Записки босоногого путешественника

Когда я собрался ставить палатку возле ограды церкви, ко мне подошел водитель такси и предложил переночевать у него в машине, которую он оставляет под забором дома, где живет у родственников, я, естественно, согласился. Переночевав, я пошел в сторону соляного озера {лаго солярис}. Лаго-озеро сол-соль (не путать с соль-солнце). Оказывается, ночью мы проехали мимо него, и теперь мне надо возвращаться аж 24 км. Вот почему я не люблю ночь: не будь я сонный, то, конечно же, вышел и заночевал бы в деревеньке неподалеку. Все туристы обычно останавливаются в ничем не примечательном городе, так как в ближайшей деревеньке отелей не имеется.

Я вышел рано утром, и первые два часа в нужном направлении не проехала ни одна живая душа. Но первый же автомобиль остановился и довез меня аж до берега озера. Проделав лишних 5 км. Мы сфотографировались с водителем на фоне озерной глади, которую легко можно принять за заснеженный лед. За озером виднелась гора, а вдалеке на его поверхности виднелось какое-то строение. Водитель сказал, что это отель, но до него км 10—15.

Значит топать мне до него часа три, что по холодку довольно легко, если не учесть, что надо идти по щиколотку в соленой-пресоленой воде. Ну, африканские-азиатские грибки, берегитесь! Я разулся (шутка) и шагнул в воду. Она оказалась холоднее, чем я думал, но терпимо. Впрочем, температура мало беспокоила меня. Моя кожа уже перенесла жару песка пустынь и холод снежных перевалов, но вот идти несколько часов по соли еще не приходилось.

После получасовой ходьбы попутный грузовик предоставил мне отдых. Правда, всего на 15 минут. Он доехал до виднеющихся вдали холмиков соли, и водитель с грузчиком начали грузить ее в кузов. К их удивлению, я взял запасную лопату и поработал с ними минут 15. Работа, я вам скажу, не из легких – дышать тяжело. Отчасти это связано с высокогорьем, но и пары соли, видно, мешают. Не зря ребята похожи на «ниндзя» из-за черных шерстяных масок с отверстиями для глаз. Загрузив уже готовые кучки, они приготовили новые, сгребая лопатами мелко кристаллическую соль, которая многометровым слоем лежала на дне озера. Они уехали, а когда вернутся, часть воды уже сбежит вниз, сделав их труд чуть полегче.

Я потопал дальше, и через часик меня слева и справа стали обгонять джипы, наполненные туристами, которые что-то восхищенно кричали и фотографировали меня. Понятно, в туристических проспектах ведь не написано, что на озере можно увидеть босоногого пешехода. Все они ехали к отелю, чтобы сфотографироваться на его фоне и ехать дальше к видневшимся вдали горам, где местами дно покрыто не белой, а розовой или голубой солью – но это уже не пищевая соль. Туристам на это наплевать, вернее, написать. Туалетов-то нет. Зато можно сделать это в знаменитое соляное озеро.

К обеду я до топал до отеля, где как раз разгружали машину с продуктами. Для разминки я помог разгрузить машину, и грузчики в благодарность угостили меня обедом. Обедали мы за столами из соли. Кстати, очень удобно – солонки не нужны. Если недосол, то можно просто лизнуть столешницу или откусить кусочек от соляной же скамейки. Также в зале было несколько соляных скульптур. Гости в номерах спали на соляных кроватях.

Этот отель был построен лет 90 назад и его строители, наверное, не ожидали, что он будет пользоваться такой популярностью, иначе сделали бы его в два-три раза больше. Почему не построить еще один – не знаю. Возможно, из-за экологии – здесь нет новых технологий и фекалии собирают в 200-литровые бочки, которые потом увозят за пределы озера. К тому же туалетов недостаточно и, несмотря на таблички с просьбой не писать, углы здания со стороны черного хода крепко пропахли мочой.

На берег я уехал на машине, которая привезла продукты. Обратно она везла мусор и вышеуказанные бочки. Свалка, как я и ожидал, оказалась неподалеку от поселка в небольшом овраге, и она не была переполнена. Так как жители Боливии более бережно относятся к продуктам и к топливу. Съедобные остатки они отдают свиньям. Картонные ящики идут на топливо, вот только пластиковым пакетам и бутылкам пока не нашли применение.

