Но очень скоро выяснилось, что в этой вольной жизни много неудобств и недостатков. Во-первых, дорого. Даже для нас и даже с учетом доплаты нам «квартирных». Во-вторых, оторванность. Транспорт, как всегда переполненный, отнимал много времени. Особенно это чувствовалось вечером. Самоподготовки мы заканчивали часов в 10, а то и в 11 и домой приходилось ехать практически уже ночью. Автобус ходил не очень часто и довозил только до парка Челюскинцев. Там была и конечная остановка троллейбуса, который дальше развозил нас по городу. А утром, не выспавшиеся и не отдохнувшие, повторяли весь путь в обратном порядке. Было очень неудобно. Поэтому вскоре многие из искателей свободы вернулись снова к своему родному, проверенному жизнью казарменному положению. Со временем построили общежитие, которое позже стало называться гостиницей. Жить стало гораздо лучше. Впервые мы разместились по три-четыре человека в комнате. Но распорядок дня (подъем, зарядка, отбой) неуклонно соблюдались.

Итак, теперь мы стали обживать Минск. Отличие от провинциального Гомеля мы ощутили и оценили сразу же. Жизнь стала гораздо интереснее. Республиканский стадион со звездой советского футбола легендарным вратарем Хомичем, театры, Окружной Дом офицеров, множество кинотеатров и ресторанов, столичный ритм жизни стали окружать нашу жизнь. Конечно, это самым лучшим образом сказалось и на формировании наших личностей. Мы покоряли Минск, который покорил нас. На многие вещи мы стали смотреть по другому. В частности, нас совершенно перестали интересовать танцплощадки, как это было в Новобелице. Многие минские институты были центрами молодежной, как теперь говорят, тусовки. Там довольно часто устраивались, так называемые, «вечера», которые мы неизменно посещали (конечно же, в военной форме). Многие из нас нашли себе жен именно на этих вечерах. Тем самым эти институты внесли свой весомый вклад в укрепление обороноспособности страны, обеспечив молодых офицеров крепким тылом. Без чего, как известно, не воюют.

Находясь в городе, помимо различных точек общепита, мы неизменно посещали кафе «Весна» (не чураясь, впрочем, и других, в частности, таких как рестораны «Беларусь», «Неман» и т.п., в которые мы иногда заглядывали). В этом кафе всегда можно было встретить кого-либо из своих, потому что оно стало нашим излюбленным местом. Бегая по городу и проголодавшись, мы обязательно заскакивали туда. Обычно перед получкой денег оставалось мало и питались мы в эти дни, конечно, не впроголодь, но с несколько ограниченными возможностями. А у нас был парень, который очень любил плотно и вкусно покушать. И вот, получив получку, в ближайший же выходной, Костя (назовем его так) уезжал в Минск и на целый день поселялся в «Весне». Предстоящая операция носила у него кодовое название «пройтись по прейскуранту». Костя брал меню и заказывал блюда по очереди по всем без исключения его пунктам. И только «пройдясь» по нему полностью, сытый и довольный, он к вечеру возвращался домой.

Были мы молоды и все, что присуще молодежи относилось и к нам. Кто-то увлекался спортом, другой играл на аккордеоне. Как и положено возрасту (и как об этом пел несколько позже Ободзинский), были и такие, что тайком писали стихи. Вспоминается строфа из творчества одного такого неизвестного поэта, уже тогда объединявшая «в одном флаконе» предстоящее в будущем соперничество физиков и лириков, так как соединила в одной фразе, во-первых, чисто технические аспекты систем автосопровождения, во-вторых, математические понятия случайных процессов из области теории вероятностей и, в-третьих, лирический трепет первого знакомства:

«…В равносигнальной зоне Ваших глазВ тот вечер я случайно оказался…»

Или целая песня на тему преподаваемых нам предметов. В то время мы изучали такую дисциплину как ЭИП – электронно-ионные приборы, а попросту – радиолампы (изучают ли их сейчас?). И вот, была такая, довольно своеобразная, лампа, как лучевой тетрод. А в то время часто по радио звучала бойкая песня про строительство Волжской ГЭС. Там были, примерно, такие, бодро звучащие, слова:

Как у Волги, у реки —у реки.На заре поют гудки —эх, гудки.Соревнуются на славуБерег левый, берег правый,и т. д.

