Габов А. В. – доктор юридических наук, заведующий отделом Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации – § 3 гл. 3 (в соавторстве с Е. В. Оболонковой);

Каширкина А. А. – кандидат юридических наук, руководитель центра сравнительно правовых исследований Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации – § 2 гл. 1 (в соавторстве с Е. Е. Рафалюк), § 1–3 гл. 2 (в соавторстве с В. Ю. Лукьяновой и Е. Е. Рафалюк), § 1 гл. 3, § 2 гл. 3 (в соавторстве с В. Ю. Лукьяновой, А. С. Мочаловой и Е. Е. Рафалюк);

Лукьянова В. Ю. – кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации – § 1 гл. 1 (в соавторстве с Е. Е. Рафалюк), § 1–3 гл. 2 (в соавторстве с А. А. Каширкиной и Е. Е. Рафалюк), § 4 гл. 2, § 2 гл. 3 (в соавторстве с А. А. Каширкиной, А. С. Мочаловой и Е. Е. Рафалюк); § 4 гл. 3;

Мочалова А. С. – аспирант Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации – § 2 гл. 3 (в соавторстве с А. А. Каширкиной, В. Ю. Лукьяновой и Е. Е. Рафалюк);

Оболонкова Е. В. – кандидат юридических наук, старший научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации – § 3 гл. 3 (в соавторстве с А. В. Габовым);

Рафалюк Е. Е. – кандидат юридических наук старший научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации – § 1 гл. 1 (в соавторстве с В. Ю. Лукьяновой), § 2 гл. 1 (в соавторстве с А. А. Каширкиной), § 1–3 гл. 2 (в соавторстве с А. А. Каширкиной и В. Ю. Лукьяновой), § 2 гл. 3 (в соавторстве с А. А. Каширкиной, В. Ю. Лукьяновой и А. С. Мочаловой).

Рецензент: Осминин Б. И. – кандидат юридических наук, заслуженный юрист России.

Одобрена на заседании секции «Публичное право» Ученого совета Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации (Протокол № 16 от 21 декабря 2011 г.).

Список используемых сокращений

АСЕАН – Ассоциация государств Юго-Восточной Азии

АТЭС – Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество

ВТО – Всемирная торговая организация

ГАТТ – Генеральное соглашение по тарифам и торговле

ДРС – Договоренность о правилах и процедурах, регулирующих разрешение споров в рамках ВТО

ЕврАзЭС – Евразийское экономическое сообщество

ЕТТ ТС – Единый таможенный тариф Таможенного союза

ЕЭП – Единое экономическое пространство, включающее территории Российской Федерации, Республики Беларусь и Республики Казахстан

Закон № 184-ФЗ – Федеральный закон от 27 декабря 2002 г. № 184-ФЗ «О техническом регулировании»

Закон № 381-ФЗ – Федеральный закон от 28 декабря 2009 г. № 381-ФЗ «Об основах государственного регулирования торговой деятельности в Российской Федерации»

Закон № 385-ФЗ – Федеральный закон от 30 декабря 2009 г. № 385-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О техническом регулировании»

КоАП РФ – Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях

МЕРКОСУР – Южноамериканский общий рынок

МОТ – Международная организация труда

НАФТА – Североамериканская зона свободной торговли

ОБСЕ – Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе

СЗ РФ – Собрание законодательства Российской Федерации

СМИД – Совет министров иностранных дел государств – участников Содружества Независимых Государств

ТК ТС – Таможенный кодекс Таможенного союза

ТН ВЭД ТС – Товарная номенклатура внешнеэкономической деятельности, основанная на гармонизированной системе описания и кодирования товаров Всемирной таможенной организации, применяемая в рамках Таможенного союза

УК РФ – Уголовный кодекс Российской Федерации

ШОС – Шанхайская организация сотрудничества

ЮНКТАД – Конференция ООН по торговле и развитию

Предисловие

Первые десятилетия XXI века проходят под флагом глобализации – расширения и интенсификации процессов «сближения национальных экономик в целях формирования единого экономического пространства»,[1] сопровождающихся масштабными изменениями и в иных сферах жизни человеческого общества – социальной, политической, культурной и т. д. Как следствие, сегодня нет практически ни одного государства в мире, которое в той или иной форме не было бы включено в процесс сотрудничества и взаимодействия в рамках глобального пространства.

