Робот и крест. Техносмысл русской идеи

Максим Калашников

Робот и крест. Техносмысл русской идеи

© Калашников М., Емельянов-Хальген А., 2015

© ООО «ТД Алгоритм», 2016

Предисловие: от «национального футуризма» к «техносмыслу Русской идеи»

Плоха та вера, которую исповедуют по долгу службы. Плохо, когда свыше приказано верить в величие и большое будущее России, а в душе царит совсем иное.

В 2014 году настал перелом. Те великолепные шансы, что имелись у РФ еще в конце 2013 года, оказались бездарно «слитыми». Проект «Новороссия» провалили. Экономика страны стала падать, получив удар в виде падения мировых цен на нефть. Причем все понимают, что это падение – всерьез и надолго. Пришла девальвация, и мы снова погрузились в нищету, как в 90-е годы. Граждане Российской Федерации с ужасом обнаружили, что прежние экономика и система управления ни на что не годны. Что страна тонет в куче проблем, что деньги тают, как снег под лучами весеннего солнца.

Что дальше? Очевидно, что стране, коли она хочет сохранится и не слиться с Украиной в одну зону развала, одичания и хаоса, нужно измениться. Но как?

Вы держите в руках книгу, написанную двумя авторами: философом и футурологом. Мы живем в то время, когда главный вопрос – «Зачем?». Поиск смысла. Ради чего мы должны что-то делать? Таков первый вопрос. Зачем куда-то стремиться, изобретать, строить? Ведь людям обездоленным, бесправным, нищим не нужен никакой Марс, никакая великая держава. Им плевать на науку и технику, их волнует собственная жизнь. Так и происходят срывы в темные века, в регресс, в новое варварство.

В этой книге первая часть посвящена именно смыслу, именно Русской идее. А вторая – тому, как эту идею воплощать. Тем первым шагам, что нужно предпринять. Тому фундаменту, что придется заложить для наделения Русской идеи техносмыслом.

Мы не могли не ответить на вызов нового смутного времени, на реалии второй Холодной войны. С Богом, читатель!

В поисках выхода

Желтая королева

В центре современного мира стоит большой желтый трон, и на нем горделиво восседает такая же блевотно-желтая королева, Ее Величество Экономика. Либерализм и Марксизм сошлись в горячем поцелуе у подножия этого трона, а невидимые отвертки пропаганды накрепко ввинтили каждому человеку мысль, что так оно и есть правильно, а по-иному быть, конечно же, не может.

Конец девятнадцатого и весь двадцатый век изобиловали спорами. Люди боролись при помощи языков, броневиков, танков, но, в конечном счете, все их споры сводились к вопросу, какой пудрой лучше всего покрыть щечки любимой Королевы. Может, марксистской? Или, лучше, социал-демократической? В конце концов, остановились на самой ядовитой, либеральной. Но никто из спорящих и бьющихся сторон ни разу не задался вопросом, справедлива ли власть самой Королевы, по праву ли ее голову украшает золотая корона, или стоило бы сорвать ее как можно скорее. В пылу схваток никто даже не разглядел, имеются ли у Правительницы самая голова, а, тем более, сердце.

Старые экономические учебники начинались с повествования о том, что «экономика не способна определять своих целей, ее цели и задачи определяет общество». Понятно, эту сентенцию никто не читал, ведь реалии жизни всегда говорили об обратном. Туша экономики безжалостно давила все остальные стороны общественной жизни, порождая кровопролития за ресурсы и «романы на производственную тематику», «деловую моду» и уничтожение культурной и природной среды обитания народов. Воистину, список преступлений «Королевы» «потянул» бы не на один десяток «высших мер наказания».

Экономика всегда и всем сулила счастье, в недалеком будущем. Что же это оказалось за счастье? Счастье винтильщика гаек за бесконечной рекой конвейера? Радость крестьянина, насильно оторванного от своих корней и обращенного в частицу городских низов, в быдло? Или веселье современного офис – менеджера, одуревшего от безбрежного вороха счетов, голова которого гудит, подобно компьютеру?

