Крах плана «Барбаросса». Сорванный блицкриг. Том II

б) овладеть Крымом, который, будучи авиабазой противника, представляет особенно большую угрозу румынским нефтяным районам;

в) захватить Донецкий бассейн и промышленный район Харькова.

В боях за овладение Крымом могут потребоваться горнострелковые войска. Необходимо проверить возможность их использования для переправы через Керченский пролив и в дальнейшем наступлении в направлении Батуми.

Наступление на город Киев приостановить. Он должен быть уничтожен зажигательными бомбами и артиллерийским огнем, как только позволят возможности подвоза.

Из этого вытекает целый ряд задач, которые должны решаться не одновременно, а последовательно путем максимального массирования сил.

Наибольшее сосредоточение сил путем ввода дополнительных групп бомбардировочной авиации в первой линии следует осуществить для обеспечения боевых действий в районе между Каневом и Богуславом и затем для содействия созданию плацдармов на восточном берегу Днепра.

Центральный участок Восточного фронта. Первоочередная задача на данном участке состоит в том, чтобы ликвидировать вклинившиеся на запад фланговые позиции противника, сковывающие довольно крупные силы пехоты группы армий «Центр». На юге центрального участка фронта особое внимание уделить организации взаимодействия по времени и по направлениям смежных флангов групп армий «Центр» и «Юг».

Посредством перехвата коммуникаций, идущих на Овруч и Мозырь, лишить 5-ю советскую армию всяких оперативных возможностей и окончательно уничтожить ее войска.

На севере центрального участка фронта возможно быстро разгромить противника западнее города Торопец, введя для этого в сражение подвижные соединения. Левый фланг группы армий «Центр» выдвинуть на север так далеко, чтобы группа армий «Север» могла не беспокоиться за свой правый фланг и получила возможность усилить пехотными дивизиями группировку своих войск, наступающих на Ленинград.

Независимо от этого уже теперь следует предпринять меры к тому, чтобы передать группе армий «Север» в качестве резерва ту или иную дивизию (например, 102-ю пехотную дивизию).

Лишь после полной ликвидации угрожающего положения на флангах и пополнения танковых групп будут созданы условия для наступления на широком фронте глубокоэшелонированными фланговыми группировками против крупных сил противника, сосредоточенных для обороны Москвы.

Цель данного наступления состоит в том, чтобы еще до прихода зимы овладеть всем комплексом государственных экономических и коммуникационных центров противника в районе Москвы и тем самым нарушить работу аппарата государственного управления и лишить его возможности восстановить разгромленные вооруженные силы.

До начала наступления на Московском направлении следует завершить операции против Ленинграда, а авиационные части, переданные ранее 2-м воздушным флотом 1-му воздушному флоту, вернуть в прежнее подчинение…

…Координация проведения подготовительных мероприятий поручается командованию сухопутных войск.

Начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженных сил

Кейтель».

Хотя и Гальдер и фон Бок были удовлетворены достигнутым компромиссом, их оптимизм вскоре развеялся, ибо повседневные реалии боевых действий затмевали стратегические горизонты. Хотя исход сражений на южном фланге группы армий «Центр» был успешным, на северном участке фронта складывалась несколько иная обстановка, во-первых, потому, что сил 9-й армии было явно недостаточно для выполнения поставленных задач, и, во-вторых, мощный контрудар Советов в районе Старой Руссы 10 августа нарушил планы Лееба на проведение наступательной операции. Хотя ни Лееб, ни Гальдер не восприняли эту ситуацию слишком уж трагически, она вызвала кризис в ставке Гитлера «Волчье логово», когда он вынужден был лично вмешаться, приказав Готу изъять XXXIX моторизованный корпус Шмидта из группы армий «Центр» для оказания помощи группе армий «Север». Почти одновременно с этим Гитлер принял решение о переброске LVII моторизованного корпуса Кунтцена для ликвидации угрозы в районе Великих Лук и Торопца. Хотя Гальдер считал упомянутые решения серьезной ошибкой, приказ этот все равно невозможно было выполнить ранее 18 августа, поскольку личный состав моторизованного корпуса находился на отдыхе, а его техника – на ремонте1. Нехватка у ОКХ и в группах армий соответствующих резервов вынудила фон Лееба перегруппировать сюда с Ленинградского направления LVII моторизованный корпус Манштейна, что повлияло на ситуацию в районе Старой Руссы. И вообще, вечная нехватка резервов нередко приводила к нарушениям ранее запланированных операций и лишала вермахт возможности своевременно проводить пополнение и отдых частей и подразделений.

