Автостопом в Судан. На попутках из Москвы через Грузию, Турцию, Сирию, Иорданию, Египет в Судан и обратно в 1999 году

Мы видели Средиземное море ещё в Турции, в городе Искандерун, но так как мы торопились, а море было отделено от нас полосой порта и промышленных сооружений, мы так и не потрогали его. Сейчас же у нас была такая возможность.

Сошли с трассы; между дорогой и морем оказались огороды и теплицы.

За железными воротами и бетонными заборами жили, вероятно, сельские труженики. Мы постучались куда попало, просясь на ночлег; нас не вписали, но показали что-то в сторону моря.

Вдоль теплиц с помидорами и заборов мы прошли на морской берег. И тут мы поняли, что показывали нам сирийцы. На морском берегу стояло нечто, напоминающее заброшенную турбазу; двадцать маленьких одноэтажных бетонных домиков-кубиков. Они оказались пусты – февраль отнюдь не был в Сирии купальным сезоном. Только в одном кто-то жил – мы это поняли по вывешенному на улице сохнувшему белью. Возможно, это были сторожа. Мы отошли от сторожей подальше и вошли в один из домиков.

Внутри в домиках ничего не было; по две комнаты и туалету содержалось в них. Не было ни света, ни воды, но это и не важно! Мы нарекли сии здания «HOTEL SYRIA» и возрадовались. Сходили, потрогали море – холодные волны набегали на каменистый берег, обдавая нас брызгами… Расстелились на полу, зажгли свечку…

Солнце погасло, и волны шумели в десяти метрах от входа в наш домик.

Андрей и Миша решили сходить с котелком к людям – сварить кашу. И минут через сорок вернулись с кашей, чаем, хлебом, перцем, помидорами, маслинами и даже бутылочкой растительного масла, которое подарили им! Так и поели.

Когда же мы улеглись, в поздний час, к нам наведались местные сторожа, двое, с фонариком.

– Tomorrow? – спросили они: завтра?

– Tomorrow go, – отвечали мы: завтра уйдём, и сии люди, удовлетворившись, ушли.

21 февраля, воскресенье.

Взошло солнце.

Утром у меня оказалось две неприятности: во-первых, засорился пылью глаз, пока мы ехали по пустыне из Пальмиры, и сейчас он раздражился; во-вторых, вчера вечером, закрывая дверь за сторожами (которые спрашивали «Tomorrow»), я прищемил себе палец. Миша периодически страдал обжорством, и когда объедался, у него болел живот, а случалось сие объедение раза два в день (видимо, это был у него реванш после голодного Батуми). У Андрея был насморк. Чтобы улучшить своё настроение, мы окунулись в море (его температура была около +14) и вскоре забыли о своих неприятностях.

Подкрепившись вчерашними подарками сирийского народа, мы собрались и пошли на трассу. По пути нам попался кран с водой – жаль, вчера не нашли его, могли бы постираться. Умылись, вышли на автобан и сразу застопили «Ниву», в которой и уехали, как обычно, вчетвером.

Сейчас мы направлялись в другую супер-крепость, носящую имя Калаат Маркаб. Эта крепость находилась в стороне от трассы – от дороги до неё было километров шесть, – но она была хорошо видна издали, ибо, как и Крак де Шевалье, венчала собой гору.

Калаат Маркаб. Февраль 1999

Антон Кротов в Сирии. Февраль 1999

Дорожка виляла среди деревенских домов и поднималась всё выше. Справа и слева стояли одноэтажные и двухэтажные бетонные домики, обсаженные большими цветущими кактусами. На них росли красные не то цветы, не то плоды, но мы не подозревали о съедобности их. Когда нам захотелось завтракать, наше желание исполнилось следующим образом:

1. Мы шли по дороге среди деревни и застопили попутную машину, но водители её не поняли, чего мы хотим (по-арабски мы всё ещё говорили слабо). Не взяв нас, машина свернула в проулок.

2. Через несколько минут эта же машина догнала нас, везя третьего человека, англоговорящего. Остановились; человек спросил нас: что нам нужно?

3. Мы попросили кипятка. Нас подвезли к очень цивильному дому, где жила большая семья. Кое-кто знал английский и даже несколько слов русского языка. Нам поставили чай; я достал вчерашний хлеб (Миша возмутился, думая, что неприлично ходить в чужой дом со своим хлебом).

