Польша в ХХ веке. Очерки политической истории

Соглашение с «краковскими консерваторами» помогло людовцам добиться успеха на выборах в краевой сейм в 1908 г. Если в предыдущем сейме они располагали только 4 мандатами, то теперь – 19. На выборах в австрийский парламент в 1911 г. ПСЛ также увеличило свое представительство (с 17 до 24 депутатских мест).

Благодаря поддержке «станьчиков» крестьянские деятели интегрировались в чиновничье-бюрократический аппарат Галиции, получали финансовую и политическую помощь центральных и краевых властей, различные экономические преференции. При их поддержке лидеру ПСЛ Я. Стапиньскому удалось создать страховое общество «Висла», смягчить последствия банкротства подконтрольного ему Парцелляционного банка{5}. Ярким примером такой финансовой помощи было предоставление в декабре 1912 г. лидеру ПСЛ кредита в размере 80 тыс. крон для покупки газеты «Илюстрованый курьер цодзенный». Газета нужна была Стапиньскому для ведения агитационно-пропагандистской деятельности. Средства для покупки были выделены центральным правительством. Со своей стороны крестьянский лидер дал письменные обязательства поддерживать политику венского правительства, наместника Бобжиньского и Правицы народовой[134]. Данное соглашение, естественно, не афишировалось.

Курс на сотрудничество с консерваторами вызвал в среде людовцев оппозиционные настроения. Уже в 1908 г. на встрече с доверенными лицами и членами высшего совета ПСЛ Стапиньский оправдывался и заявлял, что он «вовсе не продался станьчикам, однако там, где нельзя победить открыто, необходимо действовать хитростью, следовательно, он направился по этому пути для блага партии»[135].

На съезде ПСЛ в июне 1910 г. один из лидеров оппозиции, Я. Домбский, обвинил руководство партии в отказе от борьбы с консерваторами, свержение власти которых он считал важнейшим условием строительства будущей Польши[136]. Признав нарушение 20-летней традиции ПСЛ неустанной борьбы с консерваторами, Стапиньский тем не менее заявил, что, вступая в польское коло, руководство партии стремилось подорвать влияние консерваторов и с этой задачей справилось[137]. Кроме того, утверждал он, партия ведет успешную борьбу и против эндеции, самого опасного врага людовцев.

Стапиньский категорически отрицал наличие договоров или его личных обязательств по поводу поддержки каких-либо политических сил. «Я искал лишь помощи в борьбе, – утверждал лидер ПСЛ, – а для этого использовал тех, кого удавалось… Я знаю только один интерес: крестьянин. Если этот интерес потребует, то я разорву и растопчу любые союзы – об этом хорошо знает наместник и маршал [сейма]… Если я посчитаю, что этого требует интерес крестьянина, то отстраню Бобжиньского и Бадени{6}. Но сегодня я не надеюсь, что смогу найти лучших, чем они, любой другой будет хуже, поэтому отдаю предпочтение этим. Я считаю их нашими противниками. Друзьями они для нас никогда не будут, потому что они с рождения являются станьчиками. Но я оставлю их, потому что против них я сильный, и все, что захочу, они выполнят, я все смогу из них выжать»[138].

В том же ключе высказывались и другие влиятельные деятели ПСЛ. В частности, М. Ольшевский назвал действующую власть Галиции не идеальной, но лучшей, чем прежняя, потому что с ней, по меньшей мере, не приходится вести борьбу[139]. В этих условиях людовцы должны стараться выторговать все, что возможно у «станьчиков». Отвечая на упреки оппонентов, депутат заметил, что власть легко поменять только в академической дискуссии, в реальности же для этого следует провести серьезную подготовительную работу.

Из 1300 делегатов съезда ПСЛ в поддержку курса Стапиньского проголосовало подавляющее большинство, против высказалось лишь 15 делегатов. Однако, по мнению представителя властей, оппозиция составляла около 100 человек. «На такой неблагоприятный для фронды результат голосования, – отмечалось в его донесении, – повлияли тактические соображения, а именно желание получить протекцию по концессиям в трактирном деле{7}»[140].