Затянувшиеся противоречия между Гитлером и ОКХ по вопросам проведения будущих операций, явная неспособность Браухича и Гальдера убедить Гитлера в том, что приоритетной целью была и остается Москва, вызвали неразбериху и в самом ОКХ, и в штабах групп армий2. Для выхода из создавшегося тупика Генеральный штаб решил действовать нестандартно, издав 18 августа меморандум (Denkschrift) [стратегический обзор] относительно продолжения операций на Востоке, который первоначально предназначался только для Браухича3. В тот же день Варлимонт в штабе оперативного руководства ОКВ представил оценку ситуации, подготовленную специально для Йодля. Браухич направил меморандум Генерального штаба сухопутных войск Гитлеру, а его автора, Хойзингера, обязал встретиться с Йодлем лично. Оба документа логично и убедительно доказывали, что главной целью должна оставаться Москва, вновь утверждая, что у групп армий «Север» и «Юг» достаточно сил для выполнения поставленных им задач и без помощи со стороны группы армий «Центр». Указывая на то, что времени до наступления зимы в обрез, а вооружений даже после проведения соответствующих ремонтных и регламентных работ хватит для проведения одной-единственной широкомасштабной наступательной операции, в связи с вышеизложенным вермахту необходимо сосредоточиться как раз на выполнении этой операции, а именно – подготовке к наступлению на столицу Советского Союза.

Однако Йодль предупредил Хойзингера 20 августа, что не согласен с меморандумом ОКХ. Поскольку Гитлер испытывал суеверный страх повторить участь Наполеона, Москва для него всегда была наполнена зловещим смыслом. Невзирая на все его тирады по поводу жизненно важной борьбы с большевизмом, в действительности Гитлер всеми силами стремился избежать сражения на истощение в условиях суровой русской зимы у ворот столицы СССР. Более того, ожесточенные бои, в которых увязли части 9-й армии северо-восточнее и восточнее Смоленска, лишь укрепляли опасения Гитлера. И Хойзингер, спасовав перед «интуицией» Гитлера и его «шестым чувством», проигнорировал основанные на логике доводы Генерального штаба4. Как и предвидел Йодль, 20 августа Гитлер отклонил предложения, представленные ему 18 августа Браухичем, что заставило Йодля подытожить: «Гитлера очень заботит и Москва, и сосредоточивающиеся силы русских для обороны столицы»5. Однако, напротив, Гитлера как раз больше всего в тот момент заботили промышленные районы СССР и возможность для Германии прибрать их к рукам.

Подытоживая наставления Гитлера, Йодль 21 августа составил директиву, адресованную главнокомандующему сухопутными войсками Браухичу. Она в полной мере отразила оперативную концепцию Гитлера6:

«ПРИКАЗ СТАВКИ ВЕРМАХТА ОТ 21 АВГУСТА 1941 Г.

Штаб оперативного руководства ОКВ

№ 441412. 21.8.1941

Совершенно секретно

Только для командования

Главнокомандующему сухопутными войсками.

Соображения главнокомандования сухопутных войск относительно дальнейшего ведения операций на Востоке от 18 августа не согласуются с моими планами.

Приказываю:

1. Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов в бассейне Донца и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа; на севере – окружение Ленинграда и соединение с финнами.

2. Благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате достижения линии Гомель – Почеп, должна быть немедленно использована для проведения операций смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям. Нашей целью является не оттеснение советской 5-й армии за Днепр частным наступлением 6-й армии, а уничтожение противника прежде, чем он отойдет на рубеж Десна – Конотоп – Сула.