Не является исключением в этом отношении и Российская Федерация. Позиционируя себя как неотъемлемую часть глобализирующегося мира, наша страна является участником многих международных соглашений – с Европейским союзом, с Всемирной торговой организацией, с Шанхайской организацией сотрудничества и другими. Особое значение для России имеет сотрудничество с государствами – членами СНГ, которые исторически, культурно и лингвистически связаны между собой.

Однако интенсификация глобализационных процессов таит в себе не только выгоды (возможность выхода на новые рынки или взаимное обогащение различных культур), но и угрозы (обострение конкурентной борьбы, снижение барьеров для распространения негативных девиаций, таких как коррупция, наркотизм, торговля людьми[2] и пр.). Поэтому развитие международного сотрудничества в рамках межгосударственных интеграционных объединений, включая интеграционные объединения, созданные и создающиеся на просторах бывшего Советского Союза, все в большей степени отражает две тенденции: расширение участия государств в таких интеграционных объединениях и стремление защитить свои национальные интересы. Противоречивость этих тенденций придает интеграционным процессам сложный и многомерный характер.

Указанные тенденции находят отражение и в правовой сфере, где национальное законодательство испытывает все более сильное влияние принципов, институтов и норм международного права, что порождает ряд проблем правотворчества и правоприменения.

Авторы настоящего исследования, признавая объективную обусловленность, необходимость процессов глобализации и регионализации, предприняли попытку наметить основные контуры правовых проблем, возникающих по мере развития на постсоветском пространстве интеграционных процессов, наметить пути их решения, а также обозначить вопросы, которые только предстоит решить в теории и практике интеграционного строительства.

В структурном отношении работа состоит из 3 глав, посвященных важнейшим аспектам развития интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Набор разделов и их содержание подчинены определенной логике, вытекающей из существа рассматриваемой рекламы.

Нарастающая экономическая взаимозависимость стран мирового сообщества делает невозможным успешное социально-экономическое развитие государства вне мирового сообщества. Поэтому первая глава исследования посвящена изучению основных тенденций и форм развития межгосударственной интеграции на современном этапе.

Для России же, провозгласившей своей стратегической целью достижение к 2020 г. уровня экономического и социального развития, соответствующего ее статусу ведущей мировой державы XXI в., занимающей передовые позиции в глобальной экономической конкуренции и надежно обеспечивающей национальную безопасность и реализацию конституционных прав граждан,[3] наиболее значимым является развитие интеграционных процессов на постсоветском пространстве. Декларация от 18 ноября 2011 г. «О Евразийской экономической интеграции» провозгласила основным содержанием интеграции максимально полную реализацию потенциала Таможенного союза и Единого экономического пространства, совершенствование и дальнейшее развитие договорно-правовой базы, институтов и практического взаимодействия по различным направлениям. В перспективе предполагается образование Евразийского союза. В связи с этим исследование правовых проблем формирования интеграционных объединений – Таможенного союза и Зоны свободной торговли – представляется актуальным в контексте продвижения и развития форм интеграционного взаимодействия. Однако региональная и субрегиональная интеграция на пространстве государств – участников Содружества Независимых Государств характеризуется рядом особенностей, которые исследуются во второй главе монографии.

И наконец, третья глава затрагивает вопросы построения региональной правовой системы, рассматривает особенности правотворчества в условиях развития интеграционных процессов.

В целом представленные результаты исследовательской деятельности могут способствовать повышению эффективности решения двуединой задачи: активизации участия Российской Федерации в межгосударственных интеграционных объединениях, с одной стороны, и защиты национальных интересов в условиях интенсификации глобализационных процессов – с другой; придать новый импульс изучению этой актуальной темы и систематизации накопленных знаний, обновлению научных подходов к проблемам эффективности взаимодействия международно-правовых и национально-правовых регуляторов всех сфер жизни российского общества в свете тех возможностей, которые дают современные юридические технологии.

