Отделившийся. Книга 2. Автономный режим

Он едва успел отпрянуть за одну из машин, в следующий миг угол генераторной развалился, внутрь помещения проник унылый свет дождливого дня.

Обломки бетона шипели, плевались паром, окружающее тонуло в белесом мареве, вдоль пола расползалась едкая пыль, подле пролома она смешивалась с дождем, превращаясь в серую грязь.

– Ральф! – отчаянно закричал Илья, заметив инсектов, бегущих к полуразрушенному зданию. – Ральф, помоги!

Ему ответила зловещая тишина.

Всхлипнув, Илья схватился за оружие. Уходя, Дуглас пояснил ему, как нужно обращаться с «Гюрзой». Сжав импульсный пистолет двумя руками, мальчик нацелился в пролом.

Руки дрожали. Страх вернулся мгновенно, от внезапности и необратимости происходящего сознание «поплыло», он находился на грани обморока, когда в помещение ворвался первый инсект.

Вид чуждого существа заставил Илью рефлекторно сжать сенсор огня.

Тварь разорвало пополам длинной очередью, влажные ошметья хитина ударили по стенам, испятнав бетон темными брызгами, но в пролом уже ворвались пять боевых особей, уцелевших после разгрома колонны. Они оказались поблизости и получили приказ – уничтожить человека.

Илью спасли боевые характеристики импульсного оружия. Стозарядные магазины, расположенные в пистолетной рукояти, менялись автоматически, позволяя вести непрерывный огонь, к тому же «Гюрза» практически не имела отдачи, а разлет пуль являлся следствием дрожи в руках перепуганного насмерть мальчишки.

– Ральф, помоги! – орал он, продолжая стрелять.

Инсектов, необдуманно сунувшихся в пролом, буквально изрешетило. Илья отчетливо видел, как их отшвыривает прочь, рвет на куски, но пальцы свело судорогой, он не мог остановиться, продолжая стрелять, и это во второй раз спасло ему жизнь. Внезапно из пелены дождя вырвалось нечто похожее на огромное летающее насекомое, тварь спикировала в пролом, но разрядить лазерные установки не успела, непрерывная очередь хлестала, словно бесноватый, беспощадный бич, шариковые пули с визгом рикошетили от стен, лишь чудом не задевая Илью.

«Стрекоза» врезалась в землю и внезапно взорвалась, мгновенно превратившись в огненный шар.

Обжигающий удар взрывной волны сбил мальчика с ног. Он упал, выронил оружие и ужасом понял: теперь уже ничто не спасет его от чужих…

Дуглас не сумел вовремя заметить летающих тварей, но бой в районе генераторной он различил вполне отчетливо.

Инсекты к этому моменту уже нарвались на минные поля. Они гибли в пламени взрывов, но продолжали атаку, действуя с упорством обреченных, прокладывая дорогу идущим следом.

Разряды тяжелых инфракрасных лазеров мгновенно привлекли внимание Ральфа.

Илья!

Низко пригибаясь, он пробежал вдоль руин, сокращая дистанцию до здания генераторной, пока сканеры имплантов не засекли источник проблем: пять чужеродных летательных аппаратов кружили над дорогой, полосуя бетонные стены лазерными разрядами.

Еще мгновение, и угол здания обрушился.

Не обращая внимания на слабеющий с расстоянием фланговый огонь инсектов, Ральф рванулся туда, на ходу перезаряжая ОРК.

В штатный боекомплект входили три зенитные ракеты, и он ударил ими поверх крыши здания.

Усилившийся дождь вновь превратился в ливень, пелена непогоды ограничивала восприятие, мутная, кипящая от взрывов хмарь поглощала пространство, датчики БСК не зафиксировали попаданий, система анализа целей не опознавала противника.

На дистанции в пятьдесят метров он вновь сумел различить контур генераторной. Угол здания обвалился, подле пролома, среди нагромождения бетонных глыб, сканеры выделили фрагменты неопознанных бионических конструкций.

Ральф перешел на размашистый шаг. Плечевое орудие тонко повизгивало сервомоторами в режиме автоматического поиска целей, но после внезапного, короткого и яростного всплеска энергий вокруг воцарилось зловещее спокойствие, лишь сзади и правее датчики фиксировали серии разрывов – это основные силы инсектов все еще преодолевали минные поля.

