Жила-была старушка в зеленых башмаках…

– Ну да…

– А почему сейчас, а не вечером? А, понимаю, не хочешь смешивать компании… – В голосе Варвары прозвучал отголосок неодобрения. – И что же?

– Нет-нет, вовсе я их не хотела приглашать отдельно, это просто так уж получилось само собой. Но, понимаешь, с ними что-то странное творится: они сидят за столом как истуканы и ничего, совсем ничего не едят! И молчат. Слушай, Варенька, может, они накурились марихуаны или еще что-нибудь такое приняли? Тогда я уж и не знаю, что делать…

– Они не наркоманы, Агния. Они обыкновенные пьяницы.

– Да нет, они не пьяные… Они только что из бани.

– Из бани? Все трое? Ты не врешь?

– Не вру: у них волосы мокрые и шампунем каким-то ужасным от них за версту несет. И футболки на всех чистые, и даже носки…

– Ну так а я-то что должна делать? Пойти и поздравить их с легким паром?

– Ты бы пошла взглянуть на них, Варенька. Какие-то они странные. Мне что-то даже страшно стало, знаешь… Я сейчас еще Лику позову.

– Лики нет, она Титаника к ветеринару потащила. Ну, пойдем, посмотрим, что там такое с твоими гостями.

Варвара тихонько вошла в прихожую и заглянула в комнату. Агния Львовна тоже выглянула из-за ее плеча. Гости сидели за столом все в тех же позах, а перед ними в тарелках стыла картошка.

– Привет, ребятки! – сказала Варвара Симеоновна, стоя в дверях. – Поздравить пришли соседку?

– Здравствуйте, Варвара Симеоновна! Здрасьте… Да, поздравить… – вразнобой ответили гости и тут же снова скромно опустили глаза.

– Ясно!

Варвара Симеоновна молча повернулась и пошла за дверь, волоча за собой Агнию Львовну за руку. Та в растерянности семенила за нею.

– Ну, Варенька, что такое с ними, как ты полагаешь?

– Не с ними, а с тобой! Дура ты, Агния, вот что! Сейчас все будет в порядке. Жди тут.

Варвара Симеоновна скрылась за дверью своей квартиры и через полминуты вернулась с бутылкой в одной руке и штопором в другой.

– Ой! Так они ждали, что я им выпить дам?

– Ну конечно! Они же на день рожденья пришли! А ты закуски выставила – а закусывать-то что? Порядка ты не знаешь, Агния. Иди вперед и ставь рюмки!

– Так я поставила бокалы для морса…

– А вот бокалы лучше убери и поставь вместо них рюмки, тебе говорят!

– Неудобно как-то…

– Смотри сама. Это твой день рожденья. Чтоб потом ко мне претензий не было!

Варвара Симеоновна протопала вперед, Агния Львовна – за нею. Она сразу же подошла к серванту, достала оттуда пять небольших рюмок и расставила их на столе.

– Ну, молодые люди, кто из вас умеет управляться со штопором? – бодро спросила Варвара Симеоновна.

– Обижаешь, соседка! Да мы и без штопора умеем! – весело воскликнул Гербалайф.

– Давайте я открою! – вскочил Василь-Ваныч. – Убери руки, Гербалайф, я старше, у меня практика больше.

Иннокентий остался сидеть, но тоже весьма заметно оживился.

– Ты уж садись тоже с нами, – шепнула Агния Львовна подруге.

– Придется! – шепнула та в ответ.

Пока Василь-Ваныч пытался открыть бутылку, постукивая ее донышком сначала о собственную пятку, а затем о мягкое сиденье стула, приободрившиеся Иннокентий и Гербалайф бросились накладывать в тарелки грибы, салат и все закуски подряд и навалом.

– Давай, Варенька, я за тобой поухаживаю! – сказала повеселевшая и порозовевшая Агния Львовна.

– Ухаживай! – пробасила Варвара Симеоновна.

Василь-Ваныч открыл бутылку все-таки с помощью штопора и стал разливать вино: дамам он налил в маленькие рюмочки, а себе и друзьям – в бокалы для морса.