Только таким образом группа армий «Юг» сможет закрепиться в районе восточнее среднего течения Днепра, а силы, действующие в центре и на левом фланге группы армий, смогут продолжать операции в направлениях Ростова-на-Дону и Харькова.

3. Группа армий «Центр» должна привлечь к этому наступлению такое количество сил, которое обеспечило бы уничтожение войск 5-й русской армии и в то же время, чтобы группа армий была в состоянии отразить контрудары противника на центральном участке своего фронта.

Решение выдвинуть левый фланг группы армий «Центр» на возвышенность в районе Торопца и сомкнуть его с правым флангом группы армий «Север» остается без изменения.

4. Взятие полуострова Крым имеет огромное значение для обеспечения поставок нефти из Румынии, поэтому необходимо использовать все имеющиеся средства, в том числе и подвижные соединения, для того, чтобы добиться быстрого форсирования Днепра и продвинуться в направлении Крыма до подхода подкреплений противника.

5. Только плотная блокада Ленинграда, соединение с финнами и уничтожение 5-й русской армии[9] приведет к освобождению сил и создаст предпосылки для выполнения задач, изложенных в дополнении к Директиве № 34 от 12 августа, т. е. для успешного наступления и уничтожения группы армий (Западного фронта. – Ред.)

Тимошенко»7.

Хотя ОКХ знало о намерениях Гитлера и они все еще в точности отражали первоначальную идею плана «Барбаросса», Гальдер, описывая план Гитлера как «утопичный и недопустимый», критиковал его за противоречивость, сделав вывод о том, что Гитлер, и только он несет всю полноту ответственности за свои противоречащие друг другу приказы. Участвующий в четвертой по счету победной кампании, Гальдер пришел к выводу, что ОКХ больше не мог отвечать за происходящее. Он решил подать в отставку и посоветовал Браухичу сделать то же самое. Однако Браухич отказался, заявив, что Гитлер не примет ее и вообще это ничего не изменит. Никто не в силах заставить Гитлера, и он просто не примет ее8.

В отчаянии за дело взялся Гальдер. 23 августа он вылетел в Борисов на беседу с фон Боком, тот отметил, что Гальдер был вне себя. Гальдер вызвал на встречу Гудериана, потому что полагал, что только Гудериан был в состоянии переубедить Гитлера. Гудериан предельно искренне утверждал, что его соединениям не выдержать наступления на юг, как приказал Гитлер, потому что войска измотаны и не способны продолжать боевые действия9.

Довольный ответом Гудериана, Гальдер решил взять его с собой в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Там на протяжении всего вечера (без Браухича и Гальдера) фюрер слушал своего любимца – танкового генерала, ни разу не перебив его, и все же тот не убедил фюрера в том, что он не прав. И никто из окружения Гитлера не поддержал Гудериана. По завершении встречи, когда Гудериан сообщил Гальдеру о результате беседы с фюрером, возмущенный Гальдер обвинил Гудериана в предательстве и страшно расстроился. В явном замешательстве Гудериан возвратился в свою 2-ю танковую группу и приступил к осуществлению наступательной операции в южном направлении, той самой, к которой, как еще совсем недавно, бия себя в грудь, доказывал, он не был готов.

Во время встречи с Гудерианом Гитлер предъявил ему собственный меморандум, подготовленный для Браухича 22 августа, чтобы тот пересмотрел свое видение кампании и сумел убедить командующего 2-й танковой группой в правильности его, фюрера, взглядов10. Впоследствии, хоть и далеко не сразу, Гитлер вынужден был отказаться от своих программных идей, изложенных в плане «Барбаросса». Первая фаза операции включала выход группы армий «Центр» к Днепру («…этот рубеж был первоначально определен мной примерно по Днепру – группа армий «Центр» должна была приостановить здесь наступление с тем, чтобы повернуть танковые группы одну на юг, другую на север и содействовать скорейшему выполнению задач, стоящих перед войсками группы армий «Север» и группы армий «Юг».) Гитлер правильно утверждал, что его решение обеспечить северные и южные секторы было продиктовано «задачами, которые в значительной степени лишали московскую проблему ее значения» и были «не новым суждением, а фактом, который ясно и недвусмысленно заявил о себе с началом операции». Меморандум Гитлера резко критиковал армейское командование за вялое ведение кампании к настоящему времени и за его неспособность понять то, как использовать танковые войска как стратегическое, а не оперативно-тактическое оружие. Приводя в пример Геринга и его командование силами люфтваффе, фюрер обвинил ОКХ в склонности прислушиваться к мнению нижестоящих инстанций.