Ну ладно. У них свои заботы, у меня свои. Основная – до середины лета успеть добраться до мыса Горн. Лето там очень короткое, а зима очень холодная и ветреная. Неуютно будет босиком-то. Вперед, на юг, к аргентинской границе. Так, в более развитой стране больше дорог, больше транспорта, а здесь на юг в сутки идет одна-две машины – и обчелся.

Боливийцы – хорошие люди: всегда готовы помочь. Вот сейчас, например, они проехали лишних 5 км, вывезя за пределы поселка. Оставив на нужной дороге, они дали в дорогу фруктов и воды, так как неизвестно, сколько мне придется идти до следующей попутки. Еще они сказали, что если мне повезет, то я найду яйца страусов, но это маловероятно. Гораздо более вероятно, что я встречу бандитов, для которых одинокий турист в пустыне – легкая добыча. Туристы ведь здесь иногда пропадают, но в тех местах, где их много.

На следующий день я прошел 4 часа, прежде чем меня догнал и подобрал грузовик. За это время я доел фрукты и видел 4 страуса, но яйца искать я не стал чтобы не увеличить шанс на встречу с нехорошими людьми (шутка). Я долго и медленно ехал в кузове старого грузовика, который ехал почти до границы, но к вечеру мне повезло. Когда мы остановились перекусить у дорожной забегаловки, туда же подъехал старенький джип и водитель, определив во мне иностранца, предложил меня подвезти, чтобы попрактиковаться в английском. Он ехал туда же, но поскольку вскоре начинался спуск с высокогорного плато, по которому грузовики ползут очень медленно, то, естественно, до цели с ним я мог добраться быстрее. При этом шансы попасть на кладбище оставались те же.

Водитель был опытный. Оказывается, он работал в туристической компании, которая практиковалась по доставке туристов, приехавших из Аргентины, к соляному озеру и обратно. Иногда, как сейчас, туристы ехали дальше в Лапаз, и он возвращался пустой. Дорога вилась серпентином по живописным ущельям и было жаль, что последние два часа мы ехали в темноте. Я, вообще-то, как обычно, собирался выйти из автомобиля с наступлением темноты, но начался дождь, и водитель сказал, что, если он усилится, начнутся селевые потоки, которые иногда останавливают движение на неделю.

Заночевал я в г. Патой возле гаража, где стояла машина. Гараж находился на выходе из города на нужной мне дороге, поэтому я отказался от предложения водителя поехать с ним на такси домой, так как завтра у него был выходной, и мне бы пришлось с утра потратить часа два, чтобы снова оказаться здесь.

Наутро, по холодку, я двинулся дальше по щебеночной дороге, по которой, на удивление, двигалось очень мало транспорта. Казалось бы – рядом большой город, до границы всего 100 км, но страна бедная, численность автомобилей на душу населения примерно, как у нас в Советском Союзе в послевоенные годы. Да и дорогу уже размыло.

В общем, попутка подобрала меня уже после обеда, и я оказался в кузове в компании двух пожилых крестьянок. К моему удивлению, они не проявили к белому человеку никакого интереса. Возможно, потому, что у них была открыта тема для разговора – 3-литровая бутыль с беловатой мутной жидкостью, к которой они прикладывались по очереди. Ну вот, подумал я, та же причина для бедности, что и в русских деревнях. Правда, в отличие от русских, тетеньки мне «сугреться» не предложили.

Грузовик двигался на спусках очень медленно из-за, местами, скользкой глинистой дороги и из-за отсутствия тормозов. Кстати, это всегда можно определить по дистанции, потребовавшейся транспортному средству, чтобы остановиться для вас.

Грузовик ехал аж до границы, но в этот раз я последовал своему правилу и вышел из него в небольшом поселке, когда начало смеркаться. На небольшой площади, возле дороги, я обнаружил небольшой базарчик, где, в ожидании редких клиентов, скучали продавцы, девчонки-подростки. Я попробовал снять их на видео, но они тут же отворачивались, хотя по их лицам я видел, что они это делают не от смущения. Тогда я включил камеру и стал показывать им предыдущие фото, после чего они, подумав, что раз другим боливийцам можно фотографироваться, то им тоже можно.

Спросив разрешения у сторожихи, я переночевал в классе, пустующей на время летних каникул, школы. Сторожиха пожаловалась мне на очень маленькую зарплату, хотя во время учебного года она работает здесь еще и поварихой, но денег за ночлег не попросила, наверное, потому, что я, как обычно помог ей наколоть дров.

