Избранное. Том II

«Воображенье – суетный удел…»

Воображенье – суетный уделПоэта, музыканта и бродяги.Мы все тоскуем по плащу и шпаге,Нам кажется, что все мы – не у дел.Воображенье – время, годы, дни…Участники печальной пантомимы,Мы ищем то, что невообразимо…О, Господи, спаси и сохрани!

«Две стрелы…»

Две стрелы.Движение по кругу.Маятник почти что невесом.Месяц май.Двенадцать.Ближе к югуСолнце.Люди, вспомнив о своёмсчастье,поднимаются с постели,одеваются,куда-нибудьтихо направляютсябез цели.Две стрелыуказываютпуть.

«Век мой! Я ли жил…»

Век мой! Я ли жилпод синим солнцем Крыма,взглядом останавливаяоблака?Жизнь моя ни с чемне была сравнима,как изгиб реки,жизнь была легка.Лёгкою рукойс камешками морякапельки дождя ясобирал в горсти.Руки целовалсмуглолицей Флоре,при дворе дриадбудучи в чести.Велика ли честь?С черноморской влагойв чаше дня смешавчистое вино,медлил я прочестькнигу Карадага,видя в глубинезолотое дно.Золотой мой векне имел начала,он не знал границ,но имел конец.Перейдя мосткидревнего причала,минул я твоёустье, Ингулец.Пантикапей! Здесьсны мои ютились,в письменах твоихна листах дерев.Велика ли честь —явь? – когда нам снилисьзолотых вековстрочки – нараспев.Где ты, певчих сновдлительная глосса?Что осталось нам?Лишь сердец союз.Подмосковный лес.Память. Знак вопроса.Знак молчанья. Речьполусонных муз.Музыка! С тобойсвита Аполлона!Сны молчат. Но тыдо сих пор живёшьв нас. И ныне мы,как во время оно,истиной твоейпроверяем ложь.В водах древних реквремя быстротечно,вечен лишь одинБог. Но если так,золотой наш веквечен, ибо вечнымузыка,стихи,Солнце,Карадаг.

«Читать стихи Марины и совсем…»

Читать стихи Марины и совсемНе думать о постывших наважденьях,Жестокости, о суетных движеньяхЗемных или же Солнечных систем.Кому-то снится сонО вечности времён;Кому-то виден светЗвезды, которой – нет;Кому-то слышен зовЛитых колоколов,А мне ни звёзд, ни снов не знать —Твои стихи читать.На очертаньях птиц уснувший взорОстановить, полёта ожидая.В полотна Доменико ГирландайоВходить – как во дворец или в собор.Кому-то падать ницПред сонмом светлых лиц.Кому-то – мерить бегБыстротекущих рек.Кому-то строить домНа острове пустом,А мне – в твоих полотнах жить,Тебя благодарить.Искать в картинах или же в словах,В реальном мире действий несомненныхТебя. Быть отражением ЕленыПрекрасной в неотступных зеркалах.Кому-то снится светБыстротекущих лет,Кому-то строить мостНад сонмом светлых звёзд,Кому-то слышен зовПустынных островов,А мне – твои лишь руки греть,С тобою – умереть.Декабрь 1977

Соло

Я запомнил, как кровьНаполняла ладонь —Это красный огонь,Это красный огонь.Я не помню, зачем,Я не помню, когдаЯ ушёл от тебя,Я ушёл навсегда.Я запомнил, что ночьБыла слишком темна,Ночь кошмарного сна,Ночь кровавого сна.Я не помню ни звёздВ небесах, ни луны,Только свет тишины,Только страх тишины.Я запомнил в кровиУтопавший восход,Это страшный исход,Это смертный исход.Мой конец будет прост,Ведь от ног моих мостПерекинут до звёзд,А потом – на погост.

«Сотрите с лиц следы тупого грима…»

Я рос тебе чужим, отверженный народ…

НадсонСотрите с лиц следы тупого грима.Пусть вам сердца изранят стрелы слов!Отверженный народ, людьми гонимый,Я бросил вызов тьме твоих врагов.С огромным, но облитым кровью сердцем,Расстрелянный, сожжённый, но живой,Святой народ, в чьей памяти ОсвенцимИ Бабий Яр – кровавой пеленой.