Тем не менее противники лидера ПСЛ Б. Вислоух и Я. Домбский в 1912 г. создали отдельную партию под названием ПСЛ-Объединение независимых людовцев. После раскола ПСЛ в конце 1913 г., эта партия объединилась с другой оппозиционной Стапиньскому группой в ПСЛ-«Пяст». Несмотря на то что образование новой крестьянской партии официально шло под лозунгом возвращения к традициям ПСЛ, к числу которых относилась и борьба с консерваторами, в своих политических комбинациях «станьчики» сделали ставку именно на взаимодействие с ПСЛ-«Пяст» и отказались от сотрудничества с Я. Стапиньским, все еще популярным в крестьянской среде, но грубо скомпрометировавшим себя.

«Краковские консерваторы» стремились привлечь на свою сторону и либеральную Польскую демократическую партию. Еще в период оформления Правицы народовой в 1907 г. ее председатель 3. Тарновский рассматривал либералов как потенциальных союзников. В 1911 г. обе партии сблизились для проведения выборов в парламент. По их итогам либералы укрепили свои позиции, получив в австрийском рейхсрате 13 депутатских мест. Для самой Правицы парламентские выборы 1911 г. тоже прошли удачно. «Станьчики» получили 10 депутатских мест, столько же «подольские консерваторы».

Хотя партнерские отношения консерваторов и польских демократов развивались непросто, тем не менее лидеры Правицы трактовали либералов как союзническую партию. Партнеров объединяла общность подходов к решению национального вопроса, сближение позиций в отношении национальных демократов, главного противника «станьчиков».

Интересную метаморфозу в рассматриваемый период претерпела политика социалистов. Противники «станьчиков» (прежде всего эндеки) замечали, что социалисты не выступали против Бобжиньского, из чего делался вывод о наличии негласного соглашения между ними. Действительно, социалисты не только воздерживались от борьбы с наместником, но и относились к нему доброжелательно[141]. М. Бобжиньский был первым наместником Галиции, с которым социалисты не вели борьбы[142]. Объяснение этому факту можно найти в том, что после русской революции 1905–1907 гг. в Галиции нашли пристанище наиболее активные деятели ППС – революционной фракции и члены Боевой организации ППС. При их участии стали формироваться военные организации антироссийской направленности, лояльные Австрии. К таковым относились созданные на легальных основаниях в 1910 г. Стрелковый союз во Львове и «Стрелок» в Кракове. Руководила организациями конспиративная структура – отдел Союза активной борьбы {8}, возглавляемая Ю. Пилсудским. Формальным главой стрелковых организаций он стал в 1912 г. Именно во время пребывания в эмиграции в Австро-Венгрии Пилсудский разработал новый план решения польского вопроса в отошедшей к России части шляхетской Речи Посполитой. Он заключался в том, чтобы до начала войны между Центральными державами и Антантой подготовить с помощью военизированных стрелковых организаций офицерские и унтер-офицерские кадры для будущей польской армии. Ее создание он связывал с очередным восстанием, которое, по его убеждению, должно было вспыхнуть сразу же после начала европейской войны[143].

Начиная с 1906 г. Пилсудский стремился к сотрудничеству с австрийской военной разведкой, рассчитывая получить поддержку своей военной деятельности на территории Галиции. Такое содействие было оказано взамен на предоставление организацией Пилсудского разведывательных услуг. Предложение Пилсудского о сотрудничестве пришлось очень кстати для австрийской разведки, имевшей в 1906 г. на территории России лишь двух (!) тайных агентов. Следует также отметить, что организация Пилсудского накануне Первой мировой войны поставляла информацию военного характера о России не только австрийцам, но и спецслужбам Германии и Японии[144]. Австрийцы широко использовали возможности Пилсудского для борьбы с русской агентурой в Австро-Венгрии. Большинство русских разведчиков в Галиции были разоблачены при самом активном участии людей Пилсудского[145].

