Игры Богов

– Адам, давай я поведу. Не хочу оказаться в инвалидной коляске. – Угадать, какие нотки в его голосе преобладали – ехидно-оскорбительные или обычные, лишённые какой-либо окраски, – было нелёгким делом.

– Нет проблем, веди. – Адам пересел на соседнее кресло.

Одно время он действительно плохо водил машину: сказывался недостаток соответствующего опыта. Но с тех пор прошло немало времени, и он научился ловко управлять железным конём.

– За тобой заехать? – спросил Адам, когда они подъехали к зданию стоматологии, обычной кирпичной постройки хрущёвского типа.

– Я доберусь своим ходом. Постой, сегодня же вторник, машина находится в моём пользовании.

– Среда, Виктор, среда – машина моя. – Адам подмигнул ему и пересел на водительское сидение. – Могу заехать за тобой, если хочешь.

– Нет, не надо. Я такси возьму.

Тем лучше. Поторапливаемый жаждой поделиться занятной новостью с Сафаром, Адам отправился на встречу с ним.

Он мчался по улице Сомони, самой широкой в Душанбе, создававшей иллюзию многомиллионного мегаполиса. Она упиралась в проспект Рудаки и напрямую соединяла российское посольство с центром таджикской столицы.

Адам посмотрел на часы: было семь вечера. Движение было оживлённым, и машины ехали в три ряда. Он пронёсся мимо «Кохи Борбад», государственного комплекса, где устраивались выставки продукции мировых производителей и проводились концерты как национальных, так и иностранных певцов. С виду здание напоминало усечённую крепость-пирамиду без окон, призванную, видимо, придать некий оттенок пикантности городу.

По обе стороны улицы открывался великолепный вид на долину, вдоль которой простирались вечнозелёные ели и бурлила речка, сверкавшая в жаркие солнечные дни золотистыми блёстками. Столь красивый пейзаж вряд ли мог оставить равнодушным городского жителя или туриста, а талантливого художника непременно вдохновил бы на создание шедевра.

Адам подкатил к зданию кафе «Диёр», что располагалось на углу улиц Сомони и Рудаки.

Сафар вышел из ворот Администрации, пересёк проезжую часть. Оказавшись на Сомони возле бутика одной известной французской марки, где продавались мужские костюмы, сорочки, галстуки и обувь, он огляделся, увидел автомобиль Адама и быстрым шагом направился по пешеходному переходу в сторону кафе «Диёр».

Они поприветствовали друг друга.

– У меня для тебя новость! – воскликнул Адам. – Куда поедем?

– Можно в «Стейк Хаус».

– Отличная идея. Давно мы там не были.

«Стейк Хаус», один из самых дорогих и респектабельных ресторанов города, находился у центрального парка, по соседству с грузинским рестораном. Внутри царила атмосфера средневековья, заведение было выдержано в стиле таверны.

Они поднялись по деревянной лестнице и, как обычно, устроились друг против друга на деревянных стульях за деревянным столиком в дальнем углу. В другом конце зала сидели двое убелённых сединами плотно сбитых импозантных итальянца и курили. Адам видел их не первый раз.

– Я так голоден, что готов слопать целого ягненка, – сказал он, листая меню. – Не знаю, как у других, но когда я играю в амурные игры, аппетит у меня просыпается волчий.

Здесь великолепно готовили говяжьи стейки, и любой иностранец в городе, знавший это место, обязательно приходил сюда.

Ребята заказали по стейку средней прожарки, жульену из курицы, варёной кукурузе, овощному салату, свежевыжатому морковному соку и двойному виски «Black Label» со льдом.

– Ты про амурные игры упомянул, – сказал Сафар, в глазах которого промелькнул огонёк живейшего любопытства. – Как на этом поприще обстоят дела?

– Помнишь, я тебе рассказывал о Даше?

– Да, а что?

– Мне кто-то написал несколько сообщений на мой электронный адрес под именем Вера.

Сафар достал из деревянной вазочки, лежавшей на столе, зубочистку и сунул в зубы.

Адам поведал содержание писем и о своих предположениях.

– Не знаю, что сказать, брат.

– А тут не надо знать. Надо попробовать выявить автора столь вдохновенных писем.

– Адам, послушай меня. Может, это не Даша. Мало ли кто мог написать. Может, какой-нибудь гомик; может, малолетка, которая мается от безделья; может, ошиблись адресом. Она знала твою электронную почту?