Так вот, на этот же залихватский мотив придумали слова, описывающие физику процессов, происходящих в лучевом тетроде:

Нагревательный катод —эх, катод.Электроны выдает —выдает.И летят они оравой,То налево, то направо,На анод, на анод.Но тут сетка на пути —на пути, <;br> Электронам не пройти —не пройти.А пространственный зарядВозвращает их назадНа катод, на катод (ну, и т.д.).

Однажды спели эту песенку преподавателю. Ему очень понравилось. Вообще, с преподавателями нам тоже повезло. Но это отдельная песня. Здесь можно только с благодарностью и низким поклоном вспомнить некоторые фамилии: дед Казарин, Сигалов, чета Ершовых, Соболь, Галин, Зотов, Гроссман, Баскин, Терещенко, Алапашвили, Кулагин, Бегмат, Лук, Ямайкин да и многие еще другие. Один из них, совсем еще молодой капитан, но уже кандидат технических наук (по тем временам это было редкостью и много значило), обладал своеобразной особенностью: почти всегда передвигался бегом. А был исключительно толковым преподавателем. Однажды, перед нашими летними каникулами в училище прислали на краткосрочное усовершенствование офицеров из войск. Осваиваясь с новым для них местом, небольшая их группа вальяжно прогуливалась по территории, знакомясь с окрестностями. Среди них был даже такой крупный чин, как майор. А тут мимо них по своим делам (и по обыкновению) куда-то пробегает какой-то капитан, не обращая ни на кого внимания и не отдавая честь самому майору. Безобразие!

– Товарищ капитан, подойдите сюда, – рыкнул майор.

– Вы почему не приветствуете? – спросил он прервавшего бег запыхавшегося капитана. (Устав, правда, говорит не о приветствии, а об отдании чести, но вопрос был задан именно так.) Переведя дух, остановившийся капитан вполне доходчиво им разъяснил:

– Меня сюда прислали учить вас, дураков. А не приветствовать.

И побежал дальше. Молва, правда, утверждает, будто бы вместо «дураков» он употребил какое-то другое слово, но я уже не помню точно какое.

Дважды в год (1 мая и 7 ноября) мы ходили на парады, которым предшествовала усиленная тренировка. Отгораживался участок шоссе Минск-Москва, и посреди этого участка на обочине устанавливался грузовик с откинутыми бортами, стилизованный под трибуну.

«Отвечать, как Маршалу Советского Союза» – объявлял руководитель тренировки и взбирался на грузовик. Оркестр наяривал марши, а мы «коробками» 10 на 10 человек отрабатывали на шоссейном асфальте прохождение парадных колон мимо этой условной трибуны. Кроме строевого шага мы также тренировались в приветствии. В ответ на маршальское «Здравствуйте, товарищи!», мы должны были молодцевато прокричать фразу «Здравия желаем товарищ Маршал Советского Союза!». А фраза-то – довольно таки громоздкая, поэтому синхронности и бодрости в нашем ее пени никак не получалось. Тогда мы ее несколько модифицировали и в едином порыве скандировали, акцентируя каждый слог, следующее буквосочетание: «здрав-жел-тов-мар-сов-юза-а-а!». Получалось очень лихо, быстро и энергично. Подготовка к парадам нас, конечно, изматывала, но сами парады и участие в них нам нравились. Вначале движение колонн и техники происходило от Круглой площади (ныне – Площадь Победы), через Свислочь вверх. Сразу за Дворцом профсоюзов на площади устанавливали трибуну. При подходе к ней спереди под левую ногу звучала команда «раз». Через шаг опять под левую она дублировалась уже несколькими голосами и приглушенно, но хорошо слышимо раздавалось «два». Еще через шаг на счет «три» отмашка прекращалась, руки шеренг сплетались мизинцами (чтобы легче держать равнение), а головы резким рывком поворачивались направо. Взору открывалась трибуна, за которой возвышалась массивная фигура Сталина. Потом решили, что это не дело, чтобы войска пялили на него глаза. Направление движения колонн сделали противоположным. Мы стали двигаться по проспекту (все еще Сталина) от универмага к Круглой площади. Трибуну перенесли на тротуар к самому скверику Янки Купала. Теперь при равнении мы отворачивались от Сталина и вместе с ним смотрели на трибуну.

