Симфония по творениям святителя Феофана, Затворника Вышенского

Три года будущий святитель пробыл в Новгороде. За это короткое время он успел проявить себя как талантливый воспитатель и прекрасный преподаватель науки о душе человеческой – психологии.

Высшее духовное начальство высоко ценило нравственные качества и незаурядные умственные способности иеромонаха Феофана, и потому 13 декабря 1844 года он был переведен в Петербургскую Духовную Академию на должность бакалавра по кафедре нравственного и пастырского богословия.

Верный своим педагогическим принципам, сознавая великую ответственность перед Богом в деле духовного воспитания юношества, иеромонах Феофан стремился действовать на будущих пастырей духом своей доброты и кротости. Свой взгляд на высоту духовно-педагогической христианской деятельности он выразил впоследствии следующими словами: «Воспитатель должен пройти все степени христианского совершенства, чтоб впоследствии в деятельности уметь держать себя, быть способным замечать направления воспитываемых и потом действовать на них с терпением, успешно, сильно, плодотворно. Это должно быть сословие лиц чистейших, богоизбранных и святых» (6, с. 64).

К преподаваемым предметам иеромонах Феофан относился с большим вниманием. Оставив философско-умозрительные методы работы, молодой богослов опирался на опыт аскетический и психологический.

1 февраля 1845 года иеромонах Феофан был назначен помощником инспектора Петербургской Духовной Академии, а с 20 мая по 4 августа 1846 года исполнял обязанности ее инспектора.

Иеромонах Феофан был глубоко предан важному делу христианского воспитания, однако его учебная работа по необходимости соединялась с административными и хозяйственными заботами, к которым никогда не лежала его душа, и поэтому внутренне он не был удовлетворен служебной деятельностью: его влекла уединенная монашеская жизнь. Дух его стремился в более сродную ему область иноческого жития и молитвенного общения с Богом. Вскоре представился случай к удовлетворению духовных потребностей отца Феофана: 21 августа 1847 года по его собственному желанию он был назначен членом создаваемой Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.

Во главе ее стоял архимандрит Порфирий (Успенский), прекрасный знаток Востока и известный церковный археолог. Кроме иеромонаха Феофана, сотрудниками Миссии были еще два студента, окончившие Петербургскую Семинарию, – Н. Крылов и П. Соловьев.

14 октября 1847 года Миссия в полном составе отбыла из Петербурга в Палестину.

Прибыв в Константинополь, члены Миссии посетили Вселенского Патриарха Анфима, который любезно встретил их, а 17 февраля 1848 года они благополучно прибыли в Иерусалим, где были радушно приняты блаженнейшим Патриархом Кириллом. Знакомясь с христианским Востоком на протяжении шести лет, члены Миссии посетили святые места Палестины, Египта и Сирии.

Пребывание на Востоке имело для иеромонаха Феофана большое духовное и нравственное значение. Посещая древние обители, он неутомимо изучал писания святых отцов по древним рукописям, знакомился с житиями древних подвижников и уставом восточных обителей и Святой Афонской Горы. Молодой аскет вошел в тесную духовную связь с афонскими старцами, которые оказали благотворное влияние на его духовную жизнь, а впоследствии способствовали изданию его сочинений.

Здесь, на Востоке, будущий святитель основательно изучил греческий и французский языки, познакомился с еврейским и арабским.

В 1853 году началась Крымская война, и в связи с этим 3 мая 1854 года члены Русской Духовной Миссии были отозваны в Россию. За свои труды в Миссии иеромонах Феофан был возведен в сан архимандрита и 12 апреля 1855 года назначен в Петербургскую Духовную Академию бакалавром по кафедре канонического права, а через полгода – на должность ректора Олонецкой Духовной Семинарии. В исполнении должности ректора Семинарии архимандриту Феофану предстояло много дел и хлопот. Олонецкая Духовная Семинария в это время была еще совершенно не устроена, даже не имела своего помещения. Архимандрит Феофан занимался организацией строительства здания для Семинарии. Однако главной заботой, отвечавшей

высоким стремлениям души его, было религиозно-нравственное воспитание учащихся.