– А я тебе что говорила? – шепнула Варвара Симеоновна и подмигнула подруге.

– А, да ладно! – ответила та. – Им так привычней.

– Им привычней из горла или из одного стакана на троих, – тоже шепотом ответила Варвара. – А сегодня у них праздник – из бокалов пьют!

Иннокентий встал, элегантно держа бокал в поднятой на уровень плеча руке.

– Дорогая наша соседка, милейшая наша Агния Львовна! Мы вас уважаем больше всех других в этом доме… Гм… Ну и не менее уважаемую Варвару Симеоновну и отсутствующую по причине болезни уважаемого Титаника Лику Казимировну мы уважаем тоже. Мы ценим вашу всегдашнюю деликатность, вашу вежливость по отношению к нам, отщепенцам мира сего…

– Ах, ну что вы, Иннокентий! – воскликнула Агния Львовна. – Какие же вы, помилуйте, отщепенцы?

– Агуня, не мешай человеку тост говорить! – одернула ее Варвара Симеоновна. – Продолжайте, Иннокентий, прошу вас!

– А еще больше мы ценим вашу редкостную доброту, дорогая наша Агния Львовна. Многая вам, как говорится, лета и с днем рожденья!

– С днем рожденья! С днем рожденья! Поздравляем! Здоровья и долгих лет жизни! – Гости потянулись чокаться с хозяйкой, потом выпили и зазвенели, застучали вилками! Вмиг почти все тарелки с закусками опустели и даже заблестели, протертые напоследок кусочками хлеба. Агния Львовна встала, пошла на кухню и принесла из холодильника еще рыбы, колбасы и ветчины, а заодно поставила на огонь кастрюлю с оставшейся картошкой.

– О! Подкрепление! – радостно закричал Гербалайф. – Ну, ребята, надо выручать хозяйку: закуски полно, а закусывать нечего! Ничего, Агния Львовна, не тушуйтесь! – И он, ободряюще подмигнув хозяйке, поднял с полу свой рюкзак и извлек из него бутылку водки. Агния Львовна растеряно глянула на Варвару Симеоновну: неожиданный пир грозил затянуться!

Он и затянулся. Через час гости сидели почти над пустыми тарелками и вели разговор о жизни.

– Я тут встретил нового хозяина своей бывшей квартиры, – рассказывал Иннокентий, – он интересовался, не собирается ли кто-нибудь на втором этаже продавать квартиру?

– Не собираемся! – отрезала Варвара Симеоновна. – Это наш дом, и мы все хотели бы жить в нем до самой смерти.

– Я вот так ему и сказал.

– Новому хозяину? Откуда он взялся-то? – спросила Агния Львовна.

– Старый ему продал. – Квартира Иннокентия уже в который раз меняла хозяина, причем цена ее каждый раз круто возрастала.

– А что собой представляет этот новый хозяин? – спросила Варвара Симеоновна.

– У! Большая шишка! Он академик, профессор чего-то там такого и вообще ученый с мировым именем. Он прямо так и представился.

– Ученый – и купил такую дорогую квартиру? – удивилась Варвара Симеоновна.

– Так если деньги есть? – пожал плечами Гербалайф. – Не все ж ученые без денег!

– Разве? Я полагала, что все…

Тут послышался звук открываемой двери, а затем со звонким лаем в комнату ворвался Титаник: он быстро обежал всех сидевших за столом и сунулся в ноги Агнии Львовне.

– Тоже поздравлять пришел, – растроганно сказал Василь-Ваныч. – Псина – а понимает!

Вслед за Титаником появилась Лика Казимировна. Оглядев честную компанию, покосившись на бутылку водки, стоявшую в центре стола, она сказала:

– Агуня, а можно тебя на минуточку? У меня к тебе очень срочное дело! – повернулась и пошла на кухню.

Смущенная Агния Львовна двинулась за нею.

Гости слегка тревожно поглядели им вслед.

