Культура и мир

Понимание культуры как универсального отношения между человеком и миром, обращает наше внимание к категории человеческой деятельности.

В 60–70-е годы прошлого века в отечественной философии, социологии, психологии стало складываться направление, которое обозначало себя как «деятельностный подход» (Э. В. Ильенков, Ю. Н. Давыдов, Г. С. Батищев, А. Н. Леонтьев). Оно базировалось на творческом истолковании идей из впервые опубликованных тогда ранних рукописей К. Маркса. Суть этого подхода заключалась в предельно широком истолковании категории деятельности. Все формы и способы присутствия человека в мире, его трудовая и социальная активность, жизнь науки, искусства, философии, историческое бытие поколений интерпретировались в качестве универсального процесса человеческой деятельности. Живая активность поколений, их деяния «опредмечивались» в вещах, орудиях труда, произведениях искусства. В свою очередь, задачей следующих поколений было освоить этот созданный усилиями предшественников мир, превратить его в новое творчество, новые возможности. «Деятельностный подход» утверждал приоритет деятельности в объяснении человека.

Культуроцентристская парадигма позволяет радикализовать возможности деятельностного принципа, рассматривая всю активность человека, ее процесс и ее результаты как деятельность в культуре. Это связано с преодолением «вульгарно-материалистического» видения мира, пониманием особой роли культуры в современном мировом развитии, о чем мы говорили в СПбГУП на заседании круглого стола «Культурология как наука: за и против» 13 февраля 2008 года. Сегодня именно культура, понятая как ценностная основа человеческого бытия, его духовно-смысловой базис выступает в качестве живой, порождающей силы деятельности. Деятельность творит прежде всего культуру, т. е. живую целостность человека, его ценностные измерения.

Мода и реклама, бизнес и политика, досуг и спорт, искусство и быт – все это входит в картину мира современного человека, все концентрируется вокруг идеи культуры, и может быть прочитано как явление культурного порядка. И в этом, видимо, содержится еще одна перспектива культуроцентристского подхода.

Библиография

1. Библер В. С. От наукоучения – к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. – М., 1991. – С. 261.

2. Запесоцкий А. С. Культурология Дмитрия Лихачева. СПб., 2007.

3. Запесоцкий А. С., Марков А. П. Становление культурологической парадигмы. – СПб., 2007. – С. 15.

4. Лихачев Д. С. Культура как целостная среда // Избранные труды по русской и мировой культуре. – СПб., 2006. – С. 350, 349

5. Хейзинга Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. – М., 1997. – С. 235, 225.

Г. Наумова. Универсальная цивилизация будущего. Культура как фактор реальной политики

Сегодня, в начале нового тысячелетия, в котором мы живем, в галопирующем ритме событий, сотрясающих мир, мы, обитатели планеты, представители разных культур, перед лицом гигантских требований и проблем, предъявляемых современным миром, все больше осознаем необходимость создания универсальной культуры, необходимой человечеству для выживания и мирного развития. Эта новая универсальная этика должна создаваться на базе полилога культур как результат интетеграции различных интеллектуальных и духовных концепций. Новая культура поможет создать новый тип универсального сознания, в основе которого могут гармонично сосуществовать и обогащать друг друга специфические особенности различных культур, нашедшие отражение в общечеловеческих универсальных ценностях. Этой многогранной и спорной проблеме посвящены интердисциплинарные исследования ученых разных стран. В Германии, например, это Всемирная этика Ханса Кюнга (Weltethos Hans Küng), который говорит о примате универсального принципа по отношению к культурному релятивизму, и Антропология глобализации Константина фон Барлевена (Anthropologie de la mondialisation Constantin v. Barloewen), который выступает за сохранение культурной идентичности, то есть в пользу культурного релятивизма, и для достижения цели вырабатывает тактику «Культуры как реальной политики». Французский социолог Эдгар Морен, названный советником Николя Саркози, в своей книге О политике цивилизации (Pour une politique de civilisation, Edgar Morin) для осуществления этой «utopie réaliste» призывает применить на практике свой метод комплексного мышления, к которому относятся такие ключевые понятия философии как этика, знания, язык, логика, информация, сформулированные еще в его программном труде La Méthode. Автор мечтает о новом планетарном сознании, способном «цивилизовать» отношения между людьми «civiliser les relations humaines». Вместе с тем, он указывает на то, что при всех неоспоримых достижениях технического прогресса, которыми мы привыкли пользоваться, есть, безусловно, и обратная, негативная сторона медали – «les maux de la civilisation» «болячки цивилизации». Морен говорит о негативных явлениях современности («les gigantesques défs du temps moderne»), включающих весь комплекс проблем современного мира – экологических, экономических, политических, вплоть до проблемы потери миром сакральности (du sacré), культурной идентичности, и, в конечном итоге, дегуманизации человечества, потере им своих корней («le déracinement humain»).

