Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России (2012–2018 годы)»

* * *

из книги «шекспир отдыхает»

«странник у стрелки ручья опершись на посох…»

странник у стрелки ручья опершись на посохива над ним ветвится в весенних осахлетучие лица тучу сдувают в уголна горизонте латают лазурный куполвьюн виноградный часовня и поле льнасредневековье времени полдень днядробная россыпь черных грачей в ландшафтеили людей впереди один на лошадкеэто к нему с виноградного склона слеваскачет ручная серна и машет девален полыхнет синевой озаряя твердьпосох коса и страннику имя смертьнад капюшоном ива струится пышнолюди поют в унисон но сюда не слышногибкая дева-ива и серна в лозахлики длинного ветра в безруких позахмузыка ос золотая пряжа лучейстранник стоит на траве и глядит в ручейлица без тел и тело без глаз и кожив полом плаще но существует тожев чреве часовни монах воздевает рукис детства боится и молится богу-букенет ему бога и вся эта жизнь ничьядеве уже не пересечь ручьявсе золотые осы весны и в тучах лицаэтот свет беспробудному камню быстро снитсятолько синим огнем полыхнет по липкой глинеи обрушится в ночь а буки нет в поминетолько химия гложет время за слоем слойдева машет с холма и серна летит стрелой

«кеннеди кеннеди кинг и прочие жертвы…»

кеннеди кеннеди кинг и прочие жертвыи с моста в пролом талахачи а смерти нетбилли джо макалистер о ком бобби джентрипела пока не канула в интернетв год когда я ждал на бульваре гирив теремке термитном скорых даров судьбыантиподы-прадеды с лязгом зубы в супыупустили и рты утереть забылиаж до орденских плашек висла слюнав год когда я дернул к иным пределамк синему заливу и пылким девамзапевай струнаот рассвета по трайборо вброд до бронксадо заката на дилерской тачке в тендерлойнгрыжа держит азимут авось доберемсяв путь по солнечной в обратный по теневойпоздних зорь резеда в парнике партийноммуровали в гранит эти челюсти и телазимовать потому что смерти нет в противномслучае надо признать что жизнь былак руслу миссури нимфы на фавнов падкинад cbgb лето прольет елеймост над синим проломом по радио панкиthe kkk took my baby awayпогляди меня в гугле господи всех вселенныхесли я записан в какой-нибудь их народочарованный житель в рощах твоих целебныхдегустатор нимф и редких рифм нимродсквозь гикори и гинкго слепящий свет одинаковсквозь хитон рентгеном костей любой сантиметря вернулся открыть вам тайну двух океановгоризонт безлюден как был и смерти неткто затеплил свет перед светом навек в ответене уйти в полутьму астролябий и ветхих книгпод окном паркинг-лот на асфальте играют детикеннеди кеннеди кинг

«было третье сентября…»

было третье сентябрянасморк нам чумой лечилислуги ирода-царяжала жадные дрочилиопустили всю странупоступили как сказалипотный раб принес к столублюдо с детскими глазамизвонче музыка играйободряй забаву зверюесли есть кому-то райя теперь в него не верюсо святыми не пойдусоглашаюсь жить в адув царстве ирода-царякровь подсохла на рассветенад страной горит заряна траве играют детивсе невинны каждый нашя предам и ты предашь4 сентября 2004

«треплет невзгода кулисный картон…»

треплет невзгода кулисный картонзыблется мокрого света границав пепельных клетках бюро и конторвремя двоитсянебо зажгло штормовые огниголос погас или горло в коростегде это с нами и кто мы одниздесь на помостевремя повернуто в оба концатонко в нии нагадала наукамчится во имя кому-то отцасына и внукатени охапки и ворохи тьмыреют бореи сквозь тросы тугиекак это с нами и кто эти мыкто-то другиетолько заря загорится чернагостья с обратного берега ночиглянет нам кормчий с чужого челнавкрадчиво в очи

«теплый вечер дождями умыт…»

теплый вечер дождями умытветер кроны янтарные вытеркто-то в парке сегодня убитя прошел стороной и не виделне клинок так любовь и винообеспечат плиту и оградупотому что природой даносовершить нам любую неправдувесь в ромашках редеющих травмало света и счастья немногоэтот мир перед нами не правмы здесь пасынки слабого богазаведу расшивную тетрадьчерный бархат на алой подкладкечтобы всех кто рожден умиратьзанести в алфавитном порядкедля каких-нибудь лучших вековгде судьба осторожней и строжебродский проффер сопровский цветкови ромашкии бабочки тоже

«погоди я тащусь от пейзажа…»

Памяти Д. Н.