В 1856 году, после окончания Крымской войны, архимандрит Феофан был назначен настоятелем посольской церкви в Константинополе. Выбор его на столь важный и ответственный пост был обусловлен, несомненно, тем обстоятельством, что архимандрит Феофан был хорошо знаком с православным Востоком и был вполне подготовлен к этой должности.

Константинопольская Церковь в это время переживала большие трудности в связи с политическим конфликтом между греками и болгарами. Русское правительство и Святейший Синод поручили архимандриту Феофану как знатоку Востока собрать сведения, которые могли бы осветить положение греко-болгарской распри. Он исполнил возложенную на него миссию и 9 марта 1857 года представил отчет, в котором писал об освободительном движении среди болгар и о состоянии Константинопольского Патриархата. Этот отчет имел впоследствии большое значение при обсуждении греко-болгарского конфликта Святейшим Синодом Русской Православной Церкви. Архимандритом Феофаном были созданы школы для обучения грамоте болгарских детей и взрослых. Своей симпатией к болгарскому народу, сочувствием к его законным требованиям, искренним желанием помочь ему архимандрит Феофан снискал себе большую любовь среди болгар.

За время пребывания в Константинополе будущий святитель еще более укрепил знание греческого языка, которое практически применил в последующих трудах. На православном Востоке он собрал множество драгоценных жемчужин святоотеческой, главным образом аскетической, письменности. Но недолго архимандриту Феофану пришлось пробыть в Константинополе: ему предназначалось новое, более ответственное поприще служения Церкви и Отечеству.

13 мая 1847 года указом Святейшего Синода архимандрит Феофан назначается на должность ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии, которую, подчиняясь водительству Промысла Божия, успешно возглавляет в течение двух лет.

Как ректор, архимандрит Феофан посещал лекции профессоров, присутствовал на экзаменах, следил за всем ходом учебного дела в Академии. Особое внимание он обращал на воспитательную работу во вверенной ему духовной школе.

На посту ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии отец Феофан усиленно занимался также редакторской и богословско-популяризаторской работой. Свои сочинения он публиковал главным образом в академическом журнале «Христианское чтение», который выходил тогда под его наблюдением.

Время ректорства архимандрита Феофана совпало с празднованием 50-летия открытия Санкт-Петербургской Духовной Академии.

За труды по подготовке и проведению юбилея, который отмечался 17 февраля 1859 года, Святейший Синод наградил архимандрита Феофана орденом святого князя Владимира III степени.

Недолго после этого события будущему святителю пришлось быть ректором. Всеблагому Промыслу Божию угодно было возвести его в сан епископа.

29 мая 1859 года состоялось наречение его во епископа Тамбовского и Шацкого. При наречении во епископа после торжественного исповедания веры архимандрит Феофан произнес речь. Сравнив свою жизнь и разнообразную деятельность с шаром, без грохота и шума катящимся туда и сюда, по направлению сообщаемых ему ударов, архимандрит Феофан выразил свою покорность воле Божией, свое смирение и недостоинство. В этом же слове, обращаясь к сонму архипастырей, он поведал, что имеет тайное желание высших подвигов добродетели. «Не скрываю, – сказал отец Феофан, – что не чуждо было бы тайным желаниям сердца, если бы на мою долю выпало такое место, где бы я свободно мог предаться занятиям по сердцу» (7, с. 5–7).

1 июня в Троицком соборе Александро-Невской Лавры митрополитом Санкт-Петербургским и Новгородским Григорием (Постниковым) с собором епископов была совершена епископская хиротония архимандрита Феофана.

Служение преосвященного Феофана в Тамбовской епархии продолжалось только четыре года. Но за это короткое время он необыкновенной кротостью своего характера, редкой деликатностью и участливым вниманием к нуждам пасомых успел сродниться со своей паствой и снискать всеобщую самую искреннюю любовь. Много забот и трудов пришлось понести владыке при управлении Тамбовской епархией, одной из самых обширных и многолюдных, и по делам внешнего управления, и в душепопечительном служении.

