Гаданье на кофейной гуще

– Вот, смотрите, что хранила в ней эта чокнутая.

Лера заглянула в нее и улыбнулась: шкатулка была доверху заполнена фантиками, да какими!

– Ну, и что вы на это скажете, Валерия? Если бы вы знали, чего нам стоило открыть это, с позволения сказать, сокровище! Лялечка так надеялась найти в ней старинные драгоценности! Она, как все женщины, обожает все, что сверкает, – с умилением произнес любящий муж, – а, уж, старинные колечки и сережки…. Сколько я ей их подарил, а всегда радуется новым.

Шеф затих с улыбкой на лице, а Лера с удивлением рассматривала аккуратно сложенные разноцветные бумажки.

– Это же настоящее сокровище! – проговорила она.

Павел Аркадьевич отвлекся от приятных мыслей и, нацепив на нос очки, подошел к столу.

– Лялечка сказала, что это мусор, она была так расстроена, что в шкатулке нет драгоценностей, и я не стал вникать. Сокровище, говоришь…

– Тут фантики кондитерских фабрик царской России: «Абрикосов и сыновья», «Адольф Сиу», а это Эйнем, нынешний «Красный октябрь». Нам в Мухе рассказывали, что фантики для этой фабрики оформляли Михаил Врубель и Александр Бенуа. А для праздников в фантик вкладывали открытки или головоломки. Это же чудо, что такое, Павел Аркадьевич!

Девушка счастливо улыбалась, словно это ей подарили шоколад с красивым фантиком. Она разглаживала разноцветные бумажки, проводила рукой по шершавой шкатулке, гладила теплое дерево буфета. Все ей здесь было мило, все манило, обещая рассказать свои тайны. «Только прикоснись, Лера!» И Лера касалась, трогала, проводила кончиками пальцев по теплому дереву, потертым лакированным поверхностям.

– Ну, лично я под словом сокровище понимаю нечто другое. Но могу с вами согласиться, некая ценность в этой коллекции имеется.

– Многие музеи с радостью согласятся принять такой дар! А шкатулка – это вообще произведение искусства: сама форма, потайной замок, а инкрустация из бирюзового перламутра, я о таком даже не читала! Очень редкий оттенок. Только, конечно, она нуждается в серьезной реставрации.

– Ну, прежде чем дарить что-то из этой пещеры Аладдина, мы должны вступить в наследство. Ладно, отвлекли вы меня своими фантиками. Вернемся к картине.

– Если честно, я даже боюсь ее касаться, но ценности, мне кажется, она особой не представляет. Наверное, она просто была дорога вашей Карловне по каким-то причинам. Может, это был подарок ее любимого, – пустилась в размышления Лера.

– А вам и не надо ничего касаться. Тем более что картина в хорошем состоянии. Пряча ее от посторонних глаз, тетка делала доброе дело.

– Тогда, что от меня требуется?

– Вам надо сделать копию. Всего лишь копию. Вы же мастер по копиям? Вот и копируйте. Холст я вам выдам.

Лере хотелось еще остаться в этой квартире, внимательно рассмотреть каждую мелочь, каждый пейзаж, висевший на стенах, провести рукой по старинным поверхностям, но Павел Аркадьевич, упаковав картину в тесненный кожаный планшет, заспешил к выходу.

«Странно, зачем он меня сюда вообще привез, – размышляла Лера в дороге. – Принес бы картину и поручил копировать».

– Куда тебя Павел первый возил? – Глядя на Леру поверх очков, задала вопрос Вера Тимофеевна.

– На квартиру к своей родственнице, – проговорила Лера и тут только вспомнила, что шеф просил никому не говорить об этом.

Смутившись, что фраза прозвучала несколько двояко, она поторопилась уточнить:

– Просит копию с картины одной сделать. Только вы, Тимофеевна, не говорите тут об этом никому, особенно нашим оценщикам. Павел Аркадьевич не хочет никого посвящать.

«Молодец, Озерова! С тобой в разведку нельзя ходить. Все рассказала, тайну не сохранила, хотя тебя никто и не пытал», – корила себя Лера.

На душе, отчего то, было неспокойно. Время рабочего дня подошло к концу и Лера, не заходя домой, направилась к лучшей подруге в ее салон.

Томкина энергия била ключом, иногда по голове тех, кто находился рядом. Выйдя замуж за своего избранного принца и родив двоих детей, Томка решила, что ей пора оставить след на земле и вплотную занялась поисками себя.

