Вокруг Финляндского вокзала. Путеводитель по Выборгской стороне

А первые изменения в облике «шумахеровского» каменного храма относятся еще к первой трети XIX в. Один из проектов на «перестройку паперти церкви святого Спаса на Выборгской стороне» рассмотрен на заседании Комитета для строений и гидравлических работ и одобрен 10 мая 1828 г. Этот документ подписан членом Комитета архитектором В. П. Стасовым[285].

В последующие, 1830-е гг., сначала тем же Комитетом, затем в 1840-1860-е гг. Управлением путями сообщений и публичных зданий, наконец, Техническим комитетом Городской управы рассмотрены проекты перестройки или ремонта различных деревянных служб при церкви взамен обветшавших или сгоревших[286].

Постройки М. Г. Земцова

В 1832 г. над входом возвели колокольню, которую в 1902 г. заменили новой, трехъярусной[287].

В 1840 г. по проекту А. Я. Андреева на углу Симбирской и Тихвинской улиц выстроили каменную ограду и часовню[288]. Последняя подверглась перестройке спустя четверть века при ремонте храма. Ее прекрасный барочный иконостас остался при этом нетронутым[289].

31 декабря 1864 г. высочайше утвержден» фасад новой каменной часовни с оградою, предполагаемой к постройке при церкви Спаса Происхождения Честных Древ. Под документом стоит подпись управляющего путями сообщений и публичными зданиями инженер-генерал-лейтенанта Мельникова[290], автора проекта Николаевской железной дороги, соединившей Петербург и Москву. 23 августа 1865 г. общим присутствием правления 1-го округа Путей сообщения дозволено «перестройка сторожки к каменной часовне»[291]. В последующих документах за 1870-е гг. уже Техническим Комитетом Санкт-Петербургской управы были рассмотрены и одобрены проекты постройки деревянных одноэтажных служб, деревянного двухэтажного флигеля, о двух лестницах[292].

Очередное обновление Спасо-Бочаринской церкви совершилось 10 мая 1881 г. Богослужение совершал преосвященный Гермоген, епископ Ладожский, викарий Санкт-Петербургского митрополита, в сослужении шести протоиреев[293].

Как отмечал в 1882 г. священник Ф. Елеонский, автор одной из самых первых книг об этом храме под названием «Тихвинская церковь с фарфоровыми украшениями в Спасобочаринском приходе»: «Храм был во всех стенах сыр, и сырость давала себя заметить, был очень низок, душен и темен, тесен от нагроможденных простоватых киот; и в добавок к тому священнодействия не были видны молящимся. Одним словом: неудобств было много»[294].

Чертеж 1827 г. Спасо-Бочаринская церковь

Чертеж 10 декабря 1899 г. Архитектор Н. Еремеев

В упомянутой книге Ф. Елеонского мы находим ценнейший материал об устройстве церкви: «В течение двух лет на обновление Тихвинского храма в Спасобочаринском приходе, усердием настоятеля Василия Яковлевича Михайловского привлечено пожертвований деньгами и вещами на тридцать тысяч рублей».

«Сырость в храме устранена, во-первых, вытяжными каналами по стенам в печи, во-вторых, отдушинами, проделанными вверх прямо из нижнего этажа храма в верхний; храм углублен для поступления большого количества воздуха и для того, чтобы возвысить солею, благодаря чему будет хороший обзор священнодействий… Света прибавлено округлением толстых столбов, удалением громоздких киот со стен и столбов и прибавкой откосов в косяках. Духоты не чувствуется при обыкновенном по воскресным дням собрании богомольцев, вследствие устройства отдушин и особенно железной лестницы из нижнего алтаря в верхний»[295].

В 1889 г. отремонтировали верхнюю церковь, переделав ее в теплую. В верхнем храме стоял прекрасный деревянный иконостас середины XVIII в. с хорошо сохранявшейся резьбой. На хорах находилась церковь во имя Николая Чудотворца, устроенная фабрикантом Роговиковым, позже перенесенная в его дом у Пустого рынка[296].

И наконец, 10 декабря 1899 г. Техническим комитетом утвержден проект Н. Е. Еремеева четырехэтажного с подвальным этажом каменного дома и каменных служб на месте предполагаемого к сломке сарая[297].