Минск хорошел и расцветал. В 1955 г. построили и с 1 января 1956 г. запустили в действие телецентр с временной антенной вышкой (потом уже позже появилась нынешняя).

А когда установили ту, первую, то кто-то из преподавателей сказал, что ее хорошо видно на экране локатора и даже, якобы, заметно, как она качается. На ближайшем же практическом занятии мы включили станцию орудийной наводки и прижав луч к земле стали шарить им в направлении города. Действительно, вскоре в хаосе засветок от местных предметов обнаружили довольно четкий сигнал от вышки. Автосопровождения по дальности тогда еще не было. Поэтому, захватив на светящемся зеленом кольце развертки индикаторной трубки дальность вручную, включили автосопровождение по угловым координатам. Сельсины слегка взвизгнули, и луч цепко ухватился за мачту. А мы с телячьим восторгом стали следить за шкалой точного азимутального сельсина, наблюдая, как она с небольшой периодичностью слегка, буквально, чуть-чуть, дрыгается то влево, то вправо, отображая естественное качание телевизионной мачты (а, может быть, просто результаты каких-то флюктуационных процессов системы).

Каждое лето в промежуток между каникулами и семестром вклинивались командировки. Это были производственная и преддипломная практики, войсковая стажировка. На нее с группой товарищей я попал в Ленинград в зенитно-артиллерийский полк. Завели себе и зарегистрировали, как положено, рабочие тетради. Было интересно, но ближе к концу стажировки все извелись и с нетерпением ожидали команды на отъезд в училище. Когда она прозвучала, все с радостью, в момент, собрали свои «шмотки» и умчались на вокзал. А через несколько дней после приезда случилось ЧП. Из Ленинграда сообщили, что один из наших не сдал свою рабочую тетрадь и где она, начиненная секретами, теперь – неизвестно, может быть даже у врага. Оказалось, что в радостной спешке сборов домой он впопыхах сунул ее в чемодан и привез с собой. Над парнем сгущались тучи, ему грозили большие неприятности. Специальная комиссия занялась этим делом. Но установив, что в тетради не было вообще ни одной записи, все успокоились. Врагу ничего не досталось, а парень отделался легкой взбучкой.

Время шло, учеба продолжалась и подошла пора защиты дипломов.

Первый в истории училищ и Академии выпуск военных инженеров состоялся в 1956 году. И первым председателем приемной госкомиссии был назначен заместитель командующего зенитно-ракетными войсками и зенитной артиллерией войск ПВО страны Герой Советского Союза генерал-лейтенант артиллерии Ниловский С. Ф.

Герой Советского Союза генерал – лейтенант артиллерии Ниловский С. Ф.