Она посещала многочисленные семинары, по усовершенствованию своей жизни: «Познай себя», «Как привлечь удачу?», «Как осуществить задуманное?», «Как стать богатым и счастливым»? И поскольку таких метущихся было с избытком, то и темы подобных семинаров множились в разных вариациях как грибы после дождя. Томка с усердием слушала и записывала, и даже начала подумывать, чтобы самой посвятить себя этому благородному делу: учить и направлять ищущих, – вон, сколько народу заполняет залы. Но ей ясно дали понять, что таких умников много и попасть с улицы в эту святая святых могут далеко не все. Получив от ворот поворот, Томка засела за всемогущий Интернет и начала бороздить его просторы в поисках нужных идей.

Печь торты, делать уроки с нерадивыми учениками или покрывать ногти узорами, она не умела. А точнее, Томка не умела ничего, что могло бы приносить материальный доход. Но у нее было такое огромное желание денег и славы, что однажды судьба сжалилась над ней или посмеялась.

Приехав как-то за грибами, на родину своих предков, в поселок Кикерино, Томка заглянула в небольшой магазин, и наткнулась на странную сгорбленную старушку.

«Прямо баба Яга, – передернула плечами Томка, – раньше я ее не видела».

– У, ведьма! – Плюнула в сторону Томки бабуля. – Весь род их ведьмачий был.

Томку словно к месту прибили. В голове закрутились воспоминания, смелые мысли, она уже готова была расцеловать бабулю за идею. Но от сантиментов сдержалась, а только широко ей улыбнулась, подмигнув зеленым глазом. Чем вызвала настоящую панику у старухи и нескольких местных теток, стоящих у прилавка.

Лера в тот момент была рядом с подругой и находилась, если выражаться высокопарно, у истоков рождения потомственной целительницы и ясновидящей. Томка, не сходя со своего места, нарекла себя – Томгу. Тома Гусева.

Всю обратную дорогу Томка хохотала и строила планы своего светлого будущего. В каждом встречном она видела знаки судьбы и подтверждения правильно выбранного пути.

– Томусик, но ты, же в этом – ни петь, ни свистеть, – пугалась Лера. – Тебя разоблачат и заклеймят позором. – Лера пыталась давить на больные места, зная, что для Томки позор равноценен смерти.

Но подруга даже не слушала, ее несло на крыльях мечты.

– И как я об этом не подумала. Мы же раньше, когда приезжали с мамой, а позже с тетей Галей всегда видели, что на бабушкином дворе люди толпились, а бабуля их в сарайчике своем принимала. Я тогда даже не задумывалась, – зачем они приходят? А прабабка моя вообще пошла в лес и не вернулась, тогда говорили – в болоте сгинула, а мне сейчас кажется, убили ее в лесу.

– Том, ну почему сразу убили?

– А ты видела, как на меня эта бабуленция накинулась? Помнят, боятся… – удовлетворенно выдохнула Тамара. – Вот только мама никогда об этом не говорила. То ли боялась, то ли меня берегла. А, может, у нее самой этого дара не было? И ведь я читала как-то статью, что дар этот передается по наследству, на генном уровне, даже если человек не учится специально. Понимаешь?

– Ох, Томик, не лезла бы ты сюда! – в последний раз пыталась отговорить подругу Лера. – Ведь еще ни разу ты этих талантов у себя не обнаружила.

– Нет, нет, я точно знаю, что надо только сосредоточиться, покопаться, так сказать, в себе, побыть в тишине. Но рекламу уже пора давать и помещение офиса подобрать.

– Офиса?!

– Ну, офиса или салона, пока не решила, как лучше. Не дома же я буду людей принимать? А хорошо бы еще на телевидение пробраться.

– Ну, есть шоу: «Битва экстрасенсов», – стала размышлять Лера.

– Ты чего, Озерова? Где я и где экстрасенсы!

Но энергия, желание и Томкин оптимизм делали свое дело. Через несколько месяцев астрологический центр «Томгу» начал свою трудовую деятельность. В рекламу Тамара вложила почти все деньги, которые на тот момент заработал ее муж – честный труженик …. Портреты ее мелькали в журналах с телевизионной программой, иногда Лера видела фото подруги расклеенное на фонарных столбах, в городских автобусах, на остановках общественного транспорта. Томка в темном парике загадочно улыбалась, сжимая в руке бокал с красным вином. Надписи гласили, что потомственная целительница и ясновидящая излечит ваши недуги, вернет любимых и сделает вас счастливыми.

