Любовь нельзя убить. роман

– А то мы расплачемся, ей-богу! Вам ли себя жалеть? Даже, если у вас денег вполовину меньше, чем у Клима?!

– Откуда вы знаете? Что вам вообще обо мне известно!

От крови прилившей к лицу Хакимова, оно сделалось еще смуглее.

– Я, может быть, и в Лондон-то на постоянное место жительства переехал, чтобы стать цивилизованнее и избавиться от дурных черт своего характера!

– Ха-ха! – рассмеялась Настя. – А что в России не получалось?!

– Вот именно! Без хамства там никак не прожить! Заклюют к ядреной фене… Я пробовал!

– И без воровства – тоже? – зачем-то спросил Клим.

– А без любви? – добавила Настя.

– Вы позволите?

Родом с Кавказа Хакимов снова наполнил бокалы, выполняя, скорее всего, впитанную им с молоком матери и с молодых лет не раз опробованную в застолье роль тамады. Наверно, именно поэтому Карим Закирович привык везде чувствовать себя немного хозяином положения и, к тому же, душой компании. К слову заметить, он и впрямь был довольно коммуникабелен и умел легко направить разговор в увлекательное для всех русло.

– Без любви, говорите?

И Хакимов красноречиво посмотрел на княжну.

– Без любви – в первую очередь! Впрочем, как и – везде, а не только в России…

Княжна снова рассмеялась.

– То-то вы через день стали ко мне на огонек заглядывать, когда узнали, что Джеймс сделал мне предложение…

Хакимов закашлялся, чтобы скрыть смущение.

– Я – права?

– Еще бы!.. Нет, я в том смысле, что… К чему вам – этот бритиш? Лондон – уже почти на треть русский город! Я ведь за вас беспокоюсь. Русской женщине нужен русский мужчина, а не…

– Ой, нет! Я не могу! Вы меня уморили…

И Настя расхохоталась, как ненормальная.

Клим тоже не сдержал улыбки.

– Княжна! Х хе! Вы, прям, нарасхват!

Как бы в знак примиренья и того, что, если мужчины будут продолжать в том же духе, она может просто не выдержать и лопнет от смеха, Настя подняла обе ладошки кверху.

– Хватит о любви! Мне кажется, нам лучше переменить тему разговора!

– Это – наше право! У нас всегда есть выбор. Ведь мы находимся в самой демократической стране в мире…

– Неправда, Закирыч! А – Америка?

– Скажите еще, Россия!

И гости, и хозяйка, кажется, были уже довольно пьяны.

– Почему – нет? В какой еще стране может быть столько богатых и столько нищих одновременно! И при этом соблюдается конституционный порядок. Проводятся выборы…

– Вот – маразм! Кому нужны такие выборы?

– Власти, конечно, и – народу! Согласитесь, что в России люди стали жить немного лучше!

– И это вы называете жизнью? Поверьте мне, дорогой Клим, подачки никого не делают счастливыми, а лишь множат количество холуев! Должна работать экономическая система, которой в нашей Отчизне до сих пор нет…

– Господа! Вы, наверно, забыли, что среди вас присутствует дама?.. И я попрошу при мне не выражаться!

– Бога ради, простите меня, княжна! – вяло произнес Хакимов.

– Ну, вот! А вы говорите – русский мужчина! От бритиша, по крайней мере, я никогда в жизни не услышу русского мата…

Едва она произнесла это, на пороге гостиной со слегка перепуганной физиономией появился мажордом.

– Сори! Анастасия Владимировна! Там пришли…

– Кто при…?

– Из полиции!

Клим и Хакимов молча переглянулись.

– Скажи им, что я скоро буду!

И мажордом исчез за дверью.

– Я ведь вам говорила, что у Джеймса фазер – окружной судья, а вы…

– Спросите, что им надо? И, в случае чего…

Но, не выслушав Клима до конца, княжна уже вышла из гостиной…

Минуть через десять она вернулась.