4. Хозяева, поняв нашу сущность, достали разные варенья, помидоры, огурцы и т.д., и с удовольствием скормили нам.

Наевшихся, нас подвезли до самого замка, и мы бесплатно проникли в него. Он оказался менее защищён, чем вчерашний, и не менее интересен. Возможностей полазить здесь была масса! А светлый солнечный день располагал к фотографированию.

После осмотра крепости мы, не заходя в деревню, выбрались на другую дорогу, и через некоторое время, при помощи бескорыстных туземцев, прибыли в городок Баниас. На выездном посту ГАИ дорожные полицейские пригласили нас в свою будку, чтобы угостить чаем и поговорить с нами. Внутри будка полицейских, как и вся Сирия, была увешана портретами президента Хафиза Асада.

По нашему, ещё загодя составленному плану, дальше мы должны были попасть в город под названием Хама, проехав через Кадмус и Мисяф. Это совсем не далеко, километров сто, не более, но трасса, как оказалось, проходит здесь через высокие горы и машин тут немного. Первая легковушка провезла нас только четыре километра, вторая – пять… «Ступенчатые» города росли на склонах гор, а трасса серпантином поднималась вверх. Рейсовый автобусик подвёз нас ещё на несколько километров, и не только не требовал денег, но ещё и угощал хлебными лепёшками. Так мы забрались совсем в холодные горы и, стоя на одной из позиций, начали было уже замерзать (было около +5 и ветер), но нас вскоре подобрал грузовичок в свой кузов, грязный от глины и песка. Мы завернулись в тент. Трасса долго поднималась вверх, а потом пошла вниз; мы заехали на карьер. Вечерело. Конечным пунктом грузовика был маленький, сумрачный, полный ветров городок. Тут же поймали другой такой же грузовичок. После него, наконец, маленький «гробик на колёсах» в своём обитом железом кузове довёз нас прямо до центра Хамы. Ух!

Миллионная Хама, четвёртый по величине город Сирии (после Дамаска, Алеппо и Хомса) знаменита своими деревянными скрипучими водоподъёмными колёсами, построенными здесь в Средние века. Колёса сии, именуемые «нории», вплоть до середины нынешнего столетия поднимали воду из речки в высоко подвешенные трубы городского водопровода. Сейчас водопровод автоматизировали, а нории, скрипя, крутятся вхолостую, привлекая к себе туристов и зевак.

Нории в Хаме в феврале 1999 года

Последний водитель довёз нас прямо до центра города, где, в свете разноцветных прожекторов и фонарей работали фонтаны, были открыты лавки и магазины, и, разумеется, скрипели мокрые, чёрные, похожие на колёса обозрения, нории диаметром с четырёхэтажный дом.

Пока блуждали по вечерней Хаме, поедая сэндвичи и другие вкусности, Мише вновь стало плохо от обилия еды. Сирийские вкусности оказались не просто чуть дешевле наших, но и интереснее. В общем, пора было искать вписку! Мы направились по одной из улиц в южную часть города, размышляя о том, куда бы постучаться на ночлег.

Вторая наша попытка удалась. Случайно мы набрели на пожарную часть.

Она представляла собой двухэтажное бетонное здание. В первом этаже находился гараж и жилая комната – «кают-компания», где сидели пожарные ночной смены, курили, пили чай и смотрели телевизор. Второй этаж был запасным складом пожарных, где они могли поспать, помыться, покачаться на тренажерах и прочее. Со второго этажа на первый вела не только лестница, но и круглая дырка с гладким столбом по центру. Это был людопровод, по которому быстро-быстро все люди могли спрыгнуть со второго этажа на первый.

Когда мы зашли, почти все пожарные (человек десять) тусовались в нижней комнате. Наше появление всех обрадовало; нашёлся один англоговорящий и даже один русскоговорящий, который от своего когдатошнего посещения Москвы запомнил несколько слов: «можно», «говорит» и «сколько рубель».

Мы сообщили о нашей нужде. Пожарные предложили нам чай, в то время как вопрос нашей вписки решался с начальством.

– Chief (шеф), говорит, можно, sleep (спать), – через некоторое время сообщил нам русскоговорящий на смеси русского и английского, – говорит, welcome (добро пожаловать)!