До границы оставалось еще километров 50, поэтому наутро я пошел не по петляющей щебеночной, а по шпалам идущей рядом железной дороги, чтобы сократить расстояние и поберечь кожу на ступнях. Впрочем, это можно было сделать и на 50 км раньше, но тогда мой внутренний голос не подсказал мне этот вариант. Через 3 часа я убедился, что моя интуиция, как всегда, не подвела: меня догнала дрезина с 4-мя ремонтными рабочими, которые сказали, что грузовой поезд ходит здесь раз в неделю, а перед его проходом они едут проверять, не подмыло ли где дорогу, что случается здесь довольно часто из-за обилия дождей.

Вскоре они остановились, чтобы заменить 4 шпалы. При этом один остался готовить обед. Чтобы внести свою лепту в железнодорожное движение Боливии (шутка), я предложил им сготовить суп из топора: их продукты – мой труд. Таким образом, они получили лишнюю пару рук и экономию газа (я готовил на костре), а я получал бесплатную еду и мог быстрее попасть в приграничный город, куда они должны были приехать после окончания работ. Мне понравилось, как они работали – азартно и дружно, а им понравилась еда, что немудрено после тяжелого труда на жаре. К вечеру мы были в г. Виазон, но аргентинское консульство было уже закрыто. Поэтому я переночевал с ребятами на полу железнодорожного вокзала, закрытого на ночь для пассажиров.

Наутро я пошел в консульство и был очень удивлен тем, что каждые два часа клиентам выносили чай или соки с пирожками в придачу. Правда, посетителей за весь день было не больше 10, включая аргентинцев, нуждающихся в помощи консула, как, например, за украденные паспорта и т. п.

Я сдал паспорт и должен был прийти за ним после обеда, но так как осмотр небольшого городка занял не более часа, остальное время я провел, сидя в помещении с кондиционером, где были пирожки, кофе и три молодые аргентинки, у которых украли паспорта, без которых их, естественно, не пускали к себе на родину.

Когда подошло время выдачи паспорта, мне не вынесли его, как другим, в зал, а пригласили в кабинет к консулу. Это была миловидная женщина лет 50, которая, путая польские, английские и русские слова, торжественно вручила мне паспорт с визой, плюс календарь и значок. Рассыпаясь в любезностях, она заявила, что очень любит русских и что я настоящий герой – она уже успела ознакомиться с моим вебсайтом. Кроме того, она поздравила меня с днем рождения, который у меня был назавтра. После чего она познакомила меня со своим 25-летним сыном, работающим здесь же и извинилась за то, что не может уделить мне больше времени.

Сын вышел со мной в зал, и я спросил, по случаю какого праздника выносят угощение, на что он ответил, что это его мама год назад выбила средства на развитие дружеских отношений между соседями и их использует в частности таких образом. Также он сказал, что сегодня у них много работы, так как случилась неприятность: 4 девочки-аргентинки пропали на территории Боливии. Об этом заявили их родственники, которые приехали встречать их на границу еще вчера, но те не приехали к сроку, хотя звонили до поездки на соляное озеро. Консул уже нашла тур. компанию, услугами которой пользовались девушки и те ответили, что джип, на котором они уехали, по какой-то причине еще не вернулся, но они надеются, что это из-за технических неполадок. Сейчас все надеются, что это так. Хотя не исключена и вероятность бандитского нападения.

Я еще раз переночевал на вокзале и на свой день рождения вышел на территорию Аргентины. При этом на границе меня ждал приятный сюрприз: я стал в длинную очередь на таможенный досмотр, в которой надо было торчать около часа, но ко мне подошел офицер, посмотрел на мои босые ноги, спросил: «Русо?». Я подал паспорт, и он под любопытные взгляды из очереди провел меня к стойке. Оказывается, консул позвонил и попросил пропустить босоногого русского без очереди.

Аргентина

Дистанция по Аргентине примерно = 8000km: La Quiaca – Abra Pampa – Susques – Cafayate – Pie de Medano – Belen – Chilecito – San Jose de Jachal – San Juan – Mendoza – Malargue – Zapala – San Carlos de Bariloche – El Bolson – Esquel – Perito Moreno – Tres Lagos – Lago Viedma – 28 de Noviembre – Rio Gallegos – Estancia Monte Aymond – Rio Gallegos – Calet Olivia – Comodoro Rivadavia – Rawson – Puerto Madryn – Bahia Blanca – Miramar – Buenos Aires —Colon.

