Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс

В этой изнурительной фракционной борьбе кроме принципиальных вопросов, расколовших на втором съезде российскую социал-демократию на две непримиримые группировки, большое значение имел и вопрос лидерства. Ленин по своим природным данным был прирожденным лидером и не желал уступать эту роль никому. Это было самоочевидно, и никем из его сподвижников под сомнение не ставилось. Но после смерти Ленина у большевиков не нашлось достойного преемника, – Троцкий здесь не рассматривается. Поэтому для этой партии все закончилось так плохо…

Однако Ленин не был первым, кто изобрел «троцкизм». Пальма первенства, по словам Троцкого, принадлежит профессору Милюкову, – бывшему председателю партии кадетов в Государственной Думе, – который возражал Троцкому по поводу диктатуры пролетариата: «Идея диктатуры пролетариата – ведь эта идея чисто детская, и серьезно ни один человек в Европе ее не будет поддерживать».

В октябре 1908 г. Троцкий начал издавать в Вене русскую газету «Правда». В Россию она доставлялась контрабандным путем. Над заголовком газеты было пропечатано: «Российская социал-демократическая рабочая партия», «Рабочая газета» и был пропечатан лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Газета выходила не чаще двух раз в месяц в течение трех с половиной лет. Главным сотрудником был А.А. Иоффе, впоследствии активный участник революции 1917 года и советский дипломат. Позже газету с таким же названием и лозунгом начнут выпускать большевики и сделают ее своим главным печатным органом.

В августе 1912 года Троцкий сделал попытку созвать объединенную конференцию из представителей социал-демократических фракций. Но Ленин решительно воспротивился объединению, и конференция в Вене была созвана без большевиков. В итоге Троцкий формально оказался в блоке с меньшевиками и отдельными группами большевиков-диссидентов, – так называемый «августовский блок». К этому времени в российской социал-демократии идейно оформились две тенденции: социально-революционная и демократически-реформист-ская. Их объединение в рамках единой партии стало уже невозможно.

С началом Балканской войны газета «Киевская мысль» предложила Троцкому отправиться военным корреспондентом на Балканы. Свои статьи он подписывал под псевдонимом «Антид Ото». Троцкий пишет в воспоминаниях: «Я открыл в своих статьях борьбу против лжи славянофильства, против шовинизма вообще, против иллюзий войны, против научно-организованной системы одурачивания общественного мнения. Редакция «Киевской мысли» нашла в себе достаточно решимости, чтобы напечатать мою статью, рассказывающую о болгарских зверствах над ранеными и пленными турками и изобличающую заговор молчания русской печати. Это вызвало бурю возмущения в либеральных кругах. Правительственные газеты делали намеки, что под псевдонимом Антид Ото скрывается не только эмигрант, но и австро-венгерский агент».

В этом месте я сделаю небольшое отступление. «Болгарские зверства» над пленными турками, возможно, имели весомые исторические предпосылки. Но в любом случае зверства не имеют морального оправдания. А вот с «научно-организованной системой одурачивания общественного мнения» во времена войн и конфликтов мы знакомы с самого детства. Вероятно, эта тенденция в той или иной степени проявляется почти повсеместно, но в России она имеет исторические традиции.

Кто жил в послевоенное время хорошо помнит и ввод советских войск в Венгрию в 1956 году «для оказания помощи венгерскому народу в его борьбе с контрреволюцией», и ввод их в Чехословакию в 1968 году «по просьбе правительства этой страны», и ввод в Афганистан «для оказания интернациональной помощи братскому афганскому народу», и противодействие «наглой агрессии израильской военщины» против мирных народов арабских стран в 1967 году. Во все перечисленные драматические моменты истории и им подобные народ и партия были у нас едины. По всем телевизионным каналам гремел всеобщий «одобрям» или «осуждам», – смотря по ситуации. И не было слышно голосов иных. А коль таковые по чьему-либо недосмотру все-таки иногда появлялись, бывали тут же затоптаны вместе с их носителями. И главную роль во всеобщем единении играла эта пресловутая научно-организованная система формирования общественного мнения, которая, благодаря современным средствам коммуникации, приобретала поистине тотальный характер. Ничего в этом плане не изменилось и в наше время. Вспомним героические дни «принуждения к миру зарвавшихся грузинских агрессоров» в августе 2008 года путем отторжения от Грузии четверти ее территории – опять всеобщий «одобрям» по всем телевизионным каналам. Так было всегда, так будет и потом. В безальтернативной информационной среде новостные и аналитические программы ТВ легко оборачиваются парадом лжецов.