Дальше были долгие беседы, чай и ужин, горячий душ – помывка и постируха… Заночевали в большой общей спальне, уставленной кроватями, развесив мокрую одежду на трубу солярковой печи, обогревавшей помещение.

22 февраля, понедельник.

Утром – расстались лучшими друзьями!

На выезде из Хамы увидели большой памятник президенту Хафизу Асаду с большим носом. Президент желал удачи всем странствующим, и мы сфотографировали его на память.

До Дамаска шёл автобан. Без проблем сменили несколько машин.

Англоговорящий водитель последней на сегодня легковушки был настоящим бизнесменом и владел, по его словам, двумя маленькими нефтяными компаниями: одна была в Сирии, другая на Кипре. Он прожил десять лет в Швейцарии, посетил многие страны Европы и уважал западный стиль жизни. В Советской России он не был, но имел своё представление о ней:

– Я не был в России, но был в Болгарии, и думаю, что эти страны в чём-то похожи. Вот я расскажу такой случай. В Болгарии есть памятник, называется Alesha, русский памятник. Я вообще интересуюсь памятниками, и стоял и рассматривал его минут двадцать. Пока рассматривал, ко мне подошли и арестовали. Привезли в полицейский участок. Шеф – он, вероятно, был более образован, спросил о том, за что меня задержали. Я сказал, что просто стоял и смотрел на памятник Алёше минут двадцать. Он сказал мне: «Двадцать минут? Никогда так больше не делайте!» Меня задерживала полиция и в Польше, и в других местах Восточной Европы. Я думаю, что и в России такие же порядки. А в Сирии – хорошо! Никто никогда не спросит у вас документы и не будет задерживать вас!

И впрямь, мы были в Сирии вот уже неделю и ни разу ни один полицейский не спросил у нас паспорт! Ни разу никто не задержал нас для обыска, желая проверить личность! Никто не посадил нас на недельку в тюрьму! Мы не стали рассказывать водителю о наших батумских приключениях, дабы его мнение о «странах социализма» не ухудшилось ещё более. А ведь точно, стоит ему со своей смуглой внешностью приехать в Москву, как к нему прицепятся наши блюстители порядка…

Нефтяной бизнесмен довёз нас почти до самых ворот российского посольства, которое находилось близ большой улицы Ас-Саура, и уехал по своим делам.

Ура! Мы в Дамаске!

* * *

После мягких, провинциальных городков типа Хамы или Маядина, – Дамаск показался нам огромным и суетливым. Широкие улицы, с непрерывно ползущими машинами в четыре ряда в каждую сторону, высокие – этажей до десяти – бетонные здания, толчея пешеходов в базарных местах, шикарные офисы и лимузины… Почти никто не ездил в кузовах, что так привычно было в провинции; почти никто не обращал внимания на нас, иностранцев… Настоящий столичный мегаполис!

Вдали виднелись окраинные кварталы маленьких домов, налепленных на окрестные горы, как муравейник. Мы вошли в ворота российского посольства.

Йеменцы и оманцы уже отдыхали (оба посольства работали только с утра), но зато мы с Андреем точно установили их местонахождение. Гриша с Мишей достигли счастья в Культурном центре, и мы вечером пошли туда все вчетвером.

Директор РКЦ, Александр Сергеевич Сарымов, удивился нашей автостопной сущности и разрешил нам ночевать в Центре и приводить себя в порядок.

Здание РКЦ состояло из четырёх или пяти этажей, с многочисленными комнатами и кабинетами учебного типа, где днём тусовались сирийцы, вероятно обучающиеся русской культуре, а ночью могли пребывать мы. Нам указали стиральную машину, и мы тут же, вечером, занялись стиркой и стирали до самой полуночи, а потом разложились спать. Мы собирались пробыть в Дамаске дня три, встретиться с друзьями, получить (если будет возможно) йеменскую и оманскую визу и посмотреть город.

23 февраля, вторник.

Мы поднялись в полседьмого, и вновь запустили стиральную машину. Лестница, ведущая на чердак Культурного центра, заставленная старыми стульями и столами, покрылась также и нашими просыхающими одеяниями.

Мы в паре с Андреем отправились на другой конец города, туда, где вчера были обнаружены посольства Омана и Йемена. Был ещё ранний час; мы шли и рассматривали город.