– Наливайте, Андрюша, еще по одной! – успокаивающе сказала Варвара Симеоновна.

На кухне Агния Львовна сразу же попыталась объяснить подруге обстановку.

– Ты понимаешь, Лика, это вышло совсем неожиданно и нечаянно…

Но Лика Казимировна ее перебила:

– Агунюшка, я же ничего не спрашиваю! Разве ты не имеешь права справить свой день рожденья в той компании, какая тебе по душе?

Агния Львовна покраснела и опять открыла было рот, но Лика Казимировна ее снова перебила:

– Ни слова! Я ничуть не обижена. И вообще я к тебе по делу. Понимаешь, доктор выписал нам с Танечкой рецепт на собачий мезим – ну, это такой препарат для улучшения пищеварения…

– Я знаю, что такое мезим, Лика, сама его принимала…

– Ах да, верно! В прошлом году, я теперь вспомнила. Мне стоит только напомнить – и я все что хочешь вспомню! Ну так вот, поехала я в ветеринарную аптеку на Римского-Корсакова, показала там рецепт. Мезим у них есть, но стоит он почти тысячу рублей. А у меня только пятьсот!

– Лика, но мезим стоит всего сорок рублей! – сказала Агния Львовна.

– Стоил в прошлом году, – поправила ее Лика. – С тех пор цены выросли. К тому же это был мезим для людей, а не для собак. Собачий стоит около тысячи.

«Ничего себе собачья жизнь!» – подумала Агния Львовна.

В этот момент из комнаты донеслось недружное пение, ведомое голосом Варвары Симеоновны: «Степь да степь круго-о-ом!..»

– Что водка-то с людьми делает! – заметила Лика Казимировна. – Так ты можешь одолжить мне деньги на лекарство?

– Лика, а нельзя купить для Титаника человеческий мезим? Это же будет раз в двадцать дешевле! – робко предложила Агния Львовна.

Но Лика так на нее посмотрела, что Агния Львовна тут же поправилась:

– Конечно, Ликуня, я дам тебе пятьсот рублей – о чем разговор?

– Спасибо, я была уверена, что ты нам с Танечкой не откажешь. Да вот еще что! Я ненадолго подкину тебе Титаника, можно?

– Ну конечно, дорогая! – Агния Львовна достала из стоявшей возле стола сумки на колесиках свой кошелек, извлекла из него последние пятьсот рублей и протянула их Лике.

– Спасибо, с пенсии отдам. Ну, так я поехала. Следи за Танечкой. Смотри, чтобы ему со стола ничего не давали, а то у него будет несварение!

Агния Львовна вернулась в комнату. Компания уже почти допила водку и сейчас увлеченно допевала песню. Титаник стоял возле стула Василь-Ваныча и жадно доедал остатки холодца прямо с блюда; его мохнатый хвостик от удовольствия так и ходил ходуном.

Песню допели до конца и стали прощаться.

– Ну, спасибо тебе, Агния Львовна, – сердечно сказал Василь-Ваныч, – давно я не гулял в такой компании и за таким столом! Человеком себя почувствовал!

Иннокентий подошел к Агнии Львовне, протянул обе руки, а когда та протянула ему свою руку для прощального рукопожатия, наклонился и поцеловал ее.

– Пошли мы, Агния Львовна! – объявил Гербалайф. – Если что понадобится – ты нас только позови! Мы тебе… Мы за тебя… – Тут в его голосе зазвенели слезы, причем, как показалось Агнии Львовне, вовсе не пьяные слезы. – В общем, все для тебя сделаем!

– Очень тронута, Андрей, – сказала Агния Львовна. – Спасибо вам, дорогие, что нашли время поздравить меня, старуху. Я тоже никогда не забуду этот мой день рожденья!

Варвара сидела молча и никому ничего не сказала. С нею впопыхах как-то забыли попрощаться.

Агния Львовна проводила гостей и вернулась в комнату. И только тут Варвару Симеоновну прорвало. Она хохотала, наверное, минут пятнадцать, до слез. Агния Львовна поглядела, поглядела на нее, сначала усмехнулась, а потом тоже зашлась смехом.