Соглашение между австрийской разведкой и Пилсудским было одобрено Генеральным штабом в Вене, однако лишь в декабре 1912 г. военное министерство в письме министерству внутренних дел и премьер-министру решилось раскрыть факт существования контактов с польскими военизированными структурами[146]. Наместник Галиции М. Бобжиньский был проинформирован о подобном сотрудничестве еще в декабре 1909 г.[147] На встрече с представителем Правицы М. Хылиньским, интересовавшимся мнением наместника о том, какую позицию следует занять в отношении стрелковых организаций, Бобжиньский заявил, что «не следует выступать против этих организаций и прямо бороться с ними, но в то же время не следует их поддерживать ни материально, ни другим образом, и по мере возможности не терять влияния на эти организации и действовать смягчающе»[148].

Польская социал-демократическая партия оказывала содействие этим структурам. Российская дипломатия сообщала в австрийское Министерство иностранных дел о том, что польские военные организации окружены опекой депутатов венского парламента И. Дашиньского и Г. Диаманда, которые сумели убедить руководство галицийской полиции в «безвредном характере» их деятельности[149].

Таким образом, тактика социалистов объяснялась нежеланием создавать напряженность в отношениях с властями Галиции. Правда, есть свидетельство архиепископа Бильчевского о том, что Бобжиньский потребовал от мэра Кракова Ю. Лео не допустить избрания Дашиньского в парламент. Однако, судя по результатам парламентских выборов 1911 г., правящие круги не чинили препятствий кандидатам-социалистам. В самом Кракове они получили 60 % голосов избирателей и 3 мандата (из 5)[150]. Дашиньский был избран депутатом рейхсрата. Всего деятели ПСДП получили 8 мест в парламенте, увеличив в два раза свое представительство по сравнению с предыдущим составом.

После выборов «краковский консерватор» В. Л. Яворский по просьбе Дашиньского ходатайствовал перед наместником за одного эмигранта из Царства Польского, обвиненного в «анархизме»: просил не выдавать его российским властям. Яворский отмечал, что лидер социалистов не будет выступать в парламенте против консерваторов по важному для них вопросу. «Дашиньский сказал также, – сообщал Яворский, – что не в их [социалистов] интересах ослабление наместника Бобжиньского. Они убеждены в его самых лучших намерениях и верят, что он желал легальности на выборах{9}»[151]. Современник событий, известный польский публицист В. Фельдман отмечал, что критика наместника по поводу парламентских выборов 1911 г. была весьма мягкой «даже со стороны социалистов»[152]. Примечательно, что во имя национально-освободительных идей Дашиньский был готов отказаться от пропаганды классовой борьбы и выступить с программой национальной солидарности[153].

Все более влиятельной силой на политической сцене Галиции становились польские национальные демократы. По итогам парламентских выборов 1907 г. эндеция оказалась самой крупной фракцией в польском коло рейхсрата. Воодушевленные успехом, ее руководители выступили с лозунгом «замены мозгов» на различных уровнях власти, заявив тем самым о своих претензиях на лидерство в общественно-политической жизни края.

Другой причиной конфронтации между краевой властью, возглавляемой М. Бобжиньским, и национальными демократами были расхождения по украинскому вопросу. Бобжиньский был убежден, что пропаганда идей крайнего национализма, ненависти и борьбы с украинцами разрушает национальный мир в крае и сводит на нет все конструктивное, что создавалось в сфере межнациональных отношений на протяжении веков многими поколениями поляков. Национальные демократы, со своей стороны, считали, что наместник идет на неоправданные уступки украинцам, ущемляя интересы польского населения в восточной части края. В итоге съезд национальной демократии 22 мая 1910 г. принял резолюцию, в которой призвал «центральный комитет, депутатов и прессу партии к решительной оппозиции краевому правительству, которое для сохранения видимости спокойствия жертвует самыми насущными национальными интересами в пользу враждебной нам украинской партии и одновременно, опираясь на элементы, которым доступны соблазны сословных или личных выгод, деморализует общественную жизнь народа»[154].

