Гаданье на кофейной гуще

– Вот, черт! Совсем из головы выпало. Ну, значит, не судьба. Зря только время потерял, – досадливо поморщился Павел Аркадьевич.

– И я, – вздохнула Лера, вспомнив, что теперь надо будет тащиться за машиной, чтобы ехать на дачу.

Выйдя на пенсию, родители Леры Озеровой осуществили свою мечту – купили домик у озера. Конечно, в смелых мечтах был дом у моря, но с морем как – то не сложилось. Да и оставлять двух, хоть и взрослых детей, мама отказывалась.

– Ну, как вы без меня будете? Кто вам приготовит, поговорит, наставит на путь истинный?

Дети не сопротивлялись. Лере тоже сложно было представить, как она будет жить вдали от мамы с папой.

Домик начали искать с осени. Объехали много деревень и поселков. Садоводства папа категорически отвергал.

– Мне нужна жизнь, а не сезонные грядки. Я планирую переехать на постоянное место жительства, а не на полтора месяца питерского лета.

Коттеджные поселки тоже не приветствовались:

– Те же садоводства, только дома больше, да снобизм выше крыш.

Наконец, в феврале, когда у мамы стало пропадать терпение, а Лера с братом Сашкой уже перестали сопровождать родителей на просмотры, позвонил папа и радостно оповестил, что нашел дом своей мечты:

– Хоть я и держал образ мечты в голове, но в натуре он оказался еще лучше моих фантазий. А еще в поселке есть два магазина, клуб, в котором вполне приличное кафе, баня и такая светлая церковь, что даже у меня слезы навернулись. К тому же там большая коровья ферма. Да и местное население держит коров, разводит кур. Мы готовы переехать на следующей неделе.

– Пап, документы так быстро не оформят! – заволновались брат с сестрой. – Не торопись!

– Ну, пусть Саша поработает с документами! Юриста выучили, должен же он родителям помочь!

Вся семья погрузилась в сборы, даже Иветта приходила вечерами и со свойственной ей педантичностью, аккуратно складывала посуду и книги в большие икеевские коробки. На первое мая запланировали торжественный переезд. Дом и, правда, оказался удивительным – просторный, с широкой солнечной застекленной верандой, с белой беседкой в конце участка, с яблоневыми деревьями и зарослями малины. Из окон второго этажа виднелось большое озеро, отражая плывущие облака. На другом берегу белели стволами березки.

– Ну, как? – бегал довольный отец. – Кто ищет, тот всегда найдет. Главное, точно знать, что ищешь.

Маму, правда, немного огорчало, что центр поселка находится в некотором удалении от дома, но зато озеро и тихие соседи компенсировали это неудобство.

Родители наслаждались одиночеством и покоем ровно два месяца, а потом случилось нашествие внуков.

Мама с покорностью констатировала, что субботние обеды – это одно, а постоянное времяпрепровождение без заслуженного авторитета – это совсем другое.

– Понимаешь, они на нас смотрят, как на абсолютно чужих людей? – с жаром шептала мама Лере. – Мы с папой считали, что мальчики привыкнут к нам, будем вместе ходить на озеро, гулять по поселку, а вместо этого, они, по-моему, дичают и превращаются в маугли.

Когда на горизонте появлялись родители близнецов, у них сами собой приглаживались волосы, застегивались пуговицы, очищались веснушчатые щеки, и в голубых глазах появлялось выражение покорности, радости и уважение ко всем окружающим предметам. Они с удовольствием усаживались за круглый стол на веранде и уплетали бабушкины оладьи с медом, запивая их молоком. Верхом детской подлости были льстивые поцелуи и слова благодарности любимой бабушке за вкусный завтрак или ужин, в зависимости от времени суток.

Они доставали из сарая удочки и обещали показать папе рыбные места. Сашка с Иветтой были счастливы от пребывания детей на свежем воздухе, а у бабушки с дедом не поворачивался язык обвинить собственных внуков в лживости и притворстве. Единственная угроза, что маме с папой расскажут об истинном поведении и отправят в город, немного работала.

Выходные давали небольшой передых от холодной войны. Пока Иветта не объявила, что они отправляются на две недели в Испанию. «Саше надо отдохнуть!» – Аргумент, против которого мама возразить не могла, но с мольбой в глазах обратилась к Лере:

– Лерочка, на тебя вся надежда. По-моему, при тебе они ведут себя немного тише.