С критикой современной цивилизации выступали многие ученые от Раймундо Паниккара, Ивана Илича, Эрвина Шаргафа до Ж. Бодрияра, Поля Верильо и других выдающихся мыслителей нашего времени, но не многие из них предлагали, как Э. Морен, конкретные меры к преодолению кризиса и программу действий, призванных реактивировать социальную, политическую жизнь и, в первую очередь, жизнь индивидуума, начиная с каждого из нас, распространяя эту осознанную работу на семью, круг друзей, квартал, город, регион, страну, весь мир.

С одной стороны, мы живем в эпоху гомогенизации и униформизации мира, которые угрожают многообразию культур, религий, языков и традиций. С другой стороны, что вполне логично, культуры мира настаивают все более активно на сохранении особенностей своей собственной культуры и религии.

Здесь кроется корень другой очень важной проблемы современности: принципиального противоречия между культурой и технологией в виде оппозиции между экономическими императивами, с одной стороны – и интеллектуальным и духовным противостоянием культур, с другой.

Соотношение между традицией и модерном, точнее между процессом модернизации и культурной традицией, между технологией и культурой – это один из ключевых вопросов мировой цивилизации XXI века. В мире насчитывается около 200 государств, которые объединяют тысячи разных культур и религиозных традиций. Мы являемся не только гражданами государств, но в первую очередь, носителями культуры, в которой родились и которая нас сформировала.

Вопрос звучит так: может ли быть достигнут баланс между экономической и политической моделью либерализации мировых рынков и сохранением аутентичности, своеобразия, культурной и религиозной идентичности каждой из отдельно взятых культур?

Раймундо Паниккар, международный авторитет по вопросам истории религий, в своих многочисленных трудах, написанных на семи языках, глубоко убежден в том, что баланса между экономической и политической моделью либерализации мировых рынков и сохранением культурной и религиозной идентичности нет и не может быть. Потому что нет равновесия и принципиального соответствия (compatibilité) между технократией и культурой.

Р. Паниккар считает, что с евроцентристской и техноцентристкой позицией Запада мы оказались на ложном пути, что направление мира выбрано неверно, и оно неминуемо ведет к катастрофе. Слепая вера в технический прогресс, в его непревывный рост привела к тому, что осваивая все новые высокие технологии, мы все более утрачиваем культурную идентичность, элементы сакрального, вживаемся в мир технократии, и сами растворяемся в ней в образе общества потребителей. Технология сегодня давно стала частью технократии. Технократия, в свою очередь, происходит от cratos, что означает власть. Таким образом, человек оказывается во власти техники и, сам того не осознавая, превращается из субъекта в объект. В массовом масштабе, в условиях глобализированного и технологизированного мира именно так оно и есть. Не человек владеет техникой, но техника, в самом широком понимании слова, владеет смыслом и сутью человеческого существования. Понимание techne древними греками имеет мало общего с концепцией технологии и модернизации XX века. Между человеком, природой и технологизацией мира во все века шла постоянная борьба, в этой идее нет ничего нового, но эта борьба достигла своего накала именно сегодня.