От позиции национальных демократов зависело стабильное функционирование центральных органов власти. Недовольство эндеков вызывало сближение правительства Р. Бинерта-Шмерлинга с украинцами и сионистами, благодаря поддержке которых в 1909 г. оно избежало отставки. Радикальное крыло эндеции призывало партию перейти в оппозицию действующему кабинету[155]. На встрече с премьером один из лидеров галицийских эндеков С. Гломбиньский заявил, что не может гарантировать участия всех своих соратников в голосовании по бюджету. Император Франц Иосиф был хорошо осведомлен о возникших затруднениях и на встрече с польскими консерваторами выказал недовольство таким развитием событий[156]. В конечном итоге премьер принял решение распустить парламент и назначить новые выборы.

Конфронтационная политика эндеции привела к тому, что на парламентских выборах 1911 г. она получила лишь 9 мандатов, в то время как в предыдущем рейхсрате имела 16 депутатских мест. Комментируя отношение Бобжиньского к эндекам, газета краковских консерваторов «Час» писала, что на выборах «наместник не поддержал национальную демократию, так как она добивалась власти; Бобжиньский же хотел, чтобы она присоединилась к совместной, органической работе в крае»[157]. Газета приводила также высказывания главы края о том, что в 1910 г. эндеция заявила о борьбе с ним «не на жизнь, а на смерть», не пошла на компромисс с другими партиями и тем самым породила против себя коалицию[158].

Эндеция развернула пропагандистскую кампанию по дискредитации политики краевых властей в отношении украинцев. Так, видный деятель галицийских эндеков Я. Г. Павликовский отмечал, что в «определенных политических кругах» возникла концепция, согласно которой следует «угождать» украинцам, чтобы в случае войны с Россией Австрия могла на них опереться[159]. Однако, по его мнению, сепаратистское украинское течение не имеет широкой поддержки у населения Восточной Галиции. Я. Г. Павликовский упрекал польского наместника в том, что он не указал на «фиктивность» подобной концепции и что на украинцев, как «элемент политически незрелый и анархичный», никто опереться не может. Государственные интересы Австрии, отмечал он, должны, как и прежде, руководствоваться польским интересом.

Я. Г. Павликовский также высказывал обеспокоенность тем, что постоянные уступки украинцам могут привести к утрате поляками главенствующей роли в Галиции, а ослабление здесь польского влияния в свою очередь затруднит распространение «польскости» на другие земли бывшей Речи Посполитой. Он обвинял участников правящего блока в игнорировании интересов польской нации, преследовании узкопартийных целей, неразборчивости в средствах ради достижения собственных выгод. Эндеция же представлялась поборницей морального оздоровления общественной жизни, готовой бороться со злом «до победного конца».

И. Дашиньский вспоминал, что после парламентских выборов 1911 г. ведущий деятель эндеции Станислав Грабский наносил «дикие оскорбления» наместнику М. Бобжиньскому в «Слове польском», доходя даже до сравнения его с Муравьевым-«Вешателем»[160]. В. Л. Яворский отмечал в своем дневнике, что «Ст. Грабский в свое время представил Теодоровичу (армянскому архиепископу. – М. Б.) документы, что я, Бобжиньский… являемся масонами из шотландской ложи. Вот такие вот средства борьбы»[161].

В пропагандистской деятельности национальных демократов Бобжиньский видел серьезную угрозу польским интересам. Он считал, что с помощью «национально-освободительного, антиавстрийского патриотизма, а скорее польского шовинизма» эндеция стремится привлечь на свою сторону «толпу»[162]. По словам наместника, национальные демократы создавали антитезу между «польскостью» и австрийским государством. «Они делают это, – писал Бобжиньский, – в минуту наивысшего гнета в Пруссии и России, происходящего в Холме{10}. Они хотят строить Польшу в антагонизме и к Австрии. Это более чем безумие, потому что является увязыванием польского вопроса с интересом партии»[163]. Наместник же считал, что Польшу нужно строить не вопреки Австрии, а с ее помощью.

