бы ни был член Думы по своему месту рождения, или жительства, племенному происхождению, сословию, занятию и т. п., для него одинаково близки должны быть и заботы о нуждах всякой части Империи, всякой национальности, всякого сословия и всякого класса. Словом, член Думы есть деятель государственный, а не ходатай за интересы лишь известной местности, известного племени, известного сословия или известного класса по занятиям Мы вполне присоединяемся к этим прекрасным и прекрасно выраженным мыслям. Но Мы не хотим создавать утопий, строить воздушных замков. Мы не мечтатели, а должны быть трезвыми политиками. Мы отлично отдаем себе отчет в том, что картина, которую так ярко нарисовала партия «Правового Порядка», едва-ли когда-нибудь может стать действительностью во всей её полноте. Едва-ли когда-нибудь будет время, когда поляк перестанет сознавать себя поляком, грузин – грузином, армянин – армянином, малоросс – малороссом. Но ведь, и не нужно, чтобы исчезло это сознание. Если политическая свобода в России приведет к тому, а к этому она несомненно должна привести, – что различные племена, населяющие наше отечество, будут чувствовать и сознавать себя, не как искусственно прикованные к государству посторонние тела, а отдельными частями, органически связанными с общим целым и необходимыми для его жизни, тогда и их местный патриотизм, находящий себе постоянную пищу в народных преданиях, народной поэзии, воспоминаниях о народных торжествах и бедах, может существовать и в России с той нее закономерностью, с какою он существует в Германии, во Франции и в Италии. Он будет тогда и у нас, как и там, не подтачивать, а укреплять общий великий русский патриотизм. Вот в этих-то целях «Союз 17-го октября» и включает в свою программу задачу проводить идею целости и неделимости русского государства и в народное сознание и в государственную политику.

Я не буду долго останавливать внимания нашего почтенного собрания и коснусь только вскользь вопросов народного образования, судебного устройства, местного земского самоуправления. Во всех этих вопросах между нами и политическими партиями, стоящими справа от нас, нет разногласий, а между теми, которые стоят слева от нас, разногласия эти не имеют настолько принципиального характера, чтобы стоило подвергать их особому анализу. Как мы, так и прочие партии во всех этих отраслях государственной и общественной деятельности проводим одни и те же идеи возможно большей свободы, возможно широкой демократизации, возможно большего расширения сферы деятельности, поскольку это совместимо с общими задачами и целями государства. Я перейду к рассмотрению экономического отдела нашей программы, к вопросам крестьянскому и рабочему, в понимании и разрешении которых мы встретимся с более существенными разноречиями между нами и стоящими рядом с нами политическими партиями.

Не только с партиями, родственными нам по убеждениям, но и с конституционалистами-демократами мы согласны в том, что первая задача русского конституционного правительства в разрешении крестьянского вопроса должна состоять в приобщении крестьян к полноте гражданских прав наравне со всеми прочими гражданами русского государства и в разрешении земельного вопроса. Во исполнение этой задачи должна быть уничтожена над крестьянами всякая административная опека, выборные судебно-мировые учреждения должны быть распространены и на крестьянские дела, откуда само собою вытекает необходимость уничтожения волостных судов, должны быть регулированы земельные аренды и, наконец, крестьянское малоземелье должно быть устранено путем наделения безземельных и малоземельных крестьян за счет казенных и удельных земель, путем переселения и расселения, а там, где это окажется необходимым, и за счет частновладельческих земель посредством добровольной покупки при участии государства, а в самых крайних случаях посредством принудительного их выкупа на справедливых условиях вознаграждения. Но на этом и кончается наше единомыслие с партией конституционно-демократической. В самой постановке вопроса о принудительном отчуждении частных земель в пользу крестьян обнаруживается между нами резкое различие взглядов, имеющее свои глубокие корни в различном отношении к институту частной собственности. Тогда как конституционалисты-демократы с легким сердцем предполагают прямо приступить к насильственному выкупу частных земель, пренебрегая какими бы то ни было попытками уладить этот вопрос путем добровольных сделок и соглашений при посредничестве государства, мы считаем возможным приступить к этой крайней мере только с величайшей осторожностью и в случаях, когда с одной стороны она вызывается государственной необходимостью, а с другой – когда все. остальные меры окажутся недостаточными. Ясно выраженная социалистическая тенденция конституционалистов-демократов в программе которых (п. 37) отчужденные частновладельческие земли не поступают в полную собственность крестьян, по составляют особый государственный земельный фонд, сталкивается здесь с чисто индивидуалистическим взглядом «Союза 17-го октября». Здесь не место ни излагать, ни подвергать критике учение социалистов, с основными взглядами которых почтенное собрание хорошо знакомо. Достаточно сказать, что наш союз их не разделяет и не будет проводить. Что бы ни говорили поклонники крайних социалистических учений, какую бы заманчивую картину будущего государства, организованного по их программе, ни рассовали они, все же остается несомненным, что для современного общества частная собственность есть не только правовой институт, сохранивший всю свою (жизнеспособность, но и великая созидательная экономическая сила. Живущие на земле и землею наши крестьяне (пользуются этим правом далеко не в той мере, как их соседи-землевладельцы, а потому они и лишены в такой же мере и связанной с ним силой. Здесь, быть может, кроется одна из причин остроты, с которой в последнее время вырастает перед нами крестьянский вопрос, а следовательно и тех тяжелых потрясений, которые мы на этой почве только что испытали и которые, быть может, нам еще угрожают в будущем. Не к национализации крестьянской земли, хотя бы и частичной, будем мы стремиться, а к возможно большей её индивидуализации, к тому, чтобы поставить крестьянское землепользование в точно такие же условия владения на правах полной собственности, в каком находится владение землею всех остальных граждан Российской Империи. Благо собственности, от которого наверно не откажется никто, должно быть доступно всему русскому крестьянству. В этом и заключается истинное равенство всех перед законом, которое должно быть положено в основу русской конституции. Только тогда можно ожидать от русского крестьянства, наравне с другими сословиями смелой инициативы, духа самодеятельности и самопомощи, пробуждения дремлющих народных сил, словом, всего того духовного подъема, на необходимость которого для культурного и экономического роста государства справедливо указывает программа «Союза 17 октября».

