Алтарь Отечества. Альманах. Том 3

Так десантник Василий Илларионов стал первым в Лисках владельцем частной «маршрутки».

– Если честно, то я ни о чём не жалею. Вернуть всё назад – я ещё раз пошёл бы по тому же пути. Девушка у меня есть, зовут её Оля.

Сегодня Василий Илларионов пойдет на аллею «афганцев», встретится там с другими десантниками, со своим однополчанином Шавловских. Может, к нему приедет Антон СИМОНОВСКИХ, с которым они крепко сдружились в одном из госпиталей.

– В первую очередь надо оставаться мужчиной, – считает Василий. – Думать головой, не налегать на спиртное, потому что всё это свои последствия будет иметь: избили, подрались, убили, своровал, посадили. Не падать духом и держаться. На этом жизнь не кончается – на себе испытал.

03.08.2003

Козлов Анатолий Александрович

Январь 2012

На просьбу рассказать о себе Анатолий Александрович отозвался с радостью, но, видимо в силу своей природной скромности, поведал о себе очень кратко. Зато каждое слово – на вес золота, оно содержит много ценной информации.

Читаешь его строки и видишь яркие «картины» военного времени. Повествует Анатолий Александрович о себе, бывшем в то время мальчишкой, а говорит обо всех маленьких блокадниках. Благодаря и их усилию, мужеству выстоял город на Неве. Дети и взрослые не роптали на судьбу, но были счастливы помочь Родине. Даже ценою собственной жизни. Повзрослели вмиг, наверно, это им помогло выстоять. На Алтарь Победы они отдали пот и кровь, все силы, как и остальные солдаты, преданные своей Родине, «Жители» огромной страны. Ребят и взрослых Анатолий Козлов уважительно называет с большой буквы.

Сегодня Анатолий Козлов – член Союза журналистов России и города Москвы и Военного научно-технического общества им. Фрунзе, объединяющего ведущих специалистов во всех областях разработки и внедрения всех видов вооружения, а также член секции культуры этого общества.

Мария Веселовская-Томаш

Ленинградский мальчик, я из категории тех многих пацанов, которые, спасая страну в тяжёлые годы военного лихолетья, по пятнадцать часов стояли у станков, обеспечивая фронт необходимыми боеприпасами. Как и они, отношусь к воспитанникам детских садов города Ленинграда, которые обрабатывали чердачные деревянные перекрытия огнезащитными смесями для предотвращения пожаров. Ребята вели неустанную борьбу с зажигательными бомбами на крышах домов.

Группа бойцов Ленинградского гарнизона на отдыхе. Стоящий первый справа с трубкой и планшетом – замполит КОЗЛОВ Александр Гаврилович. Впоследствии – первый заместитель Уполномоченного ставки Верховного Главнокомандующего по Ленинграду, обеспечивавшего Ленинградский фронт всем необходимым.

Наше молодое поколение воспринимало войну гораздо с большими эмоциями, чем взрослые люди, их родители и близкие. Именно поэтому нам, Жителям блокадного Ленинграда, тема войны так близка, болезненна и сидит занозой в каждом сердце. Именно поэтому сегодня Жители блокадного Ленинграда с гордостью носят звание Ветерана Великой Отечественной Войны и до настоящего времени получают многочисленные награды в честь знаменательных дат советской освободительной войны.

Пропуск на право прохода по городу Ленинграду в запретное время

Шла война, словно туча

Чёрным дымом пути застилая,Шла война, словно туча из горя и зла,Мощь и силу свою сознавая,Сея смерть по стране моей, с наглостью шла.И гудела земля, и стонали дороги,И изрытое взрывами поле мертвело.Шли надменно враги, как военные боги:Получали кресты за смертельное дело.Кругом шла голова от блестящих побед,Но неведомо было хвастливой орде:В череде всех потерь, что не видывал свет:Ведь советский солдат только крепнет в беде!И, как кость, для прожорливой глотки,Как неведомой толщи и силы скала,Отвергая фашистские сводки,Не сдавалась любимая наша Москва.Будут вечно столицы защитники с нами,Пусть уже никогда им с войны не вернуться!Уходя, прикасались к знамёнам сердцами, —Чтоб не струсить и не спасовать, не согнуться.