Глава 1. Экономическая и правовая интеграция в современном мире

Основной вопрос глобализации – это вопрос о государстве. Остаются ли государства несущей конструкцией в устройстве современного мира или они постепенно вытесняются другими структурами и институтами? Являются ли отношения между государствами первичными отношениями, определяющими облик современного мира, или на их место приходят разного рода потоки, товарные и информационные? И так ли уж не правы те, кто говорит об «исторической исчерпаемости»[4] государственного суверенитета? Ведь проблемы, решение которых прежде считалось прерогативой государств, их «внутренним делом», все чаще становятся предметом озабоченности на международном уровне. Оспаривается исключительный статус государства в определении того, что считать законным, а что противозаконным. Как следствие, оспаривается и монополия государства на применение насилия, а в ряде случаев и легитимность самого государства. Пространство маневра государства в экономической сфере также все больше сужается вследствие повышения мобильности капитала, деятельности транснациональных корпораций и распространения интернета.

От ответов на эти вопросы зависят условия, при соблюдении которых развитие интеграционных процессов на постсоветском пространстве будет способствовать защите национальных интересов Российской Федерации и преодолению вызовов и угроз, стоящих перед российской экономикой.

§ 1. Основные тенденции развития мирового сообщества: глобализация и регионализация

Современное мировое хозяйство все более отчетливо приобретает характер единого, целостного организма, глобального по своим масштабам. Явление глобализации находит свое проявление в интернационализации хозяйственной жизни; транснационализации предприятий и банков; экономической интеграции государств. Не менее значимы и иные «измерения» глобализации – социальное, этнокультурное, экологическое.

Термин «глобализация» используется во множестве различных контекстов. Многие ученые ссылаются на концепт глобализации как объяснительную модель тех или иных конкретных процессов, феноменов, отношений в различных сферах жизни человеческого общества. «О глобализации, – отмечает Е. А. Лукашева, – написано и сказано много. И это естественно, поскольку процесс глобализации набирает силы, оказывает все более ощутимое воздействие на жизнь государств, народов, каждого человека. Возрастание, неуклонное расширение глобализационных факторов объективно неизбежно и неотвратимо, и это могло бы только радовать, если бы они не врывались в жизнь значительной части населения земного шара как стихийное бедствие, несущее затруднения и потери. И положительные, и отрицательные аспекты глобализации зафиксированы четко, определилось размежевание ее сторонников и противников, окрашивающих данное явление либо в белые, либо в черные тона».[5]

Несмотря на столь широкое применение, единое, универсальное понятие глобализации до настоящего времени не выработано.

На сегодняшний день только научных определений глобализации, встречающихся в отечественной и зарубежной литературе, насчитывается несколько сотен; каждая дефиниция служит определенной цели, выполняет конкретную заданную функцию, высвечивает те или иные ракурсы этого сложного, емкого и многогранного явления. Так, например, по мнению американского философа Р. Робертсона, глобализация представляет собой «серию эмпирически фиксируемых измерений, разнородных, но объединяемых логикой превращения мира в единое целое».[6] Многие исследователи основной упор делают на экономический аспект глобализации: Ж.-П. Леманн, профессор международной политэкономии в Международном институте развития управления в Лозанне считает, что «по своей сути глобализация означает усиливающееся слияние рынков благодаря трансграничному перемещению товаров, капитала, информации, технологии и людей».[7] Российский ученый С. Я. Веселовский, синтезируя несколько наиболее емких определений, встречающихся в литературе, предлагает понимать глобализацию как «необратимый процесс постепенной интеграции национальных экономик в единую систему мирового хозяйства. Движущими силами этого процесса являются новые технологии и новые экономические отношения, а сам процесс реализуется в конкретных решениях и действиях глобальных экономических акторов, международных институтов, национальных правительств, объединений предпринимателей и других структур, заинтересованных в придании этому процессу определенной направленности и определенной интенсивности на национальном, региональном и транснациональном уровнях».[8] Э. Г. Кочетов, полагая, что человек «опрокидывается вовнутрь» идеальными, «духовно-нравственными ценностями альтруистического толка, затмевающими здравый рассудок и здравый смысл»,[9] призывает рассматривать в качестве центральной, сущностной основы мироустройства геоэкономику, в рамках которой осуществляется «одновременное воспроизводство на мировых конвейерах и товарной массы, и духовных ценностей».[10]