– Ну что, хозяюшка, подмели гости твой стол? Теперь что будем делать?

– А что мы должны делать?

– Ну, я пойду опять картошку чистить, а тебе, по всей видимости, надо опять топать в своих зеленых туфельках на рынок, пока он не закрылся, да снова покупать угощенье – скоро же твои дети появятся!

– Варенька, картошка у меня кончилась, чистить нечего. Хуже того, что и деньги тоже кончились. Подчистую!

– А деньги летят, наши деньги как птицы летят!.. – запела подвыпившая Варвара Симеоновна, но тут же оборвала себя. – Постой, Агуня! Так у тебя что, и к столу ничего не осталось? А как же твои настоящие гости?

– Сейчас проведу ревизию, но, по-моему, ничего, кроме половинки холодца.

Она пошла на кухню к холодильнику. Титаник вскочил и побежал за нею. Опережая ее, он сунулся к холодильнику и поскреб его лапой, умильно свесив голову с красным бантиком в горошек.

– Ты что, знаешь, где у меня стоит холодец? Ну конечно, я же его второй раз при тебе доставала. Так холодец тебе понравился?

Титаник тявкнул, выразительно на нее глядя.

– Понимаю, холодец из телячьих ножек – это не морковка в йогурте!

Агния Львовна открыла дверцу холодильника, глянула на стоявшее в нем одинокое блюдо с половиной холодца. Титаник втянул носом воздух, выпустил длинную слюну и восторженно взвизгнул, виляя хвостом.

Агния Львовна решительно вынула холодец и поставила его перед Титаником, прямо на праздничном блюде.

– Ешь, собака, пользуйся случаем! Лопай! Жри! Но если у тебя после этого заболит живот, не жалуйся на меня своей хозяйке!

Титаник упоенно зачавкал.

Она вернулась в комнату.

– Знаешь, Варенька, остается один-единственный выход. Ты мне сейчас поможешь все убрать, чтобы никаких следов от этого нашего пира не осталось. Посуду надо всю перемыть, а мусор вынести, чтобы ни одной обертки, ни одного пакета из-под закусок нигде не было.

– А потом что?

– А потом я лягу в постель и больше уже не встану.

– Это как понять?

– Болеть буду! Может старушка в семьдесят пять лет приболеть в свой день рожденья? Гости придут, поздравят меня, посидят немного и вежливо разойдутся.

– Смотри, чтоб они тебе до того скорую не вызвали!

– Не вызовут. Я скажу, что у меня радикулит разыгрался.

– Родных детей и внучек обманывать нехорошо!

– А у меня и вправду спина побаливает. Она и совсем разболится, когда я все тут закончу убирать!

– Ну, разве что так…

И они вдвоем принялись за уборку квартиры.

– Тут еще полбутылки кагора осталось! Оставить ее на столе? – спросила Варвара.

– Боже упаси! Что обо мне дети подумают? Спрячь в буфет на кухне да засунь поглубже.

– Как скажешь.

Через час уборка была закончена, и комната приобрела привычный и будничный вид: только громадный букет роз остался стоять посреди пустого, накрытого свежей скатертью стола.

– Ложись давай! Нечего тут расхаживать, обнимая себя за поясницу! – скомандовала Варвара. – Таньку я забираю с собой. У-у, наел пузень! Отожрался, отвел душу!

– Тебя бы месяц держать на одной морковке… Ты смотри Лике не проболтайся, что он тут холодцом объедался!

– Да уж сегодня не скажу, не бойся. Я его сейчас еще и погулять выведу – авось он немного похудеет! Лика жаловалась, что у него три дня стула не было. Стула! Какой у собаки может быть стул с морковно-йогуртовой диеты? Тьфу! Но если с Танькой все обойдется, я Лике обязательно скажу, чтобы перестала дурью маяться и здоровую собаку на кроличьем корме больше не держала! Вон он какой довольный, давно я у него такого счастливого выражения лица на морде не видела.