«Светлое будущее», «карьерный рост», «процветание» – вот сладенькие конфетки, болтающиеся на шее злой Королевы. Вкусить их можно лишь тогда, когда жизнь обращается в черное проклятие, но и смерть уже не кажется избавлением, ибо за годы разочарований человек начинает сомневаться, что там, по ту сторону, есть что-то иное. Однообразная, тупая работа всегда сменяется пресным, как жвачка, досугом, который есть ни что иное, как еще один отпрыск той же самой Королевы. Все, что неугодно Ее Величеству уже давно отброшено, забыто, заперто в сердцах и головах тех, кого по воле Правительницы принято считать неудачниками.

Что же дарит человеку эта Повелительница взамен на частокол бед и страданий? Обеспечение материей существования в сей момент и в сем месте, да еще вечную надежду, что некий момент в будущем будет наполнен материей еще больше. Вот и все. Вдумаемся внимательнее в эту фразу, и поразмыслим, что же есть этот «сей момент». Единица, деленная на бесконечность! Он тает быстрее, чем мы успеваем о нем задуматься, кто не верит, может прямо сейчас поставить опыт с самим собой!

Ну, а раз «сей момент» есть полное ничтожество, то попробуем выбросить его из нашей жизни. И что осталось? Планы на будущее, которые рушатся каждое мгновение, да еще воспоминания, выбиваемые из сознания хорошим ударом по голове. И это все! Где смысл?! Конечно, его нет, и тут стоит схватить самого себя руками, чтобы не провалиться в бездну… Не стоит, пустое, разве человечьи руки сильнее Небытия?! Все одно, тебя ждет тьма кромешная, и изобилие «дня сегодняшнего» уже не спасет…

Бытие жизненной пылинки вечно тонет в черной бездне, оно – ничто, у него нет смысла. Но смысл возвращается вновь, едва стоит связать единичную жизнь с жизнями прошлыми и будущими, то есть с предками и потомками, а также с жизнями других людей, протекающими совсем близко. Так и возникает то, что именуется народом, связка же, объединяющая всех в единое целое есть ни что иное, как Традиция с ее внешней, осязаемой стороной – культурой.

А что есть культура? Надо полагать, что это – определенный набор символов и способов их истолкования. Задача этих символов – приоткрыть завесу, скрывающую за собой величайшие тайны бытия, и среди них – тайну жизни и смерти. Культура суть око, смотрящее из земли в Небеса.

Но если культура – это глаз, то экономику, как самая плотную и плотскую часть культуры, можно уподобить его глазному яблоку и радужной оболочки. Нет материальной деятельности человека – и не на чем держаться трепетному зрачку духовной культуры. Однако когда экономика начинает претендовать на полноту власти над всей человеческой жизнью, око культуры становится похожим на глаз с заросшим зрачком. В результате вместо созерцания далеких звезд – чернота вечной ночи. Нет уже радости в излишне здоровом глазном яблоке или радужной оболочке, если глаз все равно ничего не зрит. И, подумайте сами, какая может быть разница, окрашена радужка слепого ока в цвет марксизма, или либерализма, если никакая ее окраска не принесет в глазное нутро даже самого тонкого лучика солнца?!

Поэтому, чтобы вылечить больной глаз, спасти бытие от оскопления, прежде всего необходимо сбросить Правительницу с ее трона и жестко указать ей на то место, которое ей и положено занимать.

Если мы задумали сбросить владычицу – экономику с ее престола, то стоит задуматься, какое место в жизни народа мы собираемся ей уготовить. Ведь каждому ясно, что присутствующее на Земле общество не способно обойтись без материального производства.

Если смотреть с позиций культуры, то весь смысл экономики сводится к воспроизводству традиционных символов в дереве, металле, камне и прочих твердых материалах. Все находится на своих местах – культура духовная созерцает символы и дает им толкование, материальная культура их воспроизводит. Это прошлое значение экономики мы сможем оценить, если прогуляемся по центрам старых городов и взглянем на немых свидетелей той давней эпохи – старинные здания. Древние мастера как раз и занимались воплощением таинственных символов в плотных земных материалах, только труд их был чрезвычайно тяжел, и у них не хватало сил, чтобы превратить всю Русь в книгу небесных символов.