Столь большое внимание, которое уделяется именно экономическим аспектам глобализации, обусловлено следующим. Несмотря на то что в настоящее время динамика и направленность глобализационных процессов регламентируются различными группами факторов и производственно-технического, и политического, и социального характера,[11] их интенсивность задается именно экономикой, интересами наиболее экономически развитых стран, транснациональных корпораций, других агентов международного и глобального уровня. При этом национальный процесс воспроизводства во все большей степени превращается в международный, а внешнеэкономические связи между национальными государствами с их хозяйствующими субъектами перерастают в экономические связи между хозяйствующими субъектами помимо национального государства. Сами же хозяйствующие субъекты начинают руководствоваться логикой мирового хозяйства, а не национальной экономики. «В новой эре глобализации, – постулировал консультант Гарвардской школы бизнеса японец Кеничи Омае, с именем которого связано становление концепции глобализации как научной доктрины, – все народы и все основные процессы оказываются подчиненными глобальному рыночному пространству».[12] Как следствие, государство все менее уверенно играет роль хозяйствующего субъекта, уступая «нажиму» глобального капитала и транснациональных корпораций: в ходе реализации неолиберального сценария глобализации все, что не способствует повышению экономической эффективности, жестко регламентируется и «отсекается»; поощряются лишь «международные чемпионы эффективности».[13] При этом всеобщий публичный интерес, общие международные, региональные и иные интересы отодвигаются корпоративными интересами.

Очевидно, что реализация «неолиберального» сценария глобализации порождает ряд негативных последствий. В сжатом виде можно вести речь о таких негативных проявлениях глобализации и регионализации планетарного мира, как:

• жесткое давление транснациональных корпораций на развитие национальных экономик, на процессы принятия политических и экономических решений;

• акцент на сугубо финансово-прибыльной стороне и недооценка социальных аспектов этих явлений;

• подавление основ национального права и даже сокрушение отдельных институтов и отраслей законодательства под давлением «мировых императивов»;

• ослабление суверенитета государств путем ограничения возможностей их свободной деятельности;

• жесткие требования уставов межгосударственных объединений к национальным законодательствам.[14]

Это позволяет некоторым исследователям говорить о трансформации государства в орган социально-экономического управления территорией, легитимность которого в глазах своего населения и внешнего мира должна определяться его «социальной эффективностью», а не традиционными институтами международного права. Резкое снижение такой «эффективности», по их мнению, может служить основанием для использования мировым сообществом (или отдельными его представителями) разного рода санкций, введения внешнего управления. Причем такие санкции могут при определенных условиях получить поддержку части населения страны – объекта таких мер.[15]

Как известно, во всех вопросах государственного суверенитета исходным служит положение о суверенитете народа как источнике государственной власти и основе существования и развития государства. Суверенное государство обладает такими признаками, как независимость и самостоятельность государственной власти, территориальная целостность, собственная правовая система и юрисдикция. Их отсутствие или ограничение служат свидетельством ослабления суверенитета государства и народа, давшего ему свое девизное наименование. Иначе говоря, государство может считаться суверенным лишь тогда, когда оно через свои органы реализует волю народа – и только его. Однако сегодня анализ событий, происходящих во внутренней жизни государств и на международной арене, позволяет отметить очевидные расхождения между их нормативным и фактическим суверенитетом. По разным политическим, экономическим, социальным и духовным причинам одни государства, которые допускают добровольную «связанность» только международными обязательствами, можно считать абсолютно независимыми в своей деятельности, другие – зависимыми в политическом отношении, в экономическом отношении, в духовном плане (мощное влияние той или иной идеологии и т. п.), третьи – как частично аннексированные (наличие чужих военных баз, контингентов, прямое давление на национальное правительство и т. п.).[16] Нарастает взаимосвязь и взаимозависимость государств, взаимодействующих в рамках различных межгосударственных объединений и международных договоров, дополняемая их общими усилиями, направленными на охрану прав человека, борьбу с международным терроризмом, укреплением всеобщей безопасности. Эти усилия выражаются в действиях международных структур, в применении институтов международных наблюдателей, санкций, в использовании контингента миротворческих сил. Соответствующие решения подчас принимаются без участия и согласия государств, которых это непосредственно касается.

«Размыванию» государственного суверенитета способствует и деятельность транснациональных акторов (индивидов и институтов, прежде всего транснациональных корпораций), которые создают себе свой собственный суверенитет во «внегосударственном» мире, абстрагируясь от своих связей и функций внутри государств, способствующих их национальной идентификации и самоидентификации.