погоди я тащусь от пейзажато шакал в камыше то койотк синеморю река проезжалатам о родине что-то поетпод кустом мегатонны в заначкевидно сбросил сержант кабалуа потом луговые собачкиправят утро в сосновом борутри сурка со старинной конфетыв нежных нимбах дрожат силуэтытам вдали огоньки полустанкасам-шериф и ковбоев пятоки невольно пришпорит мустангаутомленный планеркой парторгон согласен явиться народучтобы стейки первач и ситроиз-за образа вынут колодуtexas hold’em стрельба у сельпопусть поштопает ватные польташестикратное зарево кольтадалеко это ранчо однаковсё торнадо команчи лесаи не факт что в заштатном монакоиноходцу нароют овсани сырку ни лучку тебе дядяпосильнее здесь гасли умытолько истово крестится глядяна большой полумесяц луныи бубнит буераками едятри сурка три сырка три медведя

«в ржавом остове вокзала…»

в ржавом остове вокзалатень струила неводазубы редкие вонзалапрямо в горло немотаздесь забыв собой гордитьсяхрипло дышит человексловно тусклая водицаночь сочится из-под веккаждый зев привержен зельюжизнь диктует где поддатьникогда на эту землюне сходила благодатьночь река с проворной грустьюпостепенно сносит к устьюшелудивых и увечныхнаселение баржив протяженье каботажаэкипаж постигла лажанеприятели природыэти шлюхи и бомжипочему на пристань летыс детства выданы билетыпочему еще в полетечайки загодя мертвысколько глаз к стеклу ни липнитам пургу сменяют ливниа потом прикроют векисанитары и ментысказка лживая связалажалких жителей вокзаларай курортный с пыльной фрескижизни требует взаменвсюду пальмы посмотритесбоку буквы на ивритедля пригожих и умытыхдревней радуги заветя войду и буду кратокминовало время прятокмиру времени в обрезбейте в бубныя воскрес

«клекот из горла ли лепет из чашки петри…»

клекот из горла ли лепет из чашки петриосциллограмма легкой капелью пульсраньше росла трава и птицы пелинравилось лучше все состоится пустьгром метеоров в грозу города отважнывсплыть чтобы мокрые звезды рыбьим ртомвсе что возможно случится сейчас однаждыпусть никогда никогда никогда потомв темень струит стволы и в ливень лицабережный сад к оврагу журчит дрожатрудно сбывается все что не смело сбытьсястрашно и сразу как в сумерки блеск ножатретий удар тишины и дробью сновакто там стоишь у ослепшей стены однаволя твоя велика но вслух ни словаземлю разверзни но не затворяй окнасвернута кровь в рулоны сыграны ролислипшихся не перечислить лет в душесад в соловьиной саркоме лицо до болии никогда никогда никогда уже

«на пляже тени влажные ложатся…»

на пляже тени влажные ложатсякружат стрижи и не хотят снижатьсясто шестьдесят девятый день в годускрипят ворота и орфей в адурека на букву с и бессловесныптицеподобья в тучах муляжиживотных на притворном водопоенад всеми кипарисовые свечипылают черным правильным огнеми бабочки как проруби в сетчаткестократ черней чем допускает глазне шелохнуть ушей бесшумной лиройвот жители умершие из наси страшен всем ротвейлер троерылыйон здесь повторно раньше он имелспецпропуск на какую-то однуиз этих нас но слабо в мелкий шрифтвчитался и ротвейлер на контролевмиг завернул которую привелтот даже с горя спел по-итальянскистеная вслед упущенной добычев окошко тыча справку и печатьмол дескать che faró senza euridice[1]что дескать делать и с чего начатьнас нет никак мы созданы из вздоховиз допущений и негодованийиз слез и всхлипов тех кто нами былна елисейских выселках отнынегде так черны стрижи и кипарисыи метит камни оловом рекатам наверху зачем кадите богуне возвратится с музыкой женихиз этой бездны где ротвейлер ногувздымает над надеждами живых

«в мерцанье мышц в просветах непролазных…»