– Илья? – Дуглас напряженно сканировал подступы к зданию. Фрагменты хитина валялись повсюду, но определить по ним эффективность зенитного огня невозможно. Летательные аппараты, минуту назад кружившие над постройками фермы, не идентифицировались по базам данных.

– Дядя Ральф! – Слабый голос мальчика ответил ему.

– Где ты?

– Я тут, внутри!

– Цел?

Ответом послужил сдавленный всхлип.

– Илья, отвечай! В тебя попали?

– Нет… Очень сильно испугался…

На фоне толстых стен появился размытый контур. Илья прятался за одним из генераторов.

– Не шевелись. Замри. – Дуглас понимал: ему нельзя входить внутрь. Инсекты только и ждут, чтобы захлопнуть ловушку. Не факт, что все пять летательных аппаратов сбиты.

– Ты где, дядя Ральф?

– Рядом. Не волнуйся. Больше никуда не уйду. – Первоначальный план рухнул, и Дуглас сейчас искал позицию, с которой мог бы сдерживать инсектов. Отдаленные взрывы прекратились – это означало, что боевые особи сумели преодолеть минные поля и вскоре их сонмище начнет атаку с фланга.

– Илья, затаись. Сиди тихо. Ты молодец, справился. – Ральф заметил тела инсектов. – Оружие при тебе?

– Потерял, – дрогнувшим голосом признался мальчик. – И фонарь разбился.

– Не страшно. Все позади, теперь успокойся, и… – Дуглас не успел завершить фразу, внезапно из пелены дождя вырвались два истребителя инсектов, они буквально стлались вдоль земли на предельно малой высоте, постоянно маневрируя, повторяя контур рельефа.

Ральф рывком ушел от здания, четыре разряда инфракрасных лазеров ударили вслед, вспарывая груды бетонных обломков, мгновенно раскаляя их. В воздух взметнулись облака пара, многотонные глыбы с оглушительным треском разрывало на мелкие фрагменты, один из разрядов все же настиг Дугласа, и он почувствовал нестерпимую, обжигающую боль.

Сервоусилители бронескафандра издали скрежет. По инерции Ральфа развернуло, плечевое орудие успело огрызнуться двумя короткими прицельными очередями, и, уже падая, он увидел, как столкнулись в воздухе охваченные пламенем истребители инсектов.

Сдвоенный взрыв ударил над головой, тугой шар огня на долю секунд озарил окрестности, затем вдруг наступила оглушающая тишина, лишь падали, оставляя дымные шлейфы, фрагменты уничтоженных машин.

Сознание на миг померкло, затем вернулось.

С треском отскочили расплавившиеся бронепластины, на внутреннем ободе забрала боевого шлема зажглись тревожные искры индикаторов. Система поддержания жизни привела Дугласа в чувство, притупила боль, автоматика бронескафандра скрежетала поврежденными приводами, выпуская резерв, сбрасывая потерявшие функциональность элементы.

– Дядя Ральф, ты жив?

– Я в порядке… – прохрипел Дуглас, с трудом привстав на одно колено.

Инсекты, прорвавшиеся через минные поля, приближались. Они понесли тяжелые потери и теперь действовали осторожно. Мелкими группами, перебегая от укрытия к укрытию, боевые особи Дикой Семьи занимали позиции среди руин ремонтно-технической станции, готовясь начать штурм полуразрушенной фермы.

Ральф, приволакивая правую ногу, пересек внутренний двор, вышел к зданию, где недавно прятался Илья.

Он сознательно выдвинулся навстречу инсектам, вновь привлек их внимание, не позволяя совершить полное окружение, заставляя действовать, сосредоточиться на активной цели.

Нога и грудь пульсировали болью. Перед глазами плавала багряная муть, и он полностью переключился на мысленное восприятие. Датчики имплантов прорисовывали в рассудке более или менее четкую панораму окрестностей.

По внутренним ощущениям времени ему оставалось продержаться еще минут десять.

Инсекты поднялись в атаку. Их призрачные контуры возникали на сером фоне руин, постоянно прибывая в числе.

«Сотни тварей… И минуты не продержусь…»

Ральф скрипнул зубами. Несколько групп противника вели подавляющий огонь, остальные неумолимо приближались.

Как назло, ни одного серва в радиусе действия имплантов. Единственные доступные для манипуляций кибернетические системы – это комплекс связи, установленный в здании, да собственный бронескафандр.

