Школьные тайны и геометрия первой любви. Американские приключения русской учительницы

– Эй, мужик, выходи! Не выйдешь сам, буду стрелять. Ты в мою собственность проник. И полицию вызову.

Бачок в туалете хрюкнул, раздались шаги и дверь открылась.

Перед детьми был типичный бомж: небритый, немытый, дурно пахнущий, с проволокой в руке.

– Рассказывай всё! И честно! Как в подвал попал, что там делал и почему орал. Быстро! И подробно!

Бомж оказался безобидным бродяжкой их Детройта. Всю жизнь он работал на заводах Форда, на жизнь хватало, но отложить что-то не удавалось. Когда дети (а их было трое) выросли, продажи американских машин, наоборот, резко упали. Бомжа уволили. Лет ему было немало, и новую работу в разорившемся городе-призраке Детройте никто ему не предлагал. Он решил податься в солнечную Калифорнию. Здесь можно почти весь год спать на улице и питаться тем, что тысячи ресторанов выбрасывали, даже не надкусив.

– А жена? Она где? – спросила Софья. Звучала она строго и осуждающе.

– Дык она сразу от меня того… ушла, то бишь, смылась. Как только я работу потерял.

Гость говорил с таким деревенским, провинциальным акцентом, что девочки разулыбались и смягчили тон «допроса».

– А почему Вы кричали и рычали в подвале? И что Вы там делали? И как вообще здесь оказались?

– Дык я сюдой часто наведываюсь: погреться, пивка попи…

Бедняга не договорил. Услышав про «пивко», Фанки пришёл в себя, скатился с кушетки и бросился к мужику на шею. Обниматься он не собирался, а вот стукнуть его пару раз точно захотел. Но Тришка, которая занималась боксом с шести лет, влепила ему такой боди – апперкот слева, что он тихо вздохнул, присел и затих. Сегодня, явно, был не его день.

– Чего орал-то? Сидел бы себе тихо да пивко попивал.

– Да энтого вашего, ну… энтого, который напротиву меня сидит, испужался. Глядь, а на меня висельник идёт. На шее полоса от верёвки свяркает, рожа синяя, а губы белыя. Тут зарычишь.

Первым согнулся в хохоте Боб. В сильном возбуждении от всей этой истории, он стал дёргать своего друга Призрака за руки, приглашая повеселиться вместе. Г олова с Очками Ужаса затряслась, и глаза замигали жутью и грязно-чёрными болотными отблесками. Мужик закрыл голову руками и завыл. В этот раз он подвывал, как койот на неудачной охоте. Хор получился на славу: бомж вопил истошно и тонко, Боб рассыпался фальшивыми гитарными аккордами на три ноты, староста с Сэмом благородно смеялись, стараясь подчёркивать мужественные нотки в своих молодых баритонах, а Призрак катался по полу, издавая те звуки, которые получалось издавать.

И только девочки заливались красивыми влажными трелями, хлюпая носами и вытирая слёзы.

Насмеявшись, дети решили выяснить, что за проволоку тянул за собой «подвальный сиделец». И кто «вещал» о том, что они мёртвые.

Гость оказался бывшим радиотехником. Много лет он устанавливал навороченные стереосистемы и автомобильные телевизоры в машины требовательных клиентов на заводах Форда. Короче говоря, занимался радио и теле тюнингом высокого класса. В этот Хэллоувин бедняга доковылял до дачи засветло. Чёрное озеро кишело празднующими, а его берега превратились в одну большую парковку. Некоторые машины были с антеннами. Некоторые с радиоприёмниками. Самые навороченные – с телевизорами. Мужик решил, что будет справедливо, если он найдёт какой-нибудь Форд, напичканный аудио и видео гаджетами, и позаимствует из него кое-что для своего личного праздника.

Тут блеклые глаза пленника хитро сверкнули и он важно изрёк:

– А хтоть его знает… Может, я эти штуковины сам им и прилаживал. А, значить, имею право… Попользоваться.

Недолго думая, он вытащил одну антенну и один радиоприёмник из незакрытого автомобиля и скрылся в подвале дачи. Настроил всё это на местную волну и начал праздновать.

Дальше ребята всё поняли сами. Каждый Хэллоувин находились «прикольщики радиолюбители», пугающие легковерных старушек и слишком доверчивых домохозяек «Эфиром из Преисподней». Местная полиция их ловила, наказывала, но каждый год кто-нибудь «вёл прямой репортаж» либо из свежей могилы, либо из местного морга, а некоторые предлагали позвонить на прямую горячую линию самому Принцу Тьмы. И ведь звонили же!!!