– Я сказала, что тебя в моем доме нет, Клим!.. Они спрашивали твой адрес, но я ответила, что он мне не известен…

– Спасибо, Настя! У меня просто нет слов!..

– Да, будет тебе, Устюжанин! Я своих не продаю, ты же знаешь. А спасибо в стакан не нальешь…

Вскоре Клим, попрощавшись с хозяйкой дома и Хакимовым, уже шел по одной из многолюдных улиц Сохо. Может, взять «Taxi», и – в аэропорт? Но Клим решил, что лучше дождаться утра. Было уже за полночь, и даже, если учесть, что после неосторожного знакомства в доме у княжны его фамилия стала известна Джеймсу, в ближайшие несколько часов полиция, вряд ли, вычислит его адрес. Рассуждая таким образом, по дороге Клим заглянул в какой-то винный магазин, располагавшийся неподалеку от «Хэрродса».

Когда Клим вошел в квартиру и включил в прихожей свет, то едва не споткнулся обо что-то. С запозданием, глянув себе под ноги, он увидел туфли. Женские туфли! Значит, Кэти все-таки объявилась у него в доме…

– Кэти! – бросил он в темноту квартиры прямо с порога, а когда поднял глаза, то увидел ее, словно по мановению волшебной палочки возникшую в проеме двери, ведущей в спальную. – Я рад! Я рад, что ты – здесь…

– И я… Я тоже рада, мистер Клим!

Только теперь он обнаружил, что все ее лицо заплакано, а на щеках – темные полосы от туши с ресниц.

– Что – с тобой, Кэти? Что случилось?..

Не говоря ни слова, она быстрыми шагами приблизилась к нему, и, уткнувшись лицом в грудь, горько зарыдала.

– Ну-ну, будет! Прекрати это сейчас же… У меня уже вся рубашка – мокрая от твоих дождевых ручьев! – сказал Клим, гладя ее по волосам.

Потом он прижал свои ладони к ее щекам.

– Кэти! Посмотри мне в глаза!.. Ну, вот! Так-то лучше!

Склонившись, Клим легонько коснулся губами ее лба, чтобы хоть немного успокоить теперь уже замужнюю женщину.

– Тебе надо срочно придти в себя! А то, так – совсем негоже! Ты согласна со мной!

– Угу!

Она слабо кивнула и послушно поплелась за ним в кухню.

Клим откупорил бутылку очень дорогого «Шато» и разлил в бокалы.

– Выпей! Тебе это поможет…

Он извлек из пакета очень спелый и внушительных размеров яблок и, ополоснув под краном, сунул ей в руку.

Но не успел он это сделать, как в его домофоне зазвучала «Лет ит би».

– Кто бы это мог быть?

Клим снял трубку.

– Вы заказывали пиццу?

– Сейчас!

Через минуту он уже открывал дверь разносчику пиццы… К несказанному удивлению Клима он был, как две капли воды, похож на Жэку. Того самого нового русского, с которым в свое время он познакомил Кэти..

Наверно, оттого, что был сильно пьян, и, мало что, соображал, Жека грубо оттолкнул Устюжанина, и, не говоря ни слова, как ненормальный, кинулся в кухню.

– Так, вот ты – где, сука!

Клим услышал что-то похожее на шлепок.

– Ай, не надо! Прошу тебя!

– Домой, тварь! Домой! Немедленно! Не то я тебе щас покажу Кузькину мать, шлюха!

Жэка снова замахнулся, чтобы ударить Кэти… Клим вовремя перехватил его руку. Но это не усмирило того, кто перед появлением в квартире Устюжанина представился разносчиком пиццы. Скорее, наоборот! Придя еще в большую ярость, свободной рукой Жэка вдруг схватил со стола нож, который Клим приготовил для того, чтобы порезать на дольки второе яблоко, остававшееся в пакете.

– Убью, козел!

