Дорога жизни

Мама прожила до 86 лет, я хорошо помню ее лицо, помню ее теплые мягкие губы и маленькие, самые красивые руки. Когда приезжаю на родину, всегда хожу на ее могилку и сижу. Я с ней разговариваю, она для меня живая до сих пор, хотя умерла в 1986 году. Помните свою маму, помните до конца дней своих, потому что для нас мама, жива всегда…

42. Ранетки

У нас в селе сроду не было садов, даже палисадники у дома были единичны. Дворы были огорожены заплотами из нетолстых бревен, набранные между толстыми столбами. Также были и тесовые ворота с калиткой, у некоторых домов с навесами. Во дворе были хозяйственные постройки для скотины и обязательно банька.

Но появился в селе человек, то ли украинец, то ли молдаванин из эвакуированных во время войны. Этот человек, мужчина пожилого возраста выпросил у председателя колхоза небольшой кусок земли – соток тридцать-сорок. Где он взял саженцы яблонь, а может вырастил сам, яблонь-ранеток. Засадил этими яблоневыми саженцами весь участок и они все прижились. Через несколько лет это стал яблоневый сад. Конечно, яблочки были мелкие, но мы были рады и таким, раньше-то вообще ничего не было. Просто в Зауралье не выращивали никаких фруктовых деревьев. У него в саду росла малина и одна слива, плоды которой были красного цвета. Это для нас было вообще в диковину.

Мы, детвора, конечно, не могли удержаться от соблазна залезть вечером в сад, когда там висит столько красных, пусть и маленьких, но яблок. Вкус был терпким, но не кислым, а скорее приятным. Я не знаю, куда девали урожай яблок, может сдавали на районный консервный заводик. Для населения они были без надобности в большом количестве, так как варить варенья из чего-либо, не было моды, а уж из ранеток, тем более. Где столько сахара напасешься? Нам же, ребятне, хватало и так досыта, мы же убирали урожай вместо физкультуры и просто после уроков, копали картошку. Конечно, не бесплатно, осенью нам колхоз выплачивал какие-то деньги.

Впоследствии этот сад был вырублен, так как садовод умер и ухаживать за садом стало некому. Сейчас на месте сада построили дома, целую улицу. Сейчас в Зауралье растут яблоки, и сливы: вывели морозоустойчивые сорта, даже есть ползучие, которые ложатся на зиму под снег. Но тот первый сад помнят только те, кто жил в селе в то далекое время. Я с теплотой вспоминаю те, наши первые яблочки-ранетки.

43. Фонтаны

У нас в селе было два фонтана, это фонтанирующие артезианские скважины. Когда-то их пробурили то ли геологи, то ли гидрологи. Уже никто и не помнит. Один фонтан был пробурен на той стороне реки, километрах в трех-четырех от села в урочище «Чаща». Там был летний лагерь для колхозных коров, где их пасли и поили водой из этого фонтана. На трубе стояла задвижка и ее открывали, когда было нужно поить скотину.

Второй фонтан был на нашей стороне, на Каменухе, это от села в трех километрах вниз по течению реки. Фонтан был пробурен на высоком берегу, прямо в березовом лесу. Задвижки на нем не было. Вода лилась постоянно и промыла берег до уровня воды в реке. Вода в фонтанах была чистейшая и холодная, как лед.

Мы, ребятня, всегда летом бегали к фонтану в березовый лес искупаться в холодных струях воды, падающих с высоты нескольких метров, так как промоина была глубокой и в песчаном грунте. Мы с визгом становились под этот ледяной душ, и постояв несколько десятков секунд, выскакивали и зарывались в горячий песок, чтобы согреться.

Справедливости ради нужно отметить: мы никогда не простывали и не болели. К фонтану всегда бегали гурьбой, а в лесу собирали и ели ягоды. Сколько было груздей, которых наламывали ведрами и тоже мыли их у этого фонтана. Сюда же пригоняли напоить коров селян, которых пасли в этом же лесу. Накупавшись и наигравшись у фонтана, бежали домой, так как были голодные. Дома, если взрослые были на работе, лезли в печь, вытаскивали оттуда ухватом чугунок с варевом, наливали теплых, распаренных щей и с хлебом наедались до отвала. Если было не вмоготу достать чугунок, то просто наливали кружку молока и выпивали его в прикуску с хлебом.