в мерцанье мышц в просветах непролазныхзубов где мысль на выдохе скрипитречь воспаряет над раствором гласныхшвырни щепоть шипящих и вскипитместорожденье ругани и гимнапо немоты наружную каймугде ни ушей ни паче рыл не виднос кем разделить или излить комус пустым стаканом пересечь квартирувздремнуть впотьмах неведомо кудапока внутри торопится к надирукороткая империя умапусть неусыпен в черепном прибореминоискатель истины но син –тетических суждений априорив таком безлюдье звук невыносимкогда наутро что ни свет то вторникщеколда вновь на челюстях слабано врач на букву а как древний дворникдавно подмел ненужные слова

«проснуться прежним навеки на этих фото…»

проснуться прежним навеки на этих фотовмиг ориентир на буфет и виски залпомбуржуазно живут но видно вышел кто-тов красивой стране в июле своем внезапномсловно от старости света день фиолетовеще догорает тостер и чайник жжетсявниз по стене золотые девки берн-джонсаа бушевал что в жопу прерафаэлитовк старости вкус снисходительней если телкищедрость зла и добра откуда что беретсяне то что чужая душа своя потемкиили это все-таки я а тот вернетсявот на комоде широкоморд и бледнеерядом возможно но боже только не этотак загреметь в чужое без пощады летожутко как жизнь одинакова но длиннеекуцые тени это точно дальше к югуснова изящное искусство та же темателка в соку и ей скелет клешню под юбкуниклаус мануэль рисунок смерть и деватолько не это боже сердце в кровь о гравийвремени в тусклом стекле лиловее вечерчерный такой в клочьях тлена навек обвенчансо всеми но не с тобой не с тех фотографийваза с розами вдребезги об пол и ладножители гасят свет и тоже гаснут самиключ прогремел в замке и не заснуть обратноуговори что это случится не с намичто рожденным в лучах авроры в пене снежнойне входи минуту слушай о чем толкуюдают ледяное сердце и жизнь такуючтобы вровень со смертью страшно но с надеждой

«теперь короткий рывок и уйду на отдых…»

теперь короткий рывок и уйду на отдыхв обшарпанном 6-motel’е с черного въездавизг тормозов и время замирает в потныхпослеполуднях жиже жить не сыщешь местакакой-то шебойган или пеликан-рапидсвсплески цветных галлюцинаций на заборахокно в бетон на стене трафаретом надписьто-то и то-то паркинг в пыльных сикоморахплатишь индусу в субботу сколько осталосьили в календаре переставляешь числаящик на шарнире звездный след это старостьгоды которым в уме не прибавить смысласолнце летит болидом за дальний пакгаузточка где исчезну и уже не покаюсьщелкнешь пультом и в кильватер ток-шоу тенниса поскольку лето в календаре постолькузвон цикад я вчера через дорогу в denny’sслышал про озеро в пяти часах к востокувзглянуть бы раз но движок у доджа ни к чертуремень вентилятора источили червипергидролевая за стойкой взбила челкуне для меня конечно да и мне зачем быкофе разит желчью носок изъездил венузапор на заре потом понос на закатеозеро-шмозеро вообще не шибко верюничего не бывает витгенштейн в трактатенаписал как отрезал каждому известноправило мир это все что имеет местоозеро мичиган заветный берег жизнитак далеко на сушу отшвырнуло бурейне был в йеллоустоне где медведи гризлив сущности то же что и европейский бурыйгде-то америка башни вновь по макетугадай в шебойгане переживут ли зимунынче было знаменье как баньши макбетуна коре кириллицей костя сердце зинудрогнуло перед взрывом что земля большаясердце истекло любовью к родному краюно уже все равно потому что вкушаявкусих мало меду и се аз умираюв городке которого не припомнит картана крыльце мотеля в подтяжках из k-mart’а

«так скажи не кружи в уме а если если…»

так скажи не кружи в уме а если еслив переулках обломки топота и толпасловно выхлоп из глоток стреляет стальные песнив кристаллическом воздухе что же тогда тогдани одной тишины если город и ум совместныйна реверсе затылка это и есть лицои хоть вещи-в-себе за пределом причин и следствийв голове слипаются мысли на если толетний блеск с высот и фасеточный мир в подарокздесь любовью сердце и речью в прах изотрипо всему околотку такой торжествуй порядоквопреки уму чтобы пламя шло изнутрикто осип на стогнах не станет достоин смертипотому что жертве не проиграть войнукак старинный сенека под аккорд монтевердино не вопленник впалый с разодранным ртом во лбуреют руки с помоста в оркестре запели пилыотметелят польку и по брусчатке маршповезет так фалангой в стекло гонец из пизыа которого ждали если не этот вашполюби под крылом перелетную в липах областьперед дверью наружу расплакаться и обнятьчтобы прерванный срок приоткрыл свой закон и образкак теперь навсегда но не если тогда опять