В 1902 г. по его же проекту церковь увеличили за счет пристройки новой отдельной трехъярусной колокольни, где внизу на средства купца А. А. Денисова в конце 1906 г. устроили придел преподобного Авраама Затворника со склепом[298]. К Спасо-Бочаринской церкви были приписаны еще ряд близлежащих часовен. Так, в 1908–1909 гг. на углу Минеральной и Тимофеевской улиц (ныне – ул. Ватутина) по проекту Н. Н. Еремеева построили каменную Богословскую часовню, заменившую деревянную. Еще раньше, в 1901–1902 гг., на углу Безбородкинского проспекта и Тимофеевской улицы по проекту Ю. Рейнера возвели часовню Св. Александра Невского[299]. Кроме того, к храму были приписаны церковь на Богословском кладбище, а также Успенская часовня на Финляндском вокзале[300].

Рисунок иконостаса с фарфоровыми украшениями в Спасо-Бочаринском приходе

Интерьер Спасо-Бочаринской церкви

Хотя архитектура храма не отличалась особой выразительностью, он был интересен своим старинным иконостасом середины XVIII в., утварью и уникальным образом, который, по преданию, принадлежал Петру I и написан по случаю взятия Азова. Местным почитанием пользовались две иконы: Тихвинской Божией Матери и священномученика Антипы. В церковной библиотеке хранилось много старинных книг и редких рукописей[301].

В нижнем этаже, где размещались приделы во имя Тихвинской иконы Божией Матери и священномученика Антипы, установили фарфоровые иконостасы из фаянса, изготовленные на фабрике Михаила Савиновича Корнилова, местного прихожанина. Это был первый иконостас такого рода, позже вызвавший подражания[302].

Все тот же Ф. Елеонский пишет: «В этом святилище были две особенности, вызывающие на размышление. Знаменитая небывалая решетка, которая полна символов, и за ней фарфоровый иконостас, беспримерный, устроенный по мысли и плану настоятеля церкви протоирея Василия Яковлевича Михайловского[303]. Что означала эта решетка и к чему она была такой устроена? В ней видны: рыбы, якорь с крестом, а под ним змеи.

«Якорь с крестом выражал надежду на Распятого на кресте. Для объяснения якоря были вырезаны слова на дверцах решетки против царских дверей алтаря в честь священномученика Антипы из послания апостола Павла к Евреям (гл. 6, 19): надежда для души есть как бы якорь безопасный и крепкий…

Змей рисовался и имел в древности три значения, как прообраз Христа, как символ благоразумия житейского христианского и как олицетворитель демона, древнего змея, соблазнителя. Змей под крестом означал и означает победу Христа и христианства над дьяволом и его искушениями. Так нередко на древних иконах и святые угодники Божий изображались стоящими над змеем придавленным»[304].

Важную роль в оформлении интерьеров храма на протяжении всей его истории играли благотворители, которые дарили иконы, предметы культа, художественного убранства. Как отмечает Ф. Елеонский: «Украшение нашего храма фарфором есть знак усердия и любви одного из прихожан раба Божия Михаила», потомственного почетного гражданина Михаила Савиновича Корнилова. Его пожертвование ценится не менее шести тысяч рублей[305].

Сама Спасо-Бочаринская церковь считалась одним из важных центров благотворительности на Симбирской улице. Так, с 1873 г. при церкви работало благотворительное общество, содержавшее богадельню, приют и школу и имевшее свой домовый храм. Называлось оно Обществом вспоможения бедным. В приходе состояли работники Патронного и Арсенального заводов, Фарфоровой фабрики братьев Корниловых и других предприятий с окраин Выборгской стороны[306].

В 1885 г. Общество получило в дар от потомственного почетного гражданина Никиты Федоровича Козьмина и его супруги Марии Трофимовны два деревянных дома и 10 тыс. руб. на устройство благотворительных заведений. В 1890 г. по завещанию Козьмина обществу поступило еще 10 тыс. руб. На эти средства на Безбородкинском проспекте (ныне – Кондратьевский пр., 25) по проекту архитектора Н. Н. Еремеева выстроили новое трехэтажное каменное здание с домовой церковью во имя Св. Никиты Мидикийского – святого покровителя Козьмина. Здесь расположились Богадельня и приют для детей имени Никиты и Марии Козьминых, а также начальная школа. В 1910 г. в заведениях Козьминых призревалось 12 мужчин, 9 женщин и 7 девочек. В 1910-е гг. председателем общества был И. Я. Соколов, секретарем – его брат священник В. Я. Соколов. В настоящее время в здании находится отделение полиции[307].

