Полная версия
История начинается. Часть I
Шутник
(мистическая комедия)
Здравствуй, здравствуй, друг мой дорогой!
Пишу тебе по твоей же просьбе и величайшему на то повелению. Итак, как и обещал я тебе, повествую ниже сию историю.
Началось всё с того, что встретил я на базарной площади своего давнего приятеля, Варфоломея Ивановича. Он, как и всегда, был обременён своею работою, но, завидев меня, решил перекинуться парой слов с твоим покорным слугой.
Итак, надеюсь, ты готов узнать, что услышал я из уст моего приятеля…
Несколько недель тому назад в город N приехал человек по имени Василий Хромов. Поселился он в самой что ни на есть дорогой гостинице, с самою большою платой за номер. Сразу по приезде и устройству в гостинице, он наведался к городному и имел с ним долгий разговор. Как говорят, беседа эта, закончилась дружескими лобзаниями и тёплым рукопожатием, а также тем, что Василий Хромов внёс в городскую казну пожертвований на сумму S (говорят весьма и весьма внушительную). После этого Василий Хромов отправился в церковь и говорил с настоятелем, отцом Иосифом. Разговор на этот раз оказался более высок в тонах и несколько раз заканчивался, но потом вскоре начинался вновь.
Несмотря на это, господин Хромов вышел из церкви довольный и весёлый.
Интересно то, что к вечеру повсюду висели объявления и плакаты о том, что в городе будет устроено не виданное доселе зрелище. Якобы Великий человек (как звать их, не говорилось) произведёт то, что до этого только снилось. И далее всё в такой же неопределённой форме. Вход 20 рублей, что, как ты знаешь, мой друг, деньги немаленькие.
«Зрелище» это было намечено провести на большом пустыре рядом с городом. По этому случаю главную площадь, по велению городного, перенесли сюда. Об этом при входе возвещал плакат, имевший следующую надпись: «Главная площадь, со всеми вытекающими отсюда последствиями, перенесена сюда для выступления Великого человека».
Когда собрался чуть ли не весь город, оказалось, что пришло человек: шесть с половиной тысяч.
Темно, ни звука, все притихли – ждут чуда… На сцене или, правильнее сказать, на манеже что-то происходит. Это слышно. Потому что скрипит, бренчит что-то. Это видно.
И тут вспыхнули огни, грянул оркестр. И все увидели в центре дивную машину. Но не ту, что ездит, а ту, что производит опыты. В динамиках раздался голос диктора: «Великий человек, учёный, испытатель Василий… Хромов!!!». Голос сменился фанфарами, а на сцене появился наш знакомый герой. Он поклонился, взял микрофон и объявил: «Очень рад всех видеть здесь. И сейчас мы проведем невероятный эксперимент: мы отправим зрителей в будущее!». Трибуны заорали от восторга. Всем хотелось в будущее, все хотели его увидеть.
Но оказалось, что отправят не всех, а только трёх человек. Это из шести-то с половиной тысяч! Шанс был не велик, но хотели все. Учёный Хромов добавил: «По понятным причинам – трибуны затихли – одними из трёх будут городной и ваш покорный…» Люди не дали ему договорить и подняли неодобрительный ропот. Василий Хромов мило улыбнулся и успокоил зрителей: «В недалёком будущем все смогут там побывать! И воплотится мечта каждого! Мы дубем… тьфу, будем! Будем процветать, зная всё! Каждый – повторяю – каждый будет знать будущее! Люди! Люди! Вот что нас…».
От его речи все притихли, ропот исчез. Он говорил так воодушевляюще, что у особо чувствительных проступили слёзы, а остальные вообще плакали. И падали, падали, падали! От нервного смеха – третьи.
Все осознали, что отправиться может только тот, тот один, кому повезёт. Но как надо избрать счастливчика? А вот это и было апогеем терпения зрителей. Как?
Оказалось, зритель, достойный отправиться туда, должен был быть идеальным человеком, чтоб не опозорить наше поколение там, в будущем. Кстати, как на грех, ни у кого не вызвало подозрения, что маленький, щупленький, вороватый старикашка мэр вовсе не идеален. В аккурат, так как идеал не нашли, решили, по старинке, тянуть жребий. Пока, значит, выдавали спички, прошло часа два, потом ещё два часа тянули. Потом ещё два часа, когда не нашли короткую…
В конце концов, когда дело было уже далеко за полночь, после нескольких драк, стычек стенка на стенку, разделения на враждующие лагеря с установлением палаток и выдачей горячего питания, выбрали. По неимению более идеальной кандидатуры решили, что в будущем интересы горожан будет представлять собачка госпожи Белкиной.