Гитлер продолжал утверждать, что группа армий «Север» была не в состоянии окружить Ленинград, поскольку это игнорировало приказ ОКВ, и в результате теперь потребовалась помощь со стороны группы армий «Центр». На юге, доказывал фюрер, цели еще более важные, потому что возможность окружить советские силы в излучине Днепра – Десны к востоку от Киева была «неожиданной возможностью… после прошлых неудач заманить в ловушку советские армии на юге». Этим необходимо было воспользоваться даже ценой привлечения танковых сил группы армий «Центр», лишая ее таким образом возможности для последующего наступления на Москву. Гитлер объявил, что «возражение, что в результате этого мы потеряем время и наступление на Москву будет предпринято слишком поздно или что танковые соединения по техническим причинам не будут тогда способны выполнить эту задачу, несостоятельно». Он на самом деле полагал, что двигаться на Москве будет намного легче, если сначала освободиться от возможной угрозы со стороны русских на северном и южном флангах, а не наоборот. Как только фланги будут зачищены, в особенности южный, тогда он, фюрер, позволит армии продолжить наступление на Москву, наступление, заключил он, «которое, чего бы это ни стоило, должно достичь своей цели».

Таким образом, обыграв ОКХ и убедив такого авторитета, как Гудериан, в неправоте, Гитлер вновь сумел настоять на своем. Как и в недавнем прошлом, Гитлер оказался прав в отношении сражения за Киев. Однако его пиррова победа над Гальдером и Генеральным штабом сухопутных войск также означала, что снова возобладала интуиция, а не рассудок. Гитлер был уверен, что прав, а генералитет и Генеральный штаб – не правы. Как выразился Энгель, «это стало черным днем для армии»11.

С этого времени требования Гитлера станут еще более неразумными и даже менее реалистичными, и, как этого следовало ожидать, неприемлемые вещи обретут статус нормы. Однако, используя подобные методы, Гитлер сокрушал структуру, которая, собственно, и одерживала для него победы в прошлых кампаниях. С другой стороны, вопрос о том, сможет ли успешное завершение наступления на Москву послужить залогом победоносного завершения кампании, по-прежнему оставался открытым.

Поэтому Гитлер 21 августа в директиве Браухичу не только изъял Москву как приоритетную цель кампании до наступления зимы, но и заменил ее другими, а именно захватом Крыма, Донецкого угольного бассейна и окружением Ленинграда при поддержке финнов, а также устранением проблемы Припятских болот, как оперативного фактора12. Как заявил Гитлер, «благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате достижения линии Гомель – Почеп, должна быть немедленно использована для проведения операций смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям». И далее «нашей целью является не оттеснение советской 5-й армии за Днепр частным наступлением 6-й армии, а уничтожение противника, прежде чем он отойдет на рубеж Десна – Конотоп – Сула». «Только таким образом, – добавил Гитлер, – группа армий «Юг» сможет укрепиться в районе восточнее среднего течения Днепра, а силы, действующие в центре и на левом фланге группы армий, смогут продолжать операции в направлениях Ростова-на-Дону и Харькова». Что же касается группы армий «Центр», то она «…должна привлечь к этому наступлению такое количество сил, которое обеспечило бы уничтожение войск 5-й русской армии и в то же время, чтобы группа армий была бы в состоянии отразить контратаки противника на центральном участке своего фронта»13.