С целью ослабления позиций наместника и поддерживавшей его партии «краковских консерваторов» национальные демократы стремились распространить свое влияние на помещиков в центральных и западных областях края, пытались посеять раздоры в рядах самой Правицы народовой, сблизиться с «подоляками», пользуясь тем, что последних не устраивала политика М. Бобжиньского по целому ряду вопросов. Свои интересы «подоляки» усматривали в том, чтобы препятствовать процессу демократизации политической системы Галиции, не допустить укрепления политических позиций массовых партий, помешать расширению украинского национального представительства в краевых органах власти. Руководство же Правицы народовой исходило прежде всего из того, что процесс демократизации остановить невозможно и реформы в сфере политических отношений неотвратимы. Поэтому необходимо участвовать в этом процессе и добиваться выработки и принятия выгодных для консерваторов решений.

Позиции «станьчиков» были близки определенной части «подольских консерваторов», например, Д. Абрахамовичу, В. Залескому, В. Чайковскому. Тем не менее последовательный курс «станьчиков» на компромисс с другими политическими силами, конструктивная политика в отношении украинских национальных требований привели к кризису в консервативном лагере и размежеванию с большей частью «подоляков». Особенно ярко данная тенденция проявилась в образовании в январе 1912 г. крайне консервативной сеймовой фракции Центр. К числу наиболее известных деятелей этой группы принадлежали В. Козловский, С. Стажиньский, Т. Ценьский, В. Чарторыский.

Весной 1913 г. «подольские консерваторы» участвовали в срыве проекта реформы краевого избирательного законодательства. Он был подготовлен под руководством лидера «краковских консерваторов» наместника М. Бобжиньского и являлся результатом далеко идущего компромисса между польскими и украинскими политиками. «Станьчики» были вынуждены поддержать этот проект ради достижения общего согласия по реформе. Однако им удалось отстоять куриальную избирательную систему, сохранить численный состав курии крупных собственников и обеспечить незначительное преобладание в сейме депутатов от цензовых курий и лиц, входивших в состав представительного органа по должности (архиепископы и епископы, ректоры университетов).

Дополнительный голос на выборах получали избиратели сельской курии, платившие прямые налоги. Важным достижением было обеспечение польского населения гарантированным количеством мандатов в тех регионах Восточной Галиции, где преобладали украинцы. Так, в сельских районах, где доля поляков составляла как минимум 35 % общего числа жителей, предполагалось создать двухмандатные избирательные округа с пропорциональным распределением мандатов, гарантировавшим один мандат польскому кандидату. Там же, где польское меньшинство являлось незначительным, планировалось организовать одномандатные округа исключительно для польских избирателей.

Со своей стороны консерваторы были вынуждены пойти на значительные уступки оппонентам. В частности, они согласились на создание городской курии «всеобщего избирательного права», одобрили процедуру всеобщих, прямых и тайных выборов в сельской курии, пошли на значительное увеличение количества мандатов в городской цензовой и сельской куриях, согласились с увеличением количества украинских мандатов до 27 % общего числа мест в краевом сейме, а также с правом украинских депутатов избирать из своего числа без участия поляков членов краевого отдела галицийского сейма{11} и сеймовых комиссий. «Станьчики» приняли систему так называемого «национального кадастра» для избрания украинских депутатов, на чем решительно настаивали последние. Данная система предполагала формирование специальных одномандатных округов, в которых украинские избиратели голосовали бы исключительно за своих национальных кандидатов. По поводу уступок украинцам в публицистике «станьчиков» отмечалось: «Краковские консерваторы делали все, что могли, чтобы добиться для поляков как можно большего, а русинам дать то, без чего они не пошли бы на примирение. Жертвы доставляли беспокойство членам Стронництва правицы народовой, так как любая жертва, приносимая в силу необходимости, приятной быть не может. Но они шли на нее во имя успокоения в крае, во имя примирения с братским русинским народом»[164].

