Уроки Второй мировой. Восток и Запад. Как пожать плоды Победы?

В данной связи показательно, во-первых, то, что такое решение было принято «с видом на мировую революцию» – в связи с отложенной после поражения революций в Венгрии и Германии, но считавшейся возможной и желательной перспективой присоединения к СССР советских республик Европы, «вплоть до советизации всего земного шара» (что, кстати, нашло свое отражение в гербе СССР); а, во-вторых, то, что УССР и БССР вошли в Советский Союз практически в границах, обозначенных Брестским миром 1918 года.

Были эти моменты каким-то образом связаны с договором в Рапалло, заключенным между РСФСР и Веймарской Германией в ходе Генуэзской конференции 16 апреля 1922 года? На этот вопрос, скорее всего, придется ответить утвердительно. Вообще, история революций 1917 года и гражданской войны 1918–1922 годов наглядно демонстрирует вовсе не правоту избитых штампов вроде «Ленин – немецкий шпион», «Троцкий – представитель Фининтерна», а вполне объяснимое и даже неизбежное, доказанное всем ходом Первой мировой войны деление политических сил внутри России, в том числе – и внутри партии большевиков, на неформальные «пронемецкую» и «проантантовскую» фракции. «Ленинский» сепаратный Брестский мир с самого начала осмыслялся доминирующей частью руководства партии большевиков как временный и ничем не связывающий Москву. Однако в странах Антанты, Великобритании и Франции, этот мир вызвал чрезвычайно болезненную реакцию, поскольку давал Германии дополнительный источник сырья и продовольствия, а также высвобождал значительные военные силы для ведения боевых действий на Западном фронте. При помощи и под кураторством Лондона и Парижа накануне решающей летней компании 1918 года на территории России была развязана гражданская война, что во многом способствовало как укреплению «пронемецкой» фракции РКП(б), так и «зачистке» сторонников фракции «проантантовской». Соответственно, множество приверженцев и прямых агентов Германии нашли понимание и поддержку в руководстве большевистской партии, им были предоставлены важные и даже ключевые посты в партийном, советском и государственном аппарате как союзного, так и республиканского уровня, – в данной связи достаточно упомянуть колоритные фигуры Григола Лордкипанидзе в Грузии (характерный факт – в октябре 1922 года 60 грузинских меньшевиков были арестованы ЧК, которую возглавлял Лаврентий Берия, и… высланы в Германию), Владимира Винниченко, Михаила Грушевского на Украине или Ивана Середы в Белоруссии. Официально «рабочие контакты» рейхсвера и Красной Армии начались еще в 1920 году, а неофициально они уходят своими корнями в период до Первой мировой войны, когда Российская и Германская империи, во главе которых стояли близкие родственники Николай II Романов и Вильгельм II Гогенцоллерн, считались политическими союзниками. Поскольку больше половины офицерского корпуса царской армии перешло после революции на сторону большевиков, а Германия и Россия не могли быть согласны с условиями Версальского мира, эти контакты были обречены на возобновление и укрепление.

То есть новые советско-германские связи после 1922 года активно развивались по всему спектру отношений: политических, военных, экономических и т. д. Что вызывало опасения держав Антанты относительно формирования полноценного советско (русско) – германского союза. И убийство «отца Рапалло», министра иностранных дел Веймарской республики Вальтера Ратенау (кстати, еврея по национальности) можно рассматривать как одну из реализаций подобных опасений…

3. Основные акторы западной цивилизации в борьбе против России (исторический контекст геополитического противоборства)

Заглянем в историю еще глубже. Второй рейх, Германская империя Гогенцоллернов, вырос из королевства Пруссия, в ходе войн 1864–1870 годов «железом и кровью» объединившего вокруг себя все немецкие государства, не входившие в империю Габсбургов (Австро-Венгрия). Пруссия еще в 30-е годы

XVI века стала протестантским светским государством, но до этого в течение почти четырех веков была территорией католического Тевтонского ордена. Католицизм являлся официальной религией королевства Бавария, вошедшего во Второй рейх, а также Австро-Венгерской империи, союзницы Германской империи в Первой мировой войне.

Фюрер Третьего рейха Адольф Гитлер не только был уроженцем Австрии, но и происходил из католической семьи, был одержим «тевтонским духом», а его политическая карьера началась – совпадение? – в католической Баварии, ставшей главной базой НСДАП. Таким образом, одним из вероятных «больших» акторов плана «Барбаросса» можно считать политическую референтуру Ватикана, который в период между мировыми войнами почти открыто поддерживал фашистские движения как в Европе (Италия, Испания, Германия), так и по всей планете, противопоставляя национальную идею идее социалистической.