К тому времени произошло очередное изменение формы одежды. В коллекции военных мод появился открытый двубортный парадный мундир стального цвета. Было решено защиту дипломов проводить именно в такой форме. Но ее никто еще не имел. Как быть? Начальство, все же, где-то раздобыло один ее комплект, и вот все мы по очереди, готовясь к процедуре защиты, одевали один и тот же мундир и в нем шли ставить последнюю точку в своей учебе (этот же мундир, кстати, использовали при фотографированиях для выпускного фотоальбома). Процедура защиты была обставлена очень торжественно. Дипломант в парадной форме на кафедре перед большими, развешанными вдоль стены схемами и чертежами. Внизу перед кафедрой за длинным торжественно убранным столом сидят с очень важным видом члены комиссии и листают твою объяснительную записку. Они стараются на ходу врубиться в смысл там написанного, чтобы понять, о чем конкретно идет речь и выискать вопросик, самый каверзный. Соискателю же кажется, что они хотят его растерзать, разжевать и проглотить. Вздохнув последний раз и набрав в легкие воздуха, он, как в омут, бросается в декламацию многократно отрепетированного доклада. Потом вопросы, ответы, вопросы, ответы, чьи-то высказывания, пересохшее горло, напряженность в мыслях, этот что-то говорит, а тот его перебивает, глоток бы воды, а они что-то спрашивают, нужно срочно сообразить и отпарировать, ладони вспотели и чужая белая парадная рубашка воротником врезалась в шею… Но вот все кончено. Колени уже не дрожат, но ноги все еще ватные. Еле переведя дух и понемногу приходя в себя, только что родившийся инженер по-военному бодро покидает зал. А едва оказавшись за дверью, он первым делом стремглав бежит в соседнюю аудиторию, на ходу расстегиваясь. Там уже, голый по пояс, ждет его очередной соискатель. Он быстренько облачается в полученный от вошедшего парадный мундир, а вновь испеченный инженер одевает свою повседневную форму и отправляется к ожидающим его друзьям, чтобы поделиться впечатлениями.

Беседы о назначениях на предстоящие должности велись с нами еще до защиты. Так что практически каждый, идя на защиту, уже знал, где ему предстоит в дальнейшем служить. Одному парню досталось именно то место, которое он меньше всего хотел и боялся получить. Это привело его в крайнюю степень уныния. Оставшиеся до защиты несколько дней, в отличие от остальных, он совершенно не прикасался к своим материалам, а боролся с тоскливым состоянием души как-то по-другому, сейчас я уже даже не помню как. Но вот, положенный день наступил и он прибыл на защиту. Взойдя на кафедру и пройдясь вдоль висящих схем, он обратился к членам комиссии, примерно, с такими словами:

– Все, что я мог бы доложить, изложено в объяснительной записке, с которой, я вижу, вы знакомы. Все, чем я смог бы проиллюстрировать сказанное, изображено на этих плакатах. Доклад окончен.

Комиссия, после некоторого замешательства и шушуканья, отпустила его с миром, и он отправился передавать свой мундир следующему. Назавтра ему сообщили, что защиту его диплома приняли с оценкой «удовлетворительно».

Большую группу выпускников оставили в училище на преподавательской работе. Остальные разъехались после отпуска по новым местам службы. Учеба в училище для нас закончилась. Но никогда не забываем мы годы своей учебы и той значимой роли, которую сыграло в судьбе каждого из нас МВИРТУ. Уверен, так же думают и выпускники всех последовавших за нами поколений этого замечательного учебного заведения. Независимо от того, какое название оно приобретало. Начиная от в/ч 52107 и вплоть до Военной Академии Республики Беларусь.

В настоящее время территория принадлежит МО РБ. Здесь находились склады и какие-то объекты непонятного назначения. В последнее время (примерно 5 лет) на этой базе ничего не происходит, территория выглядит заброшенной. На вывеске на КПП нет никаких обозначений – просто написано «КПП» и «Министерство обороны РБ». Охраняется территория несколькими охранниками и большой сворой собак. Узнать у охранников что это за объект не удалось. У него толи заклинило с перепугу в голове, и твердил одно: «ничего не знаю, ничего не скажу и никуда не пущу». Местное население говорит, что здесь все давно заброшено и активности никакой не видно. А то, что эдесь было образовано военное училище, которое в последствии превратилось в Военную Академию РБ – никто не знает.

Вот такая история получилась.

Подполковник в отставке В. С. Кирдода,29.03.2008 г.