Особым почитанием прихожан Симбирской улицы пользовались священнослужители Спасо-Бочаринской церкви. В различных источниках по истории Церкви приведены сведения о некоторых священнослужителях Спасо-Бочаринского храма.

Упомянутый выше протоирей Василий Яковлевич Михайловский (1834–1910) – духовный писатель, магистр Петербургской Духовной академии, служил здесь в 1869–1879 гг., после чего перемещен к церкви Вознесения Христова и в 1884 г. рукоположен в сан протоиерея. Состоял членом Учебного комитета при Святейшем Синоде, издал много книг и брошюр духовно-нравственного и церковно-исторического содержания, священных картин, церковно-исторических карт, листков для народного чтения; составил несколько учебников по Закону Божию. Михайловский энергично боролся с пьянством; в Санкт-Петербургском Обществе трезвости был одним из видных деятелей и одно время – председателем[308].

Сергей Николаевич Слепян (от рождения Израиль Иосифович), по словам Л. А. Тихомирова: «Один из ревнителей духовного просвещения русского народа». Окончил коммерческое училище в Минске, работал служащим (бухгалтером) «Новой бумагопрядильни» братьев Говард, крупной прядильно-ткацкой фабрики, располагавшейся по нечетной стороне Боровой улицы. Был вольнослушателем Санкт-Петербургской Духовной академии.

Благотворительная деятельность С. Н. Слепяна заключалась в том, что он организовал на фабрике, где работал, религиозно-нравственные беседы и чтения, которые имели большой успех и посещались многими рабочими и служащими. По воскресным и праздничным дням в отдельном зале совершались богослужения, пел хор рабочих. При этом деятельность Слепяна проходила в одном из самых «неблагополучных» районов Петербурга – на фабрично-заводской окраине, населенной в основном рабочими и служащими близлежащих предприятий. Здесь процветали всяческие пороки, поэтому религиозно-нравственное просвещение, руководимое Слепяном, было особенно необходимо. Среди его слушателей и активных участников бесед и чтений, а также среди людей, поддерживающих его деятельность в этом районе, возникла идея создания здесь церкви, что совпало с желанием членов Санкт-Петербургского Епархиального братства иметь соответствующий его целям собственный храм.

В дальнейшем С. Н. Слепян – учредитель Общества трезвости во имя Святомученика Вонифатия при Братской Покровской церкви, образованного 3 марта 1890 г., товарищ председателя Санкт-Петербургского Общества трезвости, почетным председателем которого являлся протоиерей Иоанн Ильич Сергиев (Иоанн Кронштадтский).

В 1898–1904 гг. С. Н. Слепян священствовал в Спасо-Бочаринской церкви, был товарищем председателя Общества вспоможения бедным Спасо-Бочаринского прихода. В марте 1904 г. его назначили священником в церковь Святителя Николая Чудотворца при Особом присутствии (позднее – Комитете) по разбору и презрению нищих на углу Торговой ул., 26 (ныне – ул. Союза Печатников) и Английского проспекта. Тогда же он председательствовал в Сергиевском кружке трудовой помощи детям. С 1898 до 1904 г. С. Н. Слепян жил в доме причта Спасо-Бочаринской церкви, а затем до своей кончины на Английском пр., 36.

«17 февраля 1912 г. скончался в храме Божием при совершении Литургии Преждеосвященных Даров во время пения молитвы Господней „Отче наш“ пастырь-труженик на ниве Божией о. Сергий Николаевич Слепян, служивший последние годы в Комитете для нищих. Благоговейное служение литургий, частых акафистов с пением любительского хора привлекало массу молящихся. Народ стремился помолиться с любимым пастырем и услышать из уст его слова назиданий, каковые он произносил почти за каждым богослужением»[309].