Светало… когда выяснилось, что ни трибун, ни машины времени, ни «Великого человека» Василия Хромова давно нет… А есть только пустырь и нет ни прошлого, ни будущего…
Вот так вот, дорогой мой друг. И такие чудеса бывают. На том попрощаюсь. С низким поклоном, твой старый друг N.
07.02.2010Бутерброд
Вот передо мной лежит бутерброд или бутерброт (он просится в рот!)? Хм… Интересно, вот написал и не знаю: как правильно. Ну ладно.
Начнём так: Вечером, часов так ближе к двенадцати, я сидел за столом в (или на?) кухне, а передо мной лежал бутерброд. Ломтик хлеба с лососевой икрой в майонезном соусе. Знаете: такая в баночках продаётся, пластиковых или стеклянных. Вот лежит он целый, прямоугольный, даже есть жаль, но надо.
– Эй, позвольте, то есть, что значит «надо»!? Это же не срочная работа, а еда. В ней нет слова «надо», в ней есть «хочу» или «не хочу».
– Хорошо. Но хочется. Так устроит?
– Вполне.
– Интересно.
– Что?
– Слово вполне – в полноте, по́лно. Ну не важно. А вот уже и не целый.
– Кто?
– Бери проще: Что. Бутерброд. Уже правого уголка нет, есть только полукруг, такой средней величины, с очертаниями зубов внутри.
– Но позвольте, а где же угол?! Ааа… Понимаю, угол уже исполняет свои прямые обязанности.
– Совершенно верно.
– Приятного аппетита.
– Благодарю покорно. Кстати, слово благодарю – интереснейшее слово – я должен – ну хорошо, могу – заметить. Благо дарю – дарю благо. Великолепно, согласитесь. О, я вижу, что уже и второго уголка не видать? Вы быстры. А чем запивать? Что у тебя сегодня? М? Квас? Прелестно.
Вот он стоит – в полиэтиленовом пакете желтоватого цвета, в ведёрке из-под майонеза – в холодильнике.
– А стакан?
– Прошу: в навесном шкафу на второй полке, так как на первой разместились тарелки. Стоит вверх дном. Ввиду того, что так легче сушить после мытья.
– Действительно. Замечательно.
– Как раз и стакан уже наполовину полон.
– Или пуст.
– Ну конечно, или пуст, как кому будет удобнее. Хотя это уже не важно, потому как я его уже налил полностью и уже наши разногласия, что были прежде, себя, мне кажется, исчерпали.
– Но постойте, не забывайте, что те разногласия мучают людей уже не одно столетие.
– Это не важно, главное, что сейчас я уже налил стакан, и он точно полностью полон.
– Помните только то, что, отпив из него, вы возобновите спор, сведя нас в равном поединке, опять на века.
– Да, действительно. О, уже только полбутерброда.
– Да?! Ну и ну.
– Да, вот так быстро. Ты, кстати, как думаешь, насколько понятие «быстро» растяжимо?
– Ты, дорогой мой, задаёшь вечные вопросы.
– Но они действительно важны.
– Да, важны. Но отнюдь – мы сейчас на них ответим.
– Согласен, но занимателен уже сам факт.
– Их существования?
– Именно.
– Ну как квас?
– Ой, хорош.
– Хорош? Ну, славно.
– Холодненький.
– Хм.
– Пойду поставлю остатки в холодильник… Всё – поставил. О… Быстро бутерброд-то идёт, остался кусочек на последний ам.
– И его уже нет.
– И стакан опустел. Стоп, тише, что это? Неужели… ааа… Точно, это колокола, слушай, слушай.
– Уже, значит, двенадцать.
– Да… Только в двенадцать город тихнет настолько, чтоб можно было слышать бой колоколов…
Сказочно.
Встаю. Два шага. Протягиваю руку. Щелчок. Свет погас. А с ним и разговор.
И только звуки колоколов так и вторят удаляющимся, всё утихающим шагам.
03.04.2010Лето пришло!
– Вот туча, а вот солнце.
– И что?
– Лето. Оно идёт, пришло.
– А туча?
– А туча ушла. Солнце осталось.