Машина несколько раз чихнула, заурчала и заглохла. Это было что-то новое. К зимним забастовкам любимого автомобиля Лера уже привыкла. Знающие люди поясняли это тем, что дизельное топливо на морозе если не замерзает, то становится вязким и двигатель, поэтому может не заводиться. Лера доливала специальные присадки в бензобак, старалась всегда держать бак полным, ездить на машине каждый день, но, как только в город приходили настоящие морозы, машина брала отпуск и упрямо не хотела двигаться с места в холодные дни. Лера уговаривала, злилась и обещала отдать автомобиль в хорошие руки на Авито. Но, с приходом теплых дней, машина была готова к движению, и Лера прощала ей зимние капризы.

Но вот в теплый летний день, да еще когда надо было ехать на дачу, когда машина была нужна, как никогда, – такое простить было сложно. И Лера, хлопнув дверцей и топнув ножкой, громко заявила, что больше терпеть вздорный характер немецкой фрау не намерена.

– Сегодня же займусь поиском нового автомобиля! Сколько можно выносить твои фокусы? Ты даже не понимаешь, как мне сегодня нужна. По твоей милости я буду трястись в переполненной электричке, потом тащиться на автобусе и идти довольно приличное расстояние пешком. Да ты хоть понимаешь, как это долго и утомительно? А мне еще надо заехать за продуктами. Мама целый список вчера надиктовала.

Лера подняла капот, заглянула под него без всякой надежды, пошевелила рукой какие-то трубочки и болтики и снова села за руль. Повернув ключ в замке зажигания, Лера услышала ровный тихий рокот мотора.

– Ура! – Выдохнула она шепотом. – Довези меня сегодня до дачи, а там папа постарается тебя полечить. – Обратилась она к своей машинке.

Еще не веря своему счастью, девушка аккуратно выехала со стоянки и через несколько минут уже ехала в автомобильном потоке по кольцевой дороге в сторону родительского дома.

Это был такой необычный выходной день, когда в Питере царило лето. На небо не заглянула ни одна тучка, и оно сияло пронзительной синевой. От жары народ потянулся в парки и к воде. На лицах у многих блуждала улыбка и покой. А что делить в такую благодать, зачем злиться? Мир прекрасен!

Навстречу Лере никто не выбежал, и девушка осторожно открыв калитку, вошла внутрь.

На веранде мама, немного странного вида перебирала малину. На голове у нее была вязаная повязка, в которую кто-то заботливо воткнул голубиное перо. Поверх летнего халата мама надела старую скатерть с прорезью для головы.

– Привет, мамуль, что за маскарад? – тихо спросила Лера.

Мама вздрогнула от неожиданности и посмотрела на дочь вымученным, уставшим взглядом.

– А я теперь не мама и не бабушка, я – скво.

– Кто?

– Индейская скво. Мы уже несколько дней живем по законам индейского племени. Спасибо твоему папе. Нашел на чердаке книжку про индейцев, и теперь близнецы понимают только эти правила.

– Они, надеюсь, не знают точного значения этого слова? – подняла бровь Лера.

– Нет, конечно! Они изучают жизнь индейцев по книгам Купера, а тот свято верил, что «скво» – это женщина и ничего больше.

– Ну, тогда тоже будем играть с ними по правилам, – закусила губы Лера и погрузилась в свой смартфон.

– Лерочка, вот ты скажи, что им не хватает? – принялась изливать наболевшее мама. – Свежий воздух, озеро, рядом любящие бабушка с дедом, а они, как волчата на все смотрят и ворчат, словно два старичка. С вами у меня таких проблем не было. Вы всегда и всем были довольны. Не дети – золото! – Вздохнула мама. – Лер, когда ты нам внуков родишь?

Это было что-то новенькое. Мама никогда еще не заговаривала с Лерой на эту тему. Лера даже оторвалась на минутку от своего смартфона и с удивлением посмотрела на мать.

– А этих двух ты внуками не считаешь?

– Считаю, конечно, – смутилась мама, – но мне кажется, что твои дети будут к нам лучше относиться.

Мама, мечтательно глядя в синеву летнего неба, задумалась, а Лера вновь погрузилась в изучение индейской темы.

Через полчаса идиллию летнего дня, когда в воздухе слышалось только жужжание пчел, нарушили сердитые мальчишеские голоса.

– Идут! – вздрогнула мама и с испугом посмотрела на Леру.

Лера кивнула, накинула на себя старую льняную занавеску, повязала на голову ленту, воткнув в нее перо от соседской курицы.