«с колосников проворны провода…»

с колосников проворны проводапеском и солью тяжела кулисаона стоит и кто она тогдаона поет о том что нет улиссачто мир как дым и время как водав великом море островам просторнонастанут снова солнце и лунаtu sol del tuo tornar perdesti il giorno[2]она поет но кто тебе онав чужих краях корабль не прогадаетверстая путь покуда не пойметчто мир как миг в который пропадаетлюбой из нас о ком она поетткань времени до середины спетаузор ковра губителен и простона луна одна в руинах светаи солнце днем где не осталось звездв соленых брызгах догорает птицана берегу прощальный ветер пустона поет и нам не возвратитьсяпока она не затворяет уст

«так облака бледны олени в долгой лежке…»

так облака бледны олени в долгой лежкетак бережен в бору невидимый костерзамешкаться у штор нашептывая кошкетакая жизнь на свете mon enfant ma sœur[3]блаженство что сентябрь и снова звезды оземьиз нежной пропасти слепые светлякии то что мы живем превозмогая осеньневедомы нигде и так невеликисентябрь и серп жнеца когда бы только зналивсегда как вьется свет волнуя и слезякак точно сложится все что случится с намимы жили бы давно уже не жить нельзяосины у ворот их медленное стадоиз земноводных уз зеленый водолазим невдомек пока что умирать не надокогда стоит любовь как полынья до глаззвон близкой осени на все края и верстыв зените бронзовом где журавлиный следи ты что движешь солнце и другие звездыкогда мы смотрим вверх превозмогая свет

«голый глаз как светильный газ в слюдяной воде…»

голый глаз как светильный газ в слюдяной водекостяные по стенам жабры и бедный бубенокажись вполне он и был бы да нет нигдевсем скелетом ввысь так и пел бы весь но не будеттрудный прах и себе никто и другим не другполый свет вблизи но отсюда наискось старециз последних мышц в проницающем ветре руксуществуй вообще бы еще называлось танецраз пробоины звуков в слоистый ввинчены чадкто ли женский в ответ полувплавь из ночного чумавоздевая навстречу откуда запястья торчаткровеносным нутром наперед предчувствие чудазаюлит в пандан симметрично тому кто былили не был конечно крестцом наподдаст шалавауминая поверхность как барабанный блинвсем тапирам святая сестра и мать шакаланавести пустоту на резкость взять напоказбуровые пробы света хоть неодинаковто он мерче то ярче а то навсегда погаснегативом пламени над головнями маковпотому что первой в огне закипает больлипким зельем гнева напитаны злые зернарезультат этих двух которые в сумме нольно рядятся плясать и в одно сплетены позорнопродавщица страха всей тоски скоморохсотворенье дней из брения их и кашляобещает все что положено скоро мохстанет шерстью земли и лишайник хитином камнядальше прянут вверх хвощи из удобных дырвдалеке практикуется предков двуногих двойкав парном виде спортатеперь существует мирно другой не этоти тоже совсем недолго

«нас ночь разводила и наспех совала в метро…»

нас ночь разводила и наспех совала в метротам пристален люд и народ астеничен рабочийв коротком углу приблизительно я или ктоплечами впечатан в молву и мурлом неразборчивкакой-то он давний по виду двойник отставнойчей пульс пеленгуя часы отбивают победуно нет постепенно которые были со мнойи негде добиться куда я так тщательно едубузило нетрезвых когда нас пускали в метрочислом человек молодежи в ком знания шаткипока в переулках по сущие бедра мелоих нежную внутренность то бишь и не было шапкиназад в эту зиму вморожен как столп солянойдворы бездыханны и снежные игры всё те жено где отовсюду которые были со мнойи не были даже которые тоже всё режея вырасту бродским природы я всех сберегуразборчивой речью с прилавков шумя тиражамикто там на излете маршрута дрожали в снегудружили однажды чтоб с песней в метро провожалипортвейна рубин или спасской жирафья звездагде смех вам не молк и с барханов сахары заметнопусть светит оттуда какие вы были всегдаа мне до конечной в ночи обо всех незабвенно

«толпа не знала времени отъезда…»