Сердце Адама упало. Он на мгновение задумался и затем воскликнул:

– А как же! Хорошо, что ты задал этот вопрос. Когда на Восьмое марта я положил розу на Дашин стол, я одновременно оставил свою визитку с электронной почтой и номером телефона. Так ты со мной в этом расследовании или нет?

– С тобой конечно. Просто я тебя заранее предупреждаю о возможных вариантах, чтоб потом тебе не было больно.

– Да мне и не будет больно. Ты за кого меня принимаешь?

– Извини, Адам. Не принимай сказанное близко к сердцу.

– Да всё нормально. Просто я хочу до конца разобраться в этой интересной истории, а то меня мучают всякие неясности.

– Ты, видно, сильно её любишь, если не можешь забыть?

– Да, братан. Понимаешь, в ней что-то есть… какая-то сила. И эта сила притягивает меня как магнит.

– Она играет с тобой, играет с твоими чувствами. – Сафар подался вперёд, и в глазах его сверкнул хищнический блеск. – Такая игра опасна.

Её дразнящие губы, шелковистые пряди волос манили его познать неизведанное, а всякое неизведанное может таить в себе опасность.

– Почему?

– Потому, – Сафар выдержал паузу, которая показалась Адаму вечностью, пристально смотря ему в глаза, – что игра с чувствами может нанести непоправимый вред человеческой психике.

– Но только не моей, – спокойно промолвил Адам, несогласно помахав головой и положив кусочек аппетитного стейка с поджаренной корочкой себе в рот.

– Смотри, брат, не перехитри самого себя в этой игре, – предостерёг Сафар, нацепив вилкой кусочек стейка. – А давай я приеду в Москву и с ней поговорю. Как тебе идея?

– Это лишнее с твоей стороны.

– Могу поговорить с ней. – Сафар с такой охотой набросился на стейк, что, казалось, длительное время воздерживался от мяса. – Вдруг я ей понравлюсь? – Его разобрал смех.

Адам угрожающе, зубцами, направил на него вилку.

– Не трогай её, – злобно буркнул он. – Вряд ли она остановит выбор на тебе, друг мой.

– Видишь, как ты реагируешь. – Сафар положил вилку на тарелку и салфеткой вытер жирные губы. – Я всего лишь пошутил, а ты, как выражаются в России, воспринял мою шутку в штыки. Значит, ты пока не полностью контролируешь свои эмоции.

– В нашем разговоре это не имеет никакого значения. Мы друзья, и я могу дать волю чувствам.

– Так выпьем за наших девушек! – Голос Сафара прогремел на весь зал.

– За них любимых, – с охотой согласился Адам, и приятный звон стаканов разлетелся в пространстве.

– Видишь тех двоих итальянцев? – в некой задумчивости произнёс Адам.

Те в сигаретном дыму неторопливо разделывали стейки и общались.

– У них там тоже дефицит рабочих мест. Как-то раз я приехал с отцом в Геную, морской порт. Пока заправляли наш туристический автобус, мы зашли в забегаловку. Я прошёл в туалет. Итальянский щупленький парнишка драил усердно писсуар. Он боялся того, что если сделает работу насмарку, то его вышвырнут, а другую работу, по словам гида, показывавшего нам город, найти там очень непросто.

– Кто-то это должен делать. Сегодня он работает чистильщиком туалета, а завтра – менеджером в компании.

Наступило молчание. Каждый думал о своём.

Адам первым нарушил тишину и вернулся к теме основного разговора.

– Однажды я спросил у сокурсника о Даше. Мне захотелось узнать его мнение о ней. Он не знал, что она мне нравится. Ну и ляпнул он, что одевается она безвкусно.

– И какова была твоя реакция?

– Я захотел ему врезать. Она одевалась хорошо, но были дни, когда она одевалась так, что мне тоже не нравилось. Отчасти я был согласен с ним.

– Ты ему врезал?

– Нет. Я подумал: зачем? Он же не оскорбил её. Я стал расспрашивать о ней.

– И что он тебе ещё рассказал?

– Ничего особенного, только сказал, что слышал, как она в библиотеке с упоением рассказывала одной из своих подруг о покупке автомобиля. По его словам, она таким тоном и в таких деталях расписывала авто, словно эта вещь на колёсах была для неё единственным счастьем и радостью в жизни и её больше ничего не интересовало.