Вот я и в Аргентине. Сразу же чувствуется, что страна намного богаче: имеется асфальт и освещение на улицах. Кирпичные, а не сарайные постройки. Больше автомобилей на дорогах и т. д. Но и цены в магазинах в два раза выше. Теперь понятно, почему очередь на пересечение границы только в одну сторону: в Боливию все едут пустые, а возвращаются с товаром, в котором нередко попадается кокаин. По этой причине следующие пару сотен километров на дороге то и дело стоят патрули, которые могут остановить и обыскать любую машину. Также сразу же бросается в глаза большое число светлокожих людей, среди которых много симпатичных девушек. Наверняка культура этой страны отличается от культуры потомков инков, но эти различия не видны сразу.

А вот что мне бросилось в глаза в первый же день, так это матэ, без которого аргентинцы не обходятся ни одного дня. Его здесь пьют все от мала до велика: с утра до вечера. Отведал этот напиток и я в первый же день, так как оказалось, что здесь принято подавать «матэшницу» любому кто войдет в дом или даже просто подойдет к компании, пьющей в это время матэ и поздоровается. Для людей брезгливых этот обычай может показаться антисанитарным, так как приходится пить напиток через трубочку-мундштук, который только что держал во рту посторонний человек.

В отличие от японской чайной церемонии, способ приготовления и употребления матэ очень прост: в матэшницу (кружка от 100 до 500 г) засыпается матэ (несколько нарубленных трав). Туда же вставляется трубочка с мундштуком, конец которой имеет мелкие отверстия. После чего туда заливается горячая вода из термоса и сразу же подается гостю. Несмотря на то, что напиток не настаивается, он имеет ярко выраженный вкус, который не перебивает даже сахар, который (иногда на любителя) добавляют в воду в термосе. Так как матэшница доверху наполнена травой, то напитка хватает всего на 2—3 глотка, после чего туда опять заливается вода и передается следующему по кругу. Таким образом кружку наполняют раз 20, но, несмотря на это, даже последние порции напитка имеют вкус и запах благодаря тому, что воду наливают сначала вдоль трубочки, затем по кругу секторами так, что почти до конца остаются сухие участки.

Мате продается во всех магазинах в 500 гр и 1 кг упаковках и его разных названий, я насчитал не менее 30, и в состав каждого входит не менее 10 ингредиентов, так что любой может выбрать по вкусу. Забегая вперед скажу, что за свое пребывание в Аргентине я пил его практически каждый день, так что перепробовал почти все виды. Могу сказать, что ничего наркотического в нем нет. В основном он оказывает тонизирующее действие, поэтому дальнобойщики потребляют его больше, чем остальные, но даже они не дотянут до казахов, которые сидят с пиалами в руках целый день. Ну, а средний аргентинец, который в среднем выпивает 2 литра матэ в день и подавно.

Ну вот, пожалуй, и все об аргентинском мате. Хотя нет – не все. Матэшницу, наверное, можно увидеть в доме каждого туриста, побывавшего в Аргентине – это самый ходовой товар на прилавках сувенирных лавочек. Ну а что касается, собственно, напитка, то навряд ли какой турист повезет домой больше 2—3 пачек полюбившегося продукта. Так что суждено этим матэшницам пылиться и рассыхаться. Хотя рассохнутся только деревянные, а изготовленные из рога, кожи и пластмассы могут выполнять свою функцию и через десятки лет. Извиняюсь, если читателям описание аргентинского «чайника» показалось слишком длинным.

Ладно, поехали дальше. Следующую пару часов я, не торопясь, шел по городу, заглядывая в магазинчики и заговаривая с приветливыми прохожими, которых на улицах было раз в 20 меньше, чем в боливийских городах, так как автомобилей было раз в 10 больше. Хорошо хоть, что цены на продукты были всего в два раза дороже – теперь понятно, почему так в приграничном боливийском городе: он кормит два города.