толпа не знала времени отъездаокрестными теснима небесамиоткуда башня падала отвеснос мерцающими как ручей часамитолпа листвой шумела и дышалаона жила бегом как от пожарано нашему прощанью не мешалапока ждала и время провожалаблагословенны юности руиныв районном центре солнечного кругана станции где мы тогда любилибез памяти и все еще друг другатам пел в толпе один невзрачный видомс гармошкой и в нестираной тельняшкеприкинувшись вокзальным инвалидомэскизом человека на бумажкепускай тогда он не глядел на нас ноотсюда видно чьих коснулся судебпоскольку пел о том что все напрасночто все пройдет и ничего не будетно мы ему не верили конечноа солнце дни усталые версталочтоб доказать как утверждал калекачто все прошло и ничего не сталотак все сбылось и ничего не страшноостался свет но он горит не греяи там на площади осталась башняс дырой откуда вытекло все время

«в просторной стране где совсем ни кола ни двора…»

в просторной стране где совсем ни кола ни дворатак остро спросонок в мороз чем медлительней летомкогда за костром от росы коченеет кораа сердце очерчено лугом и сплюснуто лесоммы жили уже или живы тогда но не течьи лучшие лица повержены в гибкую водупрозрачны заре или в хвойной светясь темнотепо локти в чернике что птиц отпускали на волюмне пробило двадцать покуда умолк календарьпростясь с отраженьем навек обнимали друг другаотведать награда которому мир повидалодними губами где небо на ощупь упругопространство светло без вреда если время не трудкто прибыл вперед за меня сочиняющий туттам лето не дрогнет и сосны резные твердывсе в звездах насквозь по краям радиально ложатсякогда я навстречу лицом из кромешной водыв которой привычно что некому мной отражатьсякостром возведен симметричный порядок тенейим нет соответствий где воздух осмысленный в нишеим каждые сумерки каждое небо темнейв чернике лиловые зори но сосны все вышеоткуда плывут возвратившихся птиц голосамолчания легче как в музыке промах короткийкак млечная по небу вся эта жизнь полосаи вся эта смерть продолженье где этот которыйвсе пишет обратно все дышит на доску столано пауза только раз воздух не держит слова

«двадцать третье апреля гостей снарядил и лег…»

двадцать третье апреля гостей снарядил и легсутки в скользкой листве как дождевая водицапросыхают под ветром солнечный мотылеквслед последнему свету за рваной рекой садитсяджонсон отчалил в лондон дочь учи не учимесит сено с куини но время вперед прямоежестко стелет полночь космические лучина скиптроносный остров в серебряном мореречью венчал безъязыких и жестом но ныне нетплатных страстей суфлера тем кто тут обитаетпод караулом с младенчества верных планетон лежит в чем прожил с утра шекспир отдыхаетна лучшей из двух кроватей за гранью мерв доме который воздвиг для него лорд-мэрстынет взор кому заказан возврат дневнойчерез стрэтфорд пролягут века куда не дожилпусть и прежде больше барыш стакан в пивнойтот кто может все уже никому не долженно платил исправно брал повторный сосудточным золотом слова с помоста покрыта тратаон чеканил им речь которую пронесутот разливов миссури до самых трясин евфратаперед ликом лизбет и северный варвар джеймсон им пел как вол чтобы семь суббот в неделеизваял им любое имя и каждый жеств этом полураю в своем другом эдемечтобы жить по средствам всем на тысячи летдаже если умолк суфлер и автора нетно покуда ночь и в городе ни огняза щеколду бережно нежно должно быть джудитсилуэт украдкой и опрометь вдоль окнав комнату где не одна но и двух не будетгде без снов поперек постели спит властелинполумира и больше певец на смертном ложесоставитель планеты которую населилплеменами зла и добра и нами тожеперед самым уходом сверху ему видныагинкур и верона богемское море и рекивсех народов в которых доля его виныибо с верхним светом ума и даром речивесь повергнутый в ужас но не подобревший мирв тишине где не было бога и мертв шекспир

«под детройтом нудно ссорились на заправке…»