«О тех, кто верует в Христа…»

О тех, кто верует в ХристаИ поклоняется Иуде,О тех, чья совесть нечиста,Чьи речи – россыпь словоблудий,Кто в меру хвалит и клянётВ других безверие и веру,Кто в меру жрёт и в меру лжётИ распинает – тоже в меру,О тех, кто верует, что БогПростит любые прегрешенья,Для коих трусость – не порок,Но грех – малейшее сомненье,Чьи речи – мёдом на устах,Поющих Господу Осанну,Сжигавших с Библией в рукахВ огне костра святую Жанну,О тех, кто лгал и кто молчал,Но Божьему молился Сыну,О тех, кто молча предавалИ Мандельштама, и Марину,И кто, читая их теперь,Помянет Господа при этом,О них, в свой дом открывших дверьЕщё не преданным поэтам,Молись о них, святой отец,Проси прощения – Иуде,Предавших Господа конецСтрашней иных греховных судеб.Молись о них, святой монах,Погрязших в лести и во блуде,Пусть их простят на небесах,Прощенья на земле – не будет.

«В полночь над Сеной пляшут тени…»

В полночь над Сеной пляшут тени…Время по-прежнему идёт…Сена по-прежнему течёт,Но жизнь Парижу не вернётБылое время…Где ты теперь, Париж, стоявшийНа одиноком островке?Город, рождённый на реке,Но не потопленный никемИ бед не знавший…Где ты теперь, Париж Сорбонны,Еретиков и сорванцов,Прямо святым отцам в лицоБросавших крепкое словцоФрансуа Вийона…Где ты, Париж средневековый,Город соборов и мостов,Узеньких улиц и дворов,Давно разрушенных домов,Париж лиловый…

«Память, упавшая в Лету, не надо забвенья…»

Л.Б.

Память, упавшая в Лету, не надо забвенья.Вечность не помнит о веке и месяц о дне.Бабочки Времени машут крылами в огне.Дни предаются бесплотному самосожженью.Ночь наступает – и мир умирает во сне.Время, как бабочка, ждёт своего пробужденья.Память, упавшая в Лету, покойся на дне.Я закрываю глаза перед собственной тенью.23.09.1978

Жемчужина

Мне скучно с вами, женщины земли,Вам нет числа, ракушки без жемчужин,Но ваш постылый панцирь мне не нужен,А жемчуг сохранить вы не смогли.Жар-птицею горит в слепом огнеВаш хворост эротических истерик.Ракушки море выбросит на берег,Жемчужины останутся на дне.Мне скучно с вами, юноши земли.Любой из нас безумием недужен.Скажите мне, искатели жемчужин,Ценою жизни что вы обрели?За женской тенью Данте сходит в ад,За ней же поднимается на небо.Отказываясь от воды и хлеба,Мы веруем в дурацкий маскарад.Недолог век. Считаете ли дни,Вы, неженки, тепличные растенья,Для коих жизнь – желанье наслажденья,А смерть – предлог для праздной болтовни?Мне скучно с вами, люди. Вечен свет.Волненья тела можно успокоить.Но скольких же страданий будет стоитьЖемчужина, которой в мире нет!8.11.1978

Подражание М.Ц.

Никаких земельНе открыть – вдвоемМарина ЦветаеваОдинок не тотКто всегда – одинНе один ли черт —Раб иль господинЧто – свистящий кнут?Что – согбенность спин?Господи, Твой судГосподи, Твой Сын.Есть иной отсчет(Что там – бег минут?)Время вечно лжетЕсли люди лгут.Есть отсчет чужбинИ неверных вехТвой, Антихрист, spleenТвой, Антихрист, смех.

«Есть в этом мире обители чистой святой тишины…»

Есть в этом мире обители чистой святой тишиныДева Мария живет в Ченстохове на Ясной гореСколько б ни жили мы, видим мы вечные сныВечные сны о высокой нездешней странеТам, за окладом из золота вечный сияет рассветСвет возникает из Слова, и лик возникает из слезСколько б ни жили мы – сумрак бессмысленных летТает на Пасху, когда воскресает ХристосЛето уходит, и зимнее время звенит в серебре…

«Я с Вечностью на ты. Но не запанибрата…»

Я с Вечностью на ты. Но не запанибрата,А просто потому, что мы давно друзья.Она стучится в дверь. – Скажи, к тебе нельзя?– Пожалуйста, входи. Вина нет – вот досада…И летний вечер тих – и тих наш разговорО том, что «никогда», о том, что «будет время».В её живых глазах – вопрос или укор?– С кем празднуешь? – Один. С кем молишься? – Со всеми.