Здесь затрагивается другая важная проблема современности – convivialité, которая сегодня находится в центре экологических дебатов. Понятие convivialité в значительной степени связано с трудами Ивана Илича, который еще в 60 гг. прошлого века посвятил себя этому вопросу. Суть его состоит в необходимости найти равновесие между природой техникой и сверхъестественным и определить в новых условиях мира место человека в космическом порядке вещей, уравновесив негативные элементы воздействия техники.

Сегодня, к сожалению, мы вынуждены констатировать в глобальном смысле, нарушение этого баланса, выпадение человека из космического порядка и утрату им важных элементов самой человечности – гуманизма. В первую очередь, это касается больших индустриальных государств и их метрополий. Но все больше и больше эта проблема становится проблемой всего мира с господствующей идеей глобализации и неизбежно связанным с ней рационалистическим нигилизмом, прагматизмом и материализмом, являя смертельную угрозу архаическим культурам и религиозным традициям, несущих в себе элементы мифического и сакрального, проявляющихся даже в ритуалах повседневной жизни, что их в корне отличает от профонированной повседневной реальности современного технократизированного мира. Таким образом, нельзя забывать о том, что технология сама по себе не является нейтральной. Она должна быть адаптирована, аккультурирована в соответствии с каждой, отдельно взятой культурно-религиозной традицией.

Поэтому для критика цивилизации и историка религий, Р. Панникара картина мира в узкой экономической и политологической западной перспективе, в смысле примата экономики и политики, не соответствует всему реально существующему миру. «Если мы потеряем человеческий фактор как мерило всех ценностей, который был открыт еще до Сократа, тогда мы потеряем человечность и будем говорить только об абстрактных вещах» сказал Р. Паниккар в беседе в рамках проекта «Интеркультурная библиотека 20 века». «Под миром я понимаю не некое абстрактное понятие, а вполне конкретное, человеческое сообщество, состоящее из живых людей, людей, которые живут, страдают, борются, умирают. Это для меня живой, реальный мир, а не мир газет, мир телевидения мир интернациональной политики. Человеческий мир это живой организм и вовсе не какая-то организация. Живой же организм живет по другим законам, чем какая-либо институция, организация, потому что у него есть душа, свои мифы, идеалы, есть любовь. И это относится ко всему человечеству, которое живет жизнью живого организма. Чем меньше законов и планов у этого живого организма, тем более здоровой и счастливой жизнью он живет. А мы хотим запихнуть его в корсет, запереть к клетку политологических, философских, экономических и прочих разных абстрактных понятий».

Безусловно, необходимо найти баланс между идеальным, философским представлением о человеке и устройстве общества и ситуацией реальной политики и экономики, особенно в ситуации глобального кризиса, в которой находится сегодня весь мир.[1]

В сильной противопаре P. Паниккар versus С. Хантингтон выражены слабые стороны двух позиций. Если Р. Паниккар представляет направление дебатов и мнений, нацеленных на идеальные, философско-гуманистические акценты с недооценкой конкретной опасности политико-экономического контроля и баланса в мире, то позиция известного американского политолога, профессора Гарвардского университета Самюэля Хантингтона, представляющая, в общем и целом, интересы государственной безопасности США, представляет другую, а именно, рационально-прагматическую сторону реальной политики, которой недостает известного идеализма и должного уважения культурного, гуманистического фактора. Хотя, справедливости ради, следует сказать, что именно Самюэль Хантингтон, предсказал «столкновение цивилизаций» в своей ставшей знаменитой книге The Clash of Civilizations and the Remaking of World Ordere. Именно ему принадлежит тезис о том, что современные конфликты в мире – это, в первую очередь, конфликты и войны этнические и религиозные, не межгосударственные, а скорее межкультурные.