Решение созрело мгновенно. Инсекты, не встречая сопротивления, потеряли цель и, заподозрив ловушку, выслали вперед нескольких разведчиков.

Дуглас отдал мысленную команду, и бронепластины боевого скафандра пришли в движение.

Он с трудом выбрался из тяжелой экипировки, забрал «ИМ-200» и пару гранат. Боль нахлынула с новой силой. Лишившись поддержки систем жизнеобеспечения, Ральф балансировал на грани потери сознания.

Собрав остаток сил, он сменил позицию, укрывшись за выгоревшим остовом почвоукладчика.

Передовая группа инсектов уже находилась в десятке метров от поврежденного бронескафандра, когда тот вдруг «ожил». Резко взвыли сервомоторы, плечевое орудие, не израсходовавшее и трети боекомплекта, открыло беглый огонь, кибернетическая система форсировала работу приводов и приступила к исполнению автономных боевых программ.

Инсекты не ожидали атаки. Общественный разум, управляющий действиями боевых особей, на несколько мгновений потерял контроль над ситуацией, и цель ускользнула: бронированная оболочка, следуя мысленным указаниям Ральфа, стремительно пересекла внутренний двор и скрылась внутри здания.

Минута.

Дуглас отдал последнюю мысленную команду, позволив кибернетической системе скафандра войти в автономный боевой режим.

Инсекты открыли запоздалый ответный огонь, на их позициях обозначилось движение, и тут же по обнаруженным целям из окна здания ударило автоматическое орудие.

Бой взъярился с новой силой.

Ральф тяжело привалился к броне сгоревшего почвоукладчика. Он с трудом двигался, но продержаться оставалось совсем немного.

Инсекты прекратили бессмысленный обстрел здания, стены которого выдерживали разряды ручных лазеров и хлесткие очереди из трофейных «АРГ-8». Боевые особи ринулись в атаку, стремясь обойти постройку, оказаться в мертвой для автоматического орудия зоне и ворваться внутрь через окна, расположенные с другой стороны.

Пять минут…

Группа чужих появилась в нескольких метрах от позиции Дугласа.

Собрав остаток сил, он одну за другой метнул две гранаты.

Сознание угасало. Боль затопила рассудок, восприятие событий притупилось, стало разорванным, рыхлым.

Он смутно помнил, как привстал, длинными неприцельными очередями отсекая инсектов, пытавшихся обойти здание.

Несколько лазерных лучей полоснуло в ответ. Ральф ощутил новую вспышку боли, выронил оружие и бессильно сполз на землю.

Глава 2

3871 год Галактического календаря. Планета Элио.

Тихий, безветренный летний вечер нес долгожданную прохладу после знойного дня.

Закат подкрасил редкие облака теплым оранжевым светом. Над маслянистыми водами залива Эйкон между кронами растущих на мелководье Раворов уже струилась, перетекая от дерева к дереву, нежная опалесцирующая аура.

Над гладью залива, повторяя подковообразный изгиб береговой линии, царили многоярусные кварталы мегаполиса. Современный город рвался к перистым облакам, пронзал их шпилями жилых комплексов, мерцал куполами суспензорных полей, под защитой которых на разных высотах городских уровней простирались заповедные природные зоны, представляющие фрагменты биосфер колонизированных человечеством миров.

Раворград по праву считался уникальным городом. Полтора тысячелетия истории освоения космоса отражались в архитектуре столицы Конфедерации Солнц, как в зеркале. На берегу залива Эйкон, неподалеку от места исторической посадки колониального транспорта «Кривич», протянулась серая невзрачная наклонная стена Цоколя – первичного автоматизированного убежища, возведенного сервами. Наиболее древние кварталы городской застройки сохранили уникальные архитектурные стили разных эпох становления и развития колонии.

Все это сберегли, интегрировали в современный облик мегагорода.

Жизнь тут не замирала ни на минуту, двадцать семь часов в сутки, четыреста двенадцать дней в году Раворград – сердце современной цивилизации, сосредоточие власти, политический и культурный центр Обитаемой Галактики – жил ритмом событий, происходящих в различных мирах.

Над океаном сгущалась тьма, сияние Раворов постепенно обрело форму алых факелов, пологие маслянистые волны искрились отраженным светом, и город с тысячелетней историей выглядел вечным, незыблемым – миллиарды огней затмевали холодный свет звезд, стирая ощущение бесконечности Вселенной…

В сотне километров от Раворграда, на широком мысу, о который с глухим шумом разбивался прибой, располагалась летняя резиденция главы Конфедерации Солнц.