Иное дело времена нынешние. Развитие техники, механизация и автоматизация прежде тягостного ручного труда могут дать возможность всем людям Руси слиться в совместном воплощении символов, содержащихся в русской культуре. Но для этого, прежде всего, требуется дать экономике такую задачу, которая никогда не сможет возникнуть внутри нее самой, ибо стоит она слишком высоко от вопросов расширения рынков и извлечения прибыли.

Теперь сформулируем те задачи, решения которых мы требуем от материальной сферы в новом обществе:

1. Создание условий, при которых каждый работающий человек сможет воплощать в продуктах своего труда культурные символы, то есть быть творцом.

2. Недопущение значительного подъема цен на плоды нового труда, которые, по своей сути, станут произведениями искусства.

Современное состояние технических наук позволит решить оба этих вопроса путем автоматизации всех трудоемких и рутинных производственных процессов, а также значительного сокращения энергии, потребляемой в ходе производства. Жизненно необходимо создание таких предприятий, на которых человек будет участвовать только во внесении смысла в продукцию. От работника таких производств, разумеется, будет требоваться не столько ловкость рук и воловья выносливость, сколько знание родной культуры и способность к творению. Как показывает жизненный опыт, творческие способности имеются у подавляющего большинства людей, но у очень многих они сознательно задавлены, прежде всего, неправильным средним образованием (вернее – образованием, которое «заточено» под тот мир, где властвует экономика). В прошлые времена такая общественная стратегия была оправдана, ведь она обеспечивала производство большого количества «рабочего человеческого материала», способного переносить длительный и тошнотворный труд. Теперь мы сможем отказаться от такого подхода, и, тем самым, сократить количество вечно несчастных людей. Пусть все, что производится на Руси, станет уникальным, и каждый предмет, сделанный у нас, будет подлинным произведением искусства, а каждый житель наших земель – творцом.

В новых условиях исчезнет потребность в предприятиях-монстрах и армиях рабочих, которые на каждом рассвете проходят под их прокопченные ворота, погружаясь в мир грохота, жара и химической вони. На полностью автоматизированных заводах смогут трудиться всего-навсего одна – две сотни человек, знакомых лично, объединенных в своем творческом действии. Это создает предпосылку к возрождению общинности, этой вековой основы нашего бытия.

Восстановление общинности повлечет за собой изменение всего общества. Может измениться даже система расселения. Ведь огромные коробчатые призаводские города станут не нужны, зато можно будет построить множество красивых малых городов. Создание таких городов-звезд позволит сразу же решить проблему контроля над необъятными русскими просторами, проблему перенаселенности крупных городов и проблему возрождения русского села. Смогут получить развитие и старые малые города, по сей день прозябающие, по сути, в девятнадцатом веке (например, город Устюжна до сих пор даже не газифицирован).

Как же нам расправиться со старой экономикой бессмысленности и произвести на свет чудо экономики смысловой, культурной, к которой при современном взгляде на само понятие «экономика» вполне подходит обозначение «антиэкономика»? Ведь решившись на такой отчаянный шаг, мы выбьем краеугольный камень из прокопченного здания современного мира, и едва ли он простит нас в последние мгновения своего бытия!

Прежде всего, требуется расконсервировать нереализованные разработки в области автоматизации, энергосбережения и энергопроизводства, и стимулировать новые разработки в этих областях техники. Затем последует форсированное внедрение этих прорывных технологий, когда каждое старое предприятие должно будет, по сути, превратиться в экспериментальную площадку, на которой творения лучших умов станут совершенствоваться и пробивать себе путь в жизнь.

Совершение такого шага потребует от народа решительности и воли, ведь, делая его, придется, не считаясь с возможным риском, убытками и огромными затратами. Но игра, конечно же, «стоит свеч», ведь сохранение национальной культуры и создание для людей возможности творческого самораскрытия дороже любого количества денежной массы.