Утренний Дамаск показался нам современной, цивилизованной, относительно чистой восточной столицей. Никаких проявлений прославленной старины на улицах не было – большие современные дома в 5—8 этажей, широкие шоссе, чистые автомобили. На припаркованных машинах мы разглядывали автомобильные номера разных стран арабского мира – в Дамаске можно встретить обитателей Ливана, Иордании, Арабских Эмиратов, Ирака и даже Омана.

Садовники поливали газоны. Утренних пешеходов было мало, всё больше едущих куда-то в своих личных авто и набитых битком микроавтобусах, типа нашего «Автолайна». От Культурного центра до посольского уголка на юго-западной окраине Дамаска оказалось чуть больше часа размеренной ходьбы.

Мы пришли к воротам оманского посольства незадолго до его открытия. Вскоре оно начало работать, нас пустили внутрь и оманский консульский служащий угостил нас чаем. Оманское посольство хотело получить с нас 1500 сирийских фунтов (30$) и собиралось делать визу в течение десяти, а то и пятнадцати дней. Поблагодарили за чай, попрощались и пошли к расположенным неподалёку йеменцам.

Йеменцы оказались людьми с более скромными запросами – им для изготовления визы требовалось всего по 375 лир с носа, три фотографии, ксерокс первого разворота загранпаспорта и рекомендательное письмо от посольства России. Визу обещали сделать на следующий рабочий день. Мы обрадовались, сели на маршрутку (она стоила пять фунтов – 0.1$) и поехали обратно в центр города.

В назначенном заранее месте встречи с небольшим опозданием проявились ожидаемые нами Костя Шулов, Паша Марутенков, Вовка Шарлаев и Саша Казанцев. Все они, как и мы, были в восторге от Сирии, и тут их радость была дополнена впиской в Культурный центр.

Но сейчас было не до рассуждений о полезных свойствах Сирии. Сперва надо было приготовить ксероксы первых разворотов наших загранпаспортов. Не у всех они были, и нуждающиеся в них побежали искать ксерокс, который нашли на соседней улице в каком-то офисе. Лавок с надписью «XEROX» в Дамаске не очень много, поэтому мы заглянули в первую попавшуюся солидную фирму, где нам не только скопировали всё бесплатно, но также мы там познакомились с сотрудником фирмы, великолепно говорившим по-русски.

С ксероксами мы направились в посольство России за рекомендательным письмом. Сотрудники посольства не пропустили нас к консулу, не понимая, что нам нужно, и потребовали, чтобы мы изложили нашу нужду на бумаге. Но вскоре всё прояснилось, мы сдали свои паспорта и отправились гулять до завтрашнего дня, к каковому нам и обещали приготовить письмо.

Оставшуюся часть дня мы провели в прогулках по Дамаску, в помывке, питании и вечерней постирке. Вовка Шарлаев, настоящий фундаменталист от автостопа, учил нас ездить автостопом по сирийской столице. Это умение оказалось доступно каждому – важно лишь отгонять такси и маршрутки, помнить, как по-арабски называется пункт назначения и иметь при себе карту. Наши автостопные прогулки по Дамаску оказались интересны не только нам, но и водителям, которые с удовольствием и бесплатно часто довозили нас прямо к порогу требуемых мест.

24 февраля, среда.

Последний раз нас было так много – восемь человек одновременно. На эту ночь нас устроили в одном из пространных подземных помещений Культурного центра – это помещение было театром. Последнюю ночь мы ночевали ввосьмером, ибо Миша Венедиктов, наш весёлый прожорливый спутник, решил завершать своё путешествие и возвращаться домой на учёбу.

Мы передали с Мишей несколько фотоплёнок, письма на родину и приветы.

Наш спутник покинул нас, направляясь в Москву – но не через Батуми, разумеется, а по другую сторону Чёрного моря, через Стамбул, Болгарию, Румынию, Молдавию.

Двое добровольцев (ими оказались мы с Вовкой Шарлаевым) пошли в посольство России за нашими паспортами и рекомендательным письмом. У посольства оказался неприёмный день, и к десяти утра у ворот скопилась толпа – человек двенадцать русских, озабоченных своими нуждами и несчастьями. В 10.20 утра наши посольщики сжалились над соотечественниками и стали пускать нас. Ура-ура-ура! Нам вынесли наши паспорта и рекомендательное письмо на арабском языке.