Клим ни на миг не усомнился в том, что Жэка именно все так бы и сделал, если бы он это ему позволил. Перед мысленным взором Устюжанина в доли секунды промелькнуло, как острое жало ножа легко проходит между его ребер. А потом…

Не долго думая, Клим внезапно изо всех сил обрушил кулак на голову Жэки… Выронив нож, тот медленно осел на пол.

А после… Связав Жэку по рукам и ногам скотчем, и, оставив лежать на полу в кухне, Клим и Кэти до самого утра занимались любовью в спальне.

«Лет ит би» зазвучал вновь часов в десять утра.

– Да, что за …!

Клим, с трудом продрав глаза, заплетающейся походкой направился к двери.

– Откройте! Полиция!

Видимо, Джеймс зря времени не терял. С помощью своего фазера он, все-таки, узнал адрес Клима. Чертов Бритиш!

9

После того, как Клим целые сутки просидел in the pre-trial detention2 одного из полицейских участков Лондона, его, наконец, выпустили под довольно солидный залог. Из чего Устюжанин заключил, что к денежным мешкам вроде него у британского правосудия отношение особенное! Если б не княжна и ее связи, он бы парился в этой чертовой кутузке еще неделю, а, может быть, и две…

Помимо залога заплатив штраф в фунтах стерлингов, и, окончательно рассчитавшись с лондонским правосудием, он выехал в аэропорт.

Уже оттуда он позвонил Насте.

– Будет скучно, дай обязательно знать! – сказал ей Клим на прощанье.

– М да! С тобой, пожалуй, соскучишься… – не скрывая иронии, ответила княжна.

– И спасибо! Спасибо тебе от всего сердца!

– Скажи спасибо не мне, Клим, а твоему толстому кошельку!

И Настя отключила связь.

Потом Устюжанин сел в самолет… За время его отсутствия, Митяй уже дважды звонил Климу.

– Шведы больше ждать не могут! – кричал он в трубку. – Если ты тотчас не вернешься, они на экскременты изойдут и отменят сделку!..

– Не отменят! Это для них – все равно, что поставить жирный крест на собственном бизнесе… Кто еще с ними контракт на такую немыслимую сумму заключит?..

– Да! Чуть не забыл… Тут я у Машки в гостях недавно был…

– Ну, и – что?

Голос Клима поневоле сделался раздражительным.

– Ничего особенного! Ирэн про тебя спрашивала! Скоро, мол, вернешься?

Вот – паршивец! Митяй знал, как сделать так, чтобы его шеф, бросив все, сломя голову помчался на крыльях любви в Москву. Чертов Джеймс, едва не помешал ему в этом! Но, слава богу, ничего подобного не случилось. Клим сомневался лишь в одном: действительно ли он испытывал к Ирэн настоящее чувство? Может, это была вовсе не любовь, а очередная блажь, и – не более того? Олигарх, привыкший к легким и головокружительным победам на любовном фронте, на сей раз почему-то никак не мог в себе до конца разобраться… Словно что-то мешало ему это сделать!.. Или не хотел? Наверно, он ждал, что ослепленная его богатством и широтой натуры Ирэн, наконец, сломается и из очень гордой и несговорчивой девицы превратится в живой манекен, на который, придя из офиса уставшим, он сможет, точно на вешалку, нахлобучивать шляпу и одним движением, будто никому не нужное бросовое тряпье – на плетень, небрежно швырять потную рубашку и костюм. Вот тогда уже – точно, ни о какой любви речи идти не будет. Он наиграется ею вдосталь и, в конце концов, она ему надоест. Тогда Клим поступит с ней также, как поступал со своими прежними пассиями. Даст энную сумму денег и укажет на порог.

Когда самолет приземлился, лимузин уже ждал Устюжанина на стоянке аэропорта. Каково же было его удивление, когда раскрыв дверку авто и опустившись на сидение, он вдруг обнаружил внутри салона Ирэн!

– С приездом! – сдержанно произнесла она, так, что он на секунду засомневался была ли девушка и вправду рада его приезду?

– Неужели – ты?

Клим отказывался верить собственным глазам.

Она опустила свою ладонь на его колено.