Главное внешнее отличие сразу же бросается в глаза – все, даже маленькие окраинные улочки, заасфальтированы и освещены, а, кроме того, на них есть урны для мусора. Правда, не думаю, что уборщикам мусора привычен дизайн урн, установленных на центральных улочках. Они выполнены в виде керамических кувшинов под наклоном вмурованных в бетон. Смотрится, конечно, неплохо, но выгребать мусор из такой полутораметровой «вазы» гораздо труднее, чем его туда бросать. Хорошо хоть, что ими пользуются только прохожие, а бытовой мусор люди собирают в большие пластиковые мешки и вечером выставляют на улицу возле дорог. Ночью, правда, из-за этих мешков улицы выглядят не очень приглядно, но зато уборщики рано с утра имеют хорошую физическую зарядку – они бегут рядом с машиной и на ходу забрасывают туда мешки.

Ну вот я и на окраине: дорога, ведущая вглубь страны на удивление пустынна – не более одного авто в час. Возможно, мне придется заночевать где-нибудь в степи. Иду дальше – вот и первый дорожный указатель: до кладбища 3 км. До столицы чуть меньше трех тысяч. Да, никогда не знаешь куда попадешь быстрее – но в этом плане у меня свои плюсы: у путешественника хоть и больше шансов попасть на кладбище, но зато он и его близкие более подготовлены к такому раскладу.

Но ладно. Не будем о грустном. Много ли путнику нужно – солнышко печет не слишком. Птицы поют, ветер освежает. Правда, вот пора обедать, но воды пока нигде не видать, а всухомятку есть не хочется – пройду еще немного, может, кто подвезет до ближайшего поселка.

Через час я дошел до одинокого домика и направился туда. Учуяв незнакомца, навстречу сразу выбежали три больших собаки. Это не страшно – они просто делают свою работу: предупреждают хозяина. Ну, а вздумают атаковать – у меня мачете на поясе. За собаками вышел хозяин и, отозвав собак, пригласил меня во двор. О, я как раз вовремя – на ветке подвешен только что забитый барашек, с которого уже снята шкура – значит скоро будет свежина! Тушу обрабатывают пожилой человек – по-видимому, отец мужчины, вышедшего мне навстречу. Его мама уже на кухне (небольшое строение во дворе), а его жена пошла в город за покупками и заодно проведать 3-х детей в школе—интернате.

Моего испанского хватает, чтобы говорить на бытовые темы, тем более с простыми сельскими жителями. Я лично люблю и уважаю их – ведь именно они кормят нас всех, а что даем им мы? Вы можете сказать – сельскохозяйственную технику. Так она нужна не им, а нам, чтобы увеличить число людей, которые будут продавать и перепродавать эти продукты, а также производить автомобили и самолеты. А много ли крестьян летает на этих самолетах? Не помню, кто из мудрых сказал: «Хочешь быть счастливым – умерь свои желания». Так вот, сельские жители – это и есть люди, живущие по этому закону, хорошо бы и всему нашему урбанизированному обществу умерить свои желания, хотя бы для того, чтобы сохранить природные ресурсы для внуков.

Сейчас читатели подумают – ну вот, поел баранинки и на философию потянуло. Нет, это не так – я всегда пишу свои заметки уже после путешествия, находясь где-нибудь в уединенном месте, а именно когда я шаг за шагом вспоминаю походные будни, меня посещают эти мысли.

А во время путешествия я не просто сторонний наблюдатель. Я каким-то образом проникаюсь атмосферой и энергией этого места, в котором я в данный момент нахожусь. Пока я там, я живу их заботами, поэтому, где бы я ни был, я ощущаю потребность сделать что-нибудь. Например, здесь я сразу начал собирать кизяк, так как увидел, что недостаточно топлива.

Другие примеры: находясь среди безработных моряков в Карачи, я помогал им искать работу. Находясь среди бомжей, наркоманов и алкоголиков я, конечно, не начинал пить, но пытался как-то помочь им! Я, конечно, не думаю, что этим своим участием приношу кому-то большую пользу – скорее, это полезно для меня. Таким образом, я детально запоминаю все происходящее, так как оно не только увидено, но и прочувствовано.