– Том, ну, что за бред?! Никакой волшебник не может сделать тебя счастливым просто потому, что ты ему заплатила. Даже фея у Золушки наколдовала ей счастье только до двенадцати часов, а дальше сама, сама…. Не боишься, что тебя побьют за неисполнения мечт?

– А это хорошая мысль, Лерка!

– Что тебя побьют?

– Нет, про фею. Я вам помогу, подтолкну, ну, а дальше вы сами должны стараться. А если у кого-то не случилось, то – плохо вы, батенька, старались. Не очень, то и нужно вам было это счастье! Валерия – ты гений! Иди ко мне в ассистенты!

– Тьфу на тебя, целительница!

– Еще посмотришь, какие ко мне очереди будут! Запись на несколько месяцев, – мечтательно закрыла глаза ясновидящая.

Похоже, только Томка не боялась своего светлого будущего. Она сняла неплохое помещение с отдельным входом, заставила Леру написать несколько картин по мотивам фэнтези, покрасила стены в черный цвет и взяла из приюта трех черных котов, которые обстановку вполне одобрили и чувствовали себя в ней как дома. Два потом, правда, испарились – вышли в астрал. Но один бодро нес вахту, появляясь из-за угла, и пугая посетителей. Вместо стульев Томка притащила кресла с высокими спинками, как из замка Дракулы, и повесила на стены бра с тусклым светом, короче интерьер получился загадочным и немного пугающим.

– Не мрачновато? – скептически осматривалась Лера.

– В самый раз, чтобы не расслаблялись.

Как ни странно, народ к Томке действительно пошел. А некоторые даже возвращались со своими друзьями и родственниками, которым тоже нужна была помощь в трудной ситуации.

– Том, а тебя совесть не мучает, что ты людей обманываешь?

– Глупая ты, Озерова! Я никого не обманываю! Я даю людям надежду на светлое будущее. Каждый человек рождается для счастья. А потом мы сами себе мешаем быть счастливыми. Сомневаемся, анализируем там, где надо просто поверить, принять. Вот дети – они счастливы, если взрослые их не особенно прессуют. Они всем довольны, всему рады, даже какой-нибудь мухе в коробочке. А взрослые мешают им наслаждаться жизнью. Детям надо давать больше свободы!

– Интересно рассуждаешь! А ты своим детям много свободы даешь? Тоже и кашу ненавистную есть заставляешь, и гулять до темноты не разрешаешь и книжки по ночам читать разве позволишь?

– Время такое, Лерка! Вот дострою загородный дом, перевезу свою семью на природу, и пусть себе гуляют по собственной территории, хоть всю ночь!

– Это такое же ограничение свободы – прогулки за забором! Не забывай, когда ты еще достроишь! К тому времени твои Генка с Ленкой вырастут, и их уже ни за каким забором не удержишь.

– Ничего, недолго осталось.

Лера надавила кнопку звонка и услышала тихий голос Томкиной помощницы:

– Вы записаны к Томгу?

– У меня частный визит, – произнесла Лера пароль.

Дверь отворилась, и Лера вошла в другой мир. Она невольно оглянулась – за ее спиной еще светило июльское вечернее солнце. Прошедший дождь умыл зеленую листву и улицы, освежил знойный воздух, наполнил его ароматами буйно цветущего жасмина. А тут тускло горели мрачные бра, черные стены и зеркала уводили вошедших в другое измерение. На стуле с высокой спинкой восседал последний посетитель, глядя перед собой немигающим взором. Можно было подумать, что он спит с открытыми глазами, только его беспокойные пальцы все время шевелились, словно он нажимал невидимые клавиши. Бледность его подчеркивала черная одежда, которая явно была велика на пару размеров. Седые, давно нестриженые волосы, спрятаны под воротник.

«Зачем он сюда пришел? – подумала Лера. – С какой проблемой?» Ей стало жалко Томку. Сколько же таких несчастных обращаются к ней с просьбами, приносят свои беды, ждут помощи…

Дверь в кабинет потомственной целительности Томгу отворилась, и на пороге пятясь спиной, возникла плотная невысокая женщина с рыжими кудряшками:

– Я не знаю, как вас благодарить, дорогая моя, – кланялась тетка и смешно приседала в поклонах. – Вы же не только мою судьбу спасли, вы спасли всю семью Зубрилкиных, можно сказать, целое поколение! От всего нашего рода вам вечная память…. Ой, то есть вечная слава…. Ну, короче огромное спасибо!