Папой Римским с 6 февраля 1922 года по 10 февраля 1939 года был Аброджио Дамиано Акилле Ратти, известный под именем Пий (Pius) XI. 11 февраля 1929 года между Ватиканом и Королевством Италия был подписан Латеранский конкордат, аналогичный документ Ватикан и Третий рейх заключили 20 июля 1933 года. При этом Пий XI заявил: «В выполнении своего духовного долга и в заботе о благе и интересах германского рейха я буду стремиться избегать всех действий, которые могут нанести ему вред». Агрессию против Советского Союза он 22 июня 1941 года охарактеризовал как проявление «благородной отваги в защите основ христианской культуры», а через некоторое время – как «победоносную священную войну против безбожного коммунизма». Стоит также упомянуть о папской мессе 19 марта 1930 года, которую в СССР расценили как призыв к «крестовому походу» против мирового коммунизма.

Не стоит думать, что это была всего лишь личная позиция верховного католического иерарха – нет, она в полной мере выражала позицию верхушки ватиканской курии. Более чем через пол века, 7 июня 1982 года в Ватикане прошла встреча президента США Рональда Рейгана (сына рьяного католика-ирландца) с римским папой Иоанном Павлом II (в миру – поляком Каролем Войтылой), по итогам которой было принято решение «ускорить распад коммунистической империи» – и на следующий день, 8 июня Рейган выступил в Лондоне с программной речью, в которой объявил «крестовый поход» против «империи зла». Занимавший пост советника Рейгана по национальной безопасности Ричард Аллен позже по этому поводу скажет: «Это был один из величайших союзов всех времен». Как пишет историк Николай Малишевский, ключевыми фигурами этого союза со стороны США выступили «рыцари» Мальтийского ордена «директор ЦРУ Уильям Кейси и экс-командующий вооруженными силами НАТО в Европе Александер Хейг (родной брат которого, патер Хейг, занимал высокий пост в иерархии ордена иезуитов), а стратегическое взаимодействие между Вашингтоном в лице Рейгана и Ватиканом в лице Иоанна Павла II, а также между главами их спецслужб Уильямом Кейси (ЦРУ) и Луиджи Поджи (разведка Ватикана, которую западные исследователи называют «Священным Альянсом») осуществляли госсекретарь Збигнев Бжезинский и глава отдела пропаганды Ватикана кардинал Йозеф Томко, возглавлявший ватиканскую контрразведку Sodalitium Pianum».

Автором проекта резолюции Конгресса США о Неделе порабощенных народов, впоследствии принятой и подписанной президентом Дуайтом Эйзенхауэром в качестве закона (Public Law 86–9 °Captive Nations Week Resolution) 17 июля 1959 года, был «американец украинского происхождения» Лев Добрянский, по вероисповеданию – униат, то есть «греко-католик». В тексте этого документа, как известно, содержатся характерные текстуальные совпадения с гиммлеровским «Планом «Ост»: вымышленные страны под названием «Казакия» и «Идель-Урал». В данной связи стоит заметить, что рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер также был уроженцем Баварии, происходил из консервативной католической семьи, и по этой линии вполне мог использовать те же референтные материалы Ватикана, что и Лев Добрянский.

Таким образом, с большой долей вероятности можно обозначить одного из крупнейших акторов глобальной политики, которые были заинтересованы в уничтожении Советского Союза и созданной после Второй мировой войны Ялтинско-Потсдамской системы мироустройства, – высшие круги, связанные с католической церковью.

Но ясно, что данный актор был далеко не единственным.

5 марта 1946 года, ровно за семь лет до смерти И.В.Сталина, – опять совпадение? – в Вестминстерском колледже в Фултоне (штат Миссури, США) Уинстон Черчилль произнёс знаменитую речь, ставшую общепризнанной «точкой отсчёта» для «холодной войны». Эта речь провозглашала, по сути, новую политическую доктрину: особую роль англоязычных стран в послевоенном мире, «особые отношения Британского Содружества и Британской империи с Соединенными Штатами», – при утверждении тезиса о том, что «коммунистические партии, или пятые колонны, представляют собой все возрастающий вызов и опасность для христианской цивилизации».

Совершенно ясно, что Черчилль представлял иной, отличный от католического, глобальный «центр силы», хоть и заявляющий о своём «христианском» характере. Этот «центр силы» в течение XVI–XIX веков создал грандиозную, охватившую буквально всю планету Британскую империю, «над которой никогда не заходило солнце». В разные периоды истории он, как нетрудно убедиться, то воевал с ватиканской курией, то заключал с ней различного рода союзы и соглашения, иногда – официальные, иногда – тайные.

Королевский дом Виндзоров (Саксен-Кобург-Готская династия), как и их предшественники из Ганноверской династии, по сути, являлись и являются политическими наёмниками данного «центра силы» – подобно тому, как немецкие рекруты в XVIII веке были его военными наёмниками.