Введенное немецким антропологом культуры Константином фон Барлевеном в международный культурно-политический обиход понятие Культура как реальная политика призвано объединить усилия обеих сторон, говоря схематически, «культуры и политики». Будучи пионером интеркультурного диалога, К. Фон Барлевен, на основе широкого спектра междисциплинарных сравнительных исследований Северной и Латинской Америки, Японии, Мадагаскара и т. д. еще несколько десятилетий назад писал о решающем значении культурного фактора в экономическом и политическом балансе в мире. О том, что экономический успех и политическая стабильность, в значительной степени, зависят от ценностей и особенностей религии и культуры. Существует хорошо прослеживаемая причинно-следственная связь между культурной традицией и уровнем экономического развития.

В качестве одного из сравнений он приводит Северную и Южную Америку с их различными культурными ценностями и религиозными традициями. Так, кальвинистко-прагматической рабочей этике североамериканцев, в основе которой лежит принцип «бог любит тебя, если у тебя есть деньги», противопоставляется спиритуально-метафизическая традиция Латинской Америки, ведущая начало от древних культов инков, ацтеков и майя, вплоть до схоластики XVI века и далее, уже в наши дни, до выдающейся литературы XX века, наиболее яркими представителями которой можно назвать Октавио Пас, Пабло Неруду, Гарсиа Маркеса, Жоржа Амаду, Карлоса Фуэнтоса и др.

Обращаясь к другим культурам, можно также задаться вопросом, почему, например, Япония со своей ограниченной островной территорией, не располагая богатыми природными ресурсами, экономически более развита, чем, скажем, государства Латинской Америки, Азии и Африки, располагающие и большой территорией, и богатыми природными ресурсами? Ответ, опять же следует искать в особенностях культурной и религиозной традиции.

Таким образом, феномен культуры и религии доказывает, что культурная и религиозная самоидентификация это не только антропологические константы, но активный фактор мировой политики и экономики. «Культура как источник самоидентификации должна стать фактором реальной политики для сохранения равновесия в мире. Нужно понять, что культура – это ключ, который дает объяснение образу мышления и действия людей» (Barloewen 2007).

Политика цивилизации, политика универсальной культуры должна принять на вооружение достижения ученых философов, антропологов, культурологов, чтобы совместными действиями достичь поставленной цели. Только равноправный диалог культур и религий на основе глубокого понимания и уважения культуры и религии «других», в условиях современного многополярного мира может решить проблемы и конфликты нашего времени. Сама способность и необходимость диалога – это тоже новум нашего времени, потому что еще никогда в истории нашей цивилизации не было такого уровня технологий и оружия массового уничтожения. Мы должны стремиться понять друг друга и на основе этого понимания найти возможность принять взаимовыгодные решения. Мы не можем сегодня оперировать региональным знанием и региональными интересами, не принимая во внимания глобальные интересы, интересы всего мира, всей планеты, вырабатывая принципиально новое глобальное планетарное сознание. Следует отметить, что в мировой политике и экономике за последние 5 лет наметился серьезный сдвиг в сторону серьезного учета культурно-антропологического фактора «культуры как фактора реальной политики», подтверждение чему мы можем видеть в конкретных событиях и явлениях в мире, которые еще совсем недавно казались немыслимыми.

Следуя логике выше изложенного, становится ясно, что «культура, живущая из себя самой» (Н. Hesse «aus sich selbst leben»), должна создать свою собственную модель современности. Немудрено, что в эпоху скоростей и смены парадигм мышления в болезненном процессе глобализации незападный мир задает себе вопрос: возможна ли модернизация без озападнивания? Идея о том, что только Запад держит монополию на модернизацию мира, сегодня не актуальна. Если учитывать фактор развития истории культур и религий, то становится очевидным, что существует не только западная цивилизация. Есть также форма современности и модернизация в России, Китае, Индии, Африке. Таким образом, можно говорить о множестве моделей модернизации, о чем писал, например, израильский ученый Шмуль Айзенштадт, или немецкий антрополог К. Фон Барлевен. В соответствии с различными культурно-историческими предпосылками наблюдаются различия в рабочей этике, отношению ко времени, будь то линейное представление, как в западной культурной традиции, или циркулярное, как архаических и традиционных культурах Азии, Африки и Латинской Америки, отношение к инновациям, к деньгам, к смерти и т. д. по целому спектру антропологических параметров.