– А, по-твоему, я – призрак, неземной дух, спустившийся с небес прямо на сиденье твоего лимузина? И тебе… Померещилась?!

Клим улыбнулся так, как это умел только он, и Ирэн ответила ему улыбкой тоже.

Стекло, отделявшее водителя от пассажиров, плавно приопустилось, замерев на полпути.

– Куда прикажете ехать Клим Степаныч?

– Домой! Ко мне домой… Хотя нет! Рули в центр, где я пару недель назад купил квартиру… Помнишь, многоэтажка с лоджиями!

Вскоре они уже поднимались на лифту на восьмой этаж.

Потом он сунул ключ в замочную скважину. Клим и Ирэн переступили порог и дверь за ними захлопнулась.

– Скажи, зачем ты меня сюда привез? – спросила она, начиная что-то смутно подозревать.

– Как – зачем? Ты ведь хотела иметь собственную квартиру?!

– Но…

У Ирэн вдруг пересохло в горле.

Они прошли в одну из комнат и, порывшись в шкафу, он, наконец, извлек из нужного ящика папку с документами.

– Возьми, это – теперь твое!

Это был ордер на квартиру и еще какие-то бумаги, прилагавшиеся к нему, которые, судя по всему также принадлежало Ирине Олеговне Уваровой. То есть, Ирэн! Но она, едва глянув на них, решила отложить знакомство с ними на потом.

– А – прописка?! Московская прописка?!

Стоя посреди комнаты, она то бледнела, то краснела…

Клим, не скрывая своего превосходства, наслаждался ее растерянностью, ее душевным смятением… Колени ее подогнулись от слабости, и она машинально опустилась в кресло.

– Как ты это сделал?

Она смотрела на него, не мигая.

– Разве, ты забыла, кто – я?

– Все продается в этом городе и я… Я покупаю то, что мне нужно за деньги! Я позвонил из Лондона Митяю, и он переписал на тебя эту квартиру.

Ирэн, наконец, с трудом взяла себя в руки.

– А я-то думала, зачем ему вдруг понадобился мой паспорт? И даже не заглянула во внутрь него, когда Митяй мне его вернул… Вот – дура!..

Ирэн, прижав ладонь к губам, глупо хихикнула.

– Выходит, и меня ты тоже купил?

Клим достал сигарету и закурил.

– Нет! Ты стоишь гораздо дороже, чем эта квартира!

– Неужели?

В ее тоне ему послышалась откровенная ирония.

– Можешь не сомневаться!

– Ответь, а как ты определяешь стоимость женщины?

– Очень просто! Все зависит от того, насколько она мне нравится!

– Но я не уверена, что у тебя есть ко мне какие-то чувства, кроме похоти и неистребимого желания обладать мной!

– Если бы это было так, мы бы сейчас не разговаривали с тобой здесь!

Он приблизился к ней и, обняв, попытался поцеловать в шею. Ирэн слабо сопротивлялась, но лишь для того, чтобы еще больше разжечь его желание.

– Квартиры обычно покупают любовницам или женам! Я – для тебя, пока что, ни та, ни другая…

– Ну, так за чем же дело стало? Тебе квартира понравилась?

Ирэн неуверенно пожала плечами.

– Пока не знаю! Все будет зависеть от тебя… Ты ведь купил ее не просто так, а в обмен на мою…

Заметно побледнев, Ирэн вдруг нахмурилась.

– Так, знай!..

Голос ее предательски задрожал.

– Знай, что я – не проститутка!.. И эскорт услуг не оказываю. Если ты рассчитываешь лишь на это, то ноги моей здесь больше не будет!

– Посмотрим!

И Клим, повернувшись к девушке спиной, направился к выходу.

– Я распоряжусь, чтобы перевезли твои вещи! – бросил он ей на ходу.

– Вот самовлюбленный кретин! – воскликнула она, когда дверь за Климом захлопнулась.