– Ты говорил, что она добавила тебя в «Чёрный список» в «Одноклассниках»?

– Ага.

– Она к тебе заглядывала на страничку после этого?

Адам в ностальгии закусил губу.

– Хороший вопрос. Она заходила ровно через неделю ко мне после внесения в этот недружественный список. Я был несказанно рад, приговаривая: «Белка заглянула в логово к волку».

– И что волк предпринял?

Адам горько вздохнул.

– На то она и белочка – её так просто не поймать. Она юрко прыг-прыг на мою страничку в моё отсутствие и ускользнула. А я что? Я раз сто в тот день кликнул «мышкой», чтобы отправить ей сообщение, но оно по понятным причинам не отправлялось. Как только «мышка» вынесла то напряжение, что я ей доставил: я лихорадочно нажимал и нажимал на неё, вдавливая с силой кнопку, будто винил «мышку» за все свои беды. «Мышка» осталась целой, а я вот на бобах. Я был слишком возбуждён и старался объясниться Даше в любви, насочинив такое, что не придёт в голову в обычном состоянии. Но все мои объяснения остались в моей голове.

– Ну ты даёшь, брат.

– Я сначала думал, что на десятый раз её страничка разблокирует меня и моё сообщение отправится, но безуспешно, затем – на двадцатый раз, и тоже промах. Думал – на сотый раз, но не тут-то было. В конце всех моих тщетных попыток пробиться к ней в личное окошко я чувствовал себя уже не волком, а раненой, побитой любовью птицей.

Сафар весело хлопнул в ладоши.

– Красавчик!

– Думаешь?..

– Она думает о тебе, – не дав досказать Адаму, вставил Сафар. – Вот и заглянула на твою страничку.

Адаму пришлась по вкусу эта мысль.

– Может, она зашла ко мне по ошибке?

– Вряд ли – так не ошибаются. – Этим высказыванием Сафар заметно поднял настроение своему другу.

Картинка на плоском экране висевшего на стене телевизора отображала мелькавшее то там, то сям лицо Энрике Иглесиаса, исполнявшего один из своих хитов. Адам и Сафар, очарованные его мелодичным голосом, доставшимся от не менее известного отца, уставились на экран, однако глаза их, полные жизни, думали совсем об ином: они что-то планировали, замышляли, искали.

Глава 12

В бытность слушателем Дипломатической академии Адам вёл праздный образ жизни, если не считать его упорных занятий английским языком. Он был погружён с головой в его изучение. Ему нравился этот язык своей простотой. После немецкого (который он изучал в школе), где куча всяких грамматических наворотов, отделяемых и неотделяемых глагольных приставок и других прибамбасов, английский давался ему намного легче.

Академия давно перестала быть заведением для дипломатов. Сюда приходили за знаниями те, кто был далёк от дипломатии: сыновья и дочери обеспеченных пап и мам, которым расстаться с суммами от пяти до десяти тысяч долларов за год обучения было не жалко. Здесь обучались отпрыски судей, высокопоставленных правительственных чиновников, крупных бизнесменов – одним словом, бомонд.

Когда Адам впервые очутился в стенах Академии, ему казалось, будто он попал в волшебный мир. Вроде бы обычные стены, обычная атмосфера, ничего особенного. Трудно объяснить, почему ему казалось, что он в волшебном мире: может, потому, что здесь отсутствовала студенческая суета; может, оттого, что веяло духом международной дипломатии, мировой политики; может, по какой-то иной причине. Однако скоро сказка превратилась в рутину с повседневными отношениями между преподавателями и слушателями, подобно тому как медовый месяц молодожёнов рано или поздно заканчивается и начинается совместная жизнь отнюдь не медового характера. Возможно, в некоторых семьях медовый месяц продолжается всю жизнь. Но в эту сказку Адам не верил, несмотря на то что мечтал создать её для своей девушки. Как добиться этого? Тут-то Адам в своих размышлениях приходил в тупик. Ну ничего, он обязательно сделает так, чтоб его избранница была счастлива и ни на минуту бы не сожалела о том, что вышла за него замуж. Он преподнесёт мир к её ногам, отдаст себя в жертву – лишь бы она была счастлива.