– Ой, а ведь правда, Варенька! Абсолютно счастливая собака, а не ходячая укоризна человечеству!

Варвара с Титаником ушли. Агния Львовна обмотала спину пуховым платком и улеглась в постель – читать «Иоанна Дамаскина». Книга ей с первых же страниц так понравилась, что она и о гостях забыла, зачиталась.

* * *

Первой появилась младшая внучка Наталья, Наташка. Когда Агния Львовна открыла дверь на ее звонок, Наталья сразу же протянула ей красную розу на длинном стебле:

– Бабушка, Булочка моя любимая, поздравляю тебя! Ой, а что это с тобой? На тебе лица нет! Опять поясница, да, Булочка? – В детстве Наташа слышала, как старшая сестра Катя звала бабушку «бабулечкой», но у нее так не выговаривалось, а получалось – «булочка», так и осталась бабушка для нее Булочкой.

– Да, детка, радикулит разыгрался. – Для убедительности Агния Львовна потерла свободной от розы рукой поясницу и даже слегка постонала. И тут же подумала: «Вот ведь как странно устроен человек! Спину ломит в самом деле, натрудила за день – так зачем еще и подыгрывать? А вот, выходит, если есть в болезни хоть капелька лукавства – чувствуешь себя симулянткой. Ох, прости меня, Господи!» – вздохнула она.

– Ты ведь лежала, да, Булочка?

– Лежала.

– Ну, так и ложись обратно в постель!

Они прошли в комнату. В руках у Натальи была большая коробка с тортом. Агния Львовна сразу же подумала, что все не так плохо – можно будет угостить всех чаем с тортиком. Молодец Наташка!

– Ой, какие у тебя розы, Булочка! Класс! Соседки подарили?

– Не соседки, а соседи – молодые люди с нашего двора.

– Какая ты у нас бабулечка-красотулечка, молодые люди тебе в день рожденья тысячерублевые букеты дарят. Ой, тут роз не на одну тысячу! А запах какой! Булочка, а ты мне дашь несколько розочек, когда я домой пойду? Я у себя в комнате поставлю.

– Конечно, милая! Забери хоть все.

– Да нет, все забрать мне совесть не велит и мама не одобрит. Я половину возьму, если тебе не жалко, ладно?

– Разве мне может быть что-нибудь жалко для моей любимой младшей внученьки?

– Булочка, а я у тебя правда любимая внучка?

– Да, ты у меня самая любимая младшая внучка. А Катенька – моя самая любимая старшая внучка.

– Ну, так неинтересно!

Впрочем, это была их очень старая игра, и Наталья заигрываться не стала.

– Да ладно, это я так, Булочка! Я знаю, что ты нас любишь одинаково, но только по-разному: Катерину за то, что она умная и послушная, а меня, наоборот, за то, что я глупая и озорная. Ведь так?

– Приблизительно так.

– Дай-ка я тебя за это еще разочек поцелую! – Наташка привалилась к Агнии Львовне и принялась обцеловывать ее лицо, приговаривая: – Булочка моя мяконькая, сладенькая, кругленькая, сдобненькая и с изюмчиком! У-у, какая симпатичная изюминка! Ты у нас приятная во всех отношениях старушка с изюминкой! – «Изюминкой» Наташка называла круглую родинку на щеке бабушки, в которой, на взгляд самой Агнии Львовны, ровным счетом ничего симпатичного не было, да еще и волоски из нее торчали.

Наташка вдруг вскочила с постели.

– Ой, Булочка! А ведь я тебе подарок испекла! – Она стала развязывать коробку с тортом. – Только он, знаешь, не очень у меня получился. Но я так старалась, так старалась!

Она сняла крышку, и под ней оказался пирог. С одной стороны поднявшийся каким-то пористым утесом, а с другой совершенно осевший, но зато подгорелый почти до черноты; а посередине пирог был вроде и ничего, нормально пропечен, но почему-то корочка на нем лопнула и из трещины лезла капустная начинка.