– Хорошо?
– Хорошо.
(один разговор)
И действительно, лето пришло! Вот уж и не ждали! Точнее ждали, но не ожидали, что так скоро. А кто не любит лето – есть такие люди? Я уверен, что да. И, слава Богу, что есть, а то было бы не интересно. Все любят лето, и никто не любит зиму, или наоборот. Вот скукотища-то была бы. Но, на радость всем, это не так. Вот, кстати, с чего начиналось лето? С опрессовок! «В городе опрессовки, в городе нет воды, город ходит грязным». Но это с виду, а на самом деле? На самом деле, лето начиналось с июня. Хотя нет, это тоже с виду. Так с чего же начиналось лето? Может, с бабочек? С солнца? Воды? Камней? Комаров? Нет! Лето начинается с мыслей о лете! С предвкушения лета. На худой конец, с сожаления о скором приходе лета. Страха или радости лета. С любви или ненависти к лету. У каждого со своего. Кто-то не определился. И так далее.
Но всё же оно начинается! Уже началось! Весна кончилась, зима кончилась, осень кончилась. Настало лето. Ура! (самое уместное здесь восклицание).
И всё. Конец (не лета – размышлений).
06.2010Человек, который распускает крылья утром на рассвете
И вот рассвет.
Солнце село на вершины деревьев,
А значит, в путь пора!
Я распускаю крылья утром
На рассвете
И поднимаюсь ввысь.
Поближе к облакам,
Подальше от земли.
На встречу солнцу.
Полёт сей морю чёрному подобен:
Порой спокоен и красив,
Порой надменен и суров.
Я поднимаю крылья над облаками,
А сам лечу, касаясь крон деревьев.
И чувствую собою небо, не отрываясь от земли.
Я вижу горы:
Горы спят, лишь изредка похрапывая лавой.
Я вижу поле – не одно:
Они,
Оно,
Они мелькают предо мной в заре.
И вижу синий океан:
Он грозен, но не мрачен,
И пеной белою взметает ввысь свои он воды.
Он прекрасен!
Я вижу страны, континенты —
Они мелькают, как во сне.
А я лечу…
Я не во сне —
Калейдоскопе мчусь столетий…
Я распускаю крылья утром
На рассвете
И поднимаюсь в облака…
14.06.2010Идёт экзамен
Тихо! Идёт экзамен. Все замерли. Из аудитории доносится слегка приглушённый голос первого «счастливца», сдающего свой первый экзамен. В школе тихо, очень тихо. Почти никого нет. Перед классом-аудиторией, слегка приникнув к приоткрытой железной двери, прислушиваясь, стоит завуч. По лицу видно: она волнуется не меньше (если не больше) всех здесь присутствующих. В руке у неё какие-то бумажки, но она их как будто не замечает – держит невзначай.
У класса стоит парта, «смотрит» на него; рядом три стула. На одном сидит девочка, полновата и округла, – тоже готовится к экзамену. Постоянно что-то шепчет себе под нос и заглядывает в бумажки, что лежат у неё на коленях.
Через стул от неё сидит женщина – мама одного из сдающих. Рядом с ней – у стула – рюкзак, на стуле – книги и папка с бумагами. Книга сверху – стихи М. Волошина, что пониже – В. Маяковского, папка – реферат по истории.
Сейчас можно обратить внимание на что-то из ряда вон выходящее. Еле слышные, разносящиеся по коридору шаги: ещё один сдающий – ученик-заочник. Ходит по коридору по овалу. Осторожно ступая по гладкому линолеуму. Тихо-тихо. Все замерли, но только для нас. На самом деле, они продолжают делать то, что делали. А мы покидаем этот эпизод. И… ш-ш-ш! Тише! Идёт экзамен.
17.06.2010Мы смотрим друг другу в глаза
Я перед вами, а Вы передо мной. Мы смотрим друг другу в глаза. Я вижу Вас. Не знаю, что видите вы во мне. Но знаю, что вижу в Вас я.
Что там? Что там, в глубине твоих глаз, Россия? Что? В этих голубых – глазах неба? В этих коричневых – земли? В этих глазах света?
Вот что вижу я. В тебе. В твоих. В тебе. Как много <в>. И не случайно – надо же понять тебя, себя. В тебе – миллионы, во мне – я один. Ты бедная мученица – Россия! Хочу любить тебя – люблю, не потому, что так хочу, а потому, что не могу иначе.