Ни одно здание здесь не поднималось выше крон вековых деревьев. Незримые защитные поля куполом накрывали комплекс сооружений, под которым располагалась выстроенная еще в период Галактической войны бункерная зона.

Млечный Путь по диагонали пересекал небосвод. Вдали от городских огней звезды сияли ярко, мрак неба казался бездонным, словно Вселенная пристально взирала на людей, молчаливо напоминая о вечности мироздания и бренности всего остального.

На одной из многочисленных террас, откуда открывался великолепный вид на океан, в этот поздний час работали устройства голографического воспроизведения.

Александр Юнг, недавно избранный президент Конфедерации Солнц, заметно нервничал, прохаживаясь среди разноликих информационных пространств.

Бездна космоса, черная нить Рукава Пустоты, режущий взгляд сгусток звездного огня, сотканный из миллионов отдельных искр, черный город инсектов, голографическая модель Сферы Дайсона – так среди людей было принято называть древний искусственный мир, построенный миллионы лет назад Единой Семьей цивилизации разумных насекомых, – все это характеризовало одну и ту же проблему, иллюстрировало ее с различных ракурсов восприятия.

Президент пребывал в скверном расположении духа. Позволив эмоциям возобладать над здравым смыслом, он оказался в уязвимом положении, понимал это, но все равно не мог обуздать противоречивые чувства.

Вообще-то, Александр Юнг считался успешным политиком. Двадцать лет назад он с отличием закончил Элианский институт межпланетных отношений, работал в дипломатическом корпусе Конфедерации, затем стал самым молодым сенатором в истории Совета Безопасности Миров, представляя интересы родной планеты – Кьюига.

И вот он на вершине политического олимпа.

Все казалось достаточно простым, знакомым, понятным вплоть до вчерашнего утра, пока на его личный терминал не поступил доклад из управления внешней разведки Флота.

Президент неприязненно взглянул на окружающие его объемные изображения. «Нет, военные, как всегда, преувеличивают, – подумал он. – Они ведут свою игру, нужно выслушать их, понять, что за тайный замысел вынашивают адмиралы Флота».

В глубине выходящего на террасу тоннеля послышался отчетливый звук шагов.

– Сюда, господа, – раздался голос начальника охраны. – Президент ждет вас.

Юнг резко обернулся, затем усилием воли взял себя в руки, выражение его лица изменилось, вместо тревоги в облике президента теперь читалось натянутое спокойствие.

Первым в круг света вошел адмирал Мищенко, за ним появился адмирал Кречетов, следом границу света и тьмы пересекли генералы Дягилев и Штейнер.

– Рад видеть вас, господа. – Александр Юнг повел себя сдержанно, с подобающим (как ему казалось) достоинством, хотя, обмениваясь рукопожатиями с Мищенко и Кречетовым, он испытал недопустимую для президента оторопь. Оба адмирала – личности легендарные, не менее известные, чем Шейла Норман, Илья Горкалов или Николай Сокура.

Начальник мнемонического отдела Флота генерал Доминик Штейнер и глава управления внешней разведки Юрий Дягилев не вызывали у Юнга столь резких, неоднозначных эмоций. Оба офицера хоть и занимали ключевые руководящие посты, но держались в тени, избегали публичности, а это невольно умаляло их статус в глазах общественности.

Александр Юнг по инерции мыслил стереотипами межпланетного политика. Он оценивал «фигуры», мысленно соизмерял их «политический вес», не понимая, что кулуарная борьба за власть чужда этим людям, чьи характеры выковывались на сломе эпох, в постоянном соприкосновении с иными космическими расами.

– Прошу, господа. – Он указал на ряд кресел. – Я вызвал вас в связи с докладом, поступившим из управления внешней разведки. – Президент прошелся между голографическими экранами. – Буду откровенен: мне непонятен его удручающий лейтмотив! – Он исподлобья взглянул на Дягилева. – Почему практически на каждой странице встречается термин «война»?!

Ни резкий тон президента, ни его попытка с хода взять инициативу не возымели желаемого эффекта.

Генерал Дягилев прекрасно слышал вопрос, но промолчал, лишь недоуменно пожал плечами.