За окном, между тем, тихий сумеречный свет разогнал все тучи. Лес выдохнул на озеро облако свежего воздуха. Вода начала кокетливо подмигивать стройным елям маленькими шкодливыми волнами, и озеро покрылось нежной, глубокого зелёного цвета рябью. Девочки выбежали на улицу. Им хотелось помолчать и не спеша прогуляться вдоль водоёма, в котором уже плавал и кувыркался хрупкий полумесяц, добавляя в изумруд воды брызги золотых россыпей.

Если бы они знали, как сильно ждали их бравые друзья-бойскауты этого момента. Едва за девушками закрылась дверь, бомж скользнул в подвал и вскоре …вечеринка началась. За полчаса пиво было выпито, животы окончательно надорваны, подорваны и почти оторваны в новых и новых конвульсиях смеха. К тому времени, когда подруги достигли противоположного берега, парни принялись за вторую коробку. А когда девушки вернулись, со второй коробкой тоже было покончено.

Фанки « разпушился и расхвостился», как главный индюк птичьего двора, и решил подправить свою сначала подвешенную, затем подмятую, а потом и вовсе нокаутированную репутацию. Он принял решение идти домой пешком. Да, через дикий лес! Да, через ямы и ухабы! Да, через овраг, где водилась по таким вот Чёрным праздникам нечистая сила! В общем, навстречу всем этим худосочным призракам леса.

Отговорить его не удалось. Он встал, расправил увесистые плечи, и, ступая не очень твёрдо, ушёл.

Остальные ребята вызвали такси, разрешив бомжу пересидеть на даче до утра. Девочки объявили бойкот, погрузились в «молчанку» и заявили, что доберутся домой сами. Тришка позвонила старшему брату и попросила забрать их через час. Они хотели навести хоть какой-то порядок на притихшей, обалдевшей от приключений, со слегка поехавшей крышей даче.

В последнюю минуту Призрак озаботился судьбой «бедного Фанки» и наотрез отказался садиться в такси. Он решил последовать за другом. Пешком, в тёмный лес и через нехороший овраг. Удержать его не удалось.

Глава 3. Встреча цивилизаций и полёты перед доской

Только взявшись за дверную ручку, я вспомнила, что сегодня был Хэллоувин. От этой мысли мне даже полегчало. Наверняка, то, что раздавалось за стенами кабинета истории, было какой-нибудь Хэллоувинской штучкой. И я смело вошла в класс.

Не знаю, как я выглядела, увидев тех, кого мне предстояло обучать Новейшей Истории.

Догадываюсь, что не очень радостно. Более того, вполне возможно, они приняли меня за одного из «своих». Из тех, кто не совсем здесь и не совсем в себе.

Половина класса разговаривала на очень странном, никогда мной не слыханном языке.

Язык звучал примитивно и смешно. Я сразу вспомнила нашу известную комедию:

– Кин —дза-дза..

– Куу…

На меня смотрели (нет, это сильно сказано), поглядывали через прорези амуниции Штурмовики. Пара Имперских гвардейцев вращала глазами, скрытыми за прицельными монокулярными визорами. Из-под тяжёлой светящейся короны меня старался уничтожить своенравный взгляд принцессы Падме. Её величество Лея пыталась заморозить непрошеную пришелицу властными «световыми» брызгами из-под слишком большой, нелепо сидящей на её маленькой головке, диадемы.

Дарт Вейдер злобно косился в мою сторону, приподняв капюшон грязно-коричневого балахона. И только Люк Скайуотер не смотрел на меня вообще. Я его внимания не заслуживала. Я поискала мудрого Бена Кеноби, но он отсутствовал. Может, ушёл, забрав остатки ума у непокорных, своенравных повстанцев и не желающего взрослеть ученика.

– Добро пожаловать в новый эпизод Звёздных Войн местного образца – поняла я.

Остальные шесть человек выглядели вполне по-человечески, но все до одного разговаривали на непонятных, каких-то экзотических языках. И ни один не прервал милую беседу с товарищем или подругой при моём появлении.

На раздумья у меня были секунды.