Вовка, продолжая наущать меня городскому автостопу, повлёк меня на нужную нам длинную улицу Фаиза Мансура, где нам попалась машинка аж 1948 года выпуска. Водители, думая, что несчастные белые мистеры не могут найти йеменское посольство самостоятельно, завезли нас в посольский квартал и заплутали сами. Поблагодарили водителей, вышли из машины и быстро сами обнаружили йеменское посольство; а вскоре подъехали и прочие наши спутники.

Мы заполнили анкеты и вручили йеменским посольщикам всё требуемое: анкеты, загранпаспорта и их ксерокопии, деньги, фотографии и рекомендательное письмо. Взамен мы получили стопку квитанций и обещание, что послепослезавтра, в субботу, наши визы будут готовы.

Завершив все бюрократические церемонии, мы вернулись в Культурный центр собрать последнюю выстиранную и сохнувшую там одежду. Отправились гулять по Дамаску, забрели в кварталы старого города и вдоволь набродились по его узеньким улочкам, а также по базару Сук аль-Хамидия, главному рынку страны.

Вечером, пока мы пили чай в Культурном центре, нас навестила Наталья Сейид-Ахмад, корреспондентка Русского радио в Дамаске. Мы поведали ей подробности нашего автостопного путешествия. Костя Шулов озаботился поиском других журналистов, через которых мы могли бы «прославиться», но пока не обрёл их.

После радиожурналистки нас навестил, по наводке сотрудников Культурного центра, суданский студент, обучающийся в Сирии. Он оказался классным парнем и хорошо, с аппетитом рассказывал нам про свою страну, ибо был англоговорящий. Мы расспрашивали его и всё больше убеждались, что не так страшен Судан, как его малюют сказочники из России.

25 февраля, четверг.

Последнюю ночь в Российском культурном центре мы ночевали вновь в подвальном кино-театральном зале, прямо на сцене среди декораций. Утром пришли сирийцы подметать и убирать сцену, готовя её к какому-то действу.

Попрощались с сотрудниками Культурного центра и разъехались из Дамаска в разные стороны, намереваясь опять встретиться в оном городе послезавтра и получить йеменскую визу. Паша Марутенков, Андрей Петров и я направились в тройке на северный выезд из города.

Остальные мудрецы также отправились досматривать разные сирийские достопримечательности. Вовка Шарлаев предлагал желающим направиться пешком через пустыню для осмотра потухшего вулкана Джебель Сис, но никто не согласился идти с ним, и Джебель Сис отложили до следующего раза. Что до нас троих, нам хотелось посетить христианские городки Сейднаю и Маалюлю.

Сменив три машины, мы приехали в городок Сейдная, лежащий среди гор. Над городом возвышался монастырь Сейднайской Божией матери, основанный в шестом веке. Это самая крупная женская обитель в Сирии, здесь обитают около тридцати монахинь и послушниц.

Мы поднялись к монастырю по крутым лестницам. Было ветрено. Оставили рюкзаки перед входом и заглянули внутрь. Монастырь оказался весьма компактен. После того, как мы осмотрели храм, к нам подошла одна из послушниц, спросила о нашей сущности и предложила пообедать. Зашли в маленькую комнатку, вероятно, специально предназначенную для кормления редких паломников: удобные сидения, столик для еды и ящик для пожертвований. Послушница принесла нам еду и тактично удалилась, чтобы не смущаться и не смущать нас.

* * *

После Сейднаи наш путь лежал в другое христианское селение – Маалюлю. Среди городов и деревень мира остались три места, где люди до сих пор говорят на том самом диалекте арамейского языка, на котором говорил две тысячи лет назад Иисус Христос и его современники. Все эти пункты находятся на территории Сирии, и Маалюля – самый известный из них.

Маалюля расположена в горном ущелье, на высоте 1650 м над уровнем моря, и поэтому здесь прохладнее, чем в Алеппо или Дамаске. Здесь находится монастырь святой Теклы (Фёклы) и другие достопримечательности. Одной из них является узкая расщелина в скалистой горе, возникшая, по преданию, тогда, когда Фёкле надо было спасаться от разбойников – скала расступилась перед нею, и святая скрылась по узкому ущелью.