Но, что самое важное, все эти решительные шаги могут быть проведены нами только на фоне восстановления поля традиционной культуры и соответствующего изменения образования. Новой Руси необходимо поколение творцов, а не «функциональных людишек» прошлого, и мы должны будем его получить, во что бы то ни стало.

Потребуется изменить взгляды и на управление экономикой, ведь появится новый самоуправляемый элемент экономической системы, которым станет община. По всей видимости, государственное управление будет требоваться на уровне организации прорывных разработок, управления финансовыми потоками и на уровне общенациональных проектов (подобная экономическая система была предложена еще в девятнадцатом веке немецким экономистом Ф. Листом). Такой подход к контролю над материальной сферой общества позволит нам осуществить весь проект построения экономики смысла, не нарушая при этом саморегуляции систем, обеспечивающих удовлетворение жизненных повседневных потребностей человека.

Убийство русского человека

Древняя мудрость гласит, что человек состоит из трех начал – Духа, души и плоти. Продолженный за пределы самого себя расширенный до народа человек также сохраняет эти начала. Дух народа – это его вера, душа – его кровь и все, что передается с ней, то есть народные предания, мифы, легенды, представления о добре и зле, о прекрасном и уродливом. Тело народа – его почва, земля, от которой он черпает свою силу, по выражению Л.Н. Гумилева – кормящий ландшафт. Удар по любой из трех составляющих способен нанести народу смертельную травму, обратить его в бессмысленную людскую россыпь, которая в лучшем случае может стать материалом для формирования нового народа, но уже совсем не того.

Три начала народа – вещи общие, их вроде и не заметно, пока они не наполнят собой каждый день народной жизни, не вольются в каждое его мгновение. И вера, и кровь и почва организуют мгновения, дни, годы и века народного бытия, обернувшись в традиционные занятия народа. Вера придает им высший смысл, кровь обеспечивает наследование из поколение в поколение, а почва обеспечивает необходимым материалом. Ведь ремесла – они вроде лестницы, начавшейся от землицы и ведущей в небеса. Чем больше лет ремесленному памятнику, тем явственнее в нем видны все три начала.

Резные узоры, тот вид ремесла и искусства, который у многих всплывает перед глазами при одном лишь упоминании слова «Русь». Почва дала для него материал – дерево, а так же сложный набор символов, которые око мастера узрело среди природы. Растения, птицы, знаки воды и небес. Кровь принесла толкование значения этих символов, а так же знания о том, как вырезать их на податливых древесных листах. Дух же нес веру в то, что резные узоры способны защитить душу от темных сил и привести в защищенное пространство светлые ангельские сущности.

На Руси много почвы, потому рождалось и много ремесел, которые при всем их различии имели общий смысл и общую задачу. Одни и те же символы украшали и резные наличники, и росписи шкатулок, и глиняные кувшины, и кованые плуги. Секреты ремесел продолжали свой таинственный путь из поколения в поколение.

После много чего изменилось. С того момента, как в эпоху Петра 1 Запад послал Руси свой холодный поцелуй, стал таять смысл ремесел, их символический смысл стал вырождаться в простую стилизацию. Позже русское производство обрело новый смысл – построение на Земле общества небесного порядка, устремленного в мерцающий звездами космос.

Что было хорошо, а что нет – разбирать уже не имеет смысла. Гораздо лучше найти общее, что связывает вехи жизни русского народа. Это общее – в стремлении подражать Богу-творцу, создавая свой символический мир. В этом русский народ всю свою жизнь имел Богоподобность, вплоть до сегодняшнего дня. Преобразование темной и глупой материи высшим Смыслом – вот содержание каждого дня жизни русского человека.

У иных народов была иная Вера, иная кровь и иная почва. Часто народы не имели возможности промышлять многими ремеслами, и единственное ремесло делалось основой их принадлежности к данному народу. Например, в современной Финляндии к представителям народа лопарей относят тех, кто не только рожден от лопаря и лопарки, но и занимается традиционным лопарским ремеслом – оленеводством.