Курильчик Виталий Куприянович

(Вып.1957 г., 1 факультет, группа 3)

Легендарное Минское ВИЗРУ начиналось с «берёзок»

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЫПУСКНИКА МВИРТУ 2 ВЫПУСКА (1957 г.) ПОДПОЛКОВНИКА КУРИЛЬЧИК ВИТАЛИЯ КУПРИЯНОВИЧА.

О ФОРМИРОВАНИИ УЧИЛИЩА

В 1953 году лично Сталиным был подписан Указ об образовании Гомельского Высшего военного училища.

Училище формировалось в Березках за Новобелицей и называлось ГВИРТУ (Гомельское Высшее Инженерное Радиотехническое училище).

Начальником Училища был назначен полковник Журавлев В. П. Звание генерала ему было присвоено в августе 1953 года.

Первый набор слушателей на 1 курс в Училище был произведен в апреле 1953 года из числа отобранных через военкоматы абитуриентов и солдат- срочников из войск со всего СССР.

Общий вид военного городка Гомельского высшего инженерного радиотехнического училища. 1953 г.

К тому времени в Училище сьехались отборные педагогические кадры (лучшие специалисты -офицеры из войск – в большинстве своем фронтовики – орденоносцы, преподаватели военных кафедр ведущих ВУЗов- МВТУ им. Баумана, МЭИ, МАИ и др.).

На 2 курс в сентябре 1953 года приказом были переведены окончившие 1 курс слушатели ряда Военных Академий и военных Училищ со всей страны.

ОБ УСЛОВИЯХ ЖИЗНИ И УЧЕБЫ.

Условия обучения были таковы: первый курс-оклад 800 рублей (из этих денег мы должны были питаться).После 1 курса нам должны были присвоить первое офицерское звание – младший лейтенант (забегая вперед скажу, что звание лейтенант нам присвоили на 4 курсе).

Занятия в Училище начались 3 мая 1953 года.

Учились шесть дней в неделю. С понедельника по пятницу было по четыре лекции (по два часа) -три до обеда. После обеда-еще одна пара и два часа самоподготовки. В субботу- три лекции.

На питание в военторговской столовой продавались талоны. Талон стоил 9 рублей 50 копеек. Питания вполне хватало, но стоимость талонов постоянно возрастала и на 4 курсе составляла 14рублей 50копеек.

В столовой за столом сидело четыре человека, обслуживали официантки. На каждом столе стояли четыре бутылки пива (за дополнительную плату),в буфете можно было купить вино (водка была под запретом).

Лето 1953года было очень жаркое и во время самоподготовки разрешалось расстегнуть воротник на две пуговицы.

Генерал Журавлев В. П. Был очень порядочным и заботливым командиром. В непринужденной обстановке к нам всегда обращался:,,Ну что, хлопцы,,.

Начальником политотдела был полковник Кузнецов- настоящий воспитатель и политработник, всегда интересовался нашими проблемами, опекал и защищал.

Провинившихся не распекал, а журил.

Получка у нас была 13 числа. И в первый выходной после получки Журавлев и Кузнецов на служебных автомобилях,,Победа,, неоднократно лично подбирали..уставших,,слушателей по дороге из Гомеля. Последствий для провинившихся не было.

К большому для нас сожалению, полковника Кузнецова повысили в должности и перевели в военный отдел аппарата ЦК КПСС в Москву.

Вместо него прислали полковника Пащенко. Это был человек, которому везде мерещились шпионы и предатели. На торжественных собраниях он всегда призывал к бдительности и говорил такие слова:,, Надо быть всегда и везде бдительным, не исключена возможность, что не только в этом зале, но и в президиуме может сидеть притаившийся враг,,.

Я уверен, что абсолютное большинство офицеров были порядочными людьми.

Одним из них был полковник Лапшин М. С. При мне на экзаменах по марксизму-ленинизму произошел такой случай. Слушателю Кондратьеву А. А. достался третьим вопросом,,Пятилетний план Белоруссии,,.