Епископ Феофан проявил себя как замечательный проповедник. Почти каждое богослужение он сопровождал проповедью, и слово его, шедшее от сердца и дышавшее глубоким убеждением, привлекало многочисленных слушателей. Плодом его ревностного проповедания явились два выпуска «Слов к тамбовской пастве» (всего 109 слов). «Глубокое знание всех движений сердца человеческого и его духовных потребностей, – писал профессор Московской Духовной Академии И.Н. Корсунский, – опытное знакомство с духовной жизнью, обширные познания в области и Священного Писания, и творений святоотеческих, и наук естественных, исторических и других, и иные высокие достоинства отличают слова преосвященного Феофана к тамбовской пастве при необыкновенной ясности, живости и простоте изложения, чрезвычайно сильное производившие впечатление на слушателей» (8, с. 107).

Святитель Феофан заботился о внешнем и внутреннем благоустройстве местных духовно-учебных заведений и об образовании простого народа. Он побудил начальство Тамбовской Семинарии произвести капитальный ремонт семинарского храма, содействовал открытию церковноприходских училищ, церковноприходских и воскресных школ, частных школ грамотности, при его участии открыто женское Епархиальное Училище с шестилетним сроком обучения.

Епископ Феофан заботился о повышении образовательного уровня духовенства. По его ходатайству перед Святейшим Синодом с 1 июля 1861 года стали выходить «Тамбовские епархиальные ведомости».

Оставляя лишь краткое время для сна, епископ Феофан всего себя отдавал на служение своим пасомым. В дни скорби и мира он был любвеобильным отцом для всех.

При своих многочисленных и разнообразных делах и заботах по управлению Тамбовской епархией он находил время и для богословско-литературной деятельности. К этому времени относится его труд «Письма о христианской жизни», который заключает в себе целую систему христианского нравственного учения.

Во всей последующей жизни в святителе Феофане все больше пробуждалась склонность к уединению. Во время одной из поездок с целью обозрения храмов и монастырей своей епархии он посетил Вышенскую пустынь, которая понравилась ему строгим иноческим уставом и красотой местности. Назначая туда настоятелем эконома Архиерейского дома игумена Аркадия, владыка на прощание сказал ему пророчески: «Поезжайте, отец игумен, туда, а там, Бог даст, и я к вам приеду» (9, с. 51).

В 1861 году епископ Феофан пережил большую радость. По решению Святейшего Синода он принимал участие в торжестве открытия мощей святителя Тихона Задонского. Это событие произвело большое впечатление на тамбовского архипастыря и послужило как бы особым благодатным освящением его собственного служения.

Но недолго тамбовской пастве пришлось быть под управлением преосвященного Феофана. 22 июля 1863 года он был перемещен на древнюю, более обширную Владимирскую кафедру вместо уволенного на покой епископа Иустина. В синодальном докладе было сказано, что преосвященный Феофан «настоящим своим служением снискал потребную опытность для управления столь обширной паствой» (10, с. 176).

Непродолжительным было служение епископа Феофана и во Владимире, но и здесь он проявил себя ревностным архипастырем и успел заслужить всеобщее уважение и любовь.

Главным попечением заботливого архипастыря Владимирской епархии было спасение вверенных ему душ через назидание, посредством проповеди слова Божия. Он поучал народ с высоты церковного амвона и в храмах епархиального города, и объезжая грады и веси миллионной своей паствы.

За проповеднической – ив тесной связи с ней – следовала деятельность миссионерская, которая нашла в лице преосвященного Феофана весьма ревностного исполнителя. Епископ Феофан предпринял несколько путешествий в раскольнические центры епархии, где им был произнесен целый ряд проповедей, а в конце 1864 года было открыто в селе Мстера Вязниковского уезда Богоявленское православное братство.