В Маалюле мы провели полдня. Ночевать в монастыре не стали, и, осмотрев лишь часть интересных мест, продолжили свой путь.

На глуховатой дороге, соединяющей Маалюлю с основной автомагистралью Дамаск – Хомс – Алеппо, мы грелись не меньше получаса, прежде чем нас подобрала машина, идущая аж в Хомс. Жаль, но нам туда не надо. Как только добрались до автобана, мы попрощались с водителем и направились на поиски старинного караван-сарая, именуемого Хан-аль-рус.

Хотя по карте и по иным признакам Хан-аль-рус был совсем рядом, разыскать его никак не удавалось. К счастью, попался местный житель. Тут и обнаружилось, что памятник истории, древний караван-сарай и впрямь представляет собой настоящий каменный сарай без крыши, запущенный и старый, и используется как загон для овец.

Обошли вокруг Хан-аль-руса, посмотрели на овец и поехали в следующий город – Кутейфу.

* * *

Кутейфа оказалась странным городом. Вероятно, иностранцы здесь в диковинку, и за нами увязались многочисленные дети и взрослые, мечтающие показать нам основную достопримечательность – довольно скучную мечеть. Когда мы попросили чая в одной из лавок, нам, в качестве шутки, налили чай с очень высоким содержанием лимонной кислоты. Нормальные люди не способны были употреблять такое питьё, но я демонстративно выпил половину кружки, а второй половиной пытался угостить самого хозяина заведения, который всячески пытался отвертеться от ядовитого «чая». Присутствующие в харчевне граждане удивлялись.

Когда же настал вечер и мы решили обрести вписку в городе сём, стучась в ворота разных домов, дети и взрослые продолжали следовать за нами, вероятно, отпугивая потенциальных желающих приютить нас. Когда мы стучались в очередной дом, оттуда, как правило, выходили люди и пытались направить нас в город Дамаск, где, по их мнению, расположен «хотель». Мы же «хотель» не хотели. Наконец нам удалось избавиться от назойливых детей, помощников и советчиков и, как только мы остались наедине с вечерней пустынной улицей, вскоре в одном из домов мы и обрели ночлег.

Хозяева дома, куда нас привела жизнь, удивились, но приютили нас. Дед, отец и несколько детей заинтересовались появлением иностранцев, и позвали посмотреть на нас всех своих знакомых (видимо, стадность была присуща этому городу Кутейфе). Среди знакомых оказалось и двое полицейских. Не грубо, но как бы между делом, они захотели проверить наши паспорта, коих у нас и не оказалось (как вы помните, мы сдали их в йеменское посольство). Вместо паспортов у нас были пограничные учётные бумажки, выдаваемые всем на въезде, и удостоверения АВП. Полицейские переписали все имеющиеся сведения о нас корявыми латинскими буквами, и, откланявшись, ушли.

В доме был душ и телевизор. Хозяева, желая развлечь нас, перебирали десятки спутниковых каналов, и случайно попали на суданскую программу новостей. Это было подобие нашей советской программы «Время». Диктор, чернолицый человек в белом халате и чалме, на фоне большой карты Судана, читал по-арабски монотонную речь, перемежающуюся видеоматериалами.

Вот Материал Номер Один – Политические Новости. Какой-то человек в пятнистой военной форме произносит спич перед огромной толпой мужчин и женщин, запрудивших площадь. Когда он делает паузы, площадь отзывается тысячью криков, вероятно означающих «Ура!», «Враг не пройдёт!», «Наука победит!» и т.п.. Скорее всего, это был Хартум – где ещё можно собрать такую толпищу?

После политических новостей пошли новости экономические. Важные люди ритуально разрезали ленточки, и на экране появлялись трактора, поля, каналы и комбайны… В общем, сельское хозяйство в счастливом Судане развивалось невиданными темпами. Диктор в чалме, периодически сменяющий видеохронику, комментировал всё происходящее.

Потом пошли новости из хороших стран. Вот важные люди садятся за стол и подписывают бумаги. Среди важных людей – Ельцин, самый настоящий (вот прикол: в Сирии, по суданскому телевидению, увидеть Ельцина). Затем пошли новости из плохих стран: что-то горело, взрывалось, бежали люди с перекошенными от страха лицами… – это была, вероятно, Югославия.