В селе дети всегда были самостоятельны и многое умели делать сами, если это было нам под силу. С весны и по осень, наши ноги не знали обуви. Как же здорово было бегать по лужам после грозы, босиком!..

44. Омут

Село расположилось вдоль реки и было длинным. В каждом краю были свои места для купания. У нас был свой небольшой омут перед речным перекатом. С нашей стороны берег был высоким и обрывистым, наверное, метра два с половиной, другая же сторона была песчаной. Когда начиналась дневная жара и мы, ребятня, набегавшись по улицам или сходивши в лес за грибами или ягодами, бежали к своему омуту купаться. Бежали, жуя на ходу краюху хлеба, потому как поесть дома, эту самую краюху с молоком, было недосуг: омут ждал. Бежали гурьбой наперегонки, на ходу стаскивая с себя рубахи и штаны. Подбежав к обрыву, бросали одежду и недоеденную краюху на берег, прыгали в воду, кто как мог. Кто был поотчаянней, тот прыгал вниз головой, остальные поджав ноги – бомбочкой. Если купались девчонки, они с визгом выскакивали на берег и стыдливо отворачивались, прижимая руки к груди. Купались в речке до посинения, пока не начинали чакать зубами, только тогда выходили на песчаный берег и зарывались в горячий песок. Отогревшись, снова лезли в воду и накупавшись, вылезали на свой берег, одевались и бежали по домам.

Есть хотелось зверски, наевшись, у кого что было в печи, снова бежали на улицу и играли. Ближе к вечеру шли по домам: нужно было поливать грядки с огурцами. Полив грядок – это была наша святая обязанность, взрослое население были на работе. Вечером, когда вся семья собиралась дома и садились ужинать, было и такое, что засыпали прямо за столом.

Было это давно, сейчас тоже ребятишки бегают купаться, но на улице проводят времени на много меньше, чем мы. Настал век компьютеров и планшетников, айфонов и смартфонов, прогресс на месте не стоит, наверное это хорошо.

45. Гнездо перепёлки

Вечерело, по селу раздавался перестук молотков, это мужики отбивали литовки. С завтрашнего дня все, у кого есть какая-то скотина во дворе, идут на покос. Для покоса сена для себя выделялось несколько дней, и все старались уложиться в срок. Утром, на восходе солнца, все косари были уже на своих делянках. Конечно, на лучших местах колхоз косил для колхозной скотины, а для колхозников выделялись все неудобья, где сена много не возьмешь. Но как бы то ни было, без сена никто не оставался, это если не было засушливого лета. Лето без дождей для деревни беда. Но в этом году трава уродилась по пояс и густая, только бы не подвела погода.

Дядя Петя на покос пришел рано, еще до восхода солнца. Делянка у него была по кромке леса и по кустам, а это значит сено в тени берез будет сохнуть дольше. Но такое сено ценилось выше всего, оно было зеленым и тяжелым, ложилось в копны плотно. Дядя Петя снял пиджачишко, повесил его на сучек и, плюнув в ладони, начал косить. Литовка была хорошо отбита, направлена бруском и траву сбривала до самой земли. Дядя Петя умел косить, литовка словно пела у него в руках, с вжиканьем срезая траву. Рубаха, выпущенная поверх штанов, между лопаток стала мокрой от пота. Вдруг из под литовки выпорхнула птица, это была перепелка, она сидела на гнезде. Дядя Петя присел, раздвинул траву руками и увидел гнездо с птенцами, Птенцы были крохотными, видимо только что вылупились и у всех были раскрыты клювики, с задранными вверх головками. Перепелка металась вокруг дяди Пети, но что она могла сделать. Дядя Петя посмотрел на птенцов, и сказал: «Ладно, живите, не трону я вас». Встал на ноги и аккуратно обкосил этот клочок с гнездом. Перепелка успокоилась и села на гнездо, чтобы согреть своих детей, утро было еще прохладным. Когда роса высохла, косить стало тяжелей и дядя Петя пошел домой. Дома он сказал жене: «Пойдешь ворошить, смотри там гнездо перепелки не нарушь, цыпушки там малы еще совсем». Так дядя Петя ходил три утра косить по росе, а вечером сено можно было сгребать в копешки.

Погода стояла жаркая и скошенная трава высыхала за день. Гнезд больше не попалось, а вот маленькие зайчата, успевали выскочить из под лезвия литовки. Перепелка, наверное, выкормила свой выводок, оставленный дядей Петей жить. Сенокос пора жаркая и по вечерам в деревне слышен перестук молотков – это мужики отбивали литовки.