С не меньшей остротой, нежели вопрос крестьянский, стоит перед русской общественной мыслью и рабочий вопрос. Вполне понятно поэтому, что программы почти всех политических партий уделяют ему видное место. Наш «Союз» не берет на себя задачи представить хотя бы только в общих чертах проект рабочего законодательства. Он высказывает лишь убеждение, что удовлетворительное его решение может быть достигнуто только путем организации рабочего класса и промышленности, ибо только правильно и закономерно развивающаяся промышленность можешь прочна обеспечить рабочего. Наш союз, конечно, убудет приветствовать возможное сокращение рабочего дня, поскольку оно допустимо без ущерба промышленности и торговли, но не настаивает так категорически, как это делают конституционалисты-демократы на 8-ми часовом рабочем дне. Теоретически совершенно правильное деление суток на три равные части по 8-ми часов, на работу, сон и отдых не 7 находит и па западе повсеместного осуществления.

Тем труднее будет осуществить его у нас при наличности совершенно особенных, отличных от западной Европы условий экономических, географических и бытовых, влияющих в смысле понижения, а не повышения интенсивности и производительности труда. Нельзя оставить без внимания и того обстоятельства, на которое указывает «Торгово-Промышленная Партия», что вследствие религиозных потребностей русского народа, от которых, конечно, не откажутся и рабочие, гораздо менее обособленные от народа, нежели на западе, число праздников у нас гораздо больше, нежели в Западной Европе. Следовательно, если, как того требуют социалисты, за которыми слепо идет партия конституционалистов-демократов, ввести у нас 8-ми часовой рабочий день, то Германия будет работать на 40 % времени больше, чем мы. Отсюда неизбежно произойдет вздорожание наших товаров и увеличение заграничного ввоза. Нетрудно усмотреть, какие вредные последствия произойдут отсюда для наших финансов, нашего экономического хозяйства и для бюджета того же и так уже бедного крестьянства, о котором так заботится конституционно-демократическая партия, предлагающая эту меру. Лишь в интересах народной гигиены мы высказываемся в нашей программе за сокращение рабочего времени в особенно вредных для здоровья производствах и во всех прочих для женщин и детей. Мы думаем, что продолжительный опыт Западной Европы и обширная научная литература дадут Государственной Думе достаточно богатый материал для решения этого серьезного вопроса в применении к русской действительности и с одинаковым уважением интересов как промышленности, так и труда.

Что касается вопроса о свободе стачек, как средства для рабочих защищать свои интересы, то и здесь мы встречаемся с серьезным разномыслием между «Союзом 17-го октября» и «конституционно-демократической партией». Последняя (п. 41) признает это право безусловным и ничем неограниченным; «Союз» ограничивает его с двух сторон: во-первых относительно характера самой стачки, во-вторых, относительно производств, на которые стачка распространяется. Исходя из основного принципа свободы и неприкосновенности личности, «Союз 17-го октября» признает стачку только мирную, без всякого насилия над личностью или посягательства на имущество, как средство принуждения к участью к стачке. «Снимать» рабочих, как теперь принято говорить, – безусловно должно быть запрещено под страхом наказания. В свободном государстве никто не должен быть никем принуждаем к таким действиям, которые от него не требуются законом, и мы можем только удивляться, что партия конституционно-демократическая, так ревностно оберегающая свободу личности, не вводит в свою программу вышеуказанного ограничения стачек. Точно так же, в противоречии со взглядами «конституционно-демократической партии», «Союз 17-го октября» находит необходимым ограничить особым законодательством свободу стачек в таких производствах, где они угрожают интересам не отдельных капиталистов, а целого населения, а, в иных случаях, и всего государства. Как на пример можно указать на забастовки железнодорожные, аптек, оружейных или пороховых заводов и др., а тем более, если такие забастовки происходят во время эпидемий или войны. Причины, побудившие «Союз» ввести в свою программу такое ограничение свободы стачек, понятны сами собою и не требуют объяснения.