10

Клим каждый день появлялся в квартире Ирэн. Приносил то цветы охапками, то сразу по нескольку коробок шоколадных конфет. Золотые сережки, кольца, браслеты… Ирэн поначалу делала вид, что сердится и, мол, ничего этого ей не надо.

– Когда я съеду с этой квартиры, все это тебе останется! – говорила она пренебрежительно.

– Но – почему?

– В конец концов, я знаю тебя без году неделю!

– Ничего – страшного! Это – дело поправимое… Хочешь, я к тебе жить перееду? Насовсем?! – однажды спросил он.

Впившись в него своими живыми искрящимися глазами, она облизнула пересохшие губы..

– Ты и вправду не против того, чтобы мы жили вместе? Как …?

– … муж и жена? – продолжил он за нее то, о чем не решилась спросить она. – А пустишь?

– Ты – что, издеваешься? Квартира-то только формально считается моей, а купил-то ты… На свои кровные!

– То есть?

– Но ведь все знают, что олигархи – это кровососы! Из народа кровь пьют. Вот и ты – ничем не лучше!..

– А а а… Ты – об этом!

Клим усмехнулся.

– Но только одних денег… Тебе, видно, этого мало! Любви неземной еще хочется? Ведь, так?

– Ну, так! И – что с того? Всем любви хочется! Я-то, чем – хуже?

– Хм… Всем! Ты слишком много хочешь! И все – задарма! Вот, чую я нутром, прикипишь ты ко мне душой, прилипнешь намертво! Потом с кожей тебя от себя отдирать придется! Клещами из сердца вытаскивать, как занозу!..

– Не больно будет?

Клим даже не знал, сердиться ему на Ирэн или нет?

– Ха-ха!

И он изобразил на лице фальшивую улыбку.

– Только смеяться почему-то не хочется!

– А ты посмейся, посмейся! – предложила Ирэн. – Глядишь, и меня развеселишь! А-то, через край ты – серьезный…

– Положение в обществе обязывает!

– Надо же!

Ирэн, словно нарочно, пыталась задеть Клима за живое. Зачем? Возможно, она испытывала его! Проверяла на вшивость. Или вымещала на нем злость за то, что он покупал ее любовь, а не признавался в ней. Он брал ее и штурмом и осадой, но не как красивую женщину, а как живую куклу, как вещь, которой в своей жизни он уже отвел определенный уголок в мире стяжательства. В том мире, каким он владел целиком и полностью. И, что больше всего ее бесило, она готова была ему сдаться! Вероятно, она ждала и надеялась, что он перестанет все в этой жизни мерить деньгами и переключится на реальные чувства…

– И, все-таки, ответь мне, Ирэн! Ты хочешь, чтобы мы какое-то время находились под одной крышей?

– Зачем?

– Чтобы лучше узнать друг друга!

– А что – потом? Ты отвезешь меня жить в свой шикарный особняк? В свой дворец?.. Как и у всякого олигарха у тебя должен быть свой дворец!..

В ожидании ответа Ирэн презрительно сощурилась.

– Видно будет! Ну, так как?

Ирэн напрасно рассчитывала, что Клим возьмет и отстанет от нее просто так. Она вдруг снова почувствовала себя в его полной власти, как тогда в лимузине, где он фактически навязал ей секс, которого она тогда не хотела. Да, частично он возместил Ирэн тот моральный ущерб, хотя, скорее всего, Клим полагал, что после его щедрых подарков, он, вряд ли, очередному предмету своего обожания вообще что-либо должен. Да и ей ли он заплатил миллион и купил квартиру? Ведь она – для него фактически уже его собственность. Конечно, как Клим сам говорил, гораздо круче тех смазливых дурех с бижутерией вместо мозгов, которые до нее у него до сих пор были, и чем – все прочее, если не брать в расчет золотого тельца, который приносил ему доход. А, если рассматривать Ирэн вместе с тем, что он вложил в нее, не отделяя одно от другого, то цена ее в глазах Клима лишь выросла еще больше. Но не настолько, чтобы в любую удобную для него минуту он не расстался с ней раз и навсегда… Так это или нет, Ирэн не знала. Что, если она ошибалась?