Томка смотрела на тетку усталым взглядом и кивала в ответ на дифирамбы. Заметив подругу, она попросила посетителя немного подождать, чтобы восстановить утраченные силы и кивнула Лере на вторую дверь. Это была такая замечательная находка – можно было пройти или выйти из Томкиного кабинета, минуя очередь страждущих. Лера быстро юркнула внутрь и плюхнулась в теплое еще кресло.

– Подождешь меня немного? Я сейчас с этим господином закончу, и можно будет уходить. На сегодня все! – Тамара поправила парик из черных волос, который прикрывал ее пшеничные косы.

В своем офисе Томка всегда ходила в парике. Она считала, что так больше похожа на тот образ целительницы и провидицы, который сидел в голове у многих.

– Подожду, конечно, только мне твоя помощь нужна, Том!

– Помогу, чем смогу. А пока иди на диванчик.

Диванчик находился за плотной темной шторой, которой Томка отгораживала личное пространство. Тут был ее гардероб с различными мантиями для особых случаев, журнальный столик с чайными принадлежностями и небольшой книжный шкаф. Томка нашла в деревенском доме тетради с записями, сделанные женщинами их рода. Правда, в них не было никаких черных заклинаний, но были простые рецепты отваров, настоев и различных чаев, помогающих при болях, отеках и различных хворях.

И надо отдать должное, Томка самостоятельно выезжала загород, собирала, и сушила травы на правильной Луне и даже готовила на их основе снадобья. И Томкин бизнес процветал. Люди шли к ней за надеждой, добрым словом и успокоением, что все в их жизни будет хорошо, главное верить в это хорошо. И люди верили.

– Вы – моя последняя надежда, – услышала Лера тихий мужской голос.

– Надежда не бывает последней. Она просто надежда, – поправила Томка. – С чем вы ко мне пришли?

– Моя жена больна, врачи отказались делать ей операцию, говорят – уже нет смысла! Помогите нам! Я знаю, вы можете все!

Возникла долгая пауза. Тома молчала, а мужчина, так показалось Лере, плакал. Ей стало неуютно, словно она вторглась в очень хрупкую постройку и одним неосторожным движением, может все здесь разрушить. Лера даже дышать перестала, чтобы дыханием не нарушить равновесия добра и зла. Добро обязательно должно победить, а Тамара помочь этому несчастному.

– Простите, я не лечу рак! Просто не имею на это ни медицинского, ни морального права. Небеса не дают мне такой возможности, не позволяют! Мне очень жаль!

– Но позвольте, я привезу ее к вам! Вы просто посмотрите на нее, увидите, как она красива, как добра. Она не должна уйти, не должна меня покинуть! Просто поговорите с ней! Она так много о вас говорит!

– Хорошо, я с удовольствием приму вашу жену. Поговорю с ней. Это будет в самое ближайшее время. Но я не берусь за лечение. Это вы понимаете?

– Да, да, спасибо вам большое! Спасибо! Вы дадите нам надежду, а это уже дорогого стоит!

Дверь хлопнула, послышались поспешные шаги. А Томка вошла совсем другая, не похожая на себя. Она была потерянная, с потухшими газами и, словно, меньше ростом. Лера обняла ее.

– Ну, целительница моя дорогая, не расстраивайся. Ты же не всемогущая!

– Иногда я себя ненавижу. Правда, я даже не записываю с таким диагнозом. Но видишь, этот человек как-то прошел.

– Том, а интересно, твои бабушки лечили такое заболевание? И болели люди этим раньше?

– Не знаю, Лерочка. Но, ты подала мне мысль – сегодня, же почитаю внимательно бабушкины тетради. Может, что и найду. Ну, а у тебя что?

– У меня душа неспокойна! Но почему – не могу понять! Погадай, а?

– Ну, Лерка, и ты туда же! Как я тебе погадаю?

– На кофейной гуще, помнишь, как раньше?

– Да, я же тогда шутила, придумывала все!

– Ну, вот и сейчас придумай! Вон, как тебя тетка со смешной фамилией благодарила, – улыбнулась Лера. – А за что, можешь сказать?

– Да не ладили они друг с другом. Типичная история: дочка, зять, внуки, муж. И никто не хочет уступить, все друг на друга наезжают.

– И как ты, о, великая миротворица, примирила всю семью?