Зачем воина проклятая приходит

Зачем война проклятая приходит,И в пелену из скорбных, горьких слёзРодных и близких навсегда уводитНа вечно мрачный, плачущий погост?..Зачем слова скупые похоронкиОсколком льда впиваются в сердца?!Ведь горький стон, мучительный и звонкийНам не вернёт ни сына, ни отца…Зачем войны помощник – страшный голод,Сбирая дань с господского стола,Вселяет в души страх и смертный холод,И прибирает слабые тела?Войны уж нет седьмой десяток…Но боль, сплетённая клубком,Пытает выживших солдатокИ всех пришедших на поклон.Цветок на холоде гранита —Не просто глупой моде дань:Он говорит, что не забытаСтраны прискорбная печаль.Ведь люди знают, люди верятВ великий подвиг русского солдата.Любовь к Отчизне не измерить:Она дороже серебра и злата!И день великий вспоминая,Кривить душой Всевышний не велит.Героев подвиг охраняя,Их правнук на часах стоит.

Был прав поэт

Был прав поэт: нет, сын не умирает,А просто рядом быть перестаёт.Но как смириться, что страна теряетСвоих последних лучших из сынов?Весь путь пройдя – от Бреста до Берлина,Бессмертие неся на кончике штыка,Мы точно знали: жизнь непобедимаИ не имеет срока и конца.И павшие в бою навечно будут с нами,Кто жив остался – свой покинет пост —Для всех живущих – боевое знамя,А не притихший в горести погост.Они бессмертны, как бессмертна Правда,Бескомпромиссная и горькая подчас,Глядит глазами простенькой ограды,Страдая, молча упрекая нас.И сколь богато ложь не наряди,И блага людям неземные не сули,Отчизну не предавшие: ОниИ Правда – это соль земли.Духовная основа всех основ —Любовь к Отчизне, матери и к детямИ искреннему подвигу отцов,Что бережём сильней всего на свете.Уходят ветераны с поля боя,Израненные пулями Судьбы.Но реет гордо Знамя Боевое.Атаки наши с вами – впереди.

Сталинград

Посвящается годовщине Сталинградской битвы:

«Гремя огнём, сверкая блеском стали,Пойдут машины в яростный поход».Братья Покрасс и Б. ЛаскинГремя огнём, сверкая блеском стали,Страна спасала город Сталинград,Тяжёлый бой вели, ещё не зная,Что повернём захватчика назад.Земля гудела в яростной атакеИзысканных немецких дикарей —Специалистов в примененьи плахиИ порожденья страха у людей.Не знала свора, что в советской школеНе дрогнувшие граждане страны,Не знавшие всех горестей неволи,Учились говорить: «Мы – не рабы!».И как экзамен, каждое сраженье!И каждое сраженье – как итог!А мощь врага – как злое наважденье:И выдержать его не каждый смог.Но крепла мощь советского солдатаНа рубеже, захваченном врагом.И, как Суворов нас учил когда-то:Врага мы не впустили в отчий дом!Гремя огнём, сверкая блеском стали,В атаку перешли на всех фронтах.А город наш, носящий имя Сталин, —Как героизму памятник в сердцах.

Кульпин Антон (Анатолий Николаевич Кульпин)

На память Толику!

Тебе на память посылаюОткрытку – фронтовой привет.От вас я, Толик, ожидаюПисьмо, напишешь мне в ответ.Читать письмо от вас я буду,Что ты писал своей рукой.Тебя я в жизни не забудуИ ты племянник будешь мой.Я нахожусь сейчас на фронтеЗдоровым, с рвеньем бить врага,И скоро мы его прогонимС Земли Отчизны на всегдаБывай здоров, мужайся в деда,Который учит нас сейчас.И прогремит скоро победаПо всей стране в последний час.