«Я заключил себя в бумажный храм…»

Я заключил себя в бумажный храмПоэзии негаданных поверий.Колонны стен – и ни единой двери,И окон нет, и доступа врагам.А, впрочем, может быть, наоборот,Неведомо врагам, что здесь – твердыня,И мне грозит забвением отнынеГотовый рухнуть неприступный свод.

«Слышу весть о Солнце! Мне ли…»

Слышу весть о Солнце! Мне лиНе воспеть восход светила.В оно время РуставелиСлавил имя Автандила.Зависти своей не скрою;Мне с Великим не сравниться.Я, певец, перед тобою —Лишь пылинка на странице,Но, однако, дерзновенныйПрославляю то же имя.Как словами мне земнымиПеть о радости священной?Петь о витязя отвагеИ красе его невесты?Как построить из бумагиХрам Венеры или Весты?Не тебя ли наградилаЖизнь, сестра моя, сегодня?Кто прекрасней Автандила,Кто смелей и благородней?Если день сегодня минет —Пусть останется – стихами.Будьте счастливы отныне,Ибо весть о Солнце – с вами.

«Сначала клетку нарисуйте…»

Сначала клетку нарисуйтеС открытой дверцей,А затемПрекрасное, простое что-нибудьДля птицыИ поместите вашу клеткуВ сад иль в рощу – всё равно,А сами спрячьтесьЗа деревом. ОтнынеОдно лишь вам: безмолвно ждатьОсталось.Бывает – птица сразу прилетит,Однако,Быть может, много лет вам ждатьПридётся, пока она явиться соизволит,Но только не отчаивайтесь.Значит, терпенияНабраться вам придётся,Ведь время ожиданья не влияетНа то, живым ли будет полотно.Когда же прилетит онаОднажды(коль прилетит вообще),То снова ждите. Ждите,Пока она войдёт в свой домИз прутьев.Здесь тихо дверцу вы должныЗакрыть,А дальше – нарисуйтеШелест ветра и ветвьПрекраснейшего из дерев,И также пыль лучей,Пыль света Солнца,И шум листвы, и голоса зверей,И снова ждите.Вскоре ваша птицаДолжна запеть. Итак,Услышав пенье, должны вы знать,Что это – знак удачи,Удачи полотна. Ну а молчанье,Наоборот, есть неудачи признак.Но если ваша пленницаЗапела, то это означает,Что вы вправеПоставить на портрете ваше имя.Тогда должны у ней пероВы незаметно вырватьИ имя вашеВ полотно вписать.

«Вначале было Слово. Слово Бог…»

Вначале было Слово. Слово Бог —[10]Начало Слова. Альфа и омега —Конец начала. Семидневный срокБыл дан из бездны созданному ego.И в понедельник бездна стала дном,Соединившим воды и пустыни.Во вторник мы решили строить домНа золотом песке и чёрной глине.В четверг был дом построен из среды,А в пятницу на землю пали звёзды,Сожгли наш дом и замели следы.Мы ждали смерти – было слишком поздно.В субботу ждали Страшного Суда,Надеялись, что, смерти незаметней,Падёт на нас последняя звездаБлагословить нас горечью последней.Мы ждали, что приидет благодатьИ снимет с нас печати всех заклятий.Прошло шесть дней – и мы устали ждатьСедьмого дня Господней благодати.