Начало мировой войны, август 1914 года, застало Троцкого в Австрии. Под впечатлением того времени он пишет:

«…Какое отношение к войне нашел я в руководящих кругах австрийской социал-демократии? Одни открыто радовались ей, сквернословили в адрес сербов и русских, не очень отличая правительства от народов: это были ограниченные националисты, чуть-чуть прикрытые лаком социалистической культуры, который теперь сползал с них не по дням, а по часам. Другие – и во главе их стоял Виктор Адлер – относились к войне, как к внешней катастрофе, которую нужно было перетерпеть».

Из опасения быть арестованным в качестве подданного России Троцкий с семьей перебирается в швейцарский Цюрих. Наблюдая оттуда происходящее, Троцкий заключает: «…Дело идет о крушении Интернационала в самую ответственную эпоху, по отношению к которой вся предыдущая работа была только подготовкой…». В ноябре 1914 года в качестве корреспондента «Киевской мысли» Троцкий прибывает во Францию. Вскоре по приезде в Париж он стал работать в ежедневной эмигрантской газете «Наше слово» антивоенной и антимилитаристской направленности.

В сентябре 1915 года в швейцарской деревушке Циммервальд была созвана конференция представителей европейской социал-демократии – решительных противников войны. Их было так немного, что все они по пути к месту назначения разместились на четырех повозках. Революционное крыло циммервальдцев возглавлял Ленин; большинство же принадлежало к пацифистскому крылу. Все с трудом сошлись в одном манифесте, проект которого подготовил Троцкий. Циммервальдская конференция дала толчок развитию антивоенного движения.

Тем временем вокруг газеты «Наше слово» сгущались тучи. Редакция все чаще получала анонимные письма с угрозами, вокруг типографии терлись подозрительные лица. Обвинения и угрозы исходили от русского правительства в связи с антивоенной направленностью газеты. В результате провокации, организованной русской охранкой, в сентябре 1916 года колеблющееся до этого французское правительство закрыло газету «Наше слово». Разорить это гнездо русских революционеров царская дипломатия желала давно. Одновременно был подписан приказ о высылке Троцкого из Франции, и парижская префектура предложила ему самому выбрать страну проживания. Но Англия и Италия отказались от чести оказать ему гостеприимство, то же – и Швейцария, – под давлением русского правительства. Оставалась Испания.

В Испанию Троцкий выезжать добровольно отказался, но через несколько месяцев был насильно препровожден туда двумя полицейскими инспекторами. Сначала Сан-Себастьян, затем Мадрид. По признанию Троцкого, он оказался в городе, где никого не знал и где никто не знал его. А так как он не знал еще и испанского языка, то не мог быть более одиноким, скажем, в Сахаре или в Петропавловской крепости. К тому же, секретарь социалистической партии Испании Ангиано, которого Троцкий намеревался посетить, оказался посаженным в тюрьму на 15 суток за непочтительный отзыв о каком-то католическом святом.

Такое поведение властей Испании образца 1916 года, еще не вполне очнувшейся от сна средневековья, сегодня вызвало бы лишь ностальгическую улыбку. А вот как чтут святых в нашем отечестве и в наше время. В 2009 году некий незадачливый журналист выразил в местной прессе осторожное сомнение в реальности бренного существования президента Татарстана Минтимера Шаймиева, который давно не показывался на людях и не был замечен в какой-либо деятельности. И поползли слухи… однако слухи эти оказались сильно преувеличенными и несколько преждевременными. И что же? Журналюге этому дали не 15 суток ареста. По приговору суда ему светил реальный срок на нарах «за оскорбление чести, достоинства и подрыв деловой репутации» высокочтимого регионального святого, коим и являлся Минтимер Шарипович.