Это еще раз подтверждает вышеизложенный тезис о том, что нельзя автоматически переносить экономические системы с одной культуры на другую без учета ее культурно-исторических особенностей, как это было сделано, например, в Советском Союзе в период Перестройки. Культура (в ее широком, культурно-антропологическом понимании, как совокупность культурно-исторических особенностей) не была готова к имплантации западной неолиберальной экономической модели, к шоковой терапии внедрения в культуру капиталистических рыночных отношений по причине отличной от западной культурно-религиозной традиции ментальности и эндогенной технологии, то есть той технологии, которая адаптирована и, в известной степени, гармонизирует с культурной традицией, не является чуждой ей. Как известно, с XI по XVI век Россия была частью системы традиционного азиатского производства. Ситуация изменилась только с реформ Петра I, который вернул страну в Европу, заставив пережить грандиозный культурный шок. Рожденная тогда дихотомия между традицией и современностью, не изжитая до сих пор, исторический дуализм русской культуры, проявляющийся в отношении Запад – Восток, Старое – Новое, Внешнее – Внутреннее и т. д., являются особенностью русской культуры, которую нужно знать, понимать и учитывать при анализе современных явлений в политике и экономике.

Неуважение культурных особенностей и насаживание западной модели модернизации, все то, что в течение долгого времени наблюдалось в монополярном мире в эпоху гегемонии США, оборачивалось активным противостоянием. (Например, исламский фундаментализм как форма антимодернизма.)

Отношения между традицией и модернизацией становится особенно напряженными, когда проблемы интернационализации экономики и политики не решаются мирным путем. Последним из таких примеров стал российско-грузинский конфликт, который на самом деле был конфликтом в столкновении геополитических интересов России и США и не в меньшей мере является примером столкновения цивилизаций.

Возвращаясь к вопросу о необходимости создания универсальной этики, своего рода нового планетарного сознания цивилизации будущего, оглядываясь на путь, пройденный человечеством, можно выделить, по мнению К. фон Барлевена, три основных цивилизационных этапа: цивилизация мифа, теоса и логоса (civilisation du mythos, theos, logos). Современные технологии и современный мир тесно связаны с идеей logos, которая сегодня не может в полной мере отвечать требованиям времени. Недаром, Андре Мальро писал «Будущий 21 век станет веком духа или его не будет вообще». Наше будущее связано с необходимостью создания всеобъемлющего взгляда на мир, создания холистической цивилизации (civilisation du holos), в которой будет найдено равновесие между духовным и материальным, между наукой и верой, между технологией и культурой, между человеком и природой.

Как найти человеку свое место в универсуме, изначально отмеченного печатью катастроф, к которым «мы добавили жестокость человека и жестокость общества? «la cruauté de l’être humain et la cruauté de la société humaine», как сформулировал Э. Морен в книге «Mes démons». В этом вопросе человеку поможет универсальная этика, к которой он сможет прийти через осознание значимости и ценности каждого отдельного компонента, каждой составляющей этой целостности, ценности каждой маленькой культуры, сколь бы малой она не была, ценности каждой человеческой жизни.