«Мир возвращается утром в покинутый дом…»

Мир возвращается утром в покинутый дом,Солнечный свет из окна переходит на стены,Ветер уносит из комнаты тени изменыИ ожидает хозяина в доме пустом.Хмурый хозяин, проведший бессонную ночьНа площадях и проспектах холодной столицы,Молча проходит по скверу, листая страницыПамяти и изгоняя видения прочь.Только вернувшись, он в смутном бреду полуснаСлышит, как ветер играет на солнечной скрипке.Губы его замирают в спокойной улыбке.Мир возвратился – и значит, вернётся весна.16.01.1979

«Здравствуй, чистая Россия…»

Здравствуй, чистая Россия,Край, где все равны.Где мундиры голубыеВласти лишены,Где на вечной тройке ВремяДвижется вперёд,Где законы строги с теми,Кто пешком идёт.Здравствуй, край – спаситель мира,Радостный Эдем,Где не умолкает лираТех, кто глух и нем.Здравствуй, мачеха-отчизнаМножества племён,Неизбежный, ненавистныйНовый Вавилон.18.01.1979

Спичка

Я спичкой, как смычком,Касаюсь коробка,И вспыхивает мирЛюбовью к красоте.Огонь равняет векСмычка и мотылька,Но музыка ещёМерцает в темноте.

Сигарета

Огня без дыма нет,Как дыма без огня,И пламенный аккордТак тает, словно дым.Он вьётся надо мной,И он – внутри меня.Что делать мне, Господь,С безумием моим?

Пепельница

Пепельница, бедный мой, заплёванный мой друг,Не покинь меня, странное созданье.Наш с тобой удел – словно подаянье,Пепел принимать из знакомых рук.Как твоя доверчиво протянута ладонь.Не покинь меня, добрая подруга.Нам не излечить тяжкого недугаЧёрной благодарности за святой огонь.Вечно пепел наших душ и наших дел храня,Как ты терпишь боль – и хранишь молчанье.Не покинь меня, хрупкое созданье,Молчаливый друг, не суди меня.1.02.1979

«Город, давно изнемогший от выспренних слов…»

Город, давно изнемогший от выспренних слов,Недостижимый и скорбный полуночный город,Ты полагаешь основою прочих основКамень, который слепыми руками расколот.Ты, словно звёздам, часам начинаешь отсчётПротив вращенья железной стрелы циферблата.Город, источник забвения вечно течёт,И к твоим бредням вчерашним не будет возврата.Город, не верь сновиденьям мостов и камней,Вечность рассудит все наши ночные раздоры.Ночь угасает – и над колыбелью твоейСолнце тебе возвращает бессмертие, город.Март 1979

Благословение

Моих друзей случайные словаНапоминают мне о чувстве долгаПеред воображением. НедолгоИдти до Рубикона, – и едваЛишь перейдя, сжигаю все мосты,Ведущие от берега поэмыНазад, а также белые листыБумаги, все галеры и триремы,Сонанты, силлогизмы и морфемы,И те сосуды, что всегда пусты.Осуществить задумав сей поход,И избираю тактикой – движенье.Победа или даже пораженье —Лишь средства продвижения (вперёдИли назад – неважно, ибо цельЛюбого шага – только бесконечность),Как говорит сеньор Джауфре Рюдель,Любовь издалека и бессердечностьСуть – разные понятья: только вечностьРавняет летний ливень и метель.Поэмой называю я родствоМеж тем, что было прежде, есть и будет,И пусть меня ревнитель Формы судитЗа то, что изменил я естествоКлассической поэмы. Только мнеНе разделить на части сочетанья.И музыка, горящая в огне,И гордость, что живёт на подаянье,Неразделимы. Лишь одно молчаньеИх разделить сумело бы вполне.Но Время нас не ждёт – и говоритьПриходится, пожалуй, поневоле.Грамматика Времён, увы, не болеЧем правило: её легко забыть,Но нелегко постичь. Из века в векСобытия и даты жизни – тленны,Меняются созвездья, русла рек,Но правила всё так же неизменны.Узнать разгадку? Будь благословеннаТвоя попытка, смертный человек.Прошу благословения у вас,Оракулы, провидцы, звездочёты,Пророки Воскресенья и Субботы,Я верил вам всегда – и вот сейчасВы будете со мною в той стране,Где разве только вымысле реален,На празднестве, в огне и на войне,Где дух ваш будет весел и печален,В стране, где лёд блестит среди проталинИ тень Зимы ответствует Весне.О, времена вращения Земли,У вас теперь прошу благословенья,Благословите дерзкое стремленьеВернуть те дни, что некогда ушли,Остановить Сегодня силой словИ предсказать по знакам ЗодиакаГрядущее (от равенства ВесовДо знака Скорпиона вплоть). ОднакоПоэма ждёт. Так некогда ИтакаЖдала царя – и он услышал зов.Итак, я отдаю на строгий судЧитателя поэму без сюжета,Поэму, где ни одного предметаНе назову, где лишь одни приметыВремён их поимённо назовут.Отныне вспять минуты потекут,Жизнь явится в зеркальной оболочкеПеред тобой, читатель. Только ЛетаНам сохраняет память. Только строчкиСтихов насущный хлеб в себе несут.Декабрь 1978 – октябрь 1979