– Я хочу машину! – сказала вдруг Ирэн. – Свою собственную машину!

Клим вопросительно посмотрел на нее.

– Какую марку ты хочешь?

– «Ягуар»!..

Клим с удивлением посмотрел на нее.

– Люблю хищников!

– А – права?

– Прав у меня нет, но водить я умею!

– Кто бы сомневался!

11

– Ты – что, по уши втюрилась, раз подарки от него принимаешь? – спросила Мария, сидя с Ирэн на кухне за чашкой чая. – Дорогие подарки! Чего одна квартира стоит!..

– Сама не знаю? Может, со стороны виднее!

– Со стороны? С какой – правой или левой?

– Мне – не до шуток, Машуль!

– А мне так, кажется, что ты, наоборот, до конца не понимаешь всей серьезности своего положения! Теперь, когда ты закусила удила, то есть, приняла от него столько всего, как должное, он просто так с тебя не слезет. Захочет галопом на тебе проедется, так сказать, с ветерком! А то, и – рысью… Шпоры или плеть надо будет в ход пустить… Огреет! И ты слова ему не скажешь против!

– Много, я смотрю, ты понимаешь!

Но Аграновская и не думала возражать. По ее мнению, в этом не было необходимости, так, как доводы были слишком вескими.

– А то, что тогда, в его проклятом лимузине, в котором Клим увез меня со дня рождения… Он…

Но Ирэн не хватило духу до конца раскрыть душу подруге.

– Он был с тобой не очень любезен? Это ты хочешь мне сказать?

Машка, хлебнув из чашки, поставила ее на стол, чтобы досыпать еще ложку сахару.

– Это – чепуха! Стерпится – слюбится!

– Не в этом – дело!

– А – в чем?

– Ты, наверно, думаешь, что я просто так сюда, в Москву, приперла? Делать мне, что ли, больше нечего?

Машка придвинула к Ирэн вазочку с клубничным вареньем.

– Попробуй! Сама варила!

Ирэн так и сделала.

– Очень вкусно!

– Правда?

– А ты, считаешь, я вру?

– Ну, если нет, тогда я думаю, что ты в Москву приканала варенье мое попробовать…

– Дура – ты, Машка!

Ирэн, хитро глядя на нее, хихикнула.

– Понимаешь, после моего варенья, твой олигарх обалдеет, когда в губы целовать тебя будет! Или еще что делать… Бабы, почему для мужиков, сладкие, а?

– Потому, что варенья много едят?

– Вот-вот! – с серьезным видом продолжила Машка. – В самую тютельку наладила! А раз – так, до сути собственной головой дошла, значит, любишь ты его…

Но лицо Ирэн вопреки всему вдруг снова сделалось печальным.

– Пойми и ты меня правильно, Машуль! Клим, как снег на голову мне свалился! Я до сих пор в себя придти не могу! Наверно, я была бы очень счастлива, если бы он не напирал на меня так сильно, а дал время постепенно все осмыслить… А он с толку меня сбивает…

– С копыт валит, хочешь сказать… Удар – сбоку, крюк – снизу, потом – апперкот… Как – в боксе! Мой братец часто эту хрень смотрит, хоть спортом и не любит заниматься… Не знаю, что хорошего в мордобое нашел… Так, я с ним ссорюсь часто, чтобы со спортивного на другой канал переключил, изверг! Так ведь фашистом может стать или убийцей, каким! В подкорках-то все откладывается. Поэтому женщина, она, как лакмусова бумажка! Точнее, я хочу сказать, что в том, как мужик относится к собственной бабе, характер его проявляется… Ну, то есть, хороший – он или нет? Если прессует, то, стало быть, однажды и до смерти запрессовать может… Только это я не твоего олигарха имею в виду, у которого еще на Днюхе Митяя, при виде тебя крышу снесло… Ты не подумай! А – вообще! Усекла?