Это была зимняя сессия, была метель. И вдруг появилось солнце. Кондратьев этот вопрос не знал, и на экзаменационном листе написал ответ:,, Белоруссия страна чудес и приключений,,.

Полковник Пащенко был членом комиссии и присутствовал на экзамене. А принимал экзамен полковник Лапшин. Когда Пащенко прочитал ответ Кондратьева, то потребовал от Лапшина поставить двойку (на другие вопросы Кондратьев ответил хорошо).

Лапшин ответил, что он ставит Кондратьеву тройку, а если Пащенко хочет поставить двойку, то пусть принимает экзамены сам, а он уходит.

Это было что-то и это надо было видеть! Пащенко, весь пунцовый, приказал Лапшину продолжать экзамен.

Я не знаю, какие последствия были для полковника Лапшина, но с тех пор для слушателей фамилия Лапшин звучит ГОРДО!.

Еще про Пащенко. Когда полковник Кузнецов 7 ноября 1954 года во время выступления Пащенко вошел через заднюю дверь в актовый зал, в зале раздались громкие возгласы:,,Полковника Кузнецова в Президиум!,,, и Пащенко был вынужден пригласить Кузнецова в Президиум.

Вот так уважали боевого политработника полковника Кузнецова.

Под стать начальнику политотдела Кузнецову был его заместитель по комсомолу лейтенант Агольцов, очень энергичный и прекрасный организатор.

Что касается преподавательского состава, то могу сказать, что все они были молодые, очень образованные и высококвалифицированные люди.

Бытует мнение, что можно забыть того, кто тебя учил, чему тебя учили, а скем учился- забыть невозможно. Прошло много лет, но я помню почти всех.

Особенно часто вспоминаются прекрасные методисты, настоящие энтузиасты и интересные люди-преподаватели БРОУДО Б.И.,БАСКИН И.Б,,ГАСЬКОВ М.Е.,СИГАЛОВ Г.Г.,АВЕРЬЯНОВ В.Я.,ЛАПШИН М. С. И многие другие.

Свою группу помню всю, а ведь прошло уже 55лет! Мои многие однокурсники, и преподаватели ушли из жизни.

Знамя Училищу вручал 9 мая 1954 года в торжественной обстановке заместитель Командующего Белорусским военным округом генерал-полковник (фамилию к сожалению не помню). Это было в Березках на стадионе.

На знамени Училища было написано:,, Гомельское Высшее инженерно-радиотехническое училище,,.

Наш набор должен был быть первым выпуском Училища. Но наш выпуск оказался вторым.

В сентябре 1953 года в Училище приехало несколько групп из Москвы, Ростова и Риги после первого курса в других военных ВУЗах. Причем, по словам преподавателей, разница в программах обучения между нами и приехавшими составляла не более четырех месяцев.

Второкурсникам было присвоено звание,,младший лейтенант,,, за исключением,,рижан,,, они почему-то не были аттестованы и были рядовыми.

В августе 1954 года по окончании первого курса мы уехали в отпуск.

Из отпуска мы уже возвращались в Минск (9 км Московского шоссе).

Училище стало называться Минским Высшим Инженерным Радиотехническим училищем ПВО страны.

В Березках до нас были офицерские курсы, которые возглавлял генерал Веревкин (шутя- Академия Веревкина). Передислокация Училища в Минск произошла в том числе и из-за того, что в,,Академии Веревкина,, уже не хватало площадей для полноценного учебного процесса.

Обсуждалась передислокация в Калинин (ныне Тверь), но Командующий Белорусским военным округом из-за престижа не хотел отпускать Высшее Училище и предложил любое место в округе (в том числе здание Минского суворовского училища).

Но генерал Журавлев не хотел. чтобы Училище было в городе и выбрал 9-й километр. Там были курсы Веревкина (опять встретились!). Поэтому население Минска нас еще долго называли,,Академия Веревкина,,. Любому минскому таксисту достаточно было сказать,, Академия Веревкина,,, и он вез на 9 километр.