«Надежда на античность умерла…»

Надежда на античность умерлаНа переломе тёмного столетья,И мнится нам расставленною сетьюГрядущее. О смерти нам реклаКассандра. Но грядущий век манитИной надеждой – верой в Возрожденье,И вновь невнятны нам предупрежденьяНемногих, кто о смерти говорит.2.12.1979

Tertium non datur[11]

Я – Локи, вездесущая молва,Я – Гелиос, всевидящий цветок,Языческий неприручённый бог.А вы – всего лишь мёртвая трава.Я – тот, кто объявил земле войну,Я вызывал сожженья без числа,Языческий союз добра и зла.А вы – всего лишь пепел на ветру.Я дал вам выбор: Солнце или мгла,Я дал вам выбор: сгнить или сгореть,Я дал бессмертным – счастье умереть.А вы – всего лишь бренные тела.16.12.1979

«Пока не стало пылью звездных тел…»

Пока не стало пылью звездных телТо, что моей душой звалось когда-то,Люби меня, пока я не успелУйти туда, откуда нет возврата.Пока еще живет вечерний светИ нас не развела судьба ночная,Люби меня, пока на свете нетВерней слуги у Королевы Мая.Запомни, от единственной весныНедалеко до осени последней…

«Братья, над нами чужой небосвод…»

Братья, над нами чужой небосводИ недоступные облака.Может быть, здесь свой исток берётЦарства теней река.Братья, река забвенья несётНынешний день и ушедший годВ будущие века.Братья, под нами чужая земля,Ветром и волками стёртый след.Распре нищего и короляМеста в изгнанье нет.Братья, не нам горевать, деляРеки, дороги, леса, поля —Родины больше нет.Братья, за нами чужая молваИ неотступный следует страх.Скоро с дерев упадёт листваИ обратится в прах.Братья, не нами ли смерть жива.Дрогнет Танат, услышав словаРадости на устах.2.01.1980

«Услышь меня, пойми меня, пойми…»

Услышь меня, пойми меня, пойми,Войди со мною в тот незримый храм…Мы были в Древней Греции детьмиИ сказочным молились божествам.И Афродита нам венки плела,И Громовержец с нами говорилНа том, подобном клёкоту орлаБессмертном языке небесных сил…

«Вновь и вновь было утро – и воздух дрожал…»

Вновь и вновь было утро – и воздух дрожалОт предчувствия снов и свободы.Луч, как шустрая мышь, между штор пробежалИ сорвался со стенки комода.Вновь и вновь было утро – и книг корешкиЗападали, как в старом рояле,Но на клавишах этих бессмертье душиЯ теперь разыграю едва ли.

«Смерть не лукавый приторный обман…»

Смерть не лукавый приторный обман,Не чёрный пёс, хромой и косоглазый.Смерть не скелет, не бред чумной заразы,Не призрак, что безумьем обуян.Смерть не тюрьма, не каменные стены,Смерть не припадок в брызгах белой пены,Не кладбище, не траурный гранит.Смерть – церковь с золотыми куполами,Смерть – это Рай с блаженными садами,Смерть – это мир, в котором Бог убит.

«Никто не знал, когда настанет полдень…»

Никто не знал, когда настанет полденьИ наконец придёт конец войне.Никто не слушал сводки о погоде,И каждый жил, как будто в полусне.Был холод. На дорожных поворотах —Сугробы. Тьма в колодезных дворах.Был страх. И смерть. Но город полумёртвыхЖдал полдня – и бежали смерть и страх.

«На каждом окне – крест…»

На каждом окне – крест,Чтоб ночью не жгли светВ больницах, где нет мест,В колодцах, где вод нет.Но всё же горит местьВ сердцах. Пока жив век —Нет хлеба? – но снег есть,И мы будем есть снег.И мы будем жить так,Как будто врага нет,Пока не умрёт мрак,Пока не придёт свет.