Но хуже обстояло дело у народов, которые вовсе не имели своей почвы, и долгое время скитались среди других народов мира, либо если народ своей почвой имел узкую береговую линию, переходящую в безбрежные океанские воды. В таком случае вместо ремесла у народа возникало занятие иного рода – распределение и перераспределение, торговля, ростовщичество. Предмет, достававшийся им от других цивилизаций, в руках таких народов сразу терял свой таинственный смысл, и делался просто единицей товара, имеющего свою ограниченную стоимость. Символизм у них виделся не в предметах, а в удачливых и неудачливых сделках, совершаемых с товарными единицами, а то и с производным от них, то есть – с деньгами и прочими мерами стоимости. Народы-ремесленники в их глазах виделись людьми второсортными, ведь они были всего-навсего источниками товара, в то время, как те чувствовали себя его Хозяевами. Впрочем, такой взгляд был возможен лишь при взгляде на предмет, как на товар. При рассмотрении его, как смысла положение дел менялось, и вторые из хозяев товара обращались в профанов и невежд.

Список таких народов-распределителей может без труда составить каждый, кто как-то знаком с историей. Это, конечно, евреи, а также на разных исторических этапах – карфагеняне, финикийцы, венецианцы, генуэзцы, голландцы, швейцарцы, англосаксы. Между народами-перераспределителями и народами-творцами на протяжении всей истории шла борьба, закончившаяся однозначной победой первых. Вместе с победой цивилизаций распределения, победила и их идея взгляда на предмет, как на товар с вытекающим отсюда проклятием всех людей-творцов.

Есть у русского народа одна беда – это повышенный артистизм, легкость, с которой русские люди обретают облик других народов. Наверное, он – оборотная сторона врожденной чуткости русской души и ее стремление понять другого. Много раз это свойство играло с русскими людьми дурную шутку, разрывая русский мир на тех, кто вжился в чужой образ и на тех, кто – нет.

Сейчас происходит новый, весьма затянувшийся виток этой страшной игры. Люди с русскими фамилиями, потомки крестьян и кузнецов, воинов и священников, ныне, оскалив зубы в чужой улыбке, склоняются над колонками цифр и пачками платежек. В их головах крутятся чужие схемы поведения и отношения к людям, согласно которым каждый, кто творит головой или руками становится парием, человеком низшего сорта.

В масштабах общества это приводит к росту неуважения к созидающим людям, даже – к презрению в отношении них. Ныне это презрение переросло в то, что можно уже считать геноцидом в отношении истинно русских (то есть – созидающих) людей. Уровень доходов, получаемый от реального производства, на территории государства РФ ныне столь низок, что не предполагает расширенного воспроизводства, то есть возможности иметь более двух детей в семье. Значит, истребление людей-творцов происходит уже на биологическом уровне, на уровне крови.

Жить при минимуме достатка в эпоху, когда ценность человека всеми определяется, как уровень его доходов – дело нелегкое. Это – серьезное испытание, которое мало кто выдерживает. И потому все больше и больше людей стремятся попасть в среду распределяющих и перераспределяющих, то есть – уже нерусских. Те, кто вынужден оставаться в прежней своей среде, заниматься делом своих предков, чувствует себя таким же неудачником, каким лет двадцать тому назад ощущал себя молодой деревенский житель (ныне их почти не осталось).

Метод уничтожения народа оказался эффективным, гораздо более действенным, чем какие-нибудь лагеря смерти или массовые расстрелы. Ни к чему тешить себя иллюзией о том, что «счастливчики» этого времени, благодаря своему изящному исполнению роли «людей Запада» смогут создать на русской земле что-то жизнеспособное. Могильщики Руси вымрут сами, ибо с исчезновением русского народа пропадут и возможности дальнейших трудов в области распределения и кредитного дела. К распределению богатств иных народов их едва ли кто допустит, ибо они лишь артисты и подражатели, но не более.