46. Гроза

Солнце медленно ползло к зениту и припекало все сильнее и сильнее. К обеду стало невыносимо жарко, какая-то влага появилась в воздухе. Стало тяжело дышать. Воздух словно замер. Не шелохнется ни один лист на деревьях, не слышно щебета птиц в лесу. Все замерло в ожидании чего-то такого грозного и непонятного. На небе не было ни облачка и оно тоже стало каким-то не таким голубым, а словно выцветшим. Но вот ухо уловило какой-то непонятный звук, который исходил как будто изнутри земли, звук походил на глухой, далекий раскат, как будто где-то далеко ударили по листу железа. В небе из-за макушек деревьев появилось темное облако, оно стремительно надвигалось и превращалось в огромную черную тучу, закрывавшую все небо. Вдруг налетел ветер так внезапно, и такой силы, что все, что могло летать, поднялось в воздух. Ветер закручивал из пыли и мусора вихри, которые неслись по дороге с огромной скоростью. Вдруг ветер стих, так же внезапно, как и начался, все замолкло и наступила звенящая тишина. Упали первые, крупные капли дождя и на небе полоснула молния, такая зигзагообразная и длинная, что осветило все. Через короткий промежуток времени, раздался гром такой силы, как будь-то кто-то гигантский разорвал толстый брезент и полил дождь. Дождь шел сплошной стеной, сразу появились лужи, земля хоть и просила воды, но столько сразу, не могла впитать. По обочинам и канавам понеслись потоки воды, которая смывала всю грязи и уносила куда-то в овраги. Молнии сверкали постоянно, гром гремел почти без перерыва и все живое попряталось от такого натиска воды и грохота. Вдруг все закончилось так же внезапно, как и началось. Закончился дождь и туча понеслась дальше, унося с собой молнии и грохот грома. Выглянуло солнце и природа ожила, ожила напоенная дождем, на траве и листьях искрились капельки воды как бриллианты, в лесу за щебетали птички, они тоже умылись. В небе появилась радуга коромыслом. Гроза умыла землю и все что на ней растет, она смыла всю грязь. Все принарядилось, ожило, стало веселым и чистым. Прошла живительная гроза, гроза напоившая землю.

47. Печник

Закончилась война и потянулись фронтовики домой. Также и в наше село стали возвращаться мужики, кто остался в живых. Приходили здоровые, которых ни пуля, ни осколок не нашли, но большинство были с ранениями. Пришел с войны и Федор, пришел покалеченный, весь какой-то перекрученный и скособоченный. Как он потом сам рассказывал, попал под немецкий танк. Было это уже в конце войны, танк развернулся на его небольшом окопчике и переломал Федору все кости гусеницами. Как он только остался живой, одному богу известно. Нашла его полузасыпанным и полуживым медсестра и вытащила с поля боя. Сам Федор был мужичком небольшим и худеньким, ходил скособоченным, таким его собрал хирург в госпитале. Была у него жена, миловидная на лицо, но рослая, выше его на голову. Когда Федор выпьет крепко, она тащила его домой подмышкой, как мешок картошки.

Федор хорошо умел класть печи. Печи он клал любые, от русской и до голландки – круглой под железом. Он сам месил глину на раствор и знал в какую и сколько положить песку. Готовность раствора пробовал на язык, погоняв его во рту, сплевывал на пол и говорил: «Готово, пусть постоит, напитается». Чем напитывался глиняный раствор, знал только Федор. Помощником у Федора всегда был хозяин, которому он клал печку или хозяйка, если не было мужика в доме. Клал не торопясь, но получалось быстро, если печь была большой, то управлялся за пару-тройку дней, а простые печки – за один день. У Федора была такса за свою работу: хозяин должен был ставить бутылку водки за день работы, которую тот выпивал в процессе работы. По завершении они с хозяином пускали дым в трубу и если в печке гудит пламя, что происходило обязательно, они обмывали это дело до того, пока не придет жена Федора и не заберет его домой. Если в процессе работы не было бутылки, хозяин попадал скупой, то печь никак не хотела разгораться и весь дым шел в дом. Хозяину волей-неволей приходилось раскошеливаться и поить Федора, который после застолья лез на крышу дома и что-то там поколдовав кричал: «Затопляй!» Дрова в печи сразу разгорались и пламя начинало гудеть. Федор удовлетворенно крякнув изрекал: «Федор плохо не любит». Что он этим хотел сказать, можно было только догадываться. Денег он за работу не брал, но печи клал с удовольствием.