Пообедав, я вышел на дорогу, несмотря на то, что хозяева приглашали меня остаться заночевать. Через пару часов меня подобрала машина, водитель которой объяснил мне, почему редкие машины не останавливаются для случайных путников. Оказывается, по этой дороге идет наркотрафик в Аргентину и Чили, поэтому здесь часто стоят полицейские кордоны. Конечно, в связи с этим у водителей, видящих одинокого путника с рюкзаком, возникает мысль: «А вдруг рюкзак набит листьями коки, которые в Боливии продается легально на каждом углу. Но здесь, в Аргентине, если у кого коки более чем 100 грамм, будут большие неприятности. Позже я видел такие кордоны. Если ничего и не найдут, то час водитель потеряет – точно там не только все вещи перетрясут, но и обшивку дверей снимают и запаски спускают и разбортовывают. Вооружены эти полицейские автоматами, и автомобили у них похожи с форсированными двигателями, так что убегать или сопротивляться нарушитель навряд ли станет. А вот насчет морального облика самих блюстителей закона пока не знаю. У мексиканских полицейских, к примеру, это все также есть, но все знают, что в Мексике всё возможно, если есть деньги.

Да, в этом плане до Мексики далеко даже России. Но Мексика далеко, Россия еще дальше. Что там сравнивать? Вот в соседнюю Боливию аргентинские шофера не боятся ездить. Имеются документы на груз или нет, тормоза не в порядке или лампочка какая не горит – тариф один и тот же: остановили – плати мзду и едь дальше. Правда, плата небольшая, ее осиливают даже боливийские водители, а аргентинцы и подавно – у них зарплата раза в 3 выше. А вот боливийским старым грузовикам к Аргентинцам лучше не соваться. Если что не в порядке, взяткой не отделаешься. Но что-то я отвлекся – пора возвращаться на маршрут, а то «быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается».

В первый день я прошагал изрядно, но проехал всего 30 минут до небольшого городка Абра Пампа, на окраине которого и заночевал. На второй день, прошагав часик-два, я издалека увидел два дерева, увешанных красными флажками и что-то вроде склепа, возле которого стояли столики со скамейками и жаровни. Территория и дорожки туда тоже были огорожены флажками. На склепе была надпись «Гуачеро Антонио Гил», я уже знал, что гуачеро – это аргентинский ковбой. Чем он знаменит, я расскажу позже. Пока я только знал, что слово гуачеро произошло от гаучо – сирота, потому что именно их брали ухаживать за скотом. В общем, Аргентинский ковбой. Кстати, думаю, что не все в России знают, что слово ковбой, окутанное романтическим ореолом, состоит из двух слов: кау и бой (корова и мальчик).

Посидев полчаса в тени деревьев в надежде, что здесь больше шансов поймать попутку, я пошел дальше. Так я шел, и шел, и шел. К концу 8-го часа, помню, подумал, что здешним ковбоям, отработавшим до пенсии в этой безводной местности, надо пожизненно памятники ставить. А вот и моя награда: возле меня, наконец-то, остановилась легковушка с симпатичной женщиной за рулем. Я спросил, как это она не побоялась остановиться, на что она ответила, что видела меня, когда ехала 6 часов назад по работе и вот сейчас, возвращаясь и увидев, что я все еще топаю, решила остановиться, так как она христианка. Я сказал, что, наверное, в стране мало христиан, на что она, улыбнувшись, ответила, что 95% населения. Да, не повезло мне, весь день мимо меня ехали эти 5%. Девушку звали Мария, она работала адвокатом. Она владела английским в такой же мере как я испанским, так что следующие 4 часа мы бегло общались, заодно увеличивали свой словарный запас. Ну хоть и ей от меня какая-то польза: нескучно, и в английском попрактиковалась! Уже вечерело, когда мы подъехали к развилке, от которой до ее дома было 50 км, но я отказался от предложения поехать к ней и познакомиться с мужем и родителями: попутки берут неохотно и неохота терять время.

Мы попрощались, при этом я познакомился с еще одним аргентинским обычаем. При встрече и расставании со знакомым человеком здесь положено дважды целоваться. Да, всегда полезно знать обычаи. В некоторых африканских племенах лучше не называть своего имени во избежании того, чтобы тебя не съели или не заколдовали, а здесь наоборот: хочешь, чтобы тебя поцеловала симпатичная девушка – просто заговори с ней и представься. Спроси к примеру дорогу и поцелуй обеспечен. Правда мужчины здесь тоже целуются и отнюдь не потому что голубые – так принято. Хорошо хоть не принято целоваться взасос как Брежнев. Надо просто прикасаться щеками и чмокать воздух.