– Хотите поиграть, ребятишки? – недобро подумала я. – Сейчас поиграем! Тоже мне, нашли, чем удивить и заморозить! Другая цивилизация у них, видите ли! Они такие особые, что на всех языках, кроме английского разговаривают! Ну, подождите, будет вам и межгалактическая битва, и радостная встреча с новой планетарной системой. Здесь один человек, который, действительно, выходец из другой цивилизации. И это точно не вы!

Я начала урок. Внутри меня лёгким облачком порхала детская радость: ведь заговорила я на родном, богатом и гибком, русском языке, не забывая вставлять эмоциональные пассажи на итальянском и приперчивая свой монолог звучными испанскими фразами.

Каждое новое слово, произнесённое на русском, наполняло меня весёлой уверенностью в себе. Представившись и нимало не заботясь о том, поняли они что-нибудь или нет, я подошла к карте мира и классной доске.

Написав цифру 1945 год, а под ней три даты: 8мая, 9 мая и 2 сентября, я приступила к рассказу о разгроме Германии, окончанию Великой Отечественной и Второй мировой войн. Неожиданно вспомнив школу Станиславского и уроки актёрского мастерства, на которые нас «загоняли» преподаватели Лингвистического университета, я лихо разыграла историческую драму « Гитлер капут, мы победили, фашизм не пройдёт».

Когда я дошла до самоубийства фюрера, над моей губой появились гаденькие усики, нарисованные чёрным маркером, а затем я лихо плюнула на ладошку и размазала по лбу косую чёлку. Я вошла в образ так глубоко, что когда свалилась в агонии на журнальный столик, у меня не было желания с него подниматься: такого персонажа хотелось упокоить навсегда!

Я бегала перед картой, изображая самолёты всех видов: разведчики, бомбардировщики и даже штурмовики. Я надувала щёки и безобразно свистела, изображая бомбардировку Хиросимы и Нагасаки американскими лётчиками, вышагивала на Параде Победы в Москве и выступала с обвинительной речью на Нюрнбергском процессе. Возможность говорить на родном языке меня так окрылила и смягчила душу, что я старалась с каждой фразой употреблять всё больше международных слов, понятных каждому. И проговаривать их мед-лен-но и внят-но.

«Сражение» заменялось на «баталию», «самолёт» на «аэрокрафт», «захватили» звучало как « арестовали», а «остановить наступление» превращалось в его «блокировку» и далее «по списку». Я даже пару раз упомянула имя Джорджа Лукаса, режиссёра «Звёздных войн». Он просмотрел много документальных фильмов о войне и, особенно, о лётчиках, прежде чем написал многие батальные эпизоды.

Наконец, я выдохнула остатки задора и замолчала.

Доброе учительское сердце нашёптывала мне вопрос, который следовало задать. Шептало оно на английском:

– Any questions? Вопросы есть?

Но строгий преподаватель внутри меня говорил:

– Не поддавайся! Ни одного слова по-английски! Они начали эту игру в молчанку, они и должны её прервать. Иначе ты проиграешь. Кто здесь учитель, в конце концов?!

Тогда я подошла к доске и нарисовала несколько вопросительных знаков, тараща и вертя глазами во всех направлениях. Мне казалось, что таким макаром я подсказываю им, что делать.

Было тихо. Не разговаривал никто. Даже капризная и своевольная Лея сидела как пай девочка, сняв нелепую диадему и подперев нежную пухлую щёчку рукой. Её необычно глубокого песочного цвета волосы заиграли всеми красками золотых Балтийских дюн. Я поняла, кто здесь дочка миссис Вии.

Вопрос пришёл, откуда я не ожидала. Самый тихий, смуглый мальчик подмигнул мне бархатным шоколадным глазом и сказал на мягком, с азиатским акцентом, английском:

– А нам кого спрашивать? Вас или Гитлера? Вы же до сих пор с усами и приклеенной чёлкой.

Я застыла в ступоре. На секундочку. Ну, может, две. А потом все мы взорвались хохотом. Мы смеялись так хорошо, так дружно и безобидно, что вся классная комната потеплела и очеловечилась. Нет, чуда не случилось. Костюмы никто не снял. Но недобрая атмосфера таяла на глазах. Правильно сказал, по-моему, Будда: « Там ужаса нет, где есть смех».

Пока я стирала усы и расклеивала чёлку, в классе поднялись сразу две руки.

Первая принадлежала девушке с первой парты. Я сразу выделила её среди всех учеников. На неправдоподобно красивом чёрном лице жили своей жизнью блестящие, полные дерзкой непокорности, мудрые глаза много повидавшего человека. От одного взгляда её карих, с тигриной желтизной глаз, мне становилось неловко. Как будто она знала и понимала больше меня.