Как быть с семьёй? Мужчина находит женщину, женщина – мужчину, но оба не самодостаточны. Муж перелагает ответственность на жену, жена – на мужа. Вот и вся современная семья. Такой семьи Адам избегал.

Одна замужняя абхазка, с которой он дружил в Академии, рассказывала о своей семейной жизни следующее:

– Когда я встретила своего будущего мужа, то мы так полюбили друг друга, что ты просто не представляешь. Мы наслаждались друг другом каждый день. Каждую неделю он дарил мне цветы, мы ходили в рестораны. Прошло два года, и чувства притупились, стали не такими как раньше. У нас обычная скучная жизнь: я знаю его как облупленного, он – меня; никакой тайны, никакой интриги во взаимоотношениях; каждое утро я встаю и знаю, что должна сделать завтрак, отправить сынишку в детский сад, потом поехать в Академию на учёбу, вечером забрать ребёнка из детского сада и приготовить ужин – словом, одно и то же, никакого разнообразия. В выходные уезжаем за город отдохнуть от Москвы. Остались воспоминания о нашей страстной любви, а так хочется, чтоб она продолжалась вечно.

Чем занимался Адам помимо изучения английского языка? Да больше ничем. И таких молодых людей, как он, модно одетых и особо не обременённых жизнью, которые вставали, когда хотели, пропускали занятия или не появлялись в Академии неделями, на курсе было предостаточно.

На переменах они обычно сидели в кафе Академии или собирались стоя в кружок и обсуждали разные светские темы. Кто-то хвалился тем, что ему посчастливилось закупить партию фирменных рубашек по дешёвке и перепродать их дороже; кто-то – тем, что посмотрел в кинотеатре новый блокбастер с участием голливудских звёзд; кто-то – тем, что не прогадал, сделав солидную ставку на любимую футбольную команду в букмекерской конторе. Кто-то жаловался на то, что не сумел пройти очередное собеседование в крупной компании – и не столько по той причине, что он глуп, а по той, что он должным образом не подготовился из-за своей лени, и что только на собеседовании ему пришла идея в голову: а не рановато ли связывать себя нудными узами карьеры, когда нужно вставать рано утром, быть в чётко установленное время на рабочем месте и ежедневно засиживаться в офисе допоздна. Были и те, кто приезжал в Академию, чтобы покрасоваться, продемонстрировать очередное платье от известного дизайнера или показать новую иномарку.

Постоянно ощущалась нехватка денег у Адама и у ребят, с которыми он проводил время. Однако на новые модные вещи, чай и стейки они чудесным образом находились. Если «мани» не было у Адама, то всех угощал Гоша, если же у Гоши не находилось монеты, то выручал Матвей, если же Матвей был на нулях, то заветная сумма находилась у Антона, если же у Антона финансы пели романсы, то на подмогу приходил Сергей – и так по круговой цепочке. Так и жили – в общем-то, не тужили. Странным свойством обладают «мани», волшебно появляясь в том или ином кармане.

Проходил день за днём, пока для Адама не наступил день, когда его сердце стало биться по-другому.

• • •

Лучи ласкового майского солнца пробивались в окна аудитории и рисовали на деревянных столешницах картину светлого, наполненного яркими красками дня. Погода стояла великолепная, соблазняя слушателей откинуть подальше тетрадки с учебниками и весёлой компанией отправиться в близлежащий лесопарк на пикник.

Несмотря на всё великолепие последнего месяца весны, Адам, одетый в чёрные брюки и такого же цвета водолазку, сидел за партой с отсутствующим выражением лица, погрузившись куда-то очень далеко в себя, в самые глубинные места подсознательного. Он не внимал умным речам пожилого профессора, который отличался умением пофилософствовать на тему традиций древних народов. В тот момент, возможно, не только один Адам пребывал в таком состоянии. У него не было ни чувств, ни эмоций – словом, ничего того, что свидетельствовало бы о нём как о полноценно здравствовавшем человеке, – только тупое забытьё с жалким подобием мыслей, которые слились в сплошной водоворот, размывавший границы реального и нереального. Чья-то рука коснулась его плеча, выдернув его из потустороннего мира. То была рука сокурсника, который дал понять, что лекция закончилась и пора переходить в другую аудиторию. Неужели Адам просидел целую пару в абстракции?

Он взял тетрадь со стола, положил её в рюкзак и вялой походкой побрёл к выходу.