– Юрий Сергеевич, я к вам обращаюсь!

Дягилев встал.

– Доклад составлен на основе данных, собранных в течение всего периода активной разведки звездного скопления О’Хара, – ответил генерал. – Десятилетия ежедневного риска, жизни офицеров Флота, отданные при разведке гиперсферных трасс, опыт нелегких контактов с представителями иного разума – вот что легло в основу документа, под которым стоит моя электронная подпись! – В голосе Дягилева прорвалось глухое раздражение. – Термин «война» не трактуется двояко, господин президент. Я считал, что нас вызвали для обсуждения экстренных мер, связанных с обеспечением безопасности населенных миров Обитаемой Галактики!

На щеках Александра Юнга проступили пятна нездорового румянца. Он задержал дыхание, не в силах побороть гнев, – дерзость Дягилева заслуживала немедленной реакции, но обозначить свою позицию президент не успел – в ситуацию вмешался адмирал Мищенко.

– Конфедерация действительно стоит на краю пропасти, – сухо произнес Дмитрий Сергеевич. – Меры необходимо принимать немедленно, даже если они будут носить крайний, резкий и непопулярный характер. Еще один необдуманный, бесконтрольный экспансивный шаг, и будет поздно. Для всех.

Сказал это тихо, без напряжения и злости, но для Александра Юнга каждое слово адмирала Мищенко несло особый смысл. Как искушенный политик, он умел читать подтекст, мгновенно подстраиваться под стереотип психологии оппонента и сейчас вдруг ясно представил, как эскадры Флота Конфедерации покидают системы базирования, как стягивается в кулак невероятная мощь, как крейсера, несущие на борту аннигиляционные установки «Свет», в сопровождении фрегатов прикрытия, погружаются в гиперсферу, чтобы материализоваться за сотни световых лет от Элио, среди феерии звездного огня, и нанести серии беспощадных превентивных ударов по Диким Семьям цивилизации инсектов.

Сердце президента билось глухо и неровно. Кровь прилила к лицу, в ушах возник шум.

Проклятие… Он пытался взять себя в руки, но ничего не получалось. Иной уровень власти предполагал совершенную иную, непомерно высокую меру ответственности за каждое сказанное слово, каждый поступок, решение. «Вот она – мечта всей жизни, вершина политической карьеры», – неприязненно подумал Юнг, невольно вспоминая недавнюю эйфорию, когда дикое напряжение предвыборной гонки осталось позади и, казалось, можно спокойно вздохнуть, так нет, настал первый рабочий день на посту президента, и вдруг, словно удар кулаком в лицо, короткий доклад с грифом «Особо секретно».

Юнг недобро взглянул на высших офицеров Флота.

«Они-то заранее знали все. Понимали, что за «наследство» достанется мне, но молчали».

Нет, так не пойдет. Должен же существовать какой-то выход из ситуации? Бремя предполагаемых решений (пока что нарисованных лишь воображением президента) казалось ему невыносимым, немыслимым.

– Почему о проблеме мне доложили только теперь?! – Не выдержав, он все же вспылил, давая выход эмоциям.

Генерал Дягилев аккуратно поставил на стол бокал с тоником.

– Вы сами все прекрасно понимаете, господин президент. Существует род информации, которая доступна лишь узкому кругу лиц и не подлежит разглашению. Доклад был отправлен вам сразу после вашего вступления в должность. Хотя, – он не удержался, – потенциальную угрозу трудно не заметить.

– И что?! – Президент нервно прошелся по террасе, резко обернулся: – Вот таким ненавязчивым образом вы пытаетесь обвинить меня в некомпетентности?! Я, к сожалению, не всемогущ! Обратить время вспять, исправить ошибки прошлого не в моей власти! – отрывисто заявил он.

Адмирал Кречетов непроизвольно поморщился. Специфика десятого энергоуровня гиперсферы[10], где базировался вверенный ему Флот, невольно подталкивала к сравнениям. Он лично знал всех предыдущих президентов обновленной Конфедерации, и поведение Александра Юнга показалось ему трусоватым, суетливым. Неужели, вступая в предвыборную борьбу, он думал, что масштаб задач, которые придется решать, ограничится привычными для него, узкими рамками человеческих миров?