– Так, может, мне вернуть ему все сполна и валить от него куда подальше, пока не поздно?..

– Но, ведь, из Москвы ты уезжать не хочешь, сама сказала!

– Москва – большая, здесь легко затеряться можно…

– Угу! От самой себя не убежишь! Этого не приручишь, так на другого нарвешься… Еще хуже!

И Машка в раздумье почесала нос.

– А ты жени его на себе, и – точка!

Ирэн снисходительно улыбнулась наивности подруги, у которой никогда не водилось ухажера из числа олигархов. Все-таки между Митяем Рукавициным и его шефом была большая разница.

– Какой – «жени», Машуль! Тачку Клим мне новую покупает. «Ягуара». Права соорудить обещал…

– «Ягуара»?

Машка, словно ушам своим не веря, посмотрела на Ирэн, как на ненормальную.

– А ты все жалуешься!

Ирэн не ожидала от нее такой бурной реакции, поэтому про миллион, который Клим заплатил ей за секс в лимузине, ничего так и не сказала, хоть сперва и собиралась это сделать… Испугалась, наверно, за подругу, что после еще одного ее откровения та умом тронется!..

– За такой короткий срок получить столько всего! Да, тебе жизни не хватит, чтобы заработать хотя бы на половину холявного добра, что ты теперь имеешь! Может, местами с тобой поменяемся? Ты – как, не против?

– Машуль, мне – не до шуток! Чем больше Клим мне отстегивает, тем, как мне кажется… С каждым разом, когда получаю от него что-то, я все меньше принадлежу себе! Я думаю, что скоро я совсем перестану существовать, как самостоятельная… Как самостоятельная и самодостаточная личность! Он просто сотрет меня с лица земли! А я пожить еще хочу в свое удовольствие!..

– Сотрет! Сказала тоже! Что за бред ты несешь! Цену, что ли, себе набиваешь?… Ну, тогда, помимо всего прочего, выклянчи у него что-нибудь такое… Подороже… Особняк в Подмосковье. Этак, лямов за тридцать! Раз, тебе – все мало… А, если считаешь, что уже получила сверх нормы, то дай ему то, чего он от тебя хочет. И, нет проблем!

– Он и хочет, чтоб мы были вместе! Но не как муж и жена…

12

– У нас – целая неделя впереди! – сказал Клим, впервые оставшись на ночь в квартире Ирэн.

– Почему – только неделя? – наивно поинтересовалась она.

– Потому, что потом я улетаю в Стокгольм! Вообще-то я должен был лететь послезавтра. Но, учитывая мои семейные обстоятельства…

– Семейные? Мы – что, уже …? Вот только я не помню, как такое могло произойти? У меня – что, амнезия?.. Где – штамп в моем паспорте?!. Где – свадьба и море цветов, куча гостей?!.

Клим пристально посмотрел на Ирэн.

– В цивилизованных странах от подобной глупости многие давно отказались. Там, если люди подходят друг другу, они живут вместе, вот и – все!

– Но, ведь мы – в России!

– И, слава богу! Вряд ли, я на западе сколотил бы хотя бы ничтожную часть состояния, которое я имею здесь!

– А без этого ты не получил бы меня! – криво усмехнулась Ирэн.

– Выходит, ты – со мной только из-за денег?

– Но, ведь от этого ты не будешь меньше меня любить?

Слух Клима неприятно резануло ее признание. Возможно, это была всего лишь шутка с ее стороны. Но шутить подобным образом было очень жестоко.

Устюжанину вообще не нравилось, что Ирэн ему дерзит. Но при этом она улыбалась, и глаза ее светились любовью. По крайней мере, Климу так казалось. Видимо, Ирэн являлась натурой крайне противоречивой. В ее словах ему слышался протест, язвительность и даже легкая доля неприязни. А весь ее вид говорил об обратном. Попробуй, пойми их, этих женщин! Он уже и не знал, что думать! Но знал, что делать!.. Что, если он ошибался?