– А у Вас дети есть? – с вызовом спросила девушка.

– Двое, – коротко ответила я.

– А у меня пять – отрубила она и подняла опять руку.

– Да, ещё вопрос?

– А настоящую войну Вы вблизи видели? От смерти спасались?

– Нет.

– А я от неё, от войны, убегала. И убежала. А от горя и предательства – не смогла.

Я заметила шок на лицах «звёздных принцесс», и поняла, что ученики этого класса ничего друг о друге не знают. Или почти ничего.

– А из какой страны ты от войны убегала? – это подал некрепкий голос сам Люк Скайуотер.

– Из Южного Судана.

– Вы знаете – я попыталась вступить в разговор. – Мы Вам будем очень благодарны, если на одном из уроков Вы нам расскажете свою историю. Ведь эти толстые учебники (я показала на тома Новейшей Истории в шкафу) не могут говорить человеческими голосами. И страдать они не могут. И горе отдельного человека им передать не под силу. Так что самая драматичная и важная часть истории будет звучать вашими голосами. Договорились?

Все тихо и разом закивали головой.

Поднялся черноглазый, шустрый на вид, подросток, сидевший рядом с похожей на него девочкой.

– А когда мы будем смотреть кино?

– Какое кино?

– Ну… По истории. Мы на уроках истории всё время кино смотрим.

– И какие же фильмы вам запомнились?

Мальчик молчал. Несмело, срывающимся голосом, ответила его соседка:

– Спасти рядового Райена.

– А ещё?

– Звёздные войны. В этом классе мы всё время только их и смотрим.

– Это интересно! И кто же мне расскажет в 3—5 предложениях сюжет и основную идею этих фильмов? Я их не видела.

– Почему?! Да такого быть не может!!!

– Скучно. Для детей. А спецэффекты меня в сон вгоняют. Я их называю словами Шекспира: «Много шума из ничего». У него такая комедия есть.

Но идея и тема фильма интересные. Я сценарий читала. Так кто меня просветит?

Тут заговорили все разом. Громче всех звучал голос императора Палпатина из второго эпизода:

– Это фильм про войны, про умных джедаев, про Мёртвую звезду.

Остальные говорили что-то в подобном духе. Сыпались режущие ухо имена, искусственно придуманные режиссёром слова, упоминались световые мечи и торпедные бомбы. Но ни один не мог сказать, про что фильм и что хотел сказать им всем, своим поклонникам, режиссёр Лукас.

Тогда взяла слово я.

– Как вы думаете, что может заставить человека сесть за стол и начать писать книгу или сценарий? Быть часами одному, заставлять себя писать в полном одиночестве, когда другие гуляют, веселятся или в бейсбол играют?

– Может, этот человек хочет много денег заработать? – спросил один из «штурмовиков».

– Верно. Это одна из причин. Но на бирже или в строительном бизнесе денег заработать куда легче. А люди зачастую бросают самые прибыльный бизнес или работу и начинают писать. Почему?

– Может, они прославиться хотят? Брокеров много, их в лицо никто не знает. А фамилию Лукас сейчас знает весь мир.

– И это – сущая правда. А сколько других известных фамилий писателей или режиссёров вам приходят на ум, кроме Лукаса? Ведь их – тысячи.

Все молчали.

– А почему именно его кино-эпопея вас так «на крючок» поймала?

– Потому что она о подростках.

– В ней много приключений.

– Там интересно говорится про тёмные силы и светлые силы.

– Этот фильм о том, как стать Героем.

– Вы все правы. Идея Лукаса состояла в том, чтобы показать «правильный» жизненный путь юноши-подростка: его духовный рост, возмужание и превращение в Героя. Многие думают, что это ему удалось. В конце фильма все понимают, что без «подключения» к межгалактическому энергетическому полю силу обрести невозможно.

– А как к нему подключиться? Как наполниться силой энергии? – это серьёзно, без

иронии, спросил Люк Скайуокер.

– Учиться. Набираться опыта, делая что-то конкретное, стоящее. Не бояться приключений и всего нового. И никогда не подчиняться слепо приказам, инструкциям, не обдумав их критически.

– Вот это да! Даже в своих наставниках сомневаться?

– Даже в школьных инструкциях?