Скрестив на груди руки, Лера встала у входа на веранду. Мальчишки с перьями в кудрявых светлых волосах, остановились в нерешительности, не зная, как реагировать на такую фигуру. С одной стороны им нравилась веселая тетя Лера, которая могла нарисовать им любой персонаж из мультика, с которой можно было подурачиться, когда не видела мама, но сейчас она смотрела серьезно и даже враждебно.

– Хау, санкаку! – выдала Лера приветствие.

Мальчишки застыли, раскрыв рты, в руках у них были выточенные из палок остроги, как и подобает настоящим индейцам. Папа с пером в седых волосах держал удочку, и ведерко с парой карасей. Он с улыбкой смотрел на дочь, но молчание не прерывал.

– Никакие мы не каку, – первым пришел в себя один из братьев.

«Вовка», – догадалась Лера.

При поразительном сходстве, братья отличались темпераментом. Вовка был живым, быстро соображал, беспрекословно главенствовал и назван был в честь отца Леры и Александра. Костя во всем следовал за братом, отдавая ему пальму первенства, был добродушнее и отзывчивей. С ним всегда можно было договориться, он легко шел на компромиссы, в отличие от брата. Свое имя он получил в честь отца Иветты. Оба деда были счастливы.

– Мы не каку, мы индейцы! – подхватил Костя.

– Индейцы, а не понимаете, что «Санкаку» – это младшие братья, – фыркнула Лера. – Приветствую и тебя …, – повернулась она к отцу.

– Томагавк, – выпалил папа и затрясся в безмолвном смехе.

Лера закатила глаза и с немым вопросом посмотрела на отца.

– А как ваши имена? – обратилась Лера к близнецам.

– Лер, ну мы еще не придумали, – заныли оба. – Ты нам помоги. А у тебя есть имя?

– Конечно! Первым делом надо придумать себе имя, для индейцев это самое важное. Имя сразу дает понять, кто перед тобой: тихий ручей или бурная река.

– Мое имя Лакота. Что означает – земля.

Мальчишки с восторгом в глазах смотрели на нового игрока в команде. Предвкушая, какие интересные приключения их ожидают.

– Так, сначала все индейцы моют руки и ноги и садятся за круглый стол. Там наша Ина уже приготовила войюте.

– А Ина это кто?

– А войюте это что? – Посыпались вопросы.

– Ина в переводе с индейского мама, а войюте – это…

– Еда! – Сообразили мальчишки.

– Хау! Я все сказал! – Подняла руку Лера.

Во время обеда никто не капризничал. Или дети проголодались, или поняли, что для настоящих индейцев это непозволительно. Мама смотрела на все происходящее широко открытыми глазами и только кидала благодарные взгляды на дочь.

– Лер, хорошо бы они поспали немного после обеда или хотя бы полежали. Они тогда спокойнее становятся.

– Санкаку, полезли на чердак, будем подбирать имена, – скомандовала Лера, заметив, как оба родителя выдохнули с облегчением, когда близнецы беспрекословно поднялись из-за стола и пошли за своей тетей.

После придирчивых разбирательств и мелкой ссоры, выбрали имена. Вовку назвали Вохитикой, что означало храбрец, а Костю – Кетэн – ястреб.

Полежали на старых раскинутых шкурах на чердаке, полюбовались на синюю гладь озера из чердачного окошка, почитали Фенимора Купера. И уснули втроем.

Разбудила Леру мама с телефоном в руках:

– Лерочка, тут твой начальник, говорит, что ты нужна срочно.

Павел Аркадьевич без предисловий и извинений сообщил, что Лере срочно нужно приехать в город и это дело не может ждать до понедельника.

Лера сонными глазами смотрела на маму, на спящих племянников, безмятежность и радость летнего дня и такого долгожданного субботнего вечера разбились на тысячи осколков разочарования.

– Мам, мне ехать надо! Шеф вызывает, – грустно проговорила Лера и постаралась не разреветься. – И ведь он меня уже с утра вызывал, я даже на пробежку не пошла, на работу помчалась, расстались до понедельника, а тут снова здорово.

– Лерочка, а у вас с ним только рабочие отношения? – робко спросила мама, отводя взгляд в сторону.

– Мам! Конечно, ты бы его видела! Просто чувствую, задумал какую-то аферу, только пока не поняла какую, – высказала Лера мысль, которая ее волновала и тут же пожалела.