Не менее значимой является и другая сторона данной проблемы – гражданин сетевой (по выражению Юргена Хабермаса) эпохи оказывается во все меньшей степени определен своим участием в осуществлении суверенитета государства. «Если я разговариваю со своим парижским другом непосредственно или по электронной почте, когда нахожусь в Калифорнии; если я слежу за политическими и культурными событиями повсюду на земном шаре, не покидая дома; если данные, содержащие персональную информацию обо мне, используются правительствами и концернами на всем земном шаре, причем меня не ставят об этом в известность или я не хочу этому воспрепятствовать; если я, сидя дома, делаю покупки с помощью компьютера, то где я нахожусь в таком случае? Кто я?» – вопрошает Марк Постер.[17]

Человек эпохи глобализации во все большей степени оказывается определен тем, что он может развить ту или иную деятельность внутри таких рамок, где все процедуры подчиняются ясным и предсказуемым правилам. «Неважно, – полагает Ю. Хабермас, – будут ли эти нормы устанавливаться частным предприятием или же чиновником администрации. Норма уже не будет проявлением суверенитета, она станет лишь фактором, снижающим степень неопределенности, средством сокращения расходов предприятия за счет достижения большей прозрачности».[18] Соответственно возникает вопрос: может ли быть носителем суверенитета, являющегося источником государственной власти, такой «гражданин мира»?

Все это позволяет некоторым исследователям говорить о тенденциях упразднения, «снятия» национального государства.[19]

Такой подход, на наш взгляд, является неоправданным или, по крайней мере, преждевременным. Если государство, имеющее своей целью служение гражданскому обществу и человеку, будет открыто духу времени и динамично,[20] едва ли в обозримом будущем развитие глобализационных процессов приведет к формированию «мирового государства», как полагают исследователи. Ведь государство – именно «национальное» государство – это сложнейшая социальная система, которая состоит из нескольких элементов. Это – народ, нация, граждане; это – публичная (государственная) власть; это – территория и ее границы; это – государственные ресурсы (налоги, бюджет, собственность); это – механизм правового регулирования; это – официальное представительство в мировом сообществе. Каждый элемент представляет собой своего рода подсистему со своими составными частями. Связи между элементами – устойчивые и подвижные, и их забвение чревато государственными ошибками, а их разрушение – упрощением, вырождением социальной системы, разрушением самобытности национальных и субнациональных культур, ведущее к их нивелировке, к утрате нюансов, которые до сих пор сохраняются в национальных культурах, к становлению большой «всеобщей» культуры, основанной, в первую очередь, на математической логике (поскольку именно математика является тем инвариантом, который действует в социуме вне зависимости от социальных и культурных констант бытия), средствах коммуникации и всепроницающем товарном обмене.[21]

В этих условиях экономика – не единственная сфера жизни человеческого общества, подверженная воздействию глобализационных процессов. Сильнейшее влияние глобализация оказывает на социальную сферу – ряд исследователей, наблюдателей и политиков убеждены, что в последнем десятилетии прошлого – начале нынешнего века под воздействием глобализации был запущен процесс свертывания «государства благосостояния»,[22] демонтажа структур социального государства, формировавшихся в течение всего послевоенного периода. В частности, в работах Дж. А. Корниа и Дж. Корта, а также Дж. А. Корниа и С. Кийски, посвященных рассмотрению влияния глобализации на социальную политику «государств благосостояния», отмечается, что неолиберальная глобализация, провоцируемая транснациональным капиталом и являющаяся причиной многих диспропорций в доходах людей, приводит к росту социального неравенства внутри стран, в том числе в экономиках постиндустриального типа; сравнительно меньшим эффектом обладают такие факторы, как внутренняя финансовая либерализация, дерегулирование рынка труда и налоговая реформа, а также приватизация.[23] Другие – более умеренные – исследователи говорят о том, что магистральной тенденцией реформирования национальных моделей государства благосостояния является ограничение объема социальных гарантий, а также изменение в финансировании социальной политики.[24] В условиях масштабных нарушений принципа социальной справедливости все более значимыми становятся такие негативные последствия глобализации, как:

• деградация общественной нравственности;

• снижение уровня личной ответственности за происходящее;

• размывание основанных на духовных ценностях способностей, самоидентификации и чувства достоинства людей.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4