– Конечно! В фильме есть герой, который был настолько верен своему наставнику, что выполнял все его приказы и директивы с точностью до буквы. И что с ним стало? Я говорю о Дарт Моле с планеты Иридония. Или возьмите штурмовиков: абсолютно в любой ситуации они верны империи. Послушно бегают по Звезде Смерти там и туда, куда им начальник прикажет. А результат? Ни одного сражения выиграть не могут.

А фашистские армии? Я говорю о реальных фашистах. Нацистские солдаты и офицеры были образцом бездумного подчинения и слепого преданного служения фюреру. И чем всё закончилось? Не зря ваш любимый режиссёр воплотил самые отвратительные, бесчеловечные черты Гитлера в образах Палпатина и Дарта Мола.

Так что Джорж Лукас взялся за перо потому, что очень хотел поделиться со всеми вами своими мыслями, мечтами, идеями. Кстати, Лукас очень любит читать. У него есть несколько самых любимых книг.

– А какие книги любит читать Лукас? – спросил « Дарт Вейдер»

– Айзека Айзимова «Основание», Фрэнка Герберта «Дюна», Эдгара Райза Барроуза (все его книги), Э. Э. Смита «Линзмен». И многие другие. Ещё Лукасу нравятся японские истории и сказки о самураях. А японский режиссёр Акиро Куросава – это его кумир.

Между тем, шустрый черноглазый мальчик упрямо повторил вопрос:

– А кино мы когда смотреть будем?

– А мы не будем смотреть кино. Мы будем по-другому изучать историю, – очень твёрдо ответила я. К моему облегчению, никто не возразил.

Время урока вышло. Мы попрощались. И только выходя из кабинета, один из ребят выкрикнул:

– А Вы на русском языке бегали перед доской?

Из-за того, что он ошибся, вопрос получился вполне из разряда «Школьных приколов». Всех опять обуял смех. А я ответила:

– К Италии на итальянском подлетала.

И мы расстались.

Глава 4. Русская подводная лодка, призраки в яме и весёлая ночь в больнице

Домой я добиралась долго. К вечеру пошёл дождь, и движение на дорогах встало так, как у нас в России оно может встать только в сильнейший снегопад.

Так как это был вечер Дня Нечистой Силы, то и дождик включился в праздничные розыгрыши. Он то серел и темнел, заливаясь ехидными всхлипами, то впадал в ярость и так барабанил по крыше машины, как будто умолял впустить его внутрь. Но через минуту уставал, затихал и начинал подыгрывать серебристыми капельками весёлым лучам заходящего солнца. И всё вокруг вмиг становилось цветастым, свежим и радостным.

Перед тем, как лечь спать, я всегда слушала радио. Для языковой практики я, естественно, выбирала разговорные станции. Так я сделала и в этот раз.

Я перекусила, прочитала, как делала каждый вечер, двадцать восемь страниц американского блогера Джонсона про Россию (про его «письма» я напишу позже), и блаженно вытянулась на своей узкой американской кровати. У американцев, вообще-то, кровати и матрасы (многие спят на них, не тратясь на «кроватную» роскошь) широченные. Очень большие. Как они сами говорят: « Мы большая страна, и у нас всё большое: машины, дороги, кровати и женщины». Я же, не без труда, умудрилась купить себе узкую. С одной стороны, это никак не влияло на размер моей родной страны. С другой, лёжа на узкой коечке, я лучше ощущала «широту» своего русского мышления и очень скромный размер моего кармана.

Я потянулась, прикрыла глаза и нажала кнопку приёмника.

– Тревога!!! Уровень пятый! Перископ российской подводной лодки только что показался в заливе Нью Йорка!!! Атомная атака может начаться в любую минуту!!!

Меня встряхнуло и передёрнуло. В следующую секунду я вскочила.

– Повторяем! У вас осталось несколько минут до возможной атомной атаки с борта Российской подводной лодки! Торопитесь!!! Покидайте дома и немедленно включите телевизоры!

В панике, я покрутила настройку приёмника. Если начинается война, то ведь все станции должны прервать передачи и оповещать граждан.

Первая же радиостанция обдала меня вкрадчивым тёплым голосом Фрэнка Синатры. «It’s my way..» уверенно выводил любимец женщин, оповещая всех о том, что у него «Свой путь». О войне и пути в бомбоубежище Синатра не заикнулся.