Лестничные ступеньки. Сколько раз он поднимался и спускался по ним? Пока он спускался на первый этаж, его взгляд блуждал то по стенам Академии, то по фигурам слушателей и преподавателей. «Люди как люди, – думал Адам. – Но сегодня на меня нашли тучи. Мир кажется мне таким же серым и бездушным, как эти ступеньки». Он машинально опустил голову, чтобы разглядеть в них хотя бы малейший признак жизни. Осознавая, что сделать этого не удастся, он отказался от столь фантастического занятия.

И вдруг глаза его осветила вспышка яркого света. На Адама глядела незнакомка. Она смотрела на него так, как смотрит любящая мать на своё дитя. Ему показалось, что в него вошёл луч света, согревший всё его существо и вселивший страсть к познанию неизведанного.

Девушка была красива и статна, но что-то внутри настойчиво подсказывало Адаму, чтоб он прошёл мимо неё и не вспоминал больше о ней. Стройная и довольно-таки высокая, с длинными вьющимися волосами тёмно-каштанового цвета, обрамлявшими необыкновенной красоты лицо, она была одета в тёмно-синие джинсы, которые сильнее подчёркивали стройность её длинных ног, и чёрную водолазку точь-в-точь как у Адама.

Взгляд её был наполнен магнетическим волшебством. В её глазах Адам увидел отражение себя, отражение их двоих и судьбу, поделённую Богом на двоих, их жизненный путь, который они когда-то прошли и который им предстоит пройти вместе, совместные радости и невзгоды, смех и плач. Она словно подмигивала ему и одарила его обворожительной улыбкой, в которой была заключена только известная Богу тайна, так стремительно пленившая его, что он во что бы то ни стало захотел найти ключик к её разгадке.

Незнакомка зашла в кафе, а Адам, тотчас оживившийся, несмотря на предостерегавшие подсказки внутреннего голоса, в свою очередь, решил подкараулить её и завести знакомство. Откуда она появилась? Ведь раньше он никогда её не видел. Через некоторое время она вышла, но не одна, а в сопровождении не менее очаровательной девушки, однако нисколько не зацепившей его сердце.

И вновь его сердце прибавило в ритме при виде незнакомки. Мелкими шажками он последовал за ними, стараясь, чтоб девушки не заметили его преследования. Они стали спускаться в гардероб, и Адам осторожно подступил к перилам, провожая взглядом их бесподобные фигуры. Неожиданно она повернула свою милую головку, словно догадывалась или знала наверняка, что он украдкой смотрит на неё, и её глаза снова встретились с его глазами. Он бы за взгляд её отдал всё, что у него имелось: такие добрые глаза смотрели на него, такие чистые, которые он никогда в своей жизни не видел. Прошли какие-то секунды с момента их встречи глазами, и Адам, не желая выдавать своей заинтересованности в незнакомке, насколько позволяла ему реакция, отвёл взгляд первым.

Но было поздно.

Он попал в её сети.

Она знала это.

1:0 в её пользу.

• • •

Наступил сентябрь. Адам приехал из Сочи отдохнувшим, окрепшим и загоревшим. Поприветствовал однокурсников, с которыми не виделся два месяца. Обнялся с Гошей, Матвеем, Антоном и Сергеем, которые в пятый день сентября не поленились и дружно приехали в Академию. На большой перемене они поднялись на третий этаж, где располагался бар, вошли в него и встали за столиком, что стоял у самого входа напротив ступенек. Внутри, благодаря мягкому свету, лившемуся из настенных светильников, чувствовался комфорт, который давал возможность слушателям расслабиться после семинара или лекции. Сегодня угощал Сергей, он взял на пятерых по бутылочке минеральной газированной воды. Всех мучила жажда: выдался жаркий солнечный день.

Под конец перемены слушатели стали подниматься со своих мест за столиками и потихоньку тянуться к выходу, проходя мимо Адама и ребят.

Неожиданно его внимание привлёк образ той самой незнакомки, которую он повстречал в мае. Едва не коснувшись его запястья, она спустилась по ступенькам вслед за какой-то девушкой и скрылась в коридорах Академии. Вновь она завладела его думами.