Неоднократно и с разных сторон посылали нам упрек в том, что «Союз 17 октября» решает вопросы государственной и общественной жизни не в интересах трудящихся масс, а в интересах капитала и владельческих классов. Но говоря уже о том, что упрек этот глубоко несправедлив, мы думаем, что и самая постановка вопроса совершенно неправильна. Мы думаем, что всякое сословие, всякая общественная группа, независимо от того, какое место занимает она в государстве, имеет равное право па существование, а, следовательно, и на защиту своих интересов со стороны закона. Не интересы богатого или бедного, имущего или неимущего, помещика или крестьянина, капиталиста или рабочего должны служить критерием для законодателя, а с отвлеченно-теоретической стороны – самая объективная справедливость, с реально практической – интересы великого целого нашего общего отечества, которое, к сожалению, слишком часто забывается в погоне за классовыми, профессиональными и партийными интересами. На этой почве желает стоять наш «Союз 17-го октября».

Такова наша платформа, – если мне позволено будет употребить это уже вошедшее в русскую речь выражение, – как она отразилась в нашей программе относительно общей организации государственной власти, политики, экономических и социальных вопросов, а также в её отношении к платформам других политических партий. Мы составляем партию с достаточно широкой программой для того, чтобы получить наименование «Союза» и уложить в своих рамках родственные нам по духу и убеждениям целые партии без всякого ущерба для их автономности. Мы составляем партию конституционную, демократическую, мирную, монархическую. Принципы манифеста 17-го октября, которые мы выставили на своем знамени, и которые связывают нас с правительством, должны иметь для нас значение обещания конституционной хартии, и никакого иного их толкования мы не допускаем. На пути к осуществлению их мы будем поддерживать правительство и только па этом пути. Пусть это твердо знают и наши противники и наши союзники. Мы не скрываем от себя того, что путь этот ведет не всегда по гладкой дороге либеральных реформ, но это сознание не может нас смутить и заставить изменить наше отношение к правительственной власти, при том непременном условии, чтобы правительство не колебало в нас уверенности, что временные и силою обстоятельств вынужденные стеснения суть в его руках орудия борьбы не против освободительного движения русского народа, а за него с теми элементами, для которых нужна не политическая свобода страны, а анархия.

Мы партия демократическая. Не требуя немедленного уничтожения сословий, которые нисколько не мешают ни политической, ни гражданской свободе, мы стоим за полную бессословность всех как государственных, так и общественных учреждений.

Всякому гражданину русского государства, к какому бы сословию он ни принадлежал и какую бы веру ни исповедовал, должен быть на совершенно равных условиях обеспечен доступ ко всякой должности в государственных и общественных учреждениях, и в равной степени защита его прав и интересов.

Мы партия мирная. Мир и порядок! Вот наш лозунг, с которым мы выступаем па политическую арену. Всякое проявление насилия – до политической забастовки включительно, с нашей точки зрения не находит себе оправдания. Наш «Союз 17-го октября» растет с часу на час и его отделения уже густой сетью покрыли русскую землю. Наших членов мы считаем тысячами и недалеко то время, когда мы будем их считать десятками тысяч. Мы можем поэтому создать сплоченное общественное мнение, проникнутое идеей политического обновления России на началах нашей программы. Этим могучим орудием мы будем бороться с нашими противниками, им же убеждать колеблющихся и равнодушных и поддерживать наших союзников. Ведь, если грубое насилие может временно торжествовать, то прочная и окончательная победа всегда останется за идеей.

Мы партия монархическая. Не унизить, а возвысить царскую власть составляет наше призвание. Мы хотим создать для русского Императора то положение, которое ему должно принадлежать в обновленном государстве, которое он сам избрал, даровав своему народу манифест 17-го октября, и которое единственно его достойно. И если простой русский человек, плохо умеющий разбираться в тонкостях партийных программ, спросит кого-либо из нас: Вы за Царя, или против Царя? То каждый из нас может, прямо смотря в глаза вопрошающему, без всякого колебания ответить: Мы за Царя, но не за того, который полубог по идее, в действительности бессилен и за спиною ловких и беззастенчивых временщиков не видит ни народного горя, ни народной нужды, а за того Царя, который в живом и непрерывном общении со свободным народом более, чем когда-либо, явится в его глазах литым воплощением государственного единства, могущества, законного порядка, правды и милости.

Такими убеждениями должны быть проникнуты те, которых мы пошлем в Государственную Думу. Они встретятся там с представителями иных взглядов, иных убеждений, и между ними возгорится борьба. Но нас не страшит эта борьба; напротив мы горячо ее призываем. Из столкновения мнений рождается истина, говорит известная пословица. Мы можем добавить: не только истина, но и благо, если спорящие будут одушевлены искренним желанием добра. Мы убеждены, что так это и будет. Мы твердо верим, что великий наш народ найдет в своих рядах достаточно борцов за, может быть, различно понимаемые, но одинаково страстно желаемые, честь, славу и благоденствие одной, общей, всем одинаково дорогой матери-России.