Или еще пример. Один известный у нас политик из числа неподпускаемых к «голубому экрану» сподобился выпустить большим тиражом брошюру о масштабах коррупции в столице нашей родины и, в частности – о поразительных успехах бизнеса супруги действующего мэра. О всеобщей коррупции в Большом городе и без того знала каждая московская дворняжка. Но в брошюре все масштабно обобщено, вещи названы своими именами. И что же, наказала наша фемида коррупционеров? Отнюдь, этот вопрос московскими судами даже не рассматривался. Но автора брошюры приговорили к крупному денежному штрафу и потребовали от него опровержения того научно установленного факта, что дважды два равняется четырем. И опять же – за оскорбление чести и достоинства, подрыв деловой репутации этого чтимого прихожанами столицы крупного регионального святого.

Однако после того как последний, забронзовевший в своей святости, осмелился перечить самому главному на тот период святому, – уже федерального уровня, – этот ослушник был немедленно сброшен с пьедестала. И, преследуемый сворой гончих псов от телевидения, проворно скрылся «за бугром» с целью реализовать себя, например, в сфере пчеловодства. Все дело в том, что эти псы внезапно учуяли коррупционную составляющую в деятельности бывшего святого и его высокочтимой супруги. Также внезапно прозрела и фемида…

Подобных примеров великое множество в отечестве нашем, где повсеместно чтут живых святых больше, чем мертвых. Пока они не нарушат субординацию на олимпе.

Находясь во взвешенном состоянии, Троцкий успел посетить мадридский музей, где с возвышенными чувствами стал приобщаться к испанской живописи. Из этого состояния его вывела мадридская префектура, подвергшая Троцкого аресту. А когда по предложению властей он изложил свои взгляды в помещении префектуры, шеф через переводчика заявил, что ему надлежит немедленно покинуть Испанию, а впредь до этого его свобода будет подвергнута некоторым ограничениям. «Ваши идеи слишком передовые для Испании», – сказал он.

Как позже выяснилось, причиной ареста Троцкого в Мадриде была телеграмма из Парижа: «Опасный анархист… переехал границу у Сан-Себастьяна. Хочет поселиться в Мадриде». Троцкого поместили в мадридскую тюрьму, откуда через несколько дней переправили в Кадис. Там Троцкого известили о намерении испанских властей отправить его ближайшим пароходом в Гавану. Троцкий наотрез отказался плыть на Кубу и предложил отправить его в Америку. После тяжелой борьбы с подключением всех возможных механизмов и полемики в испанских газетах Троцкому разрешили дожидаться ближайшего парохода в Нью-Йорк. 25 декабря 1916 года Троцкий с семьей покидает Испанию и Европу из Барселоны и отправляется в «Новый свет» на испанском пароходе.

«Программа мира»

В завершении этой истории хочу остановиться на так называемой «программе мира», – как ее понимал Троцкий и излагал в ряде статей, опубликованных в 1915–1916 годах в парижской газете «Наше слово», а затем – в брошюре, вышедшей летом 1917 года в Петрограде. Статья также включена в сборник под общим заголовком «К истории русской революции», изданный у нас в 1990 году. «Программа мира» открывает перспективу послевоенного устройства Европы, какой она виделась Троцкому в разгар Первой мировой войны.

Вопрос о том, как покончить с войной на взаимное истребление обсуждался политиками и общественностью европейских стран. Однако повсеместно декларируемое стремление к миру натыкалось на непреодолимое препятствие: интересы воюющих сторон. И даже публично заявленная позиция достижения мира без аннексий и контрибуций положение не спасала.