«Вот дом, который построил Катулл…»

Вот дом, который построил Катулл,чтоб оградить себяи Лесбию. Вот стул.Вот стол – и за столом – семья.К чему смотреть на сучок в глазу,если бревно – в стене.Брёвна – в стене, и вода – в тазу,то есть вода – в вине.Что до вина, то зачем же питьгоречи полный плод.Лучше приправить и подсластитьили наоборотразбавитьи без конца толочь и мутитьв амфоре бездну вод.Впрочем, вино, как всегда, ни при чём.Речь не о нём. Вот стул.(Начнём сначала). Вот стол. Вот дом,который построил Катулл,Чтоб оградить от случайных встречмузу и чтобы впредьбыло сподручнее встать и лечьи спокойней сидеть,Чтобы спокойней любить, и темболее за стенойкаменной.Крыша над домом надёжней, чемнебо над головой.

«То пламя, что, подобно мотыльку…»

То пламя, что, подобно мотыльку,К погибели бессмысленно стремится,В моей груди нежданно загорится,Когда я горизонт пересеку.То пламя, чьим живительным тепломПод знаком Льва земное лето длится,В моей любви свободой возродится,Когда я стану пленным мотыльком.

«Скажи мне, Солнце, где тебя искать?..»

Скажите, где, в какой странеПрекрасная римлянка Флора?Ф. Вийон в переводе Н. ГумилёваСкажи мне, Солнце, где тебя искать?Мне говорят: Восток – страна восхода,А Запада печальная свободаДолжна закатной кровью истекать.Восток неблизок, что здесь толковать.А Севером владеет непогода.Но, может быть, на Юге небосводаТы скрылось, Солнце, чтобы согреватьБлагословенный край своим теплом?Но без тебя на Севере пустомНастала осень в середине лета.И кто мне скажет, где искать твой след?Под Солнцем Ариадны больше нет.И нет любви без солнечного света.19.06.1980

«Песочные часы…»

Песочные часыотсчитывают времямоей любви ижизни.Впрочем, всё равнолюбовь и жизнь отнынесуть одно.Как есть одно спряженьеслов в поэме.В поэме той, где нетсклоненья слов.Где стоя непреклоннымстрогим рядомслова сопряженыединым ладоммоей любви – последним из ладов.Глаголы же любви сопряженывсегда с однимЕвангелием Бога.И счёт песчинкам заведёнтак строговсегда один – для мужа и жены.И даже дерзкийсовершив побегдля слов любви пребудем мысо всеми,кому ещё отмеривают времяпесочные часыиз века в век.15.09.1980 Таллинн

«И это грустное вино…»

И это грустное вино,И чистая тетрадь,И книги, коих всё равноМне не перелистать.И это тихое окно,И добрая луна,И фавны, коим не даноПолуденного сна.И это место, где темно,И где равны вполнеИ те, кто жив, и кто давноЗабылся в дивном сне.16.12.1980

«Джауфре Рюдель, любить издалека…»

Джауфре Рюдель, любить издалекаНе значит ли – искать неудержимоНе свет огня, но лёгкий призрак дыма,Познав печаль, что словно дым легка.Сжимает неподвижная рукаТяжёлый меч – и цель недостижима,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Иверни» – сборник стихотворений М. А. Волошина.

2

«37» – поэтический журнал, выходивший в Ленинграде в самиздате (1976–1981).

3

Олег Охапкин (1944–2008) – поэт, в 1970-е гг. активный деятель ленинградского самиздата.

4

Дмитрий Савицкий – поэт, писатель, ведущий радиостанции «Свобода».

5

Очевидно, подразумевается художник и издатель Максим Блох, адресат ряда юношеских стихотворений Георгия Мосешвили, учившийся с ним в одной школе.

6

Намек на поэта Виктора Ширали, в 1970-1980-е гг. деятеля ленинградского литературного андерграунда.

7

Вариация на тему одноименной песни Элиса Купера.

8

Всегда одно и то же (лат.).

9

Самиздатский журнал «37», который выпускал Виктор Кривулин.

10

Стихотворение в переработанном виде вошло в книгу «Празднество нищих»

11

Третьего не дано (лат.).