Следующий голос оказался женским. Тоненько и смущённо дамочка щебетала о своём, о женском: как угождать мужу, что одевать, если он пригласит тебя в ресторан, и т. д. и т. п. Я крутанула ручку назад:

– До атаки осталось, возможно, пара минут! Но они у вас ещё есть! Вы ещё можете купить «Набор для чрезвычайных ситуаций». С нашим набором вам не страшна даже атомная атака с Российской подводной лодки. Скидки действуют для тех, кто позвонит в телестудию «Магазина на диване» прямо сейчас. В набор включены 10 батареек, упаковка….

Я рухнула на пол. Меня трясло от злости. Гнев начал «активировать» мой мозг, и я включила «критическое мышление» на полную катушку. Лихорадочно дыша, я набрала номер телефона, который как в нирване повторял ведущий: позвони мне, позвони… набери 6359…

– Здрааавствуйте… – приторно пропела я в трубку. – А набор для психически больных и нестабильных у вас есть? Ну, для тех, кто в такой ситуации ничего не соображает и буйствует?

– Одну минутку, мэм, – радостно заворковал продавец. – Вот, уже нашли!

– А два?

– Конечно, мэм, и два найдём.

– Слушай, мужик, съешь их оба разом! Один тебе не поможет! А я сейчас позвоню в Российское посольство, рекламку вашу им передам.

Я повесила трубку. Мужик из рекламной кампании взял, видимо, перерыв на приём лекарства. Крики прекратились, полилась джазовая композиция Дюка Эллингтона.

Но не зря же говорят: не поминай лиха. Моё «лихо» тут же достало меня звонком… откуда бы вы думали? Правильно! Из Клиники Психического здоровья (или нездоровья, я никак в их названиях не могла разобраться).

– Это миссис Ти? – вежливо и устало спросил мужской голос. Убедившись, что попал по нужному номеру, мужчина представился:

– Меня зовут доктор Хат. Я звоню из клиники Коррекции Психического Здоровья.

Я в очередной раз почувствовала, что стала оседать на пол.

– Чем я могу Вам помочь? – спросила я доктора, тут же осознав, как глупо прозвучал мой вопрос. Я покраснела и, почти не дыша, крепче сжала трубку.

– Очень даже можете, мы надеемся. К нам тут полиция доставила двух ваших учащихся. Из двенадцатого класса школы «Розового Заката». Они утверждают… скорее, бормочут, что Вы, миссис Ти, их классный руководитель. Наставник, так сказать.

– Допустим. Но у них есть родители. Мне кажется, что Вам лучше связаться с ними.

– В том то и дело, что они умоляют не звонить родителям. Как недавний студент, я их понимаю. Вы знаете, я интерн, отрабатываю свои два года до лицензирования.

Вы своих студентов всё-таки знаете. Поможете разобраться. Мы в сомнении: надо их госпитализировать или можно отпустить домой.

– А Ламентию Суавес тоже к вам поместили? – выпалила я, пока юный доктор не вспомнил о врачебной тайне.

– Да! Ох, да ведь я не должен был говорить.

– Всё нормально. Я не из Америки, умею молчать и быть благодарной. Я подъеду. Буду через полчаса.

Мелкий дождь погрузил городок Эскондидо и скоростную «дорогу безумцев» I-15 в унылое облако мороси. Знаменитая трасса Ай 15 вела прямиком в Лас Вегас, без остановок, и славилась безумными водителями. Направляясь в пятничный вечер в игорное королевство, люди горели шальным желанием выиграть безумно много денег. И машины они вели соответственно: 150—180 километров в час было обычной скоростью, с которой водители нагло обгоняли патрульные машины и успешно скрывались от полиции. По словам знакомого полицейского, на этой трассе движением командовали Призрак Удачи на пути в игорный рай (или ад) и Бес Отчаяния по дороге домой.

Так что я не стала искушать судьбу и решила добираться до больницы по «старушке» 101. Я полюбила эту дорогу с первых дней своего вождения: машин в три раза меньше, полоумных водителей, спешащих на небеса без направления доктора, почти нет, а сама дорога окружена приятными зелёными холмами и разноцветными, сельского вида, домиками. Один участок дороги прилегал почти вплотную к кряжистым, загоревшим до красной пузырчатой шкурки, горам. В этот раз я замедлила скорость, огибая высокую, выжженную до последней травинки гору, которая мне всегда нравилась. Она изящно, но сильно, тянула вверх свои четыре руки – отрога, раскрыв их ладонями к небу как в вечной молитве. Но в этот раз что-то на правой «ладошке» зацепило мой взгляд.