При всеобщей разрухе особенно незавидной была судьба малых народов и стран, на территории которых велась война. «Что толку, – пишет Троцкий, – от нейтралитета для Бельгии, в начале войны растоптанной немецкой солдатней, или для «нейтральной Греции», на территории которой сошлись все воюющие армии?».

В 1915 году еврейское население из охваченных боевыми действиями областей «черты оседлости», которую по царским законам оно не смело покидать столетиями, – только на всякий случай из-за никем не доказанного возможного шпионажа в пользу противника выселялось в глубинные области России. Всего было переселено около 900 тыс. человек. Брошены дома, порушено хозяйство. На новом месте нужно начинать новую жизнь – в скудной военной обстановке, в неприязненной среде местного населения. Выселение евреев в ряде случаев сопровождалось грабежами, взятием заложников: с этим народом можно было не церемониться. В то время как полмиллиона солдат-евреев сражалось в составе русской армии, русские войска глумились над мирными еврейскими жителями Галиции, громили и вешали их без разбора. По словам Владимира Жаботинского («Слово о полку»): «На фронте бушевал ядовитый палач и наушник, русский патриот из поляков Янушевич (начальник штаба верховного главнокомандующего – прим. автора) – вешая чуть не десятками еврейских «шпионов», выгоняя целые общины из городов и местечек; на каждой станции толпились голодные, ободранные, босоногие беженцы…». А русский генерал Ранненкампф, подойдя к границам Пруссии, устроил там такие зверские еврейские погромы, какие с трудом припоминает современная история.

Генерал от кавалерии Павел Карлович фон Ранненкампф был расстрелян большевиками в Таганроге в 1918 году.

Поляки, мобилизованные во враждующие армии, западные украинцы и те же евреи были вынуждены убивать своих братьев по крови: одни «за веру, царя и отечество», другие – за императора Франца-Иосифа, кайзера Вильгельма и «Фатерлянд». Таков исторический фон, отражавший судьбу малых народов в этой совершенно чуждой им войне.

Говоря об условиях прекращения войны, Троцкий умозрительно рассматривает три типичных положения:

– решительная победа одной из сторон;

– общее истощение противников при отсутствии решительного перевеса какой-либо стороны;

– вмешательство революционного пролетариата, приостанавливающее «естественное» развитие военных событий.

Развитие сценария по первому и второму вариантам неизбежно завершится аннексиями за счет малых стран и народов. Третий исход предполагает вмешательство международного пролетариата еще в разгар этой войны, которое парализует и приостанавливает войну сразу. Но этим, по мнению Троцкого, дело не ограничится. Действительное осуществление «мира без аннексий» предполагает во всех случаях могущественное революционное движение пролетариата. Таким образом, будущий лозунг большевиков: «превратим войну империалистическую в войну гражданскую» – возник не на пустом месте и не является словоблудием. К нему подвигла вся история Первой мировой войны и тупиковая ситуация на ее исходе.

Далее Троцкий заключает: «В своей борьбе против империализма пролетариат не может ставить себе политической целью возвращение к старой европейской карте, он должен выдвинуть свою собственную программу государственных и национальных отношений, отвечающих основным тенденциям экономического развития, революционному характеру эпохи и социалистическим интересам пролетариата». По мнению Троцкого, решение этих вопросов невозможно без признания принципа национального самоопределения для каждой национальной группы, в том числе, и права отделения от данного государства, а единственно демократический путь узнать «волю» нации – это референдум.

Однако этот ответ, демократически обязательный, остается чисто формальным, так как ничего не говорит нам о реальных возможностях, путях и средствах национального самоопределения в современных условиях. Принцип национального самоопределения во многих случаях ведет к государственной и экономической децентрализации. Поэтому даже если Европа каким-либо чудесным образом оказалась разбита на законченные национальные государства и государствица, этим бы не был разрешен национальный вопрос.