Надеюсь, каждый из твоих миллионов посмотрит на тебя и поймёт, как понимаю я, или больше и глубже, или мельче и скуднее, но поймёт! Хотя бы самую малость. И я буду думать, что я самый счастливый. Конечно, для себя счастливый. Я, как жажду утолить, хочу помочь тебе. Не более, не менее. Чем имею, чем располагаю, чем могу.
19.06.2010Давайте
Давайте веселиться! Давайте забудем обо всём! Кто мы, что мы (на худой конец). И всё: и не будет нас, не будет тебя и тебя, вот тебя, человек, и тебя, человек. А мы будем веселиться, мы будем танцевать! Ведь на это большого ума не надо. Все равны.
Играть в мяч, петь песни, курить, пить, материться. Не надо думать, не надо переживать, размышлять, всё только хихикать и хахахать. Прикалываться, гордиться своими пороками – и это считать настоящей жизнью.
Как далеко мы катимся. Туда, куда идёт человек, его не мог послать сам дьявол. И это за сто лет. Русский народ, люди, человечество. Всё это смешалось во единый ком и катится, скатывается, дальше, чем в конец всех концов. Куда? Куда? Мне кажется, что лучше даже и не знать. Потому что жить с этим всё равно не получится.
Люди, почему вы так далеко ушли? Зачем? Почему?
…А рука трясется, трясется, с конца пера упала капля, но нет её на листе бумаги, она прошла насквозь, ушла сквозь бумажные поры, растворилась. И, как и не было. Отнюдь, всё так.
…«Я умер, я стал строками книги»…
26.06.2010Пловец
Закат. Солнце раскидало свои лучи. Легли они на тёмную гладь воды, отразившись в лёгких волнах. Шаг, ещё шаг и ещё. Уже берег, песок. Лёгкие дуновения от приходящей воды. Я наполняю грудь воздухом, выдох – пора. Бегу по воде я, почти лечу, всё происходит мгновенно, мои ступни лишь изредка понимают прикосновение озерной глади.
Нырок. Головой вперёд. Погружаюсь – каждая моя клеточка наполняется свежестью и влагой. Я начинаю ощущать, я начинаю понимать то, чего доселе не ощущал, чего доселе не понимал. Я там, точнее, тут – я здесь. В воде.
Вдох Выдох Вдох Выдох Вдох Выдох Вдох Выдох Гребок Нырок Толчок ВперёдА перед нами солнце село на самые пики гор…
Обжигающий лёд…
А мы опять как в прошлый раз.Мне опутывают ноги тысячи щупалец проклятых водорослей. Они цепляют, обвиваясь, статируют. Я вырываюсь и плыву дальше, вперёд!
Рука взмывает вверх, и вторая, и обе.
И всё равно. Я плыву. Я живу. Я пловец!28.06.2010Земля была суха
Земля была суха. На протяжении уж стольких дней. И столько же дней к ряду в воздухе висел запах дождя и сырого леса. Откуда он брался? Понять никто не мог. Все только обречённо вздыхали под напором удушающей духоты. Небо было затянуто серыми тучами – не было ни одного просвета. Солнце светило – если можно назвать светом то, что проникало из-за туч, – но духота стояла невыносимая. Радость тепла терялась, и хотелось холода.
2010Попрыгун
(Прыгающий по облакам)
Зелёная трава окружает меня, я поднимаю голову вверх: в небе облака. Ощущаю воздух – во мне полёт, я поднимаюсь – лечу вперёд.
Зелёный вьюн – наверно, боб – словно в сказке меня несёт. Или нет. Это я сам? Поднимаюсь, иду в полёт. Вижу землю, в ней меня. Понимаю: я – часть всего вокруг. Вот и облака окружают меня, опускаю голову вниз – там зелёная трава.
Наконец-то я здесь, облака как вода – белый снег. Большие горы, вздымающиеся волны, океаны и море. Белые круговерти земли.
А я хожу по ним, я летаю над ними, я прыгаю в них как на большой и мягкой перине. Вон солнце, оно высоко, намного ниже, чем можно было бы себе представить.
Отблески лучей в паровой воде, прямо у меня на лице.
Уже весь мокрый – не беда, я хочу на землю – хоть куда. Поднимаюсь выше – ярче солнечный свет, а хотел ниже – нашёл ответ.