– Элементарно, Ватсон! Поговорила с каждым отдельно, даже со старшей внучкой. Благо, их всех постоянные семейные конфликты выматывали, никто домой возвращаться не хотел. И каждому внушила, что только он один в семье главный, даже внучка, и от него одного зависит мир в семье. Он должен сдерживаться, не ссориться, идти на уступки, чтобы семью сохранить. А семья у них уникальная, ей предназначено сделать наш мир светлее, лучше. Подействовало, – улыбнулась Томка.

– Да ты волшебница или хороший психолог?

– А я окончила курсы по психологии. Без этого в нашей профессии нельзя. Психология – великая вещь! Если уметь ее правильно применять.

– Это как?

– Если понимать взгляды, жесты, движения, мимику, то можно читать людей, как открытые книги. Я поначалу думала: Эх, надо бы всех заставить изучать психологию, как обязательную дисциплину. Тогда бы все люди понимали друг друга, имели общий язык. А потом поняла, что страшно тогда бы жить стало, не интересно. Все про всех все знают и понимают, никакой тайны, интриги, интереса. Скучно, одним словом.

Тамара насыпала в чашки по две ложки молотого кофе, налила воды и сунула в микроволновку на две минуты.

– Том, ты не перестаешь меня удивлять. Я тобой уже горжусь!

– Ну, давай кофе пить, – махнула рукой Тамара, блеснув своими зелеными глазищами. – Я тут кое – что подчитала про гущу кофейную, сейчас будем мою теорию применять на практике.

Лера перевернула маленькую фарфоровую чашку кверху дном, поставила ее на блюдце и подвинула к Тамаре.

– Подумай, что ты хочешь узнать, – слегка нахмурила брови Томка.

– Да в том, то и дело, что я не знаю, что меня тревожит!

– Ну, тогда будем смотреть по факту, – Тамара перевернула чашку и стала всматриваться в причудливые кофейные подтеки.

– Ну, что там? – Лера нетерпеливо подошла к подруге и тоже начала рассматривать разводы, правда, ей они ни о чем не говорили, в отличие от Тамары.

– Смотри, подруга: вот это ты, видишь силуэт с мальчишеской стрижкой, ну, вылитая ты! А вот за твоей спиной стоит кто – то темный и он заносит над тобой, то ли палку, то ли топор.

– Голову мне что – ли отрубит?

– Ну, не все так буквально, но собирается кто – то тебе удар нанести.

– За что?

– Из-за денег. Видишь, вокруг вас мелкие точки? Это деньги и их очень много.

– Да, откуда они, Том?

– Не могу сказать.

– И, что, меня стукнут по голове?

– Лер, прости, но не могу до конца понять. Только видишь, за спиной этого нападающего не то волк, не то собака. Она тебя защитит.

– Да, все чудесатее и чудесатее, – промолвила Лера. – Лучше мне, конечно, не стало.

– Ну, предупрежден, значит, вооружен.

– Буду держаться подальше от больших денег, да и маленьких тоже. Буду опасаться мужиков с палками и топорами. Буду присматриваться к бездомным собакам или волкам. Может, мне надо взять себе собачку из приюта? Как – то так! – Подытожила она.

– Будь осторожна, Лерусик! Не ввязывайся в авантюры. Не нравится мне нынешний ваш хозяин. И как у такого достойного отца вырос такой мутный сын?

– Да он никому не нравится.

Лера хотела рассказать Томке о визите в странную квартиру, но не стала, ведь дала обещание не рассказывать никому. Ей не терпелось остаться одной и все обдумать, но еще больше, хотелось взять в руки картину из кожаного планшета и рассматривать ее, вглядываясь в сюжет, игру света, подбор красок. Кто же ее написал? И почему хозяйка только ее одну хранила так бережно, пряча от посторонних глаз. На стенах висели куда более ценные полотна. А, может, этот незатейливый пейзаж только ширма, а под ним прячется картина великого мастера? Вопросов, а с ними и волнения становилось больше.

Павел Аркадьевич позвонил на следующее утро в субботу.

– Озерова, не разбудил?

Лера как раз собиралась на пробежку и уже стояла в дверях, шнуруя кроссовки.

Не дожидаясь ответа, Павел Аркадьевич сразу предложил встретиться в салоне через час.

– И, по – возможности, не задерживайтесь. Все – таки суббота.

Лера вылезла из кроссовок, переоделась, как смогла пригладила непослушные волосы и выбежала из дома.