Не стоило родителей пугать, они не так все понимают. Им кажется, что афера – это что-то опасное, противозаконное, а у Павла Аркадьевича вся жизнь – одна сплошная афера.

Выйдя в сад, Лера еще раз посетовала на срочный вызов. С соседних участков потянуло аппетитным дымком – кто-то начал жарить шашлыки, слышался смех, звон посуды, где-то тихо играл приемник. Народ готовился к встрече летнего вечера со всеми вытекающими подробностями, чтобы потом зимой вспоминать и вздыхать об ушедшем лете и с нетерпением ждать нового.

Папа с довольным лицом тоже раскладывал в старый мангал аккуратные поленья, но увидев Леру, все понял, и сразу сник:

– А мы с тобой даже не успели поговорить.

– Пап, я постараюсь вернуться сегодня вечером. Вот туда и сразу назад.

– Не обещай, Лер, и не торопись. Езжай, если надо!

– А я хотела, чтобы ты машину посмотрел, что-то она у меня опять хандрит.

– Это лучше к мастерам хорошим, Лерочка, – встряла мама. – Машина – вещь опасная. Надо, чтобы мастера посмотрели.

– Озерова, я не представляю, как ты будешь работать, но срок у тебя пять дней. Как ты понимаешь, начинать надо сегодня. – Без предисловий, извинений, что нарушил субботние планы, без признательности, что примчалась так быстро, начал шеф.

– Но, Павел Аркадьевич, это же невозможно! – вскрикнула Лера. – Чтобы загрунтовать холст белилами надо четыре, пять дней.

– Ну, прояви свои хитрости. Как там у вас, художников: в морозилку положить, или на солнце выставить. Есть десятки способов.

– Все равно, даже если я положу отгрунтованное полотно в сушильную камеру, коей я не имею, должно пройти еще два дня, чтобы грунт окончательно просох. И потом, самые быстросохнущие краски, ну, например, «Да Винчи», сохнут не менее 30 – 40 часов, и это один слой.

– Озерова, пожалуйста, не грузи меня всеми этими подробностями, прошу! – скривился шеф. – Короче, вот тебе картина. Надеюсь, ты понимаешь, что несешь за нее ответственность. Делай фото, наброски, эскизы. Но держать картину у себя больше пяти дней я тебе не дам.

– Я попробую, что-то сделать. Только окончательный вариант вы получите не раньше месяца. Конечно, если вам нужна копия, приближенная к оригиналу. И мне нужны хорошие краски органического происхождения, с высокой светостойкостью.

– Например, какие?

– Ну, у «Лефранка» идеальная палитра, «Фрагонара» славится чистотой света, к тому же там натуральное льняное масло. Но в нашем случае, лучше взять «Муссини». Это высокотехнологичное воссоздание масла эпохи Возрождения. Там все краски отлично смешиваются и цвета, как у мастеров времен Рембранта.

– Это реально можно купить?

– В эпоху Интернета можно все. Только действовать надо быстро. Вы ж понимаете, Павел Аркадьевич.

– Ладно, вот тебе полотно, иди, грунтуй. Я займусь красками. Картина пока будет у меня.

«То есть, наша встреча снова была впустую, – с грустью подумала Лера, вспомнив то счастливое место, которое она покинула час назад. – А вот возьму сейчас и вернусь туда».

Но звонок Томки нарушил светлые планы.

– Лер, ты дома? – произнесла Тамара приглушенным голосом.

– Почти, Том. А что голос такой грустный?

– Я сейчас была у одного своего клиента. Ты должна его помнить – высокий такой, худой с нервными пальцами. Он еще собирался привести ко мне свою жену.

– Ну, конечно, я его помню.

– Он позвонил утром и со слезами попросил приехать к ним домой, так как жене стало хуже.

– И что?

– Лер, она умерла у меня на руках. В прямом смысле. Я подложила свои руки ей под голову, она улыбнулась и все…

Голос у Томки задрожал, послышались всхлипывания.

– Лерочка, приезжай! Мне так страшно. Я одна дома, Ромка с детьми в Италии, а я обещала свекрови приехать к ней на дачу, но чувствую, что сегодня мне к ней ехать не надо. Я какая-то вся грязная, словно паутиной покрылась.

– Не говори ерунды, Том. Какая паутина? Умер человек. Посторонний тебе человек. Почему это так тебя волнует?

– Не знаю, Лера, не знаю. Сама не пойму!