– Позвольте, о каких ошибках идет речь? – спокойно уточнил адмирал Мищенко. Нравился ему новый президент Конфедерации или нет, работать придется вместе. Нервозность Юнга несложно понять, вопрос в ином: сумеет ли он преодолеть внезапное шоковое состояние, прислушается ли к мнению людей, посвятивших проблеме взаимоотношений с иными космическими расами не один десяток лет? Или начнет пороть горячку, выплескивать эмоции, попытается оттянуть необходимые решения или вовсе самоустранится от их принятия?

– Не следовало отключать логрианские генераторы Вуали! – Президент поймал неодобрительный взгляд Кречетова и окончательно утратил самообладание. – Бездумно открыли шаровое скопление! – гневно выпалил он.

«Все. Ушел, что называется, в «глухую защиту», – неприязненно подумал Доминик Штейнер. Проще всего свалить вину на предшественников, не вспоминая о неожиданной атаке харамминов на систему Элио, о рухнувшей межзвездной сети Интерстар, о хаосе и панике, охвативших Обитаемую Галактику, когда отключились станции гиперсферных частот, перестали функционировать навигационные маркеры, и сотни человеческих миров оказались в полной изоляции друг от друга.[11]

– Нет смысла обсуждать прошлое, – холодно отреагировал адмирал Мищенко. – Итоги Семидневной войны с харамминами давно принадлежат истории, а перед нами стоят вопросы современного мироустройства. К тому же снятие Вуали произошло бы в любом случае. Очередная волна Экспансии в начале прошлого века, как вы знаете, остановилась у границ Рукава Пустоты. – Он умышленно принялся излагать общеизвестные факты, предоставляя президенту немного времени, чтобы унять эмоции, вернуться на позицию здравого смысла. – Древние цивилизации, три миллиона лет назад укрывшиеся от нашествия предтеч за Вуалью искажения пространства, утратили не только былое величие и техническое могущество, – продолжил адмирал, словно находился не на совещании у президента, а читал лекцию. – За столь длительный период изоляции они забыли о безграничности Вселенной, пока наши, человеческие корабли не преодолели барьер логрианских устройств. Ситуация в ретроспективе читается ясно и определенно: первопроходцы из числа людей одним лишь фактом своего появления разрушили сложившийся в скоплении О’Хара миропорядок. Представители древних рас осознали, что угроза, исходившая от предтеч, давно минула, а Вуаль из защиты превратилась в узилище. Генераторы искривления метрики, скрывавшие шаровое скопление звезд, были бы отключены логрианами в любом случае, а действия харамминов лишь подтолкнули неизбежные события.

Спокойный тон адмирала Мищенко отрезвляюще воздействовал на президента. Юнг вернулся к своему креслу, тяжело сел.

– Извините, господа. – Он с трудом взял себя в руки. Самообладание высших офицеров ВКС просто бесило, но существовала поговорка: «Президенты приходят и уходят, а Флот остается». Нельзя ни на секунду забывать, кому принадлежит реальная власть в Обитаемой Галактике.

– И все же мне непонятно, почему мирный путь решения проблемы Диких Семей заранее отвергнут?! – подавив эмоции, глухо спросил Юнг.

На миг воцарилась тяжелая, гнетущая тишина. Диалог явно не складывался, участники созванного президентом совещания не понимали позиций друг друга.

– Худшее и наиболее стойкое из человеческих заблуждений – это миф о «братьях по разуму», – произнес адмирал Кречетов. Волею судьбы и по долгу службы ему чаще других приходилось контактировать с представителями иных космических рас, и Андрей Николаевич прекрасно представлял, о чем говорит. – Вселенная живет по законам, не имеющим ничего общего с нашими, чисто человеческими, а потому субъективными понятиями «добра» и «зла», «агрессивности» и «миролюбия». У каждой цивилизации существуют собственные приемы выживания, например логриане, которых все считают пацифистами, запросто «подминают» иные расы, щедро одаривая технологиями, в которых по-настоящему способны разобраться только они. Чем обеспечивают для себя вполне комфортный статус, позволяющий слыть пацифистами.

– Оставьте логриан в покое! Речь, по-моему, идет о Диких Семьях инсектов! – Александр Юнг как будто не услышал Кречетова. – Да, между нами существует недопонимание, происходят локальные стычки, но я не вижу почвы для глобального конфликта цивилизаций! Я хочу знать: кто и на каких основаниях категорически отверг путь мирного сосуществования людей и инсектов?!