Социал-демократия хочет и должна в интересах материальной и духовной культуры обеспечить за национальной общностью свободу развития. Именно в этом смысле она переняла от революционной буржуазии демократический принцип национального самоопределения как политическое обязательство. Однако, с другой стороны, пролетариат не может позволить «национальному принципу» стать поперек дороги неотразимому и глубоко прогрессивному стремлению современного хозяйства планомерно организовываться на всем нашем континенте и далее на всем земном шаре.

С точки зрения исторического развития централизующая тенденция современного хозяйства является основной, и за ней должна быть обеспечена полная свобода в форме постройки объединенного мирового хозяйства независимо от национальных рамок и государственно-таможенных застав, подчиненного только свойствам почвы, недр земных, климата и потребностям разделения труда. Иными словами, нужно, чтобы рамки государства, – как хозяйственной, а не национальной организации, – раздвинулись, охватив всю капиталистическую Европу. Предпосылкой самоопределения больших и малых наций Европы является государственное объединение самой Европы. Только под кровлей демократически объединенной Европы, освобожденной от государственно-таможенных перегородок, возможно национально-культурное существование и развитие, освобожденное от национально-экономического антагонизма, на основе действительного самоопределения.

Так возник лозунг «Соединенных Штатов Европы», широко обсуждаемый в свое время в социал-демократической печати. Троцкий пишет, что экономическое объединение Европы, сулящее огромные выгоды производителю и потребителю, становится революционной задачей европейского пролетариата в борьбе с империалистическим протекционизмом и его орудием – милитаризмом. Соединенные Штаты Европы – без монархий, постоянных армий и тайной дипломатии – являются важнейшей составной частью пролетарской программы мира. Этот лозунг стал бы в настоящих условиях объединяющим и направляющим лозунгом европейской революции.

Реализация лозунга Соединенных Штатов Европы возможна, по мнению Троцкого, только в общеевропейском масштабе путем победоносного общеевропейского революционного движения. Поэтому этот лозунг приобретает огромное значение как политическая формула борьбы европейского пролетариата за власть. В конечном итоге европейские Соединенные Штаты представляют форму – единственно мыслимую – диктатуры европейского пролетариата. Троцкий вообще сомневается в возможности окончательной победы социализма в отдельной европейской стране при ее капиталистическом окружении. С ним полемизировал Ленин на том основании, что неравномерность экономического и политического развития – есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что победа социализма возможна в одной стране, и поэтому незачем обусловливать созданием Соединенных Штатов Европы диктатуру пролетариата в каждом отдельном государстве.

Кто из них прав в этом споре – рассудила История. По-моему, оба лишь частично правы, но в конечном итоге правее оказался Троцкий. Социализм, – в той форме, которую мы пережили, – в отдельно взятой стране все-таки был построен: в СССР, при капиталистическом окружении. И даже прирастал другими странами, – отнюдь, не добровольно. Казалось уже, что это объединение народов имеет надежную перспективу. Но где оно теперь? Вся конструкция обрушилась за несколько месяцев, как только народы получили свободу выбора.

С другой стороны, можно определенно сказать, что «сбылась мечта революционера», пусть не сразу, а через много десятилетий: Соединенные Штаты Европы образованы и прекрасно развиваются, прирастая новыми европейскими странами. Название этого объединения – «Европейский Союз» – политическое и экономическое объединение стран континентальной Европы на пространстве от Балтики на востоке до Португалии на западе, с общей внешней границей и отменой паспортно-визового режима внутри Союза, с общеевропейским рынком, с единой валютой, с едиными стандартами, унифицированным законодательством, общеевропейским парламентом и отменой таможенных барьеров.

Россия же оказалась за бортом Европейского Союза. По многим параметрам она, увы, не доросла до европейских стандартов. Но главное в том, что ее нынешняя власть никакого объединения с Европой не желает. В рамках ЕС она бы неминуемо утратила свою «суверенность» и несменяемость. И на сегодня, в наступившем 2010 году от рождества Христова, Россия как была, так и осталась на задворках Европы – с отсталой сырьевой экономикой, недоразвитой политической системой, отсутствием правосудия и африканским уровнем коррупции.