Лера развернула машину и поехала к подруге. Видно, не суждено пока насладиться субботним вечером, попробовать папин шашлык и поиграть в индейцев. Кстати, надо мальчишкам купить правильную индейскую экипировку, сейчас это не проблема. Лера с улыбкой вспомнила своих дорогих родственников с куриными перышками в волосах.

Томка была в ужасном состоянии: бледная, волосы рассыпаны по плечам, зеленые глаза, не мигая, глядят в одну точку, – ну, вылитая русалка. Она сидела на краешке стула, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Перед ней на столе стояла бутылка коньяка и пустой стакан.

– Том, ну, ты чего? – Лера присела перед подругой на колени и заглянула в глаза. – Ты же не пила никогда?

– Говорят, расслабляет, – неуверенно пожала плечами Тамара.

– Лучше спорт.

– Ты предлагаешь мне сейчас заняться спортом?

– Ну, может, просто пойдем на улицу? Пройдемся, подышим воздухом, и ты расскажешь мне, что тебя так взволновало.

– Да я сама не пойму, Лерочка! Ты права, что эта женщина мне абсолютно посторонний человек. Я даже голоса ее не услышала, зато услышала, как завыл ее муж. Он действительно завыл, прямо, как волк. Это было так жутко. А я ушла, бросила его там одного, даже не попрощалась.

– Ну, в такой ситуации официоз не обязателен. Ну, давай, встряхнись, Тома. Пойдем лучше погуляем. А, может, махнем к моим? Папа свой фирменный шашлык делает.

Томка робко улыбнулась, а потом замахала головой:

– Не могу, Лер. Представляешь, я, когда увидела ее, такую трогательную, светлую, с улыбкой на лице… я никогда не видела, чтобы так улыбались, Лер, а потом, когда я руки свои ей под голову положила, в меня словно что-то перетекло. И это что-то такое нехорошее, липкое, темное.

– Тома, я даже не предполагала, что ты у меня такая впечатлительная. Может, и правда, тебе надо выпить? – Лера с сомнением взглянула на бутылку.

– В том то и дело, что меня мало что может вывести из равновесия. Иначе я бы не смогла работать там, где я работаю.

– Пойдем, Томик, на улицу и пусть ветер сдует с тебя все паутины.

– Да, хорошо, пойдем, только давай сначала кофе выпьем? На кофейной гуще хорошо гадать, когда клиент находится в волнении. Кстати, твои волнения улеглись?

– Нет пока, только я их уже не так остро ощущаю. Но кофе выпью с удовольствием.

Выпив кофе и перевернув маленькие чашки так, как было положено, подруги некоторое время молча, вглядывались в кофейные узоры.

– Смотри, Лер, вот эта сторона и у меня и у тебя светлая и ровная. Это наша жизнь, которая была еще вчера. Тут даже цветы угадываются. А вот что готовит нам день грядущий.

– Чернота одна, – прошептала Лера. – Может, кофе у тебя не того помола, а, Том? Вот и не получается нормального рисунка.

– Кофе нормальный, я только такой покупаю. Смотри, у тебя как был мужик с топором, так и стоит. Только топор еще больше стал.

– Ты думаешь больше?

– Больше, больше, я же помню. Но видишь, и у меня в чашке тоже мужик с топором, и какие – то вьюги вокруг, завихрения.

– На паутину похоже, – прошептала Лера. – Том, а разве такое бывает, чтобы в двух чашках повторялось одно, и тоже?

– Если честно, я первый раз такое вижу, – вздрогнула Тамара.

Девушки загрустили, так не хотелось впускать в свою жизнь горести и напасти, да еще странных мужиков с топорами. И откуда они возьмутся?

– Лерочка, давай пообещаем друг другу, не ввязываться ни в какие темные истории!

– Давай! Только как понять, темная эта история или светлая? Ведь, это только в конце пути можно выводы делать, где надо было стелить соломку.

– Ну, прислушиваться к себе чаще. Анализировать ситуацию, поступки свои и других. Ведь мы же с тобой девушки разумные.

– Пойдем гулять, разумная девушка.

«Глупо, конечно, все, – думала Лера, – и гадание это и тревоги наши. Сейчас пройдемся по набережной, посмотрим на людей, сдуем Томкину паутину и успокоимся».

– Том, а вот если бы к тебе кто-то пришел с такими волнениями, ты бы что человеку посоветовала? – спросила Лера, когда они вышли на набережную.

Тома с семьей жила на набережной Робеспьера. Напротив их дома, на другом берегу Невы высились знаменитые Кресты и Томка жаловалась, что такое соседство негативно отражается на ее ауре и настроении, она даже шторы на окнах старалась держать все время закрытыми, но уезжать из любимого района не хотела.