«Если мы согласимся с тем, что homo homini lupus (человек человеку волк) тогда больше не останется никакой надежды, и никакой человек, никакая сверхдержава, никакое равновесие сил в мире не спасет нас. Это проблема глубоко человеческая и метафизическая. 300 лет до н. э. Платон сказал homo homini deus – человек человеку бог! Человек – существо божественное для всякого другого человека. Поэтому мы и не можем проблему решить технически. В этом роль религии и интеррелигиозного диалога», считает Р. Паниккар.

В чем состоит связь между различными мировыми религиями и в чем роль религии сегодня? По мнению Р. Паниккара, в их обоюдном оплодотворении и обогащении и, прежде всего, в идее (compation) сочувствия, или может быть еще лучше caruna санскритское слово из буддистской традиции, которое можно обнаружить практически во всех традициях. «Compation» значит сочувствовать, сопереживать, сострадать другим. «Это значит, преодолеть свой эгоизм, иначе я не могу сострадать. Это первый шаг на этом пути». Каждый должен начинать с себя и эта ответственность и сознание вырастают до уровня реальной политики.

Очень хочется верить в то, что глубокое осознание ведущими мировыми культурами решающего момента в развитии цивилизации XXI века, поможет нам выработать, посредством диалога, многообразного творческого обмена, изучения и уважения особенностей друг друга, некую транскультурную этику, в которой ценности отдельных культур найдут преломление в идее планетарной цивилизации будущего, построенной на высших достижениях человеческого разума, достоинства и гармонии, объединивших всё достигнутое человечеством за его долгий путь познания в новой холистической концепции мира.

Библиография

1. Constantin von Barloewen. Gala Naoumova. Le livre des savoirs. Grasset. – Paris, 2007.

2. Constantin von Barloewen. Anthropologie de la mondialisation. – Paris 2007.

3. Constantin von Barloewen. Werte in der Kulturphilosophie Nord– und Lateinamerikas. – F/M, 1989.

4. Schmuel Eisenstadt. Multiple Modernities. Der Streit um die Gegenwart. – F/M., 2007.

5. Samuel P. Huntington. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. – NY, 1996.

6. Hans Küng. A Global Ethic for Global Politics and Economics. – London: SCM Press LTD, 1997.

7. Edgar Morin. Pour une politique de civilization. – Paris, 2008.

8. Edgar Morin. La Méthode. 2 tomes, Collection Seuil Opus. – Paris, 2008.

9. Raimon Panikkar. Gott, Mensch und die Welt. – Petersberg, 1999.

С. Н. Иконникова. Мировая культура и пост-культура

Конец XX века ознаменовался масштабными изменениями в культуре, смещением традиционных ценностных ориентиров, расширением спектра культурных слоев, появлением новых форм и стилей жизни. Техногенная цивилизация привела к существенным переменам в сознании, менталитете, искусстве, морали. Прежние теоретические концепции утратили эвристическую надежность, отошли в историческое прошлое, стали знаком культурного наследия. Классическая европейская культура приобрела статус «Великой энциклопедии», перечня гениальных творений человеческого духа, к которым следует проявлять пиетет, бережно хранить, включать в список, рекомендуемый для изучения. Реальность оказалась слишком далекой от сюжетов и идеалов почтенной классики. Даже более близкая по времени «советская классика» тоже стала анахронизмом, утратила связь с настоящим, осталась в памяти как свидетель и летописец исторических событий.

На руинах возникло вначале довольно хаотическое состояние, но затем постепенно проявились контуры и очертания новой действительности с иной Пост-Культурой. Данное название достаточно условно, в нем подчеркивается лишь некоторая последовательность по отношению к предшествующему этапу, но не содержится указания на хотя бы некоторую преемственность.

Предчувствие надвигающегося слома классической модели европейской культуры появилось с начала XX века. Достаточно вспомнить труды Ф. Ницше, О. Шпенглера, К. Маркса, А. Швейцера, Й. Хейзинги, Г. Маркузе, Х. Ортега-и-Гассета, Н. Бердяева, А. Белого, в которых звучала тревога за судьбу цивилизации.