4.7.43 г.

Племяннику Толику от дяди Сени с Южного фронта

Эти незамысловатые, но такие трогательные строки из стихотворения, присланного на фронтовой открытке моим дядей КУЛЬПИНЫМ Семеном Антоновичем в 1943 году с Южного фронта, адресованы мне, девятилетнему мальчишке.

Когда прогремела Победа, дяди Сени уже не было. Эта открытка была его последним письмом: он погиб в бою за Родину.

Чем дальше время удаляет нас от этой самой кровопролитной войны, которую назвали Великой Отечественной, тем меньше остается памяти о близких нам людях, сложившим голову за свой народ и Родину, защищая своих матерей, детей и жён.

Мы уже не упоминаем о Гражданской войне – о ней почти забыли. Но ведь она тоже принесла много горя нашему народу. В Гражданской войне с 1917 по 1922 год от голода, болезней, террора и в боях, погибло от 8 до 13 млн. человек, в том числе около 1 млн. бойцов Красной армии.

Не прошло и 19 лет, как началась Великая Отечественная Война. Страна ещё не оправилась от потерь в Гражданской войне, как на неё обрушилась эта чудовищная и разрушительная война.

Небольшая фронтовая открытка, адресованная дядей своему малолетнему племяннику, из самого пекла войны, напомнила мне и моим близким о невосполнимых потерях, которые понесла наша семья за период этих двух войн.

А было это так.

Моя бабушка Жаринова Акулина Егоровна в 15 лет вышла замуж за Кульпина Антона Федоровича и попала в семью моего прадеда Фёдора, в которой было восемь сыновей, а мой дедушка Антон был самым младшим, ему исполнилось 18 лет.

Семья была состоятельной и дружной. Все жили в одном доме, занимались домашним хозяйством, выращивали зерно и растили скот. Всё было хорошо, пока не случился страшный пожар. Выгорело почти всё село, в том числе и дом моего прадеда: семья начала делиться. Некоторые из старших братьев построили свои дома, а мой дед со своей семьёй остался в отстроенном доме своего отца.

Вскоре началась Первая Мировая война, которая затем перешла в Гражданскую. Красные воевали с Белыми. Пошли брат на брата, сын на отца – это было очень страшное время.

Так было и с моей семьёй. Некоторые братья моего деда воевали на стороне красных, а некоторые – на стороне белых.

К исходу войны из мужского поколения большой и дружной семьи остались: мой дед с двумя малолетними сыновьями и двумя дочерьми, и его старший брат Иван с маленьким сыном и тоже с двумя дочерьми.

Я хорошо помню дедушку Ивана, который в бою с Колчаком под деревней Сарайки получил 12 штыковых ранений и чудом остался жив.

Моя бабушка рассказывала, как она с женой деда Ивана прочищала ему сквозную рану плеча, протаскивая бинт с помощью вязальной спицы.

В этом бою под Сарайкой погибло почти половина мужчин нашего села, в том числе почти все взрослые мужчины из семьи прадедушки Фёдора.

Сейчас на месте Сарайки установлен памятник, который давно требует ремонта, и уже тяжело найти сведения об этом кровопролитии. Только в школьном музее деревни Сизёво Новосибирской области, расположенной недалеко от Сарайки, упоминается этот бой.

Дедушка Иван не дожил до начала Великой Отечественной, он умер, когда мне было около 5 лет. Я помню его глаза, которые всегда светились добротой, была у него бородка клинышком, как у Всесоюзного старосты М.И. Калинина, внушала доверие и уважение. Он баловал меня, а его сын Павлик меня любил, катал на лошади и опекал во всём, видно потому, что я воспитывался без отца.