В колхозе Федор работал шорником, чинил упряжь для лошадей. Вот такой был у нас в селе удивительный человек, по которому проехался немецкий танк, но не смог до конца его сломать. Русских нельзя победить, мы живучие.

48. Плотик

Ближе к вечеру, когда солнце уже не пекло, а вода в реке нагревалась как парное молоко, деревенские бабы потянулись постирать кое-какое бельишко. На берегу был сделан небольшой настил – плотик, который одним концом был на берегу, а другой в речке. На плотике бабы стирали свое нехитрое белье, стоя в воде по колени, заткнув подолы за пояс. Намочив бельё в воде речки, клали его на доски плотика, намыливали хозяйственным мылом и колотили по нему вальком. Валек был деревянным, сделанный для этого дела и звук ударов, разносился по округе. Если не было такого валька, то скручивали бельишко в жгут и колотили им по доскам плотика, звук был таким шлепающим и смачным.

В это время на реку пригоняли лошадей, чтобы попоить и гнать их в ночное на пастбище. На пологий берег из воды выходили гуси и с гоготом гуськом шли по своим дворам, где их в корыте ждала подкормка, в виде зерна. Отхлестав и прополоскав белье, бабы шли по домам и во дворах развешивали мокрое белье. Завтра сухое белье будет поглажено. Утюги тогда были редкостью на углях, гладили по-своему по-деревенски. Накручивали белье на круглую чурочку и прокатывали на столе валиком. Валик был сделан овальным и с рубцами с одной стороны.

Вечером в деревне у баб всегда были дела: надо подоить корову и загнать всю живность в хлев, собрать ужин и накормить семью. После ужина мужики выходили к воротам на скамеечку выкурить цигарку махорки или самосаду и шли спать, в деревне спать ложились рано. Только молодежи не спалось, они собирались где-нибудь на излюбленном месте и пели песни под гармонь. Иногда в деревню привозили кино, тогда все приходили в клуб, в кино. Так текла повседневная жизнь в деревне, были свои радости и горести, просто все делали то, что положено делать. Это было давно, пока цивилизация не пришла и в деревню. Постепенно и как-то незаметно все менялось и уже не стали стирать бабы на речке белье, только иногда ходили полоскать.

В наше время этого уже никто не делает, да и кому делать, в деревнях доживают свой век старики.

49. Иней на деревьях

Для многих самое лучшее время года это лето. Но хорошим временем бывает и весна, когда после долгой зимы начинает ярче светить солнышко. Когда набирают силу ручьи и появляются первые проталины, а затем и первые цветы. Разве это плохое время года? Лето – это тепло, лето это вода, лето это витаминное изобилие, зелени, овощей, первых ягод и фруктов. Осень тоже хороша яркими красками увядающей природы и обильным урожаем.

Я люблю и зиму – зиму не слякотную, а морозную, со скрипучим снегом под ногами и сугробами. Зима самое чистое время года, белым покрывалом снега прикрывает всю грязь, поздней дождливой осени. Как красиво зимой, когда идет снег крупными снежинками, кружась в воздухе и медленно опускаясь на землю. После такого снегопада снег еще не слежался и кажется таким мягким, пушистым и легким. Какие красивые деревья, когда покрываются инеем и изморозью. Когда выходишь утром из дома, из печных труб домов поднимается вверх дым, а деревья стоят все белые. Думаешь, что попал в сказку. В сказку из какого-то далекого детства, когда бежишь в школу, которая находится в середине деревни, и снег под ногами только вжикает. Но вот подул легкий ветерок и вся эта белая красота на деревьях вдруг ожила и посыпалась вниз на землю, и деревья стали другими. Но они все равно не потеряли своей привлекательности, только контрастней стали выделяться на фоне белого снега. Нет, зима тоже хорошее, красивое время года.