На следующий день (солнечный и тёплый, как предыдущий) Адам вышел из метро и поторопился в Академию, рядом с которой парковался задом чёрный джип «Лэнд Ровер Дискавери». Обыкновенная машина, ничем не выделявшаяся из потока аналогичных автомобилей, которые сновали по московским улицам. Адам прошёл мимо «англичанина» и обернулся в тот момент, когда она грациозно выпрыгивала из него. Да, это была снова она, его незнакомка, которая стала давно знакомой. Он хотел было остановиться и подождать, пока девушка не поравняется с ним, чтоб завязать с ней полноценное знакомство. Но решил не торопить события и прошёл в здание Академии таким же быстрым шагом, которым направлялся из метро.

Войдя внутрь и не увидев в Академии ни души, он мигом переменил свои планы и остановился на первом этаже, чтоб дождаться её и всё-таки познакомиться.

Но тут же пришедшая в голову новая мысль настойчиво посоветовала не ждать её, а поспешить на пару, тем более речь шла не о каком-то предмете, а об английском языке, занятия которым Адам старался не пропускать. И он, сопротивляясь желанию погрузиться в мир, сотканный незнакомкой из пелены таинственности, стал подниматься наверх.

Вдруг тишину нарушили весёлые девичьи голоса, принадлежавшие трём девушкам, среди которых была она, одетая в короткую юбку и обутая в шлёпанцы, в которых обычно ходят загорать на пляж. Они, смеясь и щебеча о чём-то своём женском, опередили его, и волна магнетизма, изошедшая от неё, охватила его. Взгляд Адама был устремлён на её ноги, незащищённые, как в прошлые разы, когда он видел её в джинсах. У него проснулось желание изучать их, словно ему были в диковинку обнажённые женские ноги.

Отчего-то Адаму перехотелось идти на английский язык. Неизвестный ранее тайный голосок изнутри шепнул ему: «Подойди-ка к ней и скажи: какая она красивая. Она растает и впустит тебя в роскошный салон своего „Дискавери“, и вы будете кататься по гламурной Москве. Это ведь так романтично…»

Исколотый разношёрстными мыслями, то покидавшими его бедную голову, то снова возвращавшимися, он поднялся на третий этаж, где встретил старого знакомого из российского внешнеполитического ведомства. Оказалось, что тот поступил на первый курс «Мировой экономики».

Увидев трёх девушек, знакомый поприветствовал их.

– Ты их знаешь? – поинтересовался Адам, чувствуя, что она тайком пробежалась по нему взглядом.

– Знаю, они все из моего потока, – прокомментировал знакомый, когда девушки стали спускаться по лестнице. – Строгий дядька-препод… Я опоздал всего лишь на пять минут, и меня он не пустил. Они пришли позже меня, и я не удивлюсь, если он на повышенных тонах выставил их за дверь. Да ладно, фиг с этой парой. Пойдём лучше в кафе. Поболтаем.

Они заказали по зелёному чаю. Приятель начал рассказывать о том, как ему надоело протирать штаны на МИДовских стульях, делая изо дня в день, по сути, одну и ту же, пускай и непыльную работу, и оттого он загорелся желанием вспомнить свои учебные годы и подышать свободным студенческим воздухом. Правда, в Академии студенты назывались слушателями.

– Когда надоедает что-то делать, нужно лавировать, лавировать, – активно жестикулируя, повествовал он, – и менять сферу занятий.

Адам старался улавливать то, что говорил приятель, и одновременно наблюдать боковым зрением за группой слушателей из шести человек, разместившихся за столом неподалёку, среди которых была она. Как только он вошёл в кафе, то почувствовал на себе её взгляд. Он не придумывал: она действительно мельком пробежалась глазами по нему. Адам, словно опытный разведчик, не упустил ни малейшей детали – она была заинтересована им.

Она встала и подошла к буфетной стойке, рядом с которой сидел Адам с приятелем.

– Привет, Даша. Как жизнь молодая? – поинтересовался приятель.

Теперь Адам знал, как её зовут.

Она обернулась вполоборота, на миг встретившись своими волшебными глазами с глазами Адама, и ответила необычайно женственным голосом, который он уже бы никогда не спутал ни с каким другим и который впервые отчётливо услышал и пропустил через всё своё естество: – Спасибо. Всё хорошо.

В следующий момент Адам услышал, как она сказала: «Мне чай, пожалуйста», и её голос в ту же секунду будоражащим эхом отозвался в его сознании.