«Подольские консерваторы» считали предложенный проект слишком демократичным и чрезмерно проукраинским. Их позицию поддержало польское духовенство Галиции. Епископы были убеждены, что новая избирательная система приведет к увеличению числа радикальных польских депутатов-людовцев, а также украинских националистов, социалистов и евреев[165]. Высказывалось опасение, что если эти силы составят большинство депутатского корпуса, то может возникнуть угроза позициям церкви и религии в Галиции, законодательного и политического преследования духовенства со стороны враждебного церкви большинства сейма. На выборах в городских округах победят еврейские кандидаты. Предоставление украинцам возможности самостоятельно (без участия поляков) избирать своих представителей в краевой отдел и сеймовые комиссии епископы считали началом раздела Галиции на западную (польскую) и восточную (украинскую) части.

О демонстративном осуждении епископатом предложенного проекта очень резко отозвался император Франц Иосиф во время встречи с польским министром в центральном правительстве В. Залеским[166]. Он заявил, что епископат вторгся в сферу политических споров, практически не затрагивающих его интересы, что церковь не сможет задержать растущую демократизацию общества, а должна к этим процессам приспособиться и решать свои задачи в новых условиях. Кроме того император с раздражением отметил, что по вопросу избирательной реформы католический епископат резко выступил против другой народности (т. е. украинцев и евреев) и вместо того, чтобы смягчать межнациональные отношения, способствует их обострению. По мнению императора, ответственность за крушение достигнутого компромисса падет на епископат, и его отношения с народом будут значительно осложнены.

Следствием выступления польских епископов против проекта реформы стало заявление М. Бобжиньского об отставке с поста наместника Галиции. Она была принята центральным правительством, по признанию премьера К. Штюргка, с «тяжелым сердцем»[167]. Рушился польско-украинский компромисс, который был так нужен Вене. На встрече спредставителемПольской демократической партии Л. Германом император сказал: «Никогда не забуду этого епископам…, это было вероломством с их стороны»[168]. На реплику Германа, что среди епископов был «армянин» (т. е. Ю. Теодорович), император ответил: «Я знаю об этом, он даже был предводителем».

Действительно, армянско-католический архиепископ Ю. Теодорович проявлял особую активность в противодействии избирательной реформе. Он упрекал краевую власть в том, что она выступает в «союзе с масонством, еврейством, радикализмом»[169]. Недовольство Теодоровича вызывало также потворствование краевой администрации «коррумпированному индивидууму» Я. Стапиньскому, который, по его словам, вел «религиозную войну», подрывал здоровые начала в общественном организме[170].

Сорвав принятие избирательной реформы весной 1913 г., ее противники в конечном итоге все же не смогли предложить альтернативы, которая устроила бы большинство политических сил в Галиции. К преодолению крупномасштабного политического кризиса в регионе была вынуждена подключиться Вена. Центральные власти проявляли заинтересованность в скорейшем решении польско-украинского спора, рассчитывая, что это поможет стабилизации парламентской системы Австрии и укрепит внешнеполитические позиции империи: в связи с усилением угрозы военного столкновения с Россией украинский вопрос приобретал геополитическое значение для монархии Габсбургов. Подходы правящих кругов Вены и «краковских консерваторов» к урегулированию польско-украинских отношений во многом совпадали. Не случайно австрийский премьер К. Штюргк заявил новому наместнику Галиции В. Корытовскому, что для него польская политика является политикой «краковских консерваторов»[171].

В феврале 1914 г. краевой сейм принял новый избирательный закон, лишь незначительно отличавшийся от проекта, разработанного под руководством М. Бобжиньского. Это событие «краковские консерваторы» расценили как первый шаг к согласию между польским и украинским народами[172]. Однако наметившаяся тенденция к большему взаимопониманию двух основных национальных общин Галиции была прервана войной.

В целом же накануне мировой войны в политической жизни просматривались три главных течения, различавшиеся в вопросе о путях решения польского вопроса. «Краковские консерваторы» связывали будущее польского вопроса с Австро-Венгрией, надеясь, что после победы Центральных держав она присоединит Царство Польское и трансформируется из дуалистической в триалистическую монархию. Национальные демократы, как и их единомышленники в Царстве Польском, выступали за объединение всех польских земель, поэтому их не устраивала австрофильская ориентация.