– Мда-а… – протянула Агния Львовна. – Вид неказистый… Но, может, он на вкус зато хорош.

– Знаешь, Булочка, он и на вкус, по-моему, не очень… Хочешь, попробуем?

– Ну конечно хочу!

– Ты лежи, лежи! Я тебе в кровать подам!

Пирог был ничего, местами даже съедобный – там, где он пропекся, но не подгорел, вот только начинка была повсеместно пересолена!

– Понимаешь, Булочка, я ведь из кислой капусты начинку делала, ну и просчиталась с солью…

– А ты соль клала по частям и пробовала при этом?

– Ну что ты, Булочка! Я же торопилась!

– Вот и результат. Ну ничего, детка, благодаря тебе у меня есть все-таки номинальный пирог для гостей. Что за день рожденья без пирога, верно?

– Верно, Булочка! Только ты Катерине не говори, что это я его пекла, ладно? И вообще никому не говори: пусть думают, что это ты по болезни с пирогом не справилась. Ведь могла ты один раз в жизни неправильный пирог испечь?

– Теоретически могла. Что взять с больного человека, верно?

– Ве-е-ерно!

– Возьми на кухне большое блюдо и выложи на него этот «мой» пирог.

– Булочка! Я тебя ужасно люблю!

– Взаимно, дорогая, взаимно.

Пирог был выложен на блюдо, и стол снова приобрел почти праздничный вид.

Тут зазвенел звонок.

– Ой, это или мама с папой, или Катюха со своим Марковкиным! Я открою, не вставай, Булочка!

– Открой. А по пути занеси на кухню коробку из-под пирога и запихни ее куда-нибудь с глаз подальше.

Наташка послала бабушке воздушный поцелуй, потом метнулась на кухню прятать улики и только после этого отправилась открывать дверь.

Вошла старшая внучка Екатерина со своим мужем Марком. Катюша несла в руке букет, а Марк – торт, на этот раз определенно настоящий, потому что верхняя крышка у него была прозрачной и сквозь нее было видно что-то пышное, белое с розовым.

– Привет, Наталья! – сказала Катюша. Увидев Агнию Львовну в постели, она кинулась к ней. – Бабулечка, что с тобой? Приболела? Надеюсь, ничего серьезного?

– Спина.

– А врач у тебя был?

– Да не нужен мне врач, Катюша. Это я просто устала… пока пирог пекла.

– Так зачем же ты с ним возилась? Позвонила бы мне – я бы сама тебе испекла! Бедненькая ты моя старушенька! А теплым поясницу завязала?

– Завязала.

– А покажи!

Агния Львовна послушно откинула одеяло и продемонстрировала пуховый платок на талии.

– Молодец! Ну а стол мы тебе сейчас сами устроим. Ты только лежи и ни о чем не переживай. Марк, пошли в магазин и на рынок!

– Я с вами! – закричала Наташка.

– А кто с бабушкой останется?

– А кто вкусности выбирать будет? Вы же без меня не справитесь.

– Ладно, давай и ты. Как же без тебя.

– Ура! Марковкин, там на кухне стоит сумка на колесиках, захвати ее!

– Наташенька, да разве можно зятя, мужа старшей сестры, звать Марковкиным? – спросила Агния Львовна.

– Какого-нибудь зятя, может, и нельзя, а Марковкина – можно! Катерина сама его так зовет!

– Пусть зовут как хотят, Агния Львовна, лишь бы уважали, – сказал Марк.

– Когда заслуживаешь – уважаем! – сказала Наталья и показала Марку язык.

– Бабулечка, а где ключ от квартиры, чтобы нам не звонить и тебя не подымать с постели? – спросила Катюша, выглядывая из прихожей.

– А там же, в сумке, в боковом кармашке! Нашла?

– Нашла. Тут еще кошелек и очки. Они тебе нужны?

– Нет, это уличные очки, а кошелек пустой.

– Понятно… Ну, ты не скучай, мы скоро!