Одним из предметов самых усердных забот епископа Феофана являлись также церковно-приходские школы и духовно-учебные заведения епархии. Он закончил начатую его предшественником постройку общежития для учеников Владимирской Духовной Семинарии, открыл училище для девиц духовного звания. С начала 1865 года по ходатайству святителя Феофана стали выходить «Владимирские епархиальные ведомости».

За усердную и плодотворную архипастырскую деятельность во благо Церкви преосвященный Феофан был награжден орденом святой Анны II степени (17 апреля 1857 года) и святой Анны I степени (19 апреля 1864 года).

Но обширная практическая деятельность по епархиальному управлению не была близка душе архипастыря. С юных лет он стремился к уединению и идеал монашества видел в совершенном отречении от всех житейских забот. И вот теперь, после двадцатипятилетнего служения Церкви на различных поприщах, преосвященный Феофан нашел благовременным осуществить свое всегдашнее стремление.

Посоветовавшись со своим давним духовным руководителем митрополитом Исидором, он подал прошение в Святейший Синод об увольнении его на покой с правом пребывания в Вышенской пустыни Тамбовской епархии (в настоящее время это Свято-Успенский Вышенский женский монастырь в Рязанской епархии). Ходатайство владыки было удовлетворено, и он 17 июля 1866 года был освобожден от управления епархией и назначен настоятелем Вышенской пустыни, где проводил свою жизнь как ученый инок.

Но не возможностью покоя влекли к себе сердце владыки тихие монастырские стены – они звали его к себе на новый духовный подвиг. «Я ищу покоя, – писал епископ Феофан митрополиту Исидору, – чтобы покойнее предаться занятиям желаемым, с тем непременным намерением, чтобы был и плод трудов, и полезный, и нужный для Церкви Божией. Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служить» (11, с. 11).

Епископ Феофан в Вышенскую пустынь прибыл в качестве ее настоятеля. Однако суетная должность нарушала его внутренний покой, и он скоро подал новое прошение – об освобождении от должности настоятеля. Святейший Синод удовлетворил эту просьбу. Долгожданное уединение, к которому так настойчиво стремился святитель, наконец, по милости Божией, пришло.

По своему внутреннему устройству Вышенская пустынь представляла собой мужской общежительный монастырь. Устав и обычай пустыни отличались большой строгостью.

Святитель Феофан до конца жизни чувствовал себя вполне счастливым на Выше. «Вышу можно променять, – говорил он, – только на Царство Небесное» (13, с. 5).

В первые шесть лет своего пребывания в Вышенской пустыни преосвященный Феофан не уединялся окончательно. Вместе с иноками обители он ходил ко всем церковным службам, а в воскресные и праздничные дни сам совершал литургию соборно с братией.

Внешняя обстановка вполне соответствовала духовным потребностям святителя-подвижника. Он охотно принимал посетителей – родных и почитателей, искавших его духовных советов, вразумлений и наставлений.

Святитель Феофан в начале своего пребывания в Вышенской пустыни испытывал борьбу с помыслами, которые внушали ему сожаление о раннем оставлении кафедры. В 1872 году после кончины митрополита Московского Иннокентия (Вениаминова-Попова)[12] духовное начальство предложило епископу Феофану принять в управление Московскую епархию, в этом же году он получил предложение заседать в судном отделении Святейшего Синода. В 1879 году через Святейший Синод святителя Феофана приглашал в Японию архимандрит Николай (Касаткин)[13]. Но святитель Феофан отказался от всех этих предложений.

После пасхальных дней 1872 года он начал вести затворническую жизнь. Он прекратил всякие сношения с людьми, перестал ходить с братией на богослужение и затворился в отдельном флигеле. С этого времени он принимал к себе только настоятеля пустыни архимандрита Аркадия, духовника игумена Тихона и келейника отца Евлампия.

К этому времени епископ Феофан устроил в своих келиях малую церковь во имя Крещения Господня, в которой он служил Божественную литургию во все воскресные и праздничные дни, а последние одиннадцать лет – ежедневно.

В богослужении и молитве, в подвигах телесных и духовных проходила большая часть затворнической жизни архипастыря.