Всё выше вверх – тут тишина, а ещё выше? – Она не одна…
Я попрыгал на облаках, я поднимаюсь дальше.
…А рядом со мной на травинке божья коровка распускает крылья…
06—07.07.2010Надежда на го́ре
Тусклый свет аллейных лампад. Как длинный коридор. Растут деревья. Лёгкие дуновения ночного ветерка. Луна. Звезды. Тени листьев на ладони человека. Скамья. Посередине аллеи. Рядом – фонарь с округлым плафоном. Мотыльки, комары и мухи – им будто бы неведом солнечный свет. Насмерть они бьются о стеклянное светило. И всё зачем?
Это был с виду юноша. Он сидел тихо на грязной уличной скамейке. Голова была опущена так низко, что почти касалась колен. Его правая рука была вытянута, на неё падал его тяжелый и усталый взор.
Тени, тени всего вокруг – они встали и падали на ладони. Юноша был жив, но только изредка напоминал окружающему себя миру об этом: водил ногой и шоркал ей о мокрый, грязный асфальт. Этот звук, появляясь, исчезал, рождаясь, отправлялся в вечность.
Вот рядом по дороге промчался автомобиль. Горя фарами, он появился, ревя мотором, и исчез, нарушив ночную тишину.
Молодой мужчина, очнувшись, поднял голову и опять опустил её, поняв, что это всего лишь машина нарушила его тишину. Он спокойно и смиренно взглянул на небо. Глубоко и тяжко вздохнул и упал всем телом на деревянную поверхность скамьи. Рукой закрыл он глаза от назойливого света фонаря и легким ветром выдохнул в небеса. Маленькой струйкой вышел воздух из его рта.
Он поднялся, сел. Опять, ну что же с этим поделать. Уж хочется сказать: «Ну встань же! И сделай шаг». Но нет, он сел, обремененный. И сидит.
«Встань и спаси же мотылька, что также с горя стучит о мутное стекло своею головою».
И слышен звук и обозрим он.
…А ночью лучше виден запах рокового горя.
18.07.2010Кадр из
Эти двое занимаются. Чем? Знаете, если я скажу, никто не удивится.
Так вот, эти двое людей, на вид мужчина и женщина (что внутри – не знаю) занимаются любовью.
Сами понимаете: «заниматься любовью» – это значит, что любви нет у них. Они ей зани маются в этот момент – телами.
Похоже, происходит всё в комнате старинного замка.
В один момент мужчина прекратил, встал с кровати и пошёл. Его мужские возможности в момент исчезли. Провалились в дыру. Появился вариант обычный – робот.
Он шёл вперёд. Появившаяся на нём одежда сначала была как в невесомости, и только потом повисла на его теле. Рубаха. Штаны. Пиджак. Ботинки.
С лицом, как будто из ресторана, – довольно равнодушного стиля – он принимается причёсывать волосы-железки.
Женщина продолжала сидеть на кровати, слева от неё – одеяло, скатанное в рулон, вверху – подушки. Она на коленях. Вопросительно-равнодушно-агрессивный взгляд в сторону мужчины, вернее – робота, подобного ей.
Ухмылка.
В левой части пространства – он, в правой – она. Разделение пополам.
Части начинают уменьшаться, превращаясь в два маленьких квадратика на светло-сером фоне. Квадратики (один ниже, другой выше) в рамочках связаны белой линией.
20.07.2010Кто такой Максимилиан Волошин?
Если я скажу, что это Человек, Человек с большой буквы, то, возможно, этим всё и будет сказано, а, возможно, этим не будет сказано ничего.
Одно можно с уверенностью утверждать точно, что его обычные характеристики на обложках книг: «Выдающийся поэт и переводчик, блестящий литературный и художественный критик, замечательный художник» – всё это не более чем обычные «стандартные» клише.
Волошин всегда был чем-то большим, чем-то другим. Больше, чем просто поэтом, просто художником, переводчиком и критиком. Он был, наверно, Просто Настоящим Человеком. Который чувствовал, переживал, любил. Был ясен в своих мыслях. Максимилиан Александрович не просто пытался сделать лучше мир вокруг себя, он держал ответственность за отведённый ему участок и с мужеством облагораживал его. Но прежде – перед тем, как начинать помогать развитию мира вокруг, – он осознал необходимость собственного развития.