50. Ботинки для пионера

Сегодня «День пионера». Вчера Валентина Ивановна, учительница четвертого класса и пионервожатая, предупредила всех пионеров, что нас повезут в район на слет пионеров. Я встал пораньше – боялся опоздать, одел ботинки. Ботинок мы в теплое время года сроду не носили, а тут нам сказали, что босыми на слет не повезут. Правда, у меня не было хороших ботинок, но выбора не было все равно, и одел какие были. А были такие, что просили каши и пальцы гуляли на свободе. Я очень надеялся, что вожатая не заметит моих рваных ботинок и побежал к месту сбора отряда. Собирались у школы, когда пришла вожатая и, построив нас в шеренгу, стала осматривать у всех ли были повязаны галстуки и как мы одеты. Тут-то она и увидела мои рваные ботинки. Я подумал: «Все, не возьмут» и чуть не заплакал. Но Валентина Ивановна взяла меня за руку и сказала:

– Пойдем со мной, – и повела меня в здание школы, где в учительской открыла шкаф и достала новые ботинки.

– Примерь, – сказала она и подала мне ботинки, я отказываться не стал и скинул свою изношенную обувку. Ноги, мы, конечно, не мыли от бани и до бани, но кто это увидит у меня в ботинках. Ботинки были как раз на меня и мы вышли из школы. Я с гордостью шел к ребятам, которые с завистью смотрели на мои новые ботинки, но они видимо были в шкафу только одни.

Подъехала машина и мы дружно полезли в кузов, в котором были скамейки. В районе мы колонной прошли мимо школы десятилетки и по центральной улице направились на стадион, который был одновременно площадью. Отряды были со всех сел и из самого городка, так что колонна была приличной. Мы шли с барабанным боем и под звуки пионерских горнов. После праздничных приветствий и программы, нас повели в столовую покормить. Вот тут мы впервые увидели котлеты, которые в селе отродясь не делали. Котлеты были большими и очень вкусными, с картофельным пюре и подливой. Домой мы приехали уже к вечеру и все побежали по домам, делиться впечатлениями о поездке с родными. Я шел домой с трудом, и когда снял новые ботинки увидел, что у меня ноги стертые до крови. У меня не было носок. Но это не смутило меня, и я был рад, что съездил на слет, что было так здорово, и какие вкусные были котлеты с подливкой! А что ноги, они заживут, так как до школы все равно времени еще много, впереди целое лето. Мама тоже обрадовалась, увидев новые ботинки, на осень у меня была новая обувка.

51. Семечки

В то далекое время, когда я был еще школьником и жил с мамой в селе, все очень любили щелкать семечки подсолнуха. Подсолнухи сажали все, сажали между рядками картофеля, и где только можно. Когда цветет подсолнечник, то кажется все огороды засажены солнышками, которые свои головы-шляпы поворачивали вслед за солнцем. Как только верх шляпки подсолнуха становился желтым, это значило, что его можно уже срывать и, очистив от соцветий, есть семечки прямо сырыми и по несколько штук за раз. Просто выдавливали зерна из кожуры зубами и выплевывали шелуху.

Когда подсолнухи созревают полностью, их срезают, колотушкой выбивают семечки и сушат на русской печи. Наколачивали по мешку, а то и больше, так что всю зиму можно было щелкать, когда угодно и где угодно. У всех в карманах были семечки и щелкали их просто машинально, по привычке. Особым шиком у женщин было шелуху не сплевывать, а просто выталкивать ее через губу и у них нарастала длинная борода из шелухи на подбородке. После они ее просто смахивали ладонью, опять же на пол. Когда в село привозили кино, то после просмотра уборщице приходилось выметать метлой шелуху из зала, потому что обратно в карман ее класть никто не будет. Семечки сажали только серые, крупные, когда они высыхали на печи, то начинаешь их ворошить, они издают такой шелестящий, очень приятный звук, это значит они готовы.

Конечно, сейчас их тоже щелкают, Но шелуху в клубе уже не выплевывают на пол. Если семечки начинаешь щелкать, то остановиться уже невозможно. Сейчас тоже сеют семечки и делают на них бизнес, крупные обжаривают, фасуют в пакетики и продают, из мелких делают масло. Этот товар всегда имеет спрос. Щелкайте семечки, это вкусно, но шелуху на пол не плюйте – это некрасиво.