под детройтом нудно ссорились на заправкепомирились мгновенно где в клетках и норахдети разных народов живут в зоопаркеа макаки без устали ваяют новыхвдоль шоссе рдели клены пока не окликнетноябрь и не умчит все цвета спектра в небоуже смеркалось когда приехали в кливлендв пригороде не беда еще зеленелотам встретила тетка в теле жилица в серомбунгало в саду из ностальгических вишентретий муж за кормой теперь с бойфрендом-сербомно деньги кончились и серб куда-то вышелоступалась в песню прихлебывая вискиродом из ди-пи хот-доги крошила кошкамбез песни уже ни слова по-украинскиа по-сербски только мат и тоже все в прошломстали проступать звезды когда разрыдаласьизморось на стволах континентальный климатили не совсем так но со скидкой на давностьстранно все-таки что это именно кливлендпосидели сносно но просыпались в скверномпохмелье в клетке серых струй и бурых пятентеперь поди умерла и что с этим сербомкоторого не было но вполне понятенэпизодов много но этот совсем лишнийвижу головы над столом но слов не слышучасто когда в кливленде опадают вишнии макак в детройте переводят под крышу

«и еще к однокласснице жены в уэст-честер…»

и еще к однокласснице жены в уэст-честервспоминали подруг думал совсем засохнуно разговор скоро выдохся и весь вечеррубились в monopoly по центу за сотнюкассирша из аптеки с топотом носилаиз кухни twinkies и в чашке со снупи кофегосподи до чего же была некрасиваглаза от жалости вбок но мороз по кожепотом вошел кот вразвалку в кошачьи дверидворняга но хитрован с надменной статьюкакой-то была харизматической верычерез полгода звонила звала на свадьбупосидели без танцев болтали о разномпели гимны нашарив соседские рукимуж после семинарии с энтузиазмомвместе на курсы и миссия в камерунепапаша ввиду отсутствия сперва грустныйпотом разжился плеснул тайком чтобы завистьне грызла а про меня все знали что русскийзнакомили с пастором тепло улыбалисьпастор пылко поведал как вся твердь и сушавнемлет их молитве на пяти континентаха мы подарили занавеску для душас ангелами на музыкальных инструментахпо дороге домой купила торт готовыйрадовалась до слез мужа с руки кормилапока я думал об этом боге которыйтак и носит нас по всем камерунам мира

«в пустыне я скитался как бревно…»

в пустыне я скитался как бревномесил песок без жребия и шансаразверзнув вещий зев но все равнона мой язык никто не покушалсяя жил бомжом а был в душе боянвполне владея техникой и темоймне голос свыше был вставай болвани что-нибудь давай скорее делайвзошел мираж непроходимых траввиденье туч под звездами густымии понял я что говорящий правзахлопнул рот и вышел из пустынивторая осень прожита в мирубегом по склонам липы и оливыздесь в окнах люди режутся в буруи ласточки к востоку торопливыостановись мгновенье помолчивизг времени усугубляет смертностьпока болезнь придумают врачипридется петь чтобы еще не смерклосьвосстань и внемли лесу и судьбесвет взаперти но возгорится сновапусть не пророк но мир храни в себеон устоит пока не молкнет слово

«скоро фуру подгонят и примутся класть…»

скоро фуру подгонят и примутся кластьили ушлым студентам на мелкие частине скажу чтобы жил как имеющий властьно как пить над собой не желающий властилучше в звездные отруби в тлен и трухучем вертеп где фильтрует базар с пацанамикто молитвы в мешок сослагает вверхуи кладет к рождеству племена под цунамибудет вечер и свет в подметенных домахбудет память чиста без мощей и часовенесли злу уступал озираясь впотьмахто спасибо на большее не был способенвот и первой свободы смертельный глотокчтобы верили гордо и не гореваливсе ступившие прежде в фотонный потоквсе идущие вслед кто остался в реале

«притерт горизонт и другими людьми…»

притерт горизонт и другими людьмина улице будень придуман подробныйобъем головы арендует внутрине я а неведомый разум подводныйневидимый нам обитатель на днекоторому там расскажи обо мнео чем я несчастный в душе кубометрпростого пространства заныл семиструнномне месяц башку желобами проелпо шкуре сапфирной и выдоху трудноиз долгого горла легла колеяглаза васильков на лице ковылякому межпланетный трагический гостьпо ноздри в потемках где свечи сочатсяпространства котомка и времени горстьпод толщей воды возмужать и скончатьсясветило с высот ослепительный блинзачем это снилось и кто это былкто потно старался и спит наконецс петрушкой в зубах по традиции жанраты вечности всей подневольный гонецна волю и жабрами жабрами жаркомоллюск преуспеть в животе госпожикоторому жизнь обо мне расскажи

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2