В свободное от духовных подвигов время он занимался богословскими трудами, писал множество писем к разным лицам, обращавшимся к нему с недоуменными вопросами, с просьбами о помощи и наставлениях. Уйдя из мира и почти не встречаясь с людьми, епископ-затворник не переставал интересоваться жизнью Церкви и своего народа. Он выписывал многие журналы, выходившие в то время не только в России, но и за рубежом. В его кабинете была огромная библиотека. При написании своих произведений святитель использовал обширную литературу на русском и иностранных языках. Все прочитанное он молитвенно переживал, вынашивал, и постепенно из-под пера его выходили творения, равных которым по разнообразию тематики и глубине освещения вопроса нет среди произведений подвижников нового времени.

В подвиге духовно-литературного творчества святитель

Феофан видел великое служение Церкви Божией. Об этом он говорит в одном из своих писем: «Писать – это служба Церкви нужная» (14, с. 11). Все Духовные Академии Русской Православной Церкви избрали святителя Феофана своим почетным членом, а Петербургская присвоила ему в 1890 году за многополезные богословские сочинения звание доктора богословия (15).

Свеча жизни святителя-затворника постепенно догорала, и он, сознавая это, спокойно ждал смерти.

6 января 1894 года около 4 часов дня епископ Феофан мирно скончался в день престольного праздника своего келейного храма Крещения Господня. Отпевание почившего святителя-затворника было совершено 11 января епископом Тамбовским Иеронимом при большом стечении духовенства и народа.

Всю земную жизнь святитель Феофан посвятил поискам пути вечной жизни, в своих творениях он показал этот путь и современникам своим, и последующим поколениям.

В обширных творениях святитель проявляет себя как замечательный экзегет, нравоучитель и богослов Русской Православной Церкви. Сочинения его можно разделить на три вида: нравоучительные, экзегетические и переводные.

Многообразны предметы и содержание творений Вышенского Затворника. Почти ни одна сторона духовной жизни не ускользнула от его глубокого, внимательного наблюдения. Но главная тема его творений – спасение во Христе.

Его богословские труды с замечательной полнотой и точностью отражают дух и характер святоотеческих аскетических воззрений, которые были предметом его тщательного, всестороннего изучения и постоянного, неослабевающего внимания. Епископ Феофан был «верным и типичным продолжателем святоотеческой традиции в аскетике и богословии» (16, с. 395).

Замечательно, что святоотеческие взгляды не просто были поняты и усвоены святителем Феофаном. Они всецело проникли в его мировоззрение, как бы растворились в нем и составили единое неразрывное целое. Отсюда и то огромное влияние, которое оказывали воззрения святителя на тех, кто с ними знакомился. Только человек, сам переживший, сам прошедший через горнило духовного опыта, сам причастный глубинам духовной жизни, может заговорить с людьми с такой вдохновенной, всепобедной силой, возбуждающей духовную энергию и готовность на подвиги, какой обладал епископ Феофан.

«В своих произведениях святитель Феофан, – по отзыву комиссии профессоров Петербургской Духовной Академии, – выступает самостоятельным глубоким православным богословом-мыслителем созерцательного направления, таким богословом, у которого богословские православные понятия глубоко проникли через сознание, приняли оригинальную форму и получили своебразную систему» (15, с. 2).

Он старается избегать формализма и схоластики, излагая свои мысли ясно и доступно для всех. «Все формальные термины нашей школьной науки, – пишет Патриарх Московский и Всея Руси Сергий (Страгородский), – в уме преосвященного Феофана получили самый жизненный смысл и самое богатое содержание» (17, с. 196).

Особую ценность представляют многочисленные печатные труды святителя по христианской нравственности; можно говорить о нем как о великом мыслителе, богомудром подвижнике, предлагающем для руководства другим учение святых отцов и личный опыт духовной жизни.