– Катюша, если будете заходить на рынок, возьмите немного сулугуни, хорошо?

– А разве?.. Ладно, мы не забудем, бабулечка, купим тебе сулугуни!

Молодежь отправилась за покупками, и Агния Львовна снова принялась за «Иоанна Дамаскина». Ей было немножко стыдно, что так получилось: внуки об угощении хлопочут, а она лежит-полеживает, книжечку почитывает! Но книга уж очень ей нравилась, и вскоре она увлеклась чтением и опять про все забыла.

Через час она услышала, как в дверном замке поворачивается ключ. Она подумала, что это Лика или Варвара, и продолжала читать. Но вошли Артем и Надежда, сын с невесткой, с пакетами в руках. Артем подошел к матери.

– Мам, с днем рожденья тебя! Расти большая, слушайся детей и внуков! – пробасил он, целуя мать и осторожно приподнимая ее вместе с подушкой и «Иоанном Дамаскиным». – Мы возле рынка встретили наших ребят, и они дали нам ключ. Они следом идут, только еще в булочную хотят заглянуть. Чего это ты болеть надумала?

– Да это только спина, не волнуйся, Артюша!

– Ну, смотри… Ладно, я пошел на кухню воду для пельменей ставить.

Наденька положила пакеты у дверей и тоже подошла к Агнии Львовне, наклонилась, поцеловала.

– С днем рожденья, мама! Что с вами? Только спина, больше ничего?

– Нет-нет, это только радикулит.

– Уборку делали?

– Ну, как же без уборки ко дню рожденья?

– А позвонить и позвать?

– Ну что ты, Наденька! Вы все работаете, Наташка учится. Вот только того не хватало, чтобы вы ко мне приходили полы мыть!

– Так вы еще и пол с больной спиной мыли, мама?! Ну, тогда все понятно! Нет, надо вам переезжать к нам. Есть же место, Катюшина комната освободилась – ну почему бы вам к нам не переселиться?

– Наденька, золотко, а на кого ж я своих подружек оставлю? У них же никого, кроме меня, близких нет!

– Как это – нет близких? У Варвары Симеоновны, помнится, тоже есть сын и невестка, а также двое вполне взрослых внуков.

– Милая моя, ну какие же это близкие, если они проживают в Германии?

– Она могла бы к ним переехать.

– Она тоже не хочет оставлять меня и Лику.

– Замкнутый круг какой-то!

– Он самый и есть – замкнутый круг старинных подруг.

Надежда вздохнула и пошла на кухню.

– Мама, давай поговорим серьезно, – сказал Артем, присаживаясь на край кровати.

– Ну, давай поговорим… – вздохнула Агния Львовна и помолилась про себя: «Господи, помоги!»

В этот момент раздался звонок.

– Не получится серьезного разговора, Артюшка, это твои дети явились! – сказала Агния Львовна. – Поди открой дверь! – и с облегчением вздохнула.

Катя с Марком сразу отправились на кухню, и Артем тоже пошел помогать жене, оставив Агнию Львовну с Наташкой.

– Булочка, давай пока подарки посмотрим, а?

– Ну, давай. Я же вижу, что тебе не терпится.

– Ну да. У меня подарок не получился, так, может, хоть Катюха с Марком что-то путное принесли. Мамин подарок я знаю – она тебе халат сшила. Могла бы купить, конечно, но ей, видите ли, хотелось сделать подарок своими руками. Ага, вот он!

– Ой, да какой же красивый! И теплый… Не халат, а одеяло! И как же это она ухитрилась его так аккуратно простегать? Молодец твоя мама!

– Хорошая у тебя невестка, Булочка?

– Золото! Я это с первого взгляда поняла, как только твой папа привел ее сюда, вот в эту самую комнату, знакомиться.

– Марк вот тоже говорит, что у него теща – бриллиант чистой воды. Прямо не семья, а ювелирный магазин! Знаешь, у нас вообще какая-то ненормальная семья: разве это порядок, чтобы невестка со свекровью и теща с зятем так любили друг дружку?