Павел Васильевич Раевский (1877–1940), в будущем епископ Кронштадтский, Новгородский и Старорусский, Лодейнопольский, митрополит Рыбинский и Угличский, позднее – Ярославский и Ростовский, Ялтинский и Крымский. Служил здесь с 9 февраля 1915 г. по 22 апреля 1917 г., затем с перерывами до 1926 г.

Родился в Новгороде, где и учился в семинарии, затем окончил Петербургскую Духовную академию. За работу «Главные течения в православной русской церкви за время царствования Екатерины I и Петра II», удостоенную почетного отзыва, получил степень кандидата богословия. Одновременно с Академией окончил Археологический институт в Петербурге, получив звание его действительного члена. Отношением к учебе обратил на себя внимание ректора Академии Сергия Страгородского (будущего патриарха), который впоследствии будет поддерживать его прогрессивные начинания.

П. В. Раевский работал также законоучителем в воскресной школе для рабочих и других учреждениях Петербурга (преподавал без платы за уроки). Ему, студенту III курса, будет поручено возглавлять делегацию на чествовании Иоанна Кронштадтского в день его рождения 19 октября 1901 г. в кронштадтском Андреевском соборе и произнести речь.

В 1902 г. по рекомендации основателя трезвенного движения в Петербурге и руководителя Александра-Невского общества трезвости о. Александра Рождественского, о. Павел был определен на вакансию при Петербургском городском попечительстве о народной трезвости, с причислением к церкви Приюта принца П. Г. Ольденбургского (Народный дом), а в 1904 г. стал настоятелем церкви Иоанна Предтечи (ныне – угол Лесного пр., 16 / Выборгской ул., 11) и руководителем одного из крупнейших в России Иоанно-Предтеченского братства трезвости.

В этот период завязалась его дружба с выдающимися писателями и общественными деятелями С. Булгаковым, Н. Бердяевым, В. Розановым, В. Пассе, А. Кони, Д. Мережковским, 3. Гиппиус и др. В печати того времени отмечалась церковная и просветительская деятельность о. Павла под заголовками: «Божий улей«, «Истинный пастырь Христова стада», «Какой нужен пастырь» и др.

С 1915 г. о. Павел Раевский – настоятель Спасо-Бочаринской церкви. В 1917 г. на Богословском кладбище на свои средства им построены церковь Иоанна Богослова и приют для малолетних брошенных детей. В церкви Иоанна Богослова он стал почетным настоятелем. В 1923–1926 гг. о. Павел – настоятель церкви Воскресения Христова вблизи Варшавского вокзала (наб. Обводного кан., 116), бывшей церкви Всероссийского Александро-Невского братства трезвости. С 1926 по март 1927 г. – настоятель храма Пресвятой Троицы (бывшей Общества распространения религиозно-нравственного просвещения), уничтоженного уже в 1960-е гг. (ныне – ул Марата, 5 / Стремянная ул., 21).

В 1923 и 1925 гг. о. Павел избирался постоянным членом Синода, был ректором и профессором Высшего Богословского института, в 1927 г. посвящен в сан епископа.

В 1916–1918 гг. П. В. Раевский и его жена Мария Васильевна жили в доме причта Спасо-Бочаринской церкви (ранее жили на Ломанском пер., ныне – ул. Комиссара Смирнова, 5/7). Похоронен Раевский на Серафимовском кладбище[310].

Протоиерей Григорий Александрович Сербаринов родился в 1880 г. в селе Плуталово Зарайского уезда Рязанской губернии в семье личного почетного гражданина. Окончил Рязанскую семинарию и со званием кандидата богословия Петербургскую Духовную академию (1905 г.). Преподавал в Вятской семинарии.

Вернувшись в Петербург, Г. А. Сербаринов женился на дочери священника Иоанна Дмитриевича Шишова, бывшего одним из известных петербургских пастырей и служившего более 30 лет священником в Петропавловской больнице. Здесь же стал служить и принял сан в 1909 г. С 1911 г. служил в Спасо-Бочаринской церкви, с 1912 г. – в церкви Всех Скорбящих Радости на Шпалерной улице.