В своих произведениях преосвященный Феофан изобразил идеал истинной христианской жизни и пути, ведущие к его достижению. По словам профессора протоиерея Георгия Флоровского, епископ Феофан «не строил системы ни догматической, ни нравоучительной. Он хотел только очертить образ христианской жизни, показать направление духовного пути, и в этом его несравненное историческое значение» (16, с. 400).

В его сочинениях излагаются также основы святоотеческой психологии. Обозревая душевные и духовные способности человека, святитель глубоко проникает в его внутренний мир. Это рассмотрение отличается замечательной силой и глубиной самонаблюдения. «Автор как бы опускается в темные, переплетающиеся лабиринты духа и, несмотря на слабый свет лампады, везде успевает отличать в них очень тонкие проявления нравственного начала» (15, с. 4).

Епископ Феофан в своих творениях с глубокой психологической проникновенностью осветил главные этапы духовного развития христианина. Основная мысль его нравоучения – идея богообщения, составляющая сущность христианской жизни. Творения его не только побуждают христианина к покаянию, исправлению и благодатному обновлению во Христе, но и показывают ему путь живого, реального общения с Богом. «Своими многочисленными вдохновенными писаниями, – говорил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский), – преосвященный Феофан учит нас внутреннему духовному общению с Богом. Он весь погружен в человека, в указание путей его таинственного общения с Богом под сенью Церкви» (18, с. 12).

У епископа Феофана почти нет трудов, носящих сугубо догматический характер. Но поскольку нравственное учение христианства стоит в неразрывной связи с христианскими догматами, то в его трудах мы находим раскрытие и догматического учения.

Особенность их – в четкости воззрений на самые трудные и ключевые пункты этой отрасли богословия. По свидетельству упомянутой комиссии профессоров Петербургской Духовной Академии, «в трудах епископа Феофана некоторые пункты догматического учения нашли не только полное и основательное раскрытие, но и такие формулы, каких православная отечественная догматика до этого не имела. В особенности это нужно сказать относительно истины участия всех Лиц Святой Троицы в различных моментах нашего спасения с преимущественным преобладанием одного из Лиц Святой Троицы в том или другом моменте нашего спасения» (15, с. 6).

Одно из важнейших дел жизненного подвига преосвященного Феофана – его замечательные труды по изъяснению Слова Божия, которые представляют собой ценный вклад в русскую библеистику.

В трудах выдающегося экзегета своего времени «внимательный читатель находит не только все нужное для полного и ясного понимания священного текста, но вместе с тем и глубоко продуманное и прочувствованное разъяснение множества разного рода догматических, в особенности же нравственных христианских истин, понятий, вопросов» (15, с. 6).

Неотделима от богословских трудов святителя и переводческая деятельность. Важнейшая из его переводных работ – «Добротолюбие» – посвящена, главным образом, духовной жизни великих учителей древнего христианского аскетизма. «Добротолюбие» представляет собой широкое, всестороннее изображение и истолкование различных аспектов духовной жизни – от самых простых и безыскусных наблюдений до высочайших, вдохновенных созерцаний, запечатленных с необыкновенной глубиной.

Особый вид литературных трудов преосвященного Феофана составляют его письма. Через свои одухотворенные письма святитель обильно проливает лучи Божественного света на грешный мир. Эти письма, несомненно, имели важное значение для тех, кто их получал, были истинным руководством в их нравственной жизни. Они были великой отрадой и духовным утешением для многих душ в тяжелые, скорбные минуты. Письма святителя важны и тем, что в них вырисовывается его личность как учителя Церкви Христовой. Содержание писем крайне разнообразно, но основной тон их – нравоучительный. Они, как и книги, содержат ответы на один и тот же великий вопрос – о пути ко спасению. «Лучшее употребление дара писать, – учил епископ Феофан, – есть обращение его на вразумление и пробуждение грешников от усыпления» (6, с. 27).

Многие ревностные иноки, представители интеллигенции и простого, глубоко религиозного русского народа составляли большую духовную семью богомудрого архипастыря. Лучшие современники видели в нем истинного светильника христианства и всей душой стремились иметь с ним духовное общение, возможность для которого открывала переписка.