Далее Гитлер поучал вермахт и Генеральный штаб по вопросу важности устранения того, что он назвал Припятским треугольником между группами армий «Юг» и «Центр», где представлялась особенно благоприятная стратегическая возможность, буквально подарок судьбы – враг расположился в клине свыше 200 км глубиной в окружении с двух сторон германских групп армий. Гитлер утверждал, что группы армий в состоянии разгромить врага, разумеется, если они позабудут о собственных корыстных интересах внести значительный стратегический вклад в проведение кампании, напрочь игнорируя при этом то, что в ходе этого сражения они неизбежно потеряют время и столкнутся с износом необходимых вооружений и техники, столь необходимых для проведения наступления на Москву. Как только они устранят угрозу на правом фланге группы армий «Центр», рассуждал фюрер, наступление на Москву может даже значительно облегчиться14.

Касаясь этого пункта, Гитлер заявил: «Если бы такая ситуация создалась в начале войны, то, очевидно, ни один человек ни на минуту не задумался бы над тем, куда следует нацелить главный удар. Он направил бы основные усилия как раз на то, чтобы затянуть узлом этот мешок. Но тот факт, что данная ситуация сложилась в ходе операции, ни при каких обстоятельствах не должен заставить нас принять иное решение. Напротив, здесь нам представляется одна из редких возможностей уничтожить наверняка крупные силы противника и улучшить при этом исходную базу для продолжения запланированных операций, больше того, – вообще создать для этого совершенно необходимые предпосылки»15. Однако, делая такой вывод, Гитлер не только проигнорировал мнение Генерального штаба сухопутных войск, но и позицию ОКВ, которую резюмировал Варлимонт в Оценке ситуаций на Востоке: «Войска на Востоке располагают достаточными силами, чтобы группы армий «Север» и «Юг» могли самостоятельно выполнить свои задачи, а группа армий «Центр» одновременно нанесла бы удар на Москву. Предпосылкой к этому является отказ от достижения частных успехов, сколь бы заманчивым это ни было (например, удар 2-й танковой группы на юго-восток), и, если потребуется, преодоление отдельных кризисных ситуаций местными силами во имя достижения общей победы.

Варлимонт»16.

Скоординированные с взглядами Хойзингера, практически не отличавшимися от таковых Гальдера, усилия Варлимонта убедить Гитлера потерпели неудачу, в значительной степени оттого, что оценка Варлимонта была слишком уж схожей с мнением ОКХ, и еще оттого, что Гитлер уже перестал прислушиваться к мнению своих генералов. Таким образом, истинный ход событий перечеркнул все прежние планы. На чисто интуитивном уровне Гитлер был прав. Советские силы, которые Гитлер объединил под термином «русская 5-я армия», были и оставались постоянной головной болью в группах армий и Рундштедта и фон Бока, которые с оперативной точки зрения должны быть устранены или же как минимум нейтрализованы. Однако в то время, как Гитлер был в принципе прав 21 августа, когда направил группы армий «Юг» и «Центр» на окружение и уничтожение «5-й армии русских», кое-кто считал, что он допустил ошибку в выборе времени, потому что, как вскоре стало известно, то есть двумя днями ранее, 19 августа, Ставка приказала маршалу Буденному, главкому войсками юго-западного направления, отвести все силы, а 5-ю армию генерала Потапова особо за Днепр.

Однако, если некоторые считали, что Советы отводом войск сводили на нет все обоснования Гитлера для последующего Киевского сражения, все было как раз наоборот. Если выбор времени Гитлера оказался неверным в отношении окружения и уничтожения 5-й армии, его суждения в целом были вполне верны по двум важным причинам. Во-первых, как вскоре убедился Рундштедт, отвод сил советских армий с западного берега Днепра не решал проблему Припятских болот, отделявших группу армий «Центр» от группы армий «Юг». Во-вторых, как в то время доказывал Жуков, решение Ставки о том, чтобы Юго-Западный фронт Кирпоноса во что бы то ни стало удерживал Киевский укрепрайон и примыкавшие к нему позиции у Днепра, и решимость Гитлера довести свои стратегические намерения до конца предоставляли вермахту возможность для окружения и разгрома целого фронта, а не одной армии.