В 1918 и 1922 гг. Сербаринов подвергался арестам. Первый из них остался без последствий, а после суда по второму аресту Г. А. Сербаринов в 1922–1924 гг. отбывал ссылку в Оренбурге и был отпущен по личному ходатайству патриарха Тихона, но вернулся в Ленинград только в 1927 г. С 1928 г. служил настоятелем собора в Сестрорецке, в 1930–1933 гг. – настоятелем Рождественской церкви в Ленинграде.

Вновь арестовали Г. А. Сербаринова осенью 1933 г. Решением суда от 25 февраля 1934 г. его отправили в концлагерь на Колыму. После освобождения в 1937 г. поселился в Казани, где по обвинению в том, что «восстановил связь с духовенством, продолжал антисоветскую агитацию, используя религиозные предрассудки», вновь арестован и приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян в Казани 8 января 1938 г.[311] В 2000 г. Г. А. Сербаринов канонизирован Русской православной церковью как священномученик. Репрессиям подвергались также его сын Александр и дочь Нина.

Трудно переоценить роль, которую Спасо-Бочаринская церковь играла в духовной жизни Симбирской и прилегающих к ней улиц. По субботам и воскресным дням, а в особенности в двунадесятые праздники в храм под звон колоколов прихожане приходили целыми семьями. В приходе устраивались три крестных хода 7 июля – на патронный завод, 1 августа – к «Новому арсеналу» для водосвятия, 15 августа – по округе[312].

В послереволюционные годы, вплоть до августа 1926 г., Спасо-Бочаринская принадлежала обновлеченской церкви, а с августа 1926 по март 1932 г. снова относилась к Патриаршей церкви[313]. Удивительно то, что 27 декабря 1931 г. местные власти подписали договор о передаче церкви верующим, 10 февраля 1932 г. проведено заседание «двадцатки» о предстоящих богослужениях[314], а за две недели до этого, 25 января, Президиумом Ленсовета и Выборгского райсовета принято решение о закрытии и сносе здания[315]. Это ли не пример лицемерия?

Из актов о передаче церковного имущества известно, что церковное имущество частично передано в Госфонд, частично – хозяйственному отделу ОГПУ и Русскому музею. В акте от 10 марта 1932 г. записано, что две иконы и серебряный крест переданы в Сампсониевский собор[316]. В архивных документах представлена справка о ликвидации церкви на основании постановления Президиума ВЦИК от 7–9 марта 1932 г. и, наконец, справка секции революционной законности Выборгского района от 10 апреля 1934 г. о том, что на месте церкви разбит сквер.

Снос храма нарушил вековые традиции прихожан и стал для них невосполнимой потерей. Кроме того, колокольня Спасо-Бочаринской церкви являлась доминантой улицы, и ее разрушение негативно сказалось на облике этой узкой и длинной магистрали.

Было бы справедливо установить в сквере на месте разрушенной церкви часовню или поминальный крест, как это сделано в других районах города.

Тюрьма «Кресты»

Как мы уже отмечали, целый квартал на улице Комсомола занимает тюрьма «Кресты» – самая известная тюрьма в Петербурге, и одна из наиболее крупных российских тюрем. Официальное ее название – следственный изолятор № 1 (Из № 47/1) УФСИН по г. Санкт-Петербургу. Располагается по адресу: Арсенальная наб… 7/ ул. Комсомола, 8.[317]

После 1861 г. крестьянин подпадал под общий суд и в случае обвинительного приговора подвергался тюремному заключению. Отмена в 1863 г. телесных наказаний также привела к увеличению видов преступлений, наказуемых тюремным заключением. Таким образом, во второй половине XIX в., как никогда ранее, возникла необходимость принятия решительных мер по упорядочению тюремного дела[318].

В 1867 г. находившиеся на месте тюрьмы склады «Винного городка» переоборудовали и перестроили по проекту архитектора Владислава Павловича Львова, директора Санкт-Петербургского тюремного комитета, и здесь устроили уголовную тюрьму, которая просуществовала до 1886 г.[319] Она перестала отвечать нуждам Тюремного ведомства, так как была мала, тесна и условия содержания арестантов оставляли желать лучшего.