То, что Черчилль всегда выступал противником СССР, был идеологом интервенции против Советской России в годы гражданской войны, а незадолго до конца Второй мировой всерьёз рассматривал возможность войны против СССР совместно с остатками немецких войск (план «Немыслимое») – ни для кого не секрет. Точно так же ни для кого не секрет, что Великобритания сыграла ключевую роль в подготовке и проведении свержения последнего российского императора Николая II, а до того всячески препятствовала усилению влияния России в Европе и в Азии, что проявлялось как в череде кавказских войн и Крымской войне 1853–1856 годов, так и в последующих боевых действиях в Средней Азии, а затем – в русско-японской войне 1904–1905 годов, в ходе которой значительная часть управленческого аппарата Российской империи, в том числе – военного и дипломатического, была под британским влиянием и своими действиями фактически способствовала поражению собственного государства и победе Страны Восходящего Солнца.

Точно так же именно британская дипломатия через представителей «проанглийской» фракции в партии большевиков (прежде всего – Якова Свердлова) обеспечила расстрел царской семьи в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, а совместно с французскими союзниками – выступление чехословацкого корпуса (май 1918 года) и мятеж левых эсеров (июль 1918 года). Как утверждает американский историк Ричард Пайпс, и здесь нет оснований ему не верить, «британский агент Сидней Рейли пытался подкупить латышей (латышских стрелков. – авт.). С другой стороны, новый германский посол Рицлер в своих воспоминаниях утверждает, что германское посольство предположительно подкупило латышей, чтобы они выступили против левых эсеров», – напомним, что как раз 15 июля – 5 августа шла решающая для итогов Первой мировой войны «вторая битва на Марне», в ходе которой немецкая армия потерпела катастрофическое поражение. Не исключен британский след также в покушении на Ленина 30 августа 1918 года.

«У нас нет ни вечных союзников, ни постоянных врагов, но постоянны и вечны наши интересы, и защищать их – наш долг», – эта фраза лорда Пальмерстона по праву стала лозунгом британской внешней политики. И Уинстон Черчилль тоже неоднократно повторял её.

После прихода к власти в Германии Гитлера (1933 год), с его риторикой «Дранг нах Остен» – «Натиска на Восток», официальные контакты с Берлином Москва свернула до минимума, в том числе – прекратились рабочие контакты между Красной Армией и рейхсвером. В 1934 году истек продленный до этого на три года срок действия Берлинского договора 1926 года. В то же время на других международных направлениях Советский Союз получал всё большие бонусы: последним по времени стало его признание Соединенными Штатами 16 ноября 1933 года.

Похоже, «разворотом СССР в сторону Англии» можно объяснить и такой, казалось бы, не связанный с внешней политикой факт, как образование новых союзных республик, зафиксированное «сталинской» Конституцией 1936 года. Соответствующий конституционный статус тогда получили Казахская и Киргизская ССР, ранее входившие в состав РСФСР на правах автономных республик. Тогда же в Узбекскую ССР из состава РСФСР была передана Каракалпакская АССР.

Так, например, если Г.В. Чичерин считался «пронемецким» советским дипломатом, то его заместитель, а после 1930 года – преемник на посту наркома иностранных дел, М.М. Литвинов (Валлах) – «про-английским», при этом личные их отношения характеризовались как «ненависть». Замена первого вторым, как и «обратная рокировка» 1939 года, когда «наркоминделом» стал председатель Совнаркома В.М. Молотов, лишний раз подчеркивает истинную степень субъектности руководства СССР, менявшего исполнительские кадры, в том числе – столь высокого уровня, по мере политической необходимости.

Вся советская внешняя политика в предвоенные годы строилась вокруг тезиса о недопустимости ситуации, при которой СССР окажется перед объединенным фронтом Германии, Японии, Франции, Великобритании, а также их союзников, включая Польшу, Румынию, Финляндию, Турцию, прибалтийские республики-лимитрофы и т. д. Конечно, эта политика опиралась на растущую экономическую и военную мощь Советского Союза, но требовала решений точных, быстрых и, самое главное, учитывающих весь спектр возможных последствий. Образно говоря, это был военно-дипломатический танец «на лезвиях ножей». И с данной точки зрения следует признать: «советский актор» работал в реальных обстоятельствах места и времени почти идеально.

Что с особенной силой проявилось в подписании германо-советского договора о ненападении 23 августа 1939 года. Вопрос о причинах и значении этого договора, известного на Западе как «пакт Молотова – Риббентропа» (почему здесь первой стоит фамилия представителя стороны, которая не являлась инициатором данного соглашения, понятно. – авт.) уже неоднократно рассматривался в исторической и политической литературе, в том числе – участниками Изборского клуба, поэтому детально останавливаться на нём здесь нет необходимости. Важно то, что в контексте реальной исторической ситуации он был вызван политикой «умиротворения» Третьего рейха, которую проводили Великобритания и Франция, подталкивая Германию на Восток, к военному столкновению с Россией. Мюнхенский договор 30 сентября 1938 года, фактически отдавший Гитлеру Чехословакию, а также «странная война» как реакция Лондона и Парижа на вторжение вермахта в Польшу подтверждают именно эту, а не какую-либо иную концепцию.