Мой дед Антон Федорович отделился от семьи своего отца, когда село во время гражданской войны выгорело почти полностью во второй раз.

Он построил большой дом в центре села, где поселился со своей семьёй.

В 1933 году деда арестовали по ложному доносу. Вскоре он был расстрелян, как враг народа, под городом Канск (ныне Куйбышев), недалеко от Барыбинска. Реабилитирован уже после смерти Сталина.

К началу Великой Отечественной войны из мужского поколения нашей семьи остались два сына моего деда Антона: Семён и Дмитрий, и сын деда Ивана – Павлик.

Я часто мысленно обращаюсь к своему дедушке Антону:

– Дорогой дед, прости власть, которая расстреляла тебя по ложному доносу. Её давно уже нет. Она сама себя оклеветала. После твоей смерти в 1941 году началась новая кровопролитная война, которую назвали Великой Отечественной. Твой брат Иван немного не дожил до неё, а его сын Павлик, в самом начале войны призван в армию и через месяц погиб на фронте. Твой сын Семён, с женой и двумя сыновьями выехал из села на родину жены сразу же после твоего ареста. Он окончил бухгалтерские курсы и перед началом войны работал по специальности.

Когда разразилась война, Семёна призвали в армию, он окончил ускоренный курс военного училища, получил офицерское звание и направлен на фронт командиром взвода. Он часто присылал письма с фронта своей маме и сестрам. Последнюю открытку со стихами мне – твоему внуку, он прислал в июле 1943 года. Вскоре после этого пришло извещение, что он погиб в бою, а вслед за ним – письмо от командования и офицеров воинской части, с соболезнованием и благодарностью матери за воспитание сына. Ему было 29 лет.

Без отца остались два сына. Они добросовестно отдали долг Родине, отслужив в Армии действительную военную службу. Связь с ними потерялась в 1969 году, после смерти моей мамы. Она вела переписку семьёй дяди Сени.

Твоего младшего сына Дмитрия, после того, как тебя арестовали, не брали в армию. Но он написал письмо Наркому Обороны Ворошилову, после чего на военкомат пришло распоряжение призвать его в Армию 1940 году. Начало войны застало Дмитрия в городе Львове, он был начальником прожекторной станции. Погиб в первые дни войны.

Мой отец Николай, после того, как тебя арестовали, не захотел жениться на дочери врага народа, бросил твою старшую дочь Ксенью беременной, получил повышение по службе и уехал из села. Несколько лет платил алименты. Перед войной работал прокурором в Челябинске. С началом войны был призван в Армию. Пропал без вести.

Я, твой внук Анатолий, вместе с моей мамой и бабушкой Акулиной, после твоего ареста и продажи нашего дома государству, жили на разных квартирах у родственников. Это длилось до тех пор, пока я не окончил школу и военное училище. Когда стал офицером, выкупил маме и бабушке дом у родственников, и у них появилась своя крыша над головой. Я добросовестно отдал свой долг Родине, отслужив 26 лет в Советской Армии. Сейчас на пенсии. В этом году мне исполнится 80 лет. Начал писать стихи. В память о тебе и погибших твоих сыновьях, решил подписывать свои сочинения твоим именем.

Надеюсь, что ты одобрил бы моё решение.

Антон Кульпин

P.S. Хотелось, чтобы ксерокопия открытки с фронта Великой Отечественной войны, была опубликована. Пусть она напоминает нам о тех, кто отдал свою жизнь, чтобы мы мирно жили и растили своих детей.

Может быть, её увидят и прочтут дети дяди Сени – мои двоюродные братья.

17.01.2013 г. г. Пущино на Оке.

Липин Анатолий Алексеевич

Анатолий Алексеевич Липин

Я родился 2 марта 1934 года в городе Краснодоне в семье служащих, русский; предки мои из Наровчатского уезда Пензенской губернии и из Донецкого края.