– Я подумал, Озерова, что тянуть? Приступай к работе прямо сегодня. Я же вижу, как тебе не терпится.

У Леры дрогнуло что-то внутри, снова волнение охватило ее душу. Правда, планы были совсем другие. Брат с женой улетели в Испанию, а двух своих близнецов торжественно передали родителям на дачу. Считалось, что бабушка с дедом должны быть на седьмом небе от счастья и рассыпаться в благодарностях за то, что им позволено немного исполнять капризы двух второклассников.

Мама позвонила на следующее утро и с дрожью в голосе прошептала Лере, что две недели она вряд ли выдержит.

– А что не так, мам?

– Они неуправляемы. Встали с плохим настроением оба. Требуют родителей или поход в Макдональдс. Кашу сказали, не едят вообще, а также омлет и блинчики. Лера, чем их Иветта кормила, ты не знаешь? – с мольбой прошептала мама.

Жена брата Иветта была эстонка – красивая, высокая, статная с длинными светлыми волосами и голубыми глазами и, как многие прибалтийские женщины – холодной, выдержанной и организованной. Своих близнецов, мужа и обретенную родню, Иветта держала в строгости. Сантименты не допускались ни в отношении детей, ни с бабушками и дедом. Мальчики всегда аккуратно одетые вежливо держались со старшим поколением, степенно делились своими успехами в школе и бассейне.

Иветта считала, что плавание не только развивает тело, но и укрепляет иммунитет. То ли бассейн свое дело делал, то ли иммунитет у мальчиков был крепкий, но болезни обходили их стороной.

У родственников был специальный день – первая и третья суббота каждого месяца, – своеобразный день открытых дверей. Бабушки и дед приходили общаться с внуками за большим столом с чаем и тортом. Это называлось у Иветты семейным обедом.

Но даже таким идеальным мамам нужен был отдых от идеальных детей.

И вот сейчас эти идеальные или не совсем идеальные дети, отпущенные на свободу, совершенствовали свои характеры и закаляли организмы на даче у бабушки.

Мама еще с вечера договорилась с Лерой, что она обязательно приедет к ним на выходные, и вот, похоже, что их уговор будет нарушен.

Павел Аркадьевич в белых брюках и белой футболке поло, весь сияющий и пахнущий дорогим парфюмом, радостно приветствовал сотрудницу, снова перейдя на «ты»:

– Озерова, ты, как скорая помощь. Только вызвал, уже приехала.

– Здравствуйте, Павел Аркадьевич! – кивнула Лера, не отрывая глаз от кожаного планшета у него на столе.

– Вижу, вижу, как заинтриговала тебя эта наша фамильная ценность, – снисходительно улыбнулся шеф.

– Простите, а я хотела спросить, откуда у вашей родственницы такое собрание картин? В нашем салоне и то меньше экспонатов.

– Не одно поколение собирательством занималось, как ты понимаешь. Отец Ромми Карловны еще до революции в Россию приехал. А ее долго при Советах Риммой Кондратьевной звали. Это она уже в девяностых попросила ее родным именем называть. Говорила, что, может, судьба ее поэтому и была такой невезучей, что не под своим именем жила.

– Не думаю, что после войны она бы пользовалась большой любовью, если бы звалась Ромми Карловной. А замужем она не была?

– Почему же? Была! И муж ее был офицером, воевал. Он то и привез большую часть семейных реликвий, – хмыкнул Павел Аркадьевич. – Тогда многие так делали. Компенсировали ужасы войны, так сказать. Что – то они даже отдали в музеи, кажется. Но мы отвлеклись, Озерова. Я вот, что подумал: ты же у нас умница, тонко чувствуешь цвет, переходы, игру света и тени. Я ничего не упустил?

– А к чему вы это? – опустила глаза Лера. – Ей не понравилось это вступление.

– А что если, Озерова, я дам тебе качественное фото? Могу даже в натуральную величину. Сейчас знаешь, какое качество фотографии!

– Но мне надо хотя бы на некоторое время поработать с оригиналом. Иначе, это будет не точно. Ни одна фотокамера не сможет передать настроения автора. А вы уже знаете, кто ее написал?

– Не доехал пока…. И у тебя никаких мыслей? – прищурился Павел Аркадьевич.

– Я слишком мало времени провела с ней.

– Ну, это к лучшему, – прошептал шеф. – Так, по фотографии работаем?

– Только не сегодня. Мне надо пообщаться с ней немного. Кстати, а холст вы привезли?