Черчилль в своих мемуарах писал: «Тот факт, что такое соглашение (германо-советский договор. – ает.) оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет».

Помимо всего прочего, подписание этого дипломатического документа, произошедшее в самый разгар боев на Халхин-Голе, привело к отставке японского правительства Киитиро Хиранумы, поскольку было расценено в Токио как предательство союзнических обязательств Третьего рейха перед Страной Восходящего Солнца по Антикоминтерновскому пакту.

4. Вторая мировая и Великая Отечественная: политические итоги (основное стратегическое содержание Победы 1945 года)

1 сентября 1939 года немецкие войска вторглись на территорию Польши, 14 сентября было завершено окружение Варшавы, а 16 сентября – основных сил польской армии между Вислой и Бугом. Через два дня после вторжения, 3 сентября, Франция и Великобритания объявили Германии войну, но за эти две с лишним недели, а тем более впоследствии, никаких серьёзных боевых действий не вели, что получило название «фальшивой» или, в более распространенном варианте, «странной войны».

Так называемый «польский поход РККА» начался только 17 сентября 1939 года, когда исход германской агрессии против Польши никаких сомнений не вызывал, при этом 18 сентября польское верховное командование, уже находившееся на территории Румынии, отдало приказ войскам не оказывать сопротивления частям Красной Армии. 21 сентября им был практически без боя сдан Львов, который почти неделю успешно оборонялся от атак вермахта.

Хотя Польша не подписывала акта о капитуляции и де-юре не прекращала своего существования как государство, она фактически была разделена между Третьим рейхом и СССР по «линии Керзона», с небольшими выступами на запад в районе Белостока и Львова.

Практически одновременно, 28 сентября 1939 года, был подписан Договор о взаимопомощи между Эстонией и Советским Союзом. Аналогичные договоры заключили правительства Латвии (5 октября) и Литвы (10 октября), причем последней были переданы Вильнюс и Виленский край. На территории этих государств размещались советские войска.

В Хельсинки от подписания подобного соглашения категорически отказались, что привело к советско-финской «зимней» войне 1939–1940 годов.

Весьма показательно, что в ходе этой войны правительству Финляндии оказывали помощь как Германия, так и Великобритания с Францией, а в Париже готовились бомбить советские нефтепромыслы в районе Баку.

После захвата Третьим рейхом в апреле 1940 года Дании и Норвегии, а также начатого 10 мая вторжения в Голландию, Бельгию, Люксембург и Францию, Советский Союз 28 июня 1940 года ввел свои войска на подконтрольные Румынии территории Бессарабии, Северной Буковины и области Герца, которые вошли в состав Украинской ССР и вновь образованной (2 августа 1940 года) Молдавской ССР.

Также в начале июня 1940 года из Москвы потребовали смены правительств в балтийских государствах, что было осуществлено и привело к провозглашению в них 21–22 июля советских республик, которые 3–6 августа были приняты в состав СССР. Комплекс политических технологий, которые использовались для достижения этих целей, рядом современных исследователей рассматривается как прообраз современных «цветных революций».

Тем самым был достигнут максимально возможный для СССР того периода баланс сил на западном направлении.

Возможность единого антисоветского фронта была сведена к минимуму, а после 22 июня 1941 года оказалась невозможной, поскольку тактически выгодное для Третьего рейха нанесение первого удара по СССР стратегически запрограммировало его поражение. Здесь «коллективный Сталин» полностью использовал типовое стратегическое мышление политиков «второго актора», выраженное будущим президентом США Гарри Труменом 24 июня 1941 года в New York Times: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя мне не хочется ни при каких обстоятельствах видеть Гитлера в победителях». В качестве победителя «европеец» Гитлер казался им куда более опасным конкурентом, чем «азиат» Сталин.

Возможно, если бы в Лондоне и Вашингтоне возобладало иное мнение, мы сегодня жили бы в совершенно другом мире. Кстати, никаких иллюзий по поводу своих «союзников» Сталин не питал, а потому и на Тегеранской, и на Ялтинской конференциях прошедшие все «степени посвящения» в политике Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль чувствовали себя рядом с ним «не в своей тарелке». Хотя сами до конца и не понимая, почему.

Кстати, именно после «фултонской речи» Черчилля Сталин окончательно отказался от поддержки Гоминьдана в Китае и сделал ставку на КПК и Мао Цзэдуна, что предопределило воссоздание единого Китая под красным флагом Китайской Народной Республики в 1949 году.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.