Война лишила меня отца и оставила неизгладимый след в моей памяти (безнадзорное военное детство: мама, учительница, работала в две смены).

В 1952 году с серебряной медалью я окончил Краснодонскую среднюю школу № 6 (где преподавали, в том числе украинский язык и литературу). Школьную учёбу в те годы хорошо дополняли многочисленные и разнообразные бесплатные кружки и секции.

После года учёбы в Новочеркасском Политехническом Институте в 1953 году я поступил на физический факультет МГУ. Жизнь на Ленинских горах в ту пору можно было сравнить лишь с волшебной сказкой.

После окончания МГУ в 1959 году и по сей день, я работаю в ЦАГИ в городе Жуковском в области экспериментальной аэродинамики разреженных газов (в настоящее время – в должности ведущего научного сотрудника).

С 1970 года – кандидат физико-математических наук. Награждён знаком «Изобретатель СССР», аттестован в качестве поверителя средств измерения давления и вакуума.

У меня есть сын, дочь, внук, две внучки и правнук. Увлекался в разное время шахматами, плаванием; люблю путешествовать и работать на участке.

Особое, поэтическое восприятие действительности сохранил с детских лет. Публиковать свои стихи начал поздно. Первый сборник «Ковыль на ветру» (стихи и миниатюры) датирован 2002 годом, второй – «Мой сердолик» (крымская тетрадь) – 2006 годом. В 2007 году появилась книга «Ковыль на ветру» (стихи). Печатался в ряде газет, в альманахе «Жуковский Парнас» № 1 и № 2, 2010 г., а также в альманахе «Золотая строфа» № 5, 2010 г.

«Это было в Краснодоне…»

Июль 1942 года

С неделю затишье стояло:В кольцо угодил городок.Внезапно земля задрожала:Фашисты пошли на восток.Машины их в облаке пыли,Телеги на мягком ходу;Гремящие танки дымили,Несли в наши земли беду.С надсадным прерывистым свистомПронзали "кресты" облака…О, как ликовали фашисты:Ну, как же – победа близка!Звучали губные гармошки.И смех перекашивал рот…Три дня краснодонской дорожкойШагал разноликий народ.А сколько дорог таких рядом!Какая несметная рать!..Как трудно. Как трудно! Но надоНезваных "гостей" изгонять.

2010

Зима 1942–1943 гг.

Восточный фронт,Донские степи,Траншей заснеженные цепи,В них итальянцы на войнеМечтают о спагетти и вине,О тёплом доме, только не о женщине:Мороз и голод,На руках и на лице,Как патина, чернеют трещины.Спагетти бы, вина иль пиццы —Тогда бы можно и взбодриться.Бросает апгтрёкё[9] с неба —Нет, не консервы с хлебом —Пакет с конвертами.От этого ещё больней ефрейтору.Гремит в морозной дымке панцер [10]Тревожно замирает сердце,Курок нажать не в силах пальцы,И никуда с земли не деться…Коль уцелеть поможет Бог —Накажет детям,Чтоб не ходили на востокВойнойВ донские степи…Хозяйки здешние припоминали:летом,Шагая на восток, в отличие от прочих,Они, потупив взгляд, просили млеко,И отказать им не хватало мочи.Они не грабили базы и огороды,В них спеси не было в ненужном им походе.

Шахта № 5, февраль 1943 года

Не смолкают боёв отголоски…У стены на снегу – скорбный ряд:Комсомольцы, едва ль не подростки,Обращённые к небу, лежат.Мамы их молодые – в сединах,Их глаза – как отчаянья крик.Будь я в праве, то всех до единаИх причислил бы к лику святых…Их шахтёры проносят, как мощи,Поднимая на свет из земли.С каждой новою жертвою – громчеСтон и плач матерей и родни.Здесь, наверно, пол го рода в чёрном.Чёрный цвет – цвет беды и молитв.Снег на солнце в глазах воспалённых —На блестящий похож антрацит.Террикон величав и спокоен —Очевидец тех грозных годин.Он, конечно же, помнит героев.Он в бессмертие их проводил.