– Ну, я бы заглянула в свой магический шар, это располагает клиентов, внушает уважение. Потом подержала бы человека за руки. Знаешь, мне иногда, в самом деле, приходят какие-то видения. Я вдруг понимаю, что вот с этим человеком может случиться что-то плохое, а этот только зря себя тревожит темными мыслями…

– Вот как мы себя сейчас, – Лера попыталась перевести в шутку их сегодняшнее гадание.

Но Томка подачу не приняла, а остановилась и с тревогой взглянула зелеными глазами на подругу. На своих высоченных каблуках она была почти одного роста с Лерой.

– Лера, это не шутки. Пожалуйста, будь осторожна. Если не хочешь, не рассказывай мне, но не делай ничего, что может тебе навредить. Лучше уйди в сторону, даже с потерями.

– Да мне нечего тебе рассказывать, – Лера почувствовала, как глубоко в душу проникает Томкин взгляд. – Все, как всегда. Тихая жизнь, рутинная работа. Реставрирую, грунтую, смываю.

Тома отвела взгляд и вздохнула:

– А знаешь как фамилия того клиента, у которого жена умерла? Паукян. Мне помощница смс сбросила, когда я одевалась. Вот и не верь ощущениям.

Вечером Лера два раза покрыла холст грунтовкой, подсушив немного его феном. Воскресное утро подарило тихую солнечную погоду, и Лера выставила холст на балкон.

– Не сушильная камера, конечно, но тоже сойдет. Как во времена Леонардо, – улыбнулась Лера. – Но чья, же все-таки это работа? Не думаю, что родственница нашего Павла первого была счастливой обладательницей Рембрандта. Да и не в его духе были такие пейзажи. Ах, как хочется скорее узнать, чья же эта картина!

Лера вспомнила, как в детстве, после похода в Эрмитаж, мечтала найти на старом чердаке подлинник Ван Гога под какой-нибудь лубочной картинкой и любоваться любимым художником дни и ночи.

– Или, может, не надо мне этого знать? Меньше знаешь – легче спишь. Вот возьму завтра и откажусь. Томка же говорила, что лучше отойти от темных дел. А что-то мне подсказывает, в этом деле света мало. Только немного посмотрю на нее завтра, подержу в руках, пообщаюсь. Может, шеф уже будет знать, чья это работа…. Но зная, как родственница дорожила своими фантиками, это может быть кто угодно.

В понедельник Лера, как обычно, спустилась в свой подвал и приступила к текущим делам. Отгрунтованный холст она принесла с собой. Ближе к обеду в мастерскую спустился Павел Аркадьевич и сразу начал разговор с высоких нот:

– Озерова, тебе надо особое приглашение? Почему я должен бегать за тобой? Забыла, о чем мы с тобой договаривались?

«Вот как наш совместный труд начинается! Откажусь и буду жить легко и счастливо. И никакой мужик с топором за мной не будет бегать. А, кстати, откуда он может взяться?»

Вера Тимофеевна даже перестала работать, а с интересом откинулась на спинку стула и переводила взгляд с Павла первого на Леру, в ожидании разборок.

– Простите, Павел Аркадьевич, но я хочу отказаться от вашего предложения, – поднялась Лера со своего места.

– Пройдите в мой кабинет, Озерова! – сквозь зубы проговорил шеф, и, развернувшись, выскочил из подвала.

– Лер, это вы про что? – не сдержала любопытства Вера Тимофеевна и кудряшки на ее голове мелко затряслись.

– Уволиться хочу, а шеф не отпускает. Обещает повышение и отдельный кабинет.

У Тимофеевны открылся рот, а Лера уже ругала себя за нелепое вранье. Раньше за собой она такого не замечала. Собираясь с мыслями, она поднялась на третий этаж старинного особняка, где находился их антикварный салон.

Когда то давно, еще прадед нынешнего владельца салона, переехавший в холодный Петербург из солнечной Италии, приобрел этот небольшой особнячок. Здесь была его мастерская, здесь же он жил. Каким чудом это здание в центре Питера оставалось долгие годы собственностью одной семьи – было загадкой. Правда, новый владелец уже давно приобрел себе роскошную квартиру на Английской набережной, превышающей по площади весь антикварный салон. Жить на третьем этаже ему было тесно, хотя Лера не отказалась бы от такой милой квартирки.