Тюрьма «Кресты»

Фигурная кладка фасада создала впечатление замковых строений

В марте 1879 г. в составе Министерства внутренних дел России образовано Главное тюремное управление. По замыслу его учредителей, оно призвано стать высшей инстанцией, осуществляющей руководство органами Тюремного ведомства. В числе первых решался вопрос о тюремном строительстве. Для изучения тюремного дела были командированы за границу несколько лиц. Среди них – Антоний Иосифович Томишко[320] – уроженец Австро-Венгрии, долгое время живший в России, а ко времени командировки – академик архитектуры и штатный архитектор Главного тюремного управления. В обширной инструкции рекомендовалось: «Тюрьма должна быть построена прочно и удобно, но совершенно просто, без липших украшений и роскоши, нередко допускаемых в западных государствах и столь нежелательных для России, где предстоит построить значительное количество мест заключения»[321].

На участке в 10 925 кв. саженей по программе, утвержденной 8 марта 1884 г. Александром III, в тот же год приступили к возведению зданий новой тюрьмы по проекту архитектора А. И. Томишко. Строительство, продолжавшееся 5 лет и 7 месяцев, завершилось в 1890 г.[322] Осуществлялось оно хозяйственным способом: заключенные, находящиеся в старой тюрьме, строили новую и по мере строительства новых зданий переходили в них, а старые ломали[323].

Все здания тюрьмы строились из красного кирпича артели братьев Стрелиных, фигурная кладка фасада создавала впечатление замковых строений. На территории 4,5 га расположились два арестантских корпуса с одиночными камерами, административный корпус с церковью, входное здание с квартирами надзирателя, дома для надзирателей, кухня с пекарней, 4 больничных корпуса, инфекционный корпус, баня, котельная с электрогенератором, ледник, кузница – всего 20 отдельно стоящих зданий, часть которых была связана переходами или чугунными трапами. В тюрьме провели электрическое освещение, систему автономного водоснабжения, эффективную принудительную вентиляцию и водяное отопление[324].

Как отмечает М. Н. Гернет: «В последней четверти XIX века в центре рабочего Петербурга, рядом с Финляндской железной дорогой, между набережной Невы и Симбирской улицей был выстроен мрачный, красного кирпича, комплекс построек для Изолятора специального назначения. В комплекс входила церковь, здания служб и корпуса собственно Изолятора. В плане все здания имели форму креста, за что изолятор и приобрел свое широко и печально известное прозвище. В центре каждого креста возвышалась Сторожевая башня. От города тюрьму отделяла глухая кирпичная стена»[325].

Тюрьма возводилась в течение 8 лет и построена в 1884–1892 гг. Ее комплекс включал два пятиэтажных крестообразных в плане корпуса (традиционная для того времени планировка тюремных зданий, их форма и определила название тюрьмы), в которых было 960 камер, рассчитанных на 1150 человек. В одном из корпусов на верхнем этаже изначально находилась пятиглавая церковь Св. Александра Невского[326].

В «Крестах» содержались уголовные преступники, а также политические, приговоренные к одиночному заключению. В числе наиболее известных узников первой поры были народовольцы В. И. Браудо, А. А. Ергин, М. С. Ольминский и В. П. Приютов[327]. Имя одного из них, Михаила Степановича Ольминского, вошло не только в историю революционного движения, но и литературы, как публициста, литературного критика и литературоведа.

В апреле 1894 г. Ольминского арестовали и до осени 1898 г. он пробыл в одиночном заключении, в том числе 9 месяцев в Петропавловской крепости и 3 года в «Крестах». В тюрьме писал стихи, проникнутые главным образом тоской по воле. Тогда же в «Крестах» Ольминский написал цикл статей о творчестве русских писателей под общим названием «Как они работали» и осуществил в 1897 г. основную часть работы над «Щедринским словарем» (окончен в Женеве в 1904 г.). «С первых же дней после приговора, как только узнал о трехлетнем сроке, не покидала меня мысль о необходимости… придумать себе большую умственную работу… – писал Ольминский в книге воспоминаний „В тюрьме“, – понемногу стал назревать план составления словаря к сочинениям Щедрина».

В. И. Браудо. Фото 1902 г.

М. С. Ольминский – деятель революционного движения в России. Публицист, историк, литературный критик и историк литературы. «Щедринский словарь»

9 октября 1898 г. досрочно освобожден из тюрьмы и выслан на 5 лет в Сибирь[328].