Симптоматично, что в ходе все усиливавшегося конфликта в высших эшелонах германского командования по вопросу ведения войны не кто-нибудь, а командующий группой армий «Центр» сам фельдмаршал фон Бок резко воспротивился решению Гитлера направить силы Гудериана на юг, рассматривая это как досадное отвлечение от выполнения более важной задачи – овладения Москвой. После телефонного разговора с Браухичем 22 августа фон Бок писал в своем дневнике: «Звоню Браухичу и излагаю ему свои сомнения по поводу данной операции»17.

Встревоженность и недовольство фон Бока объясняется тем, что он вместе со штабом вверенной ему группы армий только что завершил разработку плана продолжения наступления на Москву, следующей фазой которого должны были стать операции в секторе между Вязьмой и Брянском. Кроме того, эти планы предусматривали отдых и ремонтные работы на матчасти в течение следующих двух-трех недель. Таким образом, во исполнение приказа к проведению широкомасштабного наступления в южном направлении он мог собрать силы десяти пехотных, одной кавалерийской и трех-четырех танковых или моторизованных дивизий, но только ценой отсрочки наступления на Москву «на год». Размышляя над сложившейся ситуацией в то время, когда все еще бушевало Смоленское сражение, фон Бок утверждал, что чрезмерное истощение лишило его войска возможности держать оборону против значительных сил Красной армии. Поэтому он заявил: «Единственное в данном случае решение – то, которое я предлагал всегда: «Наступать!» Если рассчитывать на успех удара на южном направлении в поддержку группы армий «Юг», то он должен быть нанесен «немедленно». С каждым потраченным впустую часом «враг отступит и избавит себя от западни, расправит плечи, как это ему всегда ловко удавалось». Фон Бок пришел к заключению, что он был бы в состоянии удерживать свой основной фронт при ударах с востока в течение 8–10 дней, отбивая яростные атаки Советов, прежде всего в районе Ельни, но не больше18.

Успешное завершение сражения у Великих Лук 23 августа уменьшило давление на северный фланг фон Бока, а победы под Кричевом и Гомелем сыграли ту же роль и для южного фланга. Однако медлительность, если не вялость наступления 2-й армии исключила быстрое решение и вынудила фон Бока скрепя сердце передать силы танковой группы Гудериана в помощь 2-й армии Вейхса для завершения разгрома советской 21-й армии, что также ускорило отвод сил 5-й армии Потапова из района Припятских болот.

Вне всякого сомнения, принимая во внимание ожесточенное сопротивление противника, с которым немецкие войска столкнулись восточнее Смоленска, и повсеместную нехватку сил, фон Бок считал безрассудной, если не исключал вообще, возможность запланировать и провести крупное наступление на юг. Всего лишь днем раньше 2-я танковая группа Гудериана доложила о том, «…что… не имела возможности продвинуться дальше в направлении Гомеля из-за нехватки горючего и изношенности материальной части»19. Объясняя свое затруднительное положение Гальдеру во время встречи в штабе фон Бока в Борисове 23 августа, Гудериан указал не только на нехватку горючего и изношенность материальной части, но и на фактическое отсутствие дорог и опасность, связанную с разделением его сил. Приказ ОКХ, сетовал Гудериан, требовал, чтобы он оставил один корпус, XXXXVI моторизованный корпус Фитингофа, в районе Рославля для отдыха и ремонта матчасти и, одновременно, в качестве «пожарной команды» в случае, если срочно понадобится помощь 4-й армии фон Клюге, которая тогда изо всех сил пыталась удержать Ельнинский плацдарм. Еще один корпус Гудериана, XXXXVII моторизованный корпус Лемельзена, растянулся бы южнее Рославля, выставив напоказ излишне растянутый и изломанный фронт на участке между верхним течением рек Десна и Судость, а от его третьего по счету корпуса, XXIV моторизованного корпуса Гейра фон Швеппенбурга, не имевшего ни дня отдыха с самого начала наступления и который, невзирая ни на что, помог 2-й армии выиграть сражение за Кричев и Гомель, требовали теперь возглавить наступление на юг. Явно озадаченный Гудериан добавил, что, если поступит приказ о наступлении на юг, он предпочел бы сначала бросить всю танковую группу на восток на Брянск20.