Часть II

1917 год

Февральская революция

Февральскую революцию 1917 года можно представить как цепь невообразимых случайностей, как несчастное стечение обстоятельств, следствие чьих-то ошибок. Ее никто не предвидел, никто и не готовил. Она не вздымалась грозно валом забастовок, демонстраций и мятежей по стране, как революция 1905 года. Она разразилась внезапно и обрушилась первоначально только на столицу империи, не затронув другие города и веси. Но, как мы уже договорились, в человеческой истории случайностей не бывает. Разве что – природные катаклизмы, предсказывать которые еще не научились. В истории все взаимообусловлено: нынешние события являются следствием произошедшего в прошлом и причиной событий будущего времени.

Российская монархия, каковой она была, давно уже стала анахронизмом и громоздилась на подгнивших корнях. Крушение самодержавия, как бы к этому не относиться сегодня, было исторически предопределено. Однако именно самодержавие скрепляло многоликую империю, и его крушение означало развал империи.

Россия была втянута в мировую бойню, и уже два с половиной года длилась эта война на взаимное истощение. И конца этому видно не было. К весне готовилось новое наступление русских войск. Но сколько таких наступлений было в прошлом? Все, так или иначе, завершались провалом с десятками и сотнями тысяч убитых и искалеченных. Военные неудачи множили ряды критиков царского правительства, включая офицерский корпус.

В обществе нарастала волна недовольства государем и государыней, ползли слухи, – совершенно необоснованные, – о причастности последней, немки по происхождению, к русским неудачам на фронте. Да и недавняя история с Григорием Распутиным сильно подорвала авторитет царствующей семьи в российском обществе.

Возможно, главным источником вольнодумства и критики режима, не считая либеральных газет, была сама Государственная Дума, вечно фрондирующая с кабинетом министров. Но и сами министры, высочайше многократно сменяемые по тем или иным поводам, ощущали себя на своих постах временными и инициативы не проявляли. Министр внутренних дел Протопопов, отвечавший за порядок в стране, был презираем обществом, как и положено презирать в российском обществе руководителей этого ведомства. Его выдвижение на эту должность, как и многих других руководителей высшего звена, было обусловлено, прежде всего, верноподданническими мотивами и не более того. В критической ситуации он не проявил ни решительности, ни должной инициативы, ни оперативности. Впрочем, подбор кадров по принципу верности престолу – это общая тенденция решения кадровых вопросов в отечестве нашем во все времена.

В Петрограде было много военных – это, главным образом, запасные батальоны полков, сражавшихся на фронтах, это и курсанты военных училищ. Войска находились в подчинении командующего Петроградским военным округом, генерала Хабалова. Среди солдат-запасников немало было и местных, из семей рабочих Петрограда.

А верховная власть – в руках Государя, который находился в Ставке в Могилеве. Семья же его – государыня и пятеро детей – обитала в это время в Царском Селе, причем все дети заболели корью. Это затрудняло переезд семьи во время беспорядков в столице в более безопасное место. Так складывалась ситуация перед началом событий, которые развивались стремительно и непредсказуемо, превзойдя все мыслимые либеральные устремления российского общества. Эти события подробно описаны в романе А. И. Солженицына «Красное колесо», на который я позволю себе опереться в их кратком изложении.

Все началось в последней декаде февраля с хлебного бунта в Петрограде. Запасов хлеба в столице, как и другого продовольствия, было достаточно: имелись перебои со снабжением локального характера. У хлебных магазинов возникли очереди озлобленных горожан. Как всегда в подобных ситуациях ползли слухи… далее начали громить продуктовые лавки, но власти вовремя не среагировали, растерялись. В городе пошли демонстрации, нарастающие с каждым днем. Участвовали заводские рабочие, но к ним присоединялись и студенты, и интеллигенция, и просто обыватели. Царским указом была неосмотрительно приостановлена деятельность Думы – это подлило масла в огонь.