52. Повариха

Вот и созрели хлеба на полях, колосья пшеницы налились тяжестью и склонились книзу. Пришла пора страды, то есть уборки урожая. В колхозе было несколько прицепных комбайнов, которые таскали тракторами. Вся техника была отремонтирована и ждала своего часа. Все было подчинено уборке урожая, механизаторов с водителями автомашин нужно было кормить прямо в поле. Для этого всегда назначали кого-то из колхозниц поварихой, которой выделяли лошадь с телегой и продукты. Разносолов конечно не было, но мясо было всегда, Суп всегда был наваристым с хорошими кусками мяса. Повариха с утра запрягала лошадь, получала на колхозном складе продукты и ехала в поле, где работал комбайн, там разводила костер и на нем варила суп.

Хлеб пекла пекариха у себя дома, ей выдавали для этого муку только белую и калачи всегда были белыми, мягкими. Буханками или булками белый хлеб не пекли, только калачами. Сварив на костре суп, повариха ставила его на телегу и везла к комбайну, где прямо на стерне обедали механизаторы. Пообедав, комбайнеры продолжат работу, а повариха отправлялась на другое поле, где тоже работал комбайн. Так накормив всех, она ехала домой уже не спеша.

Дорога шла полями и кругом стояла еще не сжатая пшеница, она волнами перекатывалась по полю. Стояла теплая погода, в небе летали стайки каких-то птиц, которые наверное собирались лететь куда-то далеко на юг, на зимовку. Лошадь шла не спеша, на ходу пытаясь дотянуться до колосьев, иногда это ей удавалось, и тогда повариха дергала за вожжи и понукала ее. Некоторые поля были уже скошены и на них желтыми, ровными рядами стояли копешки соломы, которые тоже соберут в скирды. Страда в колхозе самое приятное время года, хотя работать приходилось от зари и до зари. Делали это с удовольствием, люди видели результаты своего труда, да и заработок в это время был выше. Так потихоньку доехав до дома, повариха сгрузила свое поварское хозяйство, которое она вымоет и приготовит к следующему дню. Лошадь отведет на конный двор и сдаст конюху. Так закончился день поварихи, кормилицы механизаторов, завтра все повторится с начала, только поле будет уже другое.

53. Коряушко

Коряушко – это небольшое озерцо, совсем маленькое, скорее большая лужа. Озерцо это рукотворное, выкопанное руками. С трех сторон насыпан землянй вал, который примыкал к четвертой стороне, она была выше. Выкопали его давным давно, даже старики не помнят когда, для замачивания льна. В селе было небольшое поле льна для нужд селян. Озерцо было не глубоким, по пояс взрослому человеку, но для нас детворы было как раз. Когда в селе запретили купаться в речке, так как ее отравили радиоактивными отходами, нам больше негде было купаться летом. Почему озерцо так назвали, тоже никто не знал. На дне было несколько десятков бутовых камней, которыми когда-то прижимали льняные снопы, чтобы они не всплывали. Камни от времени уже вросли в дно и не мешали нам купаться. Конечно, о чистоте воды говорить не приходилось, потому как мы все перебаламутим во время купания. Зато играть в пятнашки было здорово, нырнешь и тебя не видно куда ты поплыл.

К осени воды становилось совсем мало, но нам уже было не нужно, жаркое время заканчивалось. Озерко было выкопано в поскотине, кругом стоял березовый лес, место было очень красивым. Как-то летом геологи пробурили на берегу скважину. Чего они там искали, мы не знали, но после них из скважины потихоньку текла вода. Ручеек был совсем маленьким, но для озерка этого вполне хватило и оно стало потихоньку заполняться. Купаться было можно, хотя вода все равно при купании становилось мутной. Конечно, этот маленький водоем не решал проблем с купанием, но нам, детворе, так хотелось летом в жару искупаться и понырять, что мы были рады и такой воде.

Наверное в Коряушке уже давно никто не купается, потому что в селе не стало ребятишек, а оставшиеся, наверное, не знают про это малюсенькое озерцо, которое было выкопано руками, в красивом месте, в поскотине.

54. Конопля

Июль месяц подходил к концу. В огородах уже выросло полно всякой зелени: огурцы, лук-перо, горох и много еще чего, чем мы могли бы поживиться по чужим огородам. Конечно, все это росло у каждого из нас, но чужое всегда было слаще. Вокруг плетней, которыми были огорожены огороды, всегда в изобилии росла крапива, лебеда и конопля. Нам, ребятне, не составляло труда незамеченными добраться до грядок и нарвать что попадет под руку. Морковку мы ели немытой, просто обтирали ее ботвой, также и все остальное.