С одной стороны – носитель идей Рудольфа Штайнера, с другой – внутренне свободный человек, не зациклившийся на чьём-то мнении. Антропософия Волошина – это прожитое им, понятое в исключительно личном ключе, учение, которое не было над ним, – оно было им, в нём, в его сути.
Я думаю, что поэтому можно говорить о том, что стихи, картины, которые он писал, не были простым набором красивых, лиричных, порой резких слов, или разноцветным набором мазков кисти – нет. Это всё было до мельчайших подробностей продуманным, символичным и выверенным творчеством понимающего Человека. Что от строки к строке, от звука к звуку, буквы к букве, метафоры к метафоре, образа к образу, от линии к линии, силуэта к силуэту, отражения к отражению вело читателя и зрителя к неким новым граням познания. Осознания, понимания и, в конечном итоге, – к действию – самосовершенствованию.
Многие годы Волошин провёл в Париже, в Европе. Он был воодушевлён столицей Франции. Любил её. Но как только в России зародилась смута, он, позабыв о Париже, поспешил на родину, чтоб вместе с ней пройти, прожить, вынести все невзгоды и ужасы. Тот весёлый парижанин Волошин, выдумщик, остроумец, как его описывала Марина Цветаева в своих воспоминаниях, он становится, погружённым в себя наблюдателем. Он с невероятным мужеством и достоинством проходил через беды, посланные России, проживая их как свои собственные. Оставшись с ней на время беды, он остался с ней навсегда…
Его душа рвалась на части, когда народы Европы вступили на путь бесчеловечной войны. А после, когда люди одной, самой дорогой для него страны, люди, которых он любил как своих братьев, каждого в отдельности, стали убивать друг друга, ополчились каждый на каждого, убивали своих родных ради призрачных идей. Это было для него ещё более ужасно и мучительно.
Когда у человека умирает очень близкий ему человек, это ранит его в самое сердце, а когда у человека умирает сразу много близких людей, то в какой-то миг, когда боль от своей громадной силы притупляется, человек перестаёт чувствовать самого себя.
Максимилиан Александрович говорил: «Ни война, ни революция меня не испугали и ни в чём не разочаровали; я их ожидал давно, и в формах более жестоких». Эти слова подчёркивают сверхчувствительность Волошина, его глубокое понимание, ощущение и переживание мира, в котором он жил и творил.
Его стихи – это яркое отображение человеческой Жизни с большой буквы. Душевной и телесной, проживаемой одновременно и в то же время – порознь.
Его телу, сильному духом и душой, пришлось уйти так рано (хотя сколько при этом он успел содеять!), верно, в силу трудных испытаний, которые накладывают большой, ощутимый отпечаток на храм человека – его тело.
«Близкий всем, всему чужой», Максимилиан Александрович Волошин, уйдя, «Стал строками книги», дом его – «Дом Поэта» до сих пор «Открыт навстречу всех дорог», и это только утверждает меня в мысли о том, что Максимилиан Александрович стал истинным «Мастером».
13.08.2010Одни
Они были одни. Приглушённый свет озарял небольшую комнатку.
Юноша и девушка. Они открыты. Он ей. Она ему.
Легкий трепет и нежность – бьются сердца.
Мягкий поток – тёплый шёлк постели.
Встреча их рук – он осторожно, как бы боясь потерять, скользнул кончиками пальцев по её линии жизни, обнял рукой руку.
Тихое соприкосновение взглядов – они проходят в самые сердца сердец, души обоих, оставляя за собой ленту Млечного пути, серебряного сверкания светил вселенной.
Дуновение неба, единение силы – юноша коснулся своими губами губ девушки. Мир преобразился для них обоих, они почувствовали суть друг друга – их общую суть.
Они вместе. Они едины.
Они сошлись. Сияние света.
Изумрудно золотое.
Они слились.
И не расставались больше никогда.
Они одни, друг друга видят,
Они одни, друг друга слышат…
…соединяясь в общем Я,
Познали истину свободы.
Они,
Отныне сохраняя целостность себя,
Навеки вечные едины!
20.08.2010Грустно осознавать, что всё имеет конец
Грустно осознавать, что всё имеет конец. Но это с одной стороны. А с другой – понимаешь: не было бы конца, не было бы и начала. Всё взаимосвязано. Правда, от этого лучше не становится.
Что же это? Неясно. Вероятно, ожидание будущего. Неизвестно, что будет в следующую секунду, а тем более, неизвестно, что будет в долгосрочном будущем.