Потому ныне возможен лишь один выход – оставшимся русским людям первым нанести удар по своим могильщикам и довести его до полного их уничтожения. Иного не дано. Они все равно – обречены.

Главная тайна Руси?

Русская земля изобилует тайнами, и одна из этих тайн – так называемая Русская Идея. Это – самая большая из всех тайн, ибо сколько не копай землицу, сколько не разбирай надписи на древних камнях – все равно не отыщешь и ее следов. Вернее, найдешь многое, что намекнет на ее присутствие, но никогда не скажет о ней подробно, до корочки. Там – руины древней колокольни, сям – ржавый остов космического корабля…

Вокруг этих руин ходят люди, прихлебывая из горла пиво или самогонку. При этом кто-то из них смачно разбрасывает проклятие в адрес русских. «Вот народ, ничего делать не умеем, только бухаем, да бездельничаем! Чтоб передохли мы все скорее, и я – тоже!»

Если считать, что в этих словах кроется национальная идея, то приходится признать, что она – идея коллективной капитуляции и самоубийства. Народ с такой идеей просто не должен был возникнуть, он погиб бы прежде, чем оформился во что-то определенное. Что-то кажется обманом зрения – ни то славное прошлое, ни то мерзостное настоящее, о будущем при таком положении вещей говорить просто бессмысленно…

Кажется, что над русским человеком незримо веет некая сущность, которая и есть его идея, и все на Руси зависит только от ее воли. Захочет она – и русские сделаются воинственным и одновременно работящим народом, подчиняя ей всех своих соседей, одновременно осыпая ее рукотворными дарами, и, как будто незаметно для самих себя, изменяя свою жизнь.

Нынешнее состояние человека, некогда бывшего частью русского народа – тоже вроде подтверждения бытия русской идеи, только – негативное, доказывающее ее присутствие в иные времена своим отсутствием во времени сегодняшнем. Если ее нет – не на кого работать, и потомок русских людей будет пьянствовать и куролесить, что бы, не дай Бог, не оскорбить пока что отвернувшуюся от него Идею работой лишь на себя. Тем более что трудится на себя никто и не позволит, ведь любая работа – всегда служение некой идее. Если не своей, то чужой. Потому если потомок русских людей сейчас что и делает, то совершает это с острой ненавистью к материалу работы и к ее результату. Более того, бесполезная деятельность в нынешнее время привлекает людей к себе больше, чем полезная.

Ему некого защищать. Дорожить самим собой – тоже оскорбление для нее, и он готов сдастся всем своим врагам. Он готов впустить на свою землю кого угодно, показывая этим, что земля без Идеи ему не дорога, вернее, она – вообще ничто…

Потому бесполезно сейчас призывать людей к действию, хоть для «блага самих себя», хоть «за Родину» …

Европейские идеи многократно описывались и переписывались мыслителями, их пухлые тома могут занять целую библиотеку, причем немалую. В них все расписано насчет того, что надлежало думать и делать человеку. Что в прежние эпохи, что в нынешнюю…

Русские же философы взялись за осмысление русской идеи лишь в начале ХХ века. Но никто из них ее до конца и не понял, и не расписал. Все ухватывали лишь разные ее стороны, никто не добирался до самой сердцевины. Впрочем, может кто и добирался, но есть у русских людей еще одна особенность – не слушать тех, кто говорит им о национальной идее, отмахиваться от них, как от докучливых мух. Возможно, оно и правильно, и такая особенность русского сознания создает заслон на пути людей, которые если что и поняли, то обязательно – не все, и не так, и не то. Идея в русском сознании всегда остается большей, чем способности индивидуума к ее постижению. Она не нуждается в своих толкованиях и перетолковываниях, Она сама проявляет себя в каждой нитке жизненной ткани.

Да, так оно и было всю историю. Вся русская история сплетена из крутых изломов, но среди них три события делили ее на время, которое было «до» и время – «после». На двух из изломов русская идея плавно перетекла в следующую эпоху, удивительным образом сперва пропитав, а потом и переродив чуждые писаные учения, предлагавшиеся ей на замену.