2010

Расстрел предателей. 19 сентября 1943 года

Их было троеУ стены кирпичной,Стоявшей на пригоркеБани городской.Был этот деньПо существу – обычным,Для них – последнимНа земле родной.Земля пескомПрисыпана под ними,Как здесь по праздникамДорожки возле хат.Штакетником —Дощечками простыми —У той стеныБыл выгорожен ад.Повязаны их рукиЗа спиною.О, как ужасен видДрожащих этих тел!Старик высокийСтрашен худобою,А лица всех троих —Белы, как мел.В том городеВсё знают друг о другеТам жизнь суровая —Вся на виду она.Неверный шаг —И не уйти из круга:Всему даст ценуСтрашная война!..Большой «ЗИС-5»С раскрытыми бортами,На нём – казённый столИ скатерть, словно кровь.Да судьи,Чьи погоны с галунамиДля жителей в ту поруБыли в новь.Конвойных трое —Бравые солдаты.Но только почемуВ глазах таится страх?В руках у них —Простые автоматы,Повязки красныеНа рукавах.Один из судейПриговор короткийВ хрипящий чёрный рупорГромко прокричал.А эхо повторило,Только робко —Треск выстреловКоманду заглушал.Взлетели птицы —Небо стало тёмным,Бежали бабы, причитая,Кто-то выл:Увидеть казнь —Душе урон огромный!До сей порыТу боль я не забыл!..Как дома оказался —Я не знаю.В чулане, как щенокИспуганный, скулил…Конечно, презирал яПолицаев,Тюленина – почтиБоготворил.Всё выглядит иначеНа экране…Во мне мир рушился,Как будто в страшном сне.И лишь слова и рукиМоей мамыВернули чудомСнова детство мне.

Осень 1943 года

Подзабытое слово «линейка» —Чудный транспорт: простой, гужевой.Пассажиры на гладкой скамейкеВосседали друг к дружке спиной.На линейке, конечно же, тесно,Но зато в непогоду теплей,И удобно рассматривать местность,А не только хвосты лошадей…Снаряженьем надёжным владея(Сапоги… Длинный плащ, капюшон),Объезжал на линейке ФадеевКраснодонский разбитый район.Лучезарный, общительный, крепкий,Белорозовый и молодой —Мужики – те хватались за кепки,Бабы – кланялись, чувствуя: «Свой!».Жили в том городке не халдеи,А степенный шахтёрский народ.Говорили: "Приехал Фадеев.Он опишет. И он – не соврёт!.."В «Клубе Ленина» – встречи, концерты…Пацаны (что проходит без них?!)…Москвичи – те нарядно одеты,Мы – в ужасных "обновах" своих.Всё давно на харчи променяли —Из немецких шинелишек – клёш.Нам подарки Москва присылала,Да на всю детвору – где возьмёшь?!

2010

В дни съёмок фильма "Молодая гвардия" 1947 год

Неспешный ласковый закат,Дымочек каменноугольный…Пол сотни лет тому назад —На поле матч футбольный.Две сборные: от москвичейИ от мальчишек здешних.Нет лавок, судей и речей,И формы нет, конечно.Каков накал, каков азарт!Болеющие на поленьях.Вот угловой пробил казак —Мяч… у Ульяны на коленях.Как коршун, мигом подлетелМальчишка рослый горбоносыйИ… загляделся вдруг, пострел,На чёрные, как уголь, косы.И молвила примерно такЗадорная Ульяна:"Иди, играй, донской казак,Тебе заглядываться рано".Побед и счастья пожелавСмущённому герою,Встаёт и, юбку подобрав,Мяч выбивает в поле…В Донбассе долго гаснет солнце…А победили краснодонцы.Тот счёт я позабыл, признаться,Да разве в этом дело, братцы!

1997

На Троицу 1946 года

Монашенки в светлых нарядах —У каждой – берёзки росток —От наших назойливых взглядовКраснели, как маков цветок.Взлелеяны школой родною,Мы строго смотрели на них:Искали в их ликах святое,А видели – девок простых.В те годы, что знали о Боге?!Но всё же сильней и сильнейВ сердца проникала тревога,Как холод погостных камней.Казалось, всё просто и ясно:Вот – солнце, земля, небосвод…Но помнились взрывы фугасных,Война, оккупация, фронт,Подвала бетонная чаша,Икона и крест, и свеча.Молитва нескладная нашаБыла, как слеза, горяча.Казалось – от этой молитвыУходит панический страх,И меньше на фронте убитых,Отцы побеждают в боях…Монашенки юные в храмеС берёзками тонкими в ряд…С тех пор на меня временамиС укором их очи глядят.

1945 год

Парни, воевавшие чуть-чуть,Нам травили о своих победах,Улыбались молчаливо деды,Мы, мальчишки, не могли уснуть.Были увлекательны и яркиЭти их истории и драмыО полячках милых и мадьярках,О пленённых их любовью дамах(Кое-что из тех лихих романовВстретил я потом у Мопассана).Несмотря на возраст, понимали,Что они нам вдохновенно врали…Как же мы завидовали им!В форме новой, сильным, молодым.

1946 год

Путешествовал в Азии Обручев,[11]Проверяя: жива ли Земля?..Мы – гоняли по улицам обручи.[12]Как звенели они на камнях!Зря в ту пору на них не смотрели,Как на ценный спортивный снаряд.Ах, как долго их помнят колени,Получая отличный заряд!От полуторки старой иль «Форда»Обод – очень полезный предмет;Мы гоняли их важно и гордо,Нам старушки вздыхали вослед.Нет, не просто колёса каталиБезнадзорные дети войны —Эти обручи нас закаляли,Дух и мощь укрепляя страны.

Вечер после войны

А помнишь, на арбе с травою,Как на стогу,Сидели тихо мы с тобоюНа берегу.Гнусавил шмель и цвёл шиповникНад головой.Куда-то даму вёл полковникМолодой.И новенькие, как игрушки,Храня покой,Зелёные стояли пушкиТам, за рекой.И, затихая у вокзала,И точно в срок,Составы шли, гремя, на западИль на восток.Цветы в ладонях ты держалаИ колоски.Волна от катера бежалаНа пески.Лениво лаяли собакиВдалеке.Мерцал звездой зелёной бакенНа реке.Спешили сумерки с Заречья,С той стороны…Таким запомнился мне вечерПосле войны.

Наш сосед

Лето – радость! Лето – воля!!Мама, сжалясь, наконец,Отпустила к дяде Коле,К дяде Коле – на Донец!Наш сосед немножко странный:С мая и до белых мухПроживает постоянноВ шалаше на берегу.У него есть плоскодонка,Строем удочки стоят,Есть ружьё, приёмник громкий,Стайка преданных ребят.В полинявшей гимнастёрке,Загоревший, чуть хромой,Приучал мальчишек бойкихК жизни трудной, полевой.Подсекать учил плотвичек,Смело раков в норах драть,Разжигать костёр без спичек,А ещё – не воровать!Не забыть его беседыВечерами у костра.Затихали непоседы.Ночь от звёзд была пестра…Как-то раз, наполнив флягу,Взяв ружьё и патронташ,В пионерский ближний лагерьОн повёл отрядик наш.Как лесные муравьишки,Тащат в гору сухостойВ красных галстуках мальчишки.Вдоль дороги пыль стеной…Догорал костёр прощальный,Отражаясь в глади вод,Смолк салют необычайный,Завершая наш поход.Строй нестарых ветерановС командиром впереди —Наш сосед на фланге правомСо звездою на груди.