В переулках Арбата. Оттепель

– Ну вот, теперь мы квиты. Тебе было сладко?

– Да, очень. В ответ Иван поцеловал Анечку, затем встал, обернулся полотенцем и отправился в ванную комнату. Оттуда вышел уже одетым. Анна, надев халатик, подошла к столу.

– Мне кажется, за это стоит выпить вина. – Она разлила по фужерам терпкое вино, и вновь зазвенел хрусталь. – Ну вот, теперь мы знаем, как можно доставить друг другу радость и не потерять благоразумие.

Вскоре Иван покинул квартиру своей любимой Анечки.

На следующий день Иван проводил родителей и старшего брата Олега в Полтаву и на обратном пути с Курского вокзала они с Игорем сделали необходимые покупки на первое время и вернулись домой. Теперь они остались одни и впереди их ждали выпускные экзамены. Пора начать подготовку. Но сначала Иван решил позвонить к Анечке. Она сняла трубку и сказала, что давно ждет его звонка. Ивану показалось, что Аня была чем-то раздражена и не очень расположена к разговору с ним.

– Анечка, что-нибудь случилось? Ты в плохом настроении? Может быть, с бабушкой ты поссорилась?

– Причем тут бабушка? Я сама во всем виновата?

– Виновата? Но в чем? Что все-таки случилось? Может быть, мы сегодня увидимся и поговорим?

– Нет, мы сегодня не увидимся. Как я могу смотреть тебе в глаза после вчерашнего? Мне стыдно вспоминать, поверь, это было какое-то наваждение. Я, абсолютно голая, и ты тоже. Что мы делали, страшно вспомнить.

– А я так думаю, что все это было хорошо, даже замечательно. Ведь ты сама стремилась к этому. Ну, а кроме того, ничего страшного не произошло, ведь мы не потеряли благоразумие.

Анна помолчала некоторое время.

– Алло, ты меня слышишь? Анечка, любимая моя, ты должна успокоиться, все обдумать и не судить себя и меня, в том числе.

– Ты, правда, так считаешь?

– Конечно.

– Но все – равно нужно время, чтобы все ушло в прошлое. Я не представляю себе, как я смогу увидеть тебя. Мне кажется, я просто сгорю от стыда. Наверно, это плохо, что мы вчера сотворили. Давай мы пока не будем встречаться, тем более, начинаются экзамены, надо заниматься. Лучше и здесь проявить благоразумие, чем потом сожалеть обо всем. Ты не звони ко мне пока, я сама тебе позвоню, когда смогу. Ладно?

На том и простились. Иван был в недоумении. Что же все-таки произошло? Вчера была страсть, любовь, откровение и свободные отношения, а сегодня? Ведь было же так хорошо. Еще вчера они были уверены, что любят друг друга, и это надолго. А теперь? Значит, это особенности девичьей психики и Ивану это не дано понять. Остается только смириться с этим и приступить к занятиям.

Первым экзаменом было «сочинение» и Иван обязан написать его без проблем. Так и случилось. Он получил «четверку». Далее пошли другие экзамены, которые требовали серьезной подготовки. Иван сидел за столом с утра до позднего вечера. Выходил из дома только за тем, чтобы купить продукты. Игоря часто дома не было. Он предпочитал посещать консультации по каждому из предметов, а где он пропадал в оставшееся время, Иван не знал. Однажды, когда Иван уже засыпал, Игорь разбудил его. «Девчонку хочешь, – спросил он, – моя девочка пришла с подружкой и им негде переночевать. Они были в гостях в какой-то гостинице и в одиннадцать их оттуда выгнали, понимаешь?». Недолго думая, Иван сказал: «Давай». Через некоторое время одна из них, раздевшись, попросила его подвинуться, легла рядом. Пока горел свет, Иван успел разглядеть ее. Лет двадцати, худенькая фигурка, с небольшой грудью и аккуратными бедрами. У него быстро возникло желание, он повернулся к ней и стал ласкать ее. Девушка оставалась неподвижной, не отвечала на его ласки. Через минуту его возбуждение пропало. К своему ужасу, он явно ощутил это. А еще через минуту, оставаясь все еще на ней, он услышал: «Слышишь что ли, давай слезай, я спать хочу». Иван почувствовал, как будто, на него вылили ушат холодной воды. Повернувшись лицом к стене, он слышал сопение на постели рядом, где его брат и его подружка занимались любовь. О том, что у его брата есть такая подружка, Иван не знал, и ему показалось, что, скорее всего, это просто случайные знакомые. Иван ощутил внутреннюю брезгливость и горечь на душе от сложившейся ситуации. Еще совсем недавно он был уверен, что любит Анечку, эту чистую, ангельскую девочку, ласкал и целовал ее, а тут такое. И зачем только он согласился принять эту девчонку, имени которой он даже не знал, ведь совсем не хотел этого. Он долго не мог уснуть. Его соседка по постели, повернувшись к нему спиной, уже тихо посапывала. Утром они ушли рано. Иван сделал вид, что спит. Ему не хотелось видеться ни с той, с которой у него произошел конфуз, ни с той, которая спала с братом. Ему просто было стыдно за них и досадно за себя.

– Кто это были? – спросил Иван, увидев, что Игорь, проводив девчонок, вернулся в комнату.

– Да так, та, что со мной спала это моя старая знакомая, я иногда встречаюсь с ней, а другую я не знаю. Наверно, просто ее подружка. У тебя было чего с ней?

– Нет, ничего не было. Она сразу повернулась на бок и засопела.

– Я так и понял. А ничего девочка, стройненькая и симпатичная. Может, пригласим их как-нибудь, развлечемся, а?

– Потом посмотрим. А сейчас пора вставать и заниматься.

Последним экзаменом была «химия». Иван особо не волновался за этот предмет: химия ему давалась легко, и он неплохо знал школьный курс. Ближе к вечеру на пороге квартиры Ивана появилась Инна Седых, одноклассница Игоря.

– Привет, ты к Игорю? – спросил ее Иван, – а его нет, и я не знаю, когда он придет.

– Нет, не к Игорю. Я пришла к тебе. Кончай заниматься. Надоели уже эти экзамены. Какая разница, что получишь. Пойдем лучше погуляем, вечер такой замечательный.

Иван согласился. Вечер действительно был теплый и тихий. Многие москвичи уехали из города: кто на дачу, а кто в южные края. Дневная суета спала, машины разъехались по гаражам. На Сивцев-Вражеке тоже было безлюдно.

– Правда, хороший вечер? – обратилась к Ивану Инна.

– Да, прекрасный вечер, – согласился Иван, глубоко вдохнув теплый летний воздух, – ты молодец, что вытащила меня на прогулку. Постой, а как же Игорь? Я всегда полагал, что у тебя с Игорем роман.

– Глупый ты, Ванечка, хоть и мечтаешь быть писателем. Ничего ты не видишь, ничего не понимаешь. С Игорем я так просто общалась, чтобы иметь к тебе подход. Ну как я могу просто так прийти и сказать «Ванечка, ты мне нравишься, давай с тобой встречаться». Так, что ли?

– Так ты хочешь сказать, что я тебе нравлюсь, а ты все это время делала вид, что тебя интересует Игорь?

– Вот именно так, мой милый. Обними меня за талию. Мне хочется прижаться к тебе.

Инна Седых была худенькой девушкой, с курчавыми темного цвета волосами и голубыми глазами. Ее узкое личико и тонкий носик делали ее вполне привлекательной. Иван знал, что она нравилась его маме, Ольге Григорьевне, и когда Инна приходила к Игорю, с удовольствием считала ее потенциальной невестой непутевого сына. Это обстоятельство также привело Ивана в смущение, когда он узнал, что сам является ее любовным интересом. И сейчас Иван не мог отказать девушке в ее просьбе, обнять ее. Худенькая и тоненькая она сразу прильнула к плечу Ивана и удовлетворенная глубоко вздохнула.

– А пойдем ко мне, я одна, никого нет, поговорим.

Инна жила на улице Веснина, недалеко от помпезного здания МИД. Домик ее был деревянный, старенький и они в скором времени ждали переселения. Лестница скрипела под ногами, когда они поднимались на второй этаж в квартирку Инны. Свет не стали зажигать, а сразу стали целоваться. Что тут поделаешь, когда тебе семнадцать лет, а на дворе июньский вечер, последний экзамен и вся жизнь впереди. Инна оказалась смелой девушкой, ее настойчивость привела их совсем скоро в постель, где они, раздевшись, продолжали жарко целоваться. А когда Иван осмелел и захотел овладеть ею, она резко вскрикнула и крепко сжала свои ноги, вытолкнув от себя Ивана.

– Прости, мне очень больно. Я не знала, что это так. Я наверно никогда не смогу быть матерью.

Ну, что тут ответить на такую реакцию девушки. Иван промолчал, но любовный пыл вскоре погас совсем. Домой он вернулся в час ночи. Игорь встретил его не приветливо.

– Где ты шатаешься, завтра экзамен, на дворе ночь, а тебя нет. Давай гаси свет и ложись спать.

Утром Игорь разбудил Ивана с вытаращенными глазами.

– Ванька, посмотри на себя в зеркало. Как ты пойдешь на экзамен?

Перепуганный Иван подбежал к зеркалу и ужаснулся: правая сторона шеи вся была покрыта яркими синего цвета следами от вчерашних поцелуев Инны.

– Да, что же делать, Игорь? С такой шеей нельзя идти на экзамен. Все сразу будет ясно, что это такое. За это, пожалуй, не похвалят.

– Серьезная штука. Посмотри, в трюмо в ящичке должен быть широкий бинт. Перед уходом я обмотаю тебе шею, как будто горло болит. Может быть сойдет.

Так и сделали. Обмотали шею довольно туго, чтобы повязка не спадала, и Иван отправился на последний экзамен. Игорь последовал за ним. Все прошло успешно, и по химии Иван получил «четверку». После окончания экзаменов Иван спускался по школьной лестнице, где его остановили две учительницы. Одна была по химии, другая по литературе. Обе были довольно молоды, черноволосы и миловидны. «Химичка» привлекла его к себе и попыталась несколько поправить повязку на шее.

– Бедный, горлышко болит, а экзамен сдал хорошо.

– Он вообще-то хороший парень и очень даже симпатичный, только вот плохо, когда повязка спадает на шее. Надо следить Ваня, пока горлышко не залечится, – добавила учительница по литературе.

Иван смутился, сказал: «Спасибо, я постараюсь» и двинулся вниз по лестнице.

Впереди был выпускной вечер в школе. Когда собрались все в актовом зале, Иван немного взгрустнул, что среди приглашенных нет его родителей. Ему хотелось, чтобы в этот торжественный момент был в зале его отец, полковник Белецкий Павел Иванович. И хотя Иван не был медалистом, но, в целом, он окончил школу с хорошими показателями. «Ничего, – успокаивал себя Иван, – у него еще будет возможность порадовать родителей своими успехами». После торжественной части все собрались за праздничным столом, за которым естественно не было крепких спиртных напитков. Но что такое бокал сухого вина, когда на душе такая радость. Ребята тайно от учителей устроили маленькую выпивку. Потом, когда уже стемнело, во дворе школы разгоряченные спиртным ребята устроили «товарищеские разборки» и кому-то досталось. Потом всей гурьбой устремились на Красную площадь. Там встретили восход солнца и смешались с другими бывшими школьниками, знакомились с девчонками, конечно, подрались с каким-то парнем, который нетактично приставал к девочкам из их класса. Иван случайно встретился с Игорем и его друзьями и уже все вместе направились домой. Вот и все торжество. Школа закончилась, впереди свободное плавание.

Получив на руки аттестат зрелости, Иван первым делом направился в приемную комиссию Литературного института. Уже при входе он обратил внимание на объявление, висевшее перед дверью с табличкой «Приемная комиссия». Здесь же висели и другие объявления, содержащие порядок подачи документов, их перечень и сроки прохождения экзаменационных испытаний. Но прочитав первое объявление, Иван был просто ошарашен. В нем была ссылка на Постановление правительства и министерства образования СССР об ограничении приема абитуриентов на гуманитарные факультеты и вузы без двухлетнего производственного стажа. Это информация означала, что для Ивана сегодня и в последующие два года был закрыт путь в литературный институт, равно как и в любой гуманитарный факультет другого института. Осмыслив полученную информацию, он все же постучал в дверь приемной комиссии. В небольшой комнате было полно таких же, как он, молодых людей. Они толпились у столиков, за которыми сидели милые девушки, готовые рассмотреть ваши документы. Иван, пробившись к одной из них, попросил дать разъяснение по поводу объявления, висевшего у двери. «Все верно, – был ответ, – получайте стаж и приходите через два года. Мы с удовольствием рассмотрим ваши документы». И все. И никаких других вариантов. Он вышел из комнаты, постоял немного, послушал, о чем говорят ребята. Многие выражали недоумение. Большинство не понимали причин такого постановления. Но факт оставался фактом. Пока возвращался домой, многое передумал. И первой мыслью было попробовать удачу в Харьковском университете, где на историческом факультете учился его полтавский товарищ Вадим. А если и там не получится, то по возвращении из Полтавы найти подходящую работу для получения стажа.

– Иван, наплюй на все это. Тебе только шестнадцать и у тебя в запасе до призыва в Армию еще три года. Живи и радуйся. Школа позади. Давай собираться в Полтаву. Поедим хоть завтра или послезавтра. А сейчас – на вокзал за билетами.

Все завертелось очень быстро. Купили билеты на завтра на поезд с пересадкой в Харькове.

– А сегодня я предлагаю устроить прощальный ужин. Давай пригласим девчонок и повеселимся. Может быть тех, кто приходил тогда, помнишь?

– Я даже не знаю, как ее зовут, и сколько у нас осталось денег? Хватит ли на прощальный ужин.

Подсчитали остаток, прикинули расходы и решили, что хватит вполне, если на вокзал они поедут на метро. Игорь тут же направился к телефону-автомату и набрал нужный номер.

– Привет, это я. Ну, все в порядке. Иван согласился. Мы уже взяли билеты и сейчас поедим домой. Давайте через пару часиков подъезжайте. Да, мы зайдет в гастроном, и все купим. Ну, если хотите, то можете прихватить и это. Кстати, Иван спрашивает, как зовут твою подругу. Ну да, с которой он спал тогда. Катя? Очень хорошо. Ждем вас, пока. – И повесив трубку, повернулся к Ивану. – Оказывается, твою подружку зовут Катей. А ничего девчонка, правда?

Прощальный ужин удался на славу. Пили водку и закусывали жареной колбасой со свежими огурчиками. Слушали новые джазовые мелодии, записанные на рентгеновской пленке, отчего звук был слегка «шершавый». Потом немного танцевали, и Катя все время вопросительно заглядывала Ивану в глаза, как будто чувствовала себя виноватой за прошлую встречу. Иван крепко обнимал ее податливое тело и нежно целовал в шейку. Время от времени Иван вспоминал Анечку Ларину и жалел, что с ним сейчас не она, а другая женщина, к которой Иван не испытывал теплых чувств. Недавнее огорчение, полученное Иваном в Литературном институте, в один миг перечеркнуло все его планы, которые казались такими реальными и близкими. А вместе с ним полетели в тартарары, и все мечты, связанные с Анечкой. Ну что он теперь ей скажет, как объяснит все происшедшее? И как она все это воспримет? Зачем он ей, такой неудачник.

Остаток вечера и всю ночь они провели в постели. На этот раз Иван почувствовал настоящее влечение к Кате и был рад этому чувству. Был рад тому, что с ней, этой молодой женщиной, не нужно быть благоразумным или еще каким-то, нужно просто быть самим собой.

Глава 5. Дорога в лето

Братья Белецкие, Иван и Игорь ехали в поезде из Москвы в Полтаву. Это было изнурительное путешествие с пересадкой в Харькове. Еще вчера вечером они выехали с Курского вокзала столицы. Ехали в общем вагоне без плацкарты. Свободных мест практически не было, даже чтобы поужинать, им пришлось попросить соседей уступить на время место у столика. Ели сваренные в крутую яйца с огурцами и полу копченую колбасу. Спали сидя и проснулись рано с тем, чтобы сделать пересадку на местный поезд, шедший до Полтавы. И вот теперь уже полдень, а до конечной станции оставалось не менее полутора часов. Поезд тащился страшно медленно, со всеми остановками на полустанках и разъездах. Железная дорога была одноколейной, и это создавало трудности при разъезде двух встречных составов: кто-то один должен уступать другому. Почему то чаще получалось так, что уступал именно тот поезд, в котором ехали братья. Ах, если бы стрелочники знали, как им хочется быстрей оказаться в родных пенатах, в этом чудесном городе, к которому прикипели их души еще с детства и который назывался Полтавой. Сейчас их там ждали родители, старший брат Олег и их близкие родственники, живущие там: бабушка Галя и ее дети Петр и Вера. Их ждала великолепная речка Ворскла, про которую была сложена легенда со времен Петра Великого, уронившего подзорную трубу в реку и быстрое течение унесло ее. Потому и получилось название реки: (Вор) (скло). Полтава – это всегда лето, солнце, горячий золотой песок на пляже и прохладная вода в реке. Полтава – это изобилие ягод и фруктов, овощей и материнского тепла, с которым их мать готовит вкусную еду. Ничего вкуснее они никогда не ели. Полтава, наконец, это девушки, знакомства, встречи под луной, объятия и поцелуи. Как же можно не стремиться ко всему этому, когда ты окончил школу и тебе еще мало лет, наконец, ты отпущен в свободное плавание.

Время шло медленно, и также медленно тащился этот пассажирский поезд. И вновь остановка, ожидание встречного. В полупустом вагоне были открыты многие окна, и врывавшийся свежий воздух со стороны зеленых полей, простиравшихся за окнами состава, приносил ароматы полевых цветов и создавал комфортный микроклимат. Иван стоял у окна и думал о своем. Он не мог себе представить другую профессию, кроме как быть писателем, создавать образы и сюжеты. Но как теперь добиться своей мечты? И вообще, есть ли другой путь достижения этой цели? Состав дернулся и медленно начал набирать скорость. Игорь открыл глаза. Он, казалось, несколько задремал и теперь повертел головой, стараясь включиться в ситуацию.

– Далеко еще? – спросил он Ивана.

– Часа полтора, наверное, можешь еще подремать. Я тебя разбужу за полчаса.

Сам же Иван вновь уставился в окно. Он видел какие-то постройки, кучи угля, насыпанные вдоль полотна, здание вокзала, пролетевшее уже довольно быстро мимо поезда. «Это был не разъезд, – подумал Иван, – это была какая-то станция. Жаль не успел прочитать название». Поезд набирал скорость, и мысли Ивана уносились далеко от этих мест. Он опять в Москве, на лавочке у памятника Гоголю и рядом с ним сидит белокурая красавица с карими глазками и в легком летнем платье. В ее руках ветка сирени и она время от времени помахивает ей, как-бы отгоняя несуществующих насекомых. Он также вспомнил их любовную близость и поцелуи, ее тонкий стан и полную упругую грудь, аромат ее духов и вкус «Чинзано». Что же все- таки произошло? Почему она так резко изменила свое отношение к нему? И была ли это любовь, может быть всего лишь кратковременное увлечение, навеянное весенним ветерком. Ведь было же такое увлечение у Инны Седых, и оно быстро прошло, как только она столкнулась с болью. Но Анечка ничего этого не испытывала. Уверен, ей было приятно, когда Иван целовал ее всю, она сама этого хотела и страстно желала получить эти ласки. Наверно, стоило все-таки позвонить к ней перед отъездом, может быть, она ждала его звонка? Теперь уже поздно думать об этом. Иван многого не успел сделать до отъезда в Полтаву. Он не зашел ни разу к Марине, после того как увидел ее с тем мужчиной. Кто это был? И совсем не обязательно, что это был ее жених. Она тоже могла ждать, когда Иван навестит ее. Впрочем, она могла сама позвонить к нему, хотя бы затем, чтобы узнать, как он сдает экзамены.

Поезд продолжал катиться в Полтаву и по мере того, как он приближался к этому городу, воспоминания Ивана постепенно угасали, уходили в прошлое. И на смену им всплывал яркий образ другой девушки, Аллы, черноволосой красавицы с карими глазами и обворожительной фигурой. Они познакомились на пляже летом прошлого года. Она стояла по пояс в воде и смотрела в сторону братьев Белецких.

– Ты посмотри, какая девушка, – восхищенно промолвил Олег, – Иван, а тебе слабо с ней познакомиться?

– Могу попробовать, – Иван решительно парировал замечание Олега, и смело направился в воду.

– Здравствуйте, – Иван подошел к девушке и с улыбкой стал объяснять ей, – вы конечно можете меня прогнать, но дело в том, что там, на берегу стоит парень, это мой брат Олег, а меня зовут Иван. Олег сказал, что вы ни за что не захотите со мной познакомиться. Но я набрался смелости и стою перед вами.

– Почему он так решил? – спросила девушка, улыбнувшись Ивану.

– Нам вы показались настолько красивой и независимой, что рассчитывать на успех было бы просто чудом.

– Меня зовут Алла, и я с удовольствием познакомлюсь с вами и вашим братом. Вы не местные парни, верно?

– Верно, мы из Москвы. А как вы поняли, что мы не местные.

– Выговор у вас не местный, не полтавский и даже не украинский. Теперь все стало на свои места: вы из Москвы и речь у вас московская.

Потом Иван пригласил ее прогуляться вдоль пляжа к тем местам, где река была глубже. Там они купались и загорали на теплом ласковом солнышке. А когда вернулись на прежнее место, Иван познакомил Аллу с Олегом. Причем, сделал он это, как если бы Алла была его хорошей знакомой. Он проводил ее до лестницы, которая вела в верхнюю часть города. Там жила Алла. Потом начались их встречи не только на пляже, но и вечером, в зеленой роще, тянувшейся вдоль берега реки. Так родилась у них любовь, скрепленная горячими поцелуями. А потом Алла уехала в Харьков сдавать экзамены в театральное училище и вернулась уже студенткой. Любовные свидания продолжались до конца лета, пока Иван не уехал в Москву, а Алла в Харьков. Долгие месяцы Иван ждал письма от Аллы, и они приносили ему желанную весточку от любимой, где она вновь и вновь объяснялась ему в любви и не чаяла, когда вновь увидит и обнимет своего Ванечку. И вот скоро долгожданная встреча, может быть даже сегодня.

А сейчас Ивана завлекал вопрос: скоро ли будет мост через Ворсклу, за которым на высоком холме появится старый монастырь с высокой башней-колокольней. Для братьев это был знак того, что скоро вокзал и они каждый раз, когда приезжали в Полтаву, с волнением ждали этого момента. Но поезд вновь сделал остановку. Колеса перестали стучать, и установилась необычная тишина. Так бывает всегда, когда вдруг неожиданно прекращается надоедливый шум. Иван подошел к окну. За окном не было ни станционных строений, каких-либо амбаров или сараев, ни жилых домов. Была тихая степь, залитая солнцем, и редкие деревца стояли вдоль железной дороги. Было слышно пение птиц. Наверно это был очередной разъезд. И как ни утомительно было такое ожидание, все равно раньше положенного срока не приедешь в Полтаву.

Поезд тронулся и вскоре прогромыхал по железному мосту через Ворсклу, а через минуту Иван действительно увидел монастырь, стоящий на высоком холме. Он знал, что внизу этого холма, уже не так далеко, стоит их дом и скоро появится вокзал. Иван позвал брата:

– Игорь, хватит спать, подъезжаем, смотри, вон монастырь.

Игорь подошел к окну. Посмотрел на величественную картину за окном вагона и сказал:

– Да, стоит вечно и ничего не меняется с годами.

На его лице было мечтательное выражение.

И вот уже появилась платформа, поплыли привокзальные здания. Как и ожидали братья, на платформе их поджидали Олег и Петр. Оба были в белых рубашках и черных брюках, загорелые и веселые. Они увидели братьев в окне и двинулись за вагоном, медленно ползущим вдоль платформы. Всё! Путешествие закончилось. Впереди воля и отдых.

Поезд окончательно остановился, и на ступеньках вагона появились Игорь и Иван. На фоне Олега и Петра они казались бледными, хилыми и уставшими. На платформе было весьма оживленно: то там, то здесь слышались приветствия, видны были жаркие объятия и поцелуи. Всем казалось, что свершилось маленькое чудо, и сбылись откровенные желания – одни приехали отдыхать, другие – наконец-то увиделись с родственниками и друзьями. Было уже за полдень и солнце палило нещадно. Пройдя через холл вокзального здания, где от мраморного пола и высоких потолков исходила прохлада, все четверо выбрались на привокзальную площадь.

Обычно в тех случаях, когда багаж был невелик, Белецкие не пользовались такси, чтобы добраться до дома. К тому же и очередь была довольно длинной и такси подъезжали не так часто, как хотелось бы ожидающим. Проще было идти пешком по зеленой улице, мимо фруктовых садов, окружавших частные строения. В этой тихой части города в основном селились бабушки и дедушки, нигде не работающие и живущие на пенсию. К ним – то, как раз и приезжали многочисленные родственники отдохнуть в тишине и повидаться с родными. А отдых здесь был славный: теплое лето, мало дождей и река рядом, изобилие ягод и фруктов по удивительно низким ценам. А соскучишься по цивилизации, недалеко троллейбусная остановка и через десять-пятнадцать минут ты уже в центре живописного города. Театр, исторические памятники, множество магазинов и несколько ресторанов всегда к вашим услугам.

Но Белецкие из года в год приезжали сюда на каникулы не только за этим. Ольга Григорьевна была родом из Полтавы. Здесь проживает ее родная тетя Галя, некогда приютившая ее, еще совсем маленькую девочку после смерти матери и вырастившая ее до поры замужества. Баба Галя была слегка полновата, ходила в длинной темной юбке и легкой обуви, пышные черные волосы без заметной седины всегда были уложены на затылке и покрыты белым платком. В молодости она была красивой женщиной, но сейчас, когда ей уже к семидесяти, возраст взял свое. К тому же она страдала от гипертонической болезни и почти не лечилась. Случилось так, что у нее не было пенсии, а сидеть на шее у детей она не могла. Во время войны погибли два ее сына, Павел и Николай. И теперь у нее остались сын Петр и дочка Вера от второго брака. Второй муж тоже умер. Сама она, будучи малограмотной, не хлопотала о пенсии. Немного денег ей присылал Павел Иванович, полковник в отставке, но последнее время размер его пенсии урезали, как у большинства военных пенсионеров, и возможности помогать значительно сократились. Летом у бабы Гали был собственный бизнес – своего рода сервис для отдыхающих, приезжающих в Полтаву в большом количестве. Отдыхающим надо было что-то кушать, ведь фрукты и ягоды вместе с овощами это конечно хорошо, но хочется чего-то более существенного. Питаться в столовой или кое-как, «всухомятку», конечно не хотелось. Мясные кулинарии в то время отсутствовали, а на рынке был преимущественно «живой» товар. Были куры и кролики, но живые, а приготовить из них полуфабрикат, годный для кулинарной обработки, дело сложное, требующее определенного навыка и возможностей. Вот баба Галя покупала «живой товар», несла в мешке домой, (и это в ее возрасте!), резала и общипывала кур, забивала кроликов. Следующим ранним утром она вновь отправлялась на базар, продавала свой готовый товар, а разница в стоимости «живого» товара и продукта, готового к приготовлению, составляла ее прибыль. Кроме того, у нее накапливалось значительное количество куриных перьев, сушились натянутые на специальных рогатках кроличьи шкуры, которые потом также продавались в специальные заготовительные конторы. Так и пробавлялась баба Галя в летнюю пору. Когда кончался летний сезон, и разъезжались отдыхающие